Через подставных лиц он курировал парочку казино в Неваде, а также финансировал нескольких воротил наркобизнеса. Кроме того, он осуществил несколько крупных сделок, связанных с провозом наркотиков через Канаду. Полагаю, это не простое совпадение, что он вышел на волю, едва Оджи умер и был похоронен.
— Иными словами, он все-таки переиграл соперника?
— Да, в последний год. Кстати, совсем забыл: он активно импортирует людей. Ну, из Сицилии, сам понимаешь.
— Я подозревал это, — вздохнул Болан. — У него есть транспортное судно.
— С тех пор, как ты разгромил последнюю шайку, подобные штучки запретили раз и навсегда.
— Да, закрутили карусель.
— Это уж точно.
Сьюзан вернулась из ванной и, тихо ступая, направилась к креслу в дальнем конце комнаты. На девушке не было ничего, кроме банного полотенца, закрепленного под мышками и едва достающего до бедер.
Не глядя на нее, Болан сообщил в трубку:
— Ну вот, я теперь не один. У меня очаровательная компаньонка, которую надобно холить и беречь.
— Боюсь, это окажется не самой легкой проблемой в твоей жизни, — хмыкнул Таррин.
— Буду стараться. Есть какие-нибудь подробности?
— Конечно. Сьюзан Лэндри. Два года назад окончила школу журналистики в Государственном университете штата Огайо и получила степень бакалавра. Происходит из уважаемой семьи этого штата. Ее дед по матери — Франклин Адамс Рейсман, в настоящее время крупная шишка в системе законодательной власти штата Огайо. Ее отец — главный компаньон респектабельной юридической фирмы в Колумбусе. Сама Сьюзан какое-то время работала в нескольких газетах штата. Сейчас работы не имеет. По словам ее шефа в «Плэйн Дилер», у него возникло подозрение, что параллельно с основным местом службы она еще подрабатывала в качестве внештатного корреспондента в каком-то крупном государственном еженедельнике. Но так ли это на самом деле, он не берется утверждать.
— Все понятно, — кивнул Болан. — Никакого отношения к происходящему теперь, правда?
— Абсолютно.
— Ладно, мне надо идти, — подытожил Болан. — Проведаю тебя позже. Обнимаю и целую.
— Смотри там, — наставительно проворчал Таррин и повесил трубку.
Болан встал и, по-прежнему не глядя на девушку, отправился на кухню заваривать кофе. Сзади послышались легкие шаги. Обернувшись, Болан обнаружил, что Сьюзан стоит в дверях с нахально-вопросительным выражением на лице, не решаясь, однако, переступить порог.
Болан заложил руки за спину и насмешливо произнес:
— Я смотрю, ты здесь уже вполне освоилась. Вот и отлично. Через минуту будем пить кофе.
— А мне показалось, ты большой поклонник шоколада, — саркастически заметила она.
— Всему свое время. Раньше был шоколад, теперь — кофе.
— Можешь вылить его в унитаз, — раздраженно ответила Сьюзан.
— Попридержи-ка язычок, — посоветовал Болан.
— Ты собрался куда-то уходить?
— Нет, я собрался отдыхать.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Тебе не по душе моя компания, так?
— Ну хорошо, — Болан испытующе поглядел на нее. — И чем же прикажешь мне заняться?
— Можешь посмотреть мои ушибы.
— Зачем?
— А за тем, что я получила их по твоей милости! У тебя здесь хреновое маленькое зеркало — ни черта нельзя разглядеть. Вдруг у меня начнется гангрена или еще что похуже?
— Не беспокойся, твои раны я уже осмотрел. Они возникли вовсе не из-за меня. Твои приятели в бассейне постарались от души.
— Я говорила о новых.
— Ах, есть еще и новые! Но я-то тут при чем?
— У тебя невероятно жесткий блок. А потом ты швырял меня, как куклу, по всему саду.
Болан удовлетворенно хмыкнул:
— Ладно, покажи, что у тебя там.
— Ты хочешь заниматься этим прямо на кухне?
— А что?
— Нет уж, я так не согласна.
— Где твои ушибы, Сьюзан? — терпеливо произнес Болан.
— Пошел к черту! — взбесилась она и пошла прочь.
Болан рассмеялся и стал ждать, когда кофе будет готов. Затем наполнил чашку и понес ее в ванную. Дверь спальни была закрыта. Болан снял пиджак и портупею, стянул рубашку и промыл небольшую рану на плече.
Значит, гостья его — журналистка... Это интересно.
Он достал из аптечки флакон с антисептиком и направился в спальню. Девушка лежала ничком на кровати, даже не сняв покрывала. Влажное полотенце валялось рядом на полу. Мягко похлопав ее по упругому заду, Болан присел на край кровати и сказал:
— Займемся делом. Ты позаботься о моих ранах, а я — о твоих.
Не отрывая лица от подушки, Сьюзан глухо выкрикнула:
— Иди к черту!
У нее действительно был обширный кровоподтек прямо под ягодицей. Болан вздохнул и направился в ванную. Смочив холодной водой полотенце, он вернулся к девушке и прижал полотенце к синяку.
— У тебя очень интересный зад, — заметил он как бы между прочим.
— Что значит — интересный? — проворчала Сьюзан.
— Ну, с мужской точки зрения.
— Я так понимаю — возбуждает?
— Именно. Ты очень точно употребляешь слова.
— У меня есть в запасе еще парочка точных слов, мистер супермен. Специально для тебя.
— Не сомневаюсь. Судя по всему, тебя неплохо обучали в школе журналистики.
Прелестный зад разом напрягся и окаменел.
— Какой ты умный, — сказала Сьюзан.
— Я думал, мы начнем с взаимопонимания.
— Чепуха! Ты же не принял мою капитуляцию.
Болан смазал свое плечо антисептиком и швырнул через комнату мокрое полотенце. После чего встал и сбросил с себя остатки одежды. Сьюзан перевернулась на спину, посмотрела на него снизу вверх и — улыбнулась.
— Эй, — сказала она, глядя с нескрываемым вожделением, — я очень сексапильная, правда?
Болан мягко отвел устремленные к нему руки.
— Сначала мы должны привести в порядок дела.
— О'кей, — хмыкнула Сьюзан. — Тогда прежде всего ты расскажешь, откуда тебе известно о школе журналистики.
— Именно с этого мы и начнем, мисс Лэндри, — жестко ответил Болан. — Затем ты расскажешь мне, как с выгодой использовала свою степень бакалавра в плавательном бассейне в Пайн Гров.
Вместо ответа Сьюзан нежно обвила руками могучий торс Болана и прижалась к нему со всей пылкостью, на какую только способна женщина.
— Черт возьми, Сьюзан! — ошеломленный, пробормотал Болан.
Наступил тот момент, когда война — любая война — неизбежно прекращается и уступает место нормальному влечению мужчины и женщины друг к другу.
— Не будем сражаться, — прошептала Сьюзан. — Установим перемирие. Перемирие.
Что ж, она оставалась журналисткой даже в постели. И если ей захотелось использовать существительное в качестве глагола, Болан не имел ничего против.
Впрочем, то, что между ними спустя минуту произошло, никак нельзя было назвать перемирием — напротив, это было подлинное сражение. Но Болан многое отдал бы, чтобы на земле остались лишь такие, восхитительные войны, где каждая сторона не только не терпела поражения, а становилась все счастливей и сильней. Сначала обе армии выставили разведочные и патрульные дозоры, затем провели атаки и контратаки, отступили с отводом боевых частей, предприняли фланговые маневры и осуществили полный фронтальный натиск на центр, после чего перегруппировались и принялись окружать друг друга — снова и снова, пока, наконец, окончательно не вымотались.
Да, это была потрясающая война, и уж за ней последовало настоящее почетное перемирие, нежное и отзывчивое.
— Ты чудесный великан, — простонал генерал одной из сторон.
— Ну и бакалавр с пробойником! — восторженно откликнулся другой.
— Прекрасный головорез. Ты меня изнасиловал.
— Ну, это нормально. Мир и Любовь. Ты меня тоже изнасиловала.
— Дважды.
— А я имел тебя лишь раз.
— Попытайся. Я вызываю тебя.
— Боже, а еще сердилась из-за каких-то плевых синяков.
— А кто мне понаставил их, садист ты этакий!
— А кто все время кричал: «Атакуй, атакуй»?!
— Ну, все, мой сердитый дикарь. Довольно. Это был последний удар. Пора опять установить перемирие.
— Не уверен, что мне это под силу, — устало отозвался Болан.
Но он знал, что способен еще ох как на многое.
В каждой войне — так подсказывал ему опыт — должно быть, по крайней мере, одно большое перемирие. И выражается оно глаголом или существительным — не важно, но оно должно быть. Одно.
А иногда два.
Глава 11
— Вы не можете переговорить с ним прямо сейчас, — уведомил Фредди Бьянки звонившего. — Он провел трудную ночь и только сейчас отправился спать. Скажите мне, а я передам, как только смогу.
— Годится, — согласился главарь отряда боевиков. — Ему это все равно не понравится, так что если передадите вы — мне же лучше.
Бьянки простонал:
— Выкладывай, черт побери!
— Я направил команду, как и было велено. И все держал под наблюдением. Томми Забо и парочка ребят наблюдали за парнем из береговой охраны.
— Ты сказал «наблюдали», Гас?
— Да, в том-то и дело. Томми хороший помощник, как ты знаешь, но иногда он вдруг начинает бежать за прыгающим мячиком и спотыкается.
— Да, выдержки ему не хватает, — подтвердил Бьянки.
— Короче, он следил за этим парнем и тут внезапно повстречался с маленькой мисс Частный Детектив. Она подъехала сразу вслед за Томми. Он засек ее моментально, способный, быстро соображает.
— Слишком быстро, я подозреваю.
— В этот раз — да. Мысль-то у него была правильная — ведь он знал, что Тони хотел избавиться от шлюшки.
— И как же он поступил?
— Никак, все сорвалось. Невесть откуда появился чертов Болан и все испортил. Томми, наверное, уже целую милю отмахал, удирая от дома, когда наконец сообразил, кто это был такой. Он передал мне по радио, и я велел ему потихоньку возвращаться — поглядеть, что там и как. Да еще вторую машину послал ему на подмогу. Там же полно полицейских. В таратайке этой шлюхи осталось не меньше пятидесяти дыр от пуль. Томми лупил наверняка. Окно в доме разбито. Сосед, правда, говорит, никто не пострадал. И еще, по его словам, парень из береговой охраны вместе с экономкой деранул оттуда — сразу, как приехала полиция. У него, видите ли, больная жена. Знакомые песни! В общем мы его потеряли, Фредди.
— Ну-ну, — желчно отозвался Бьянки.
— Что еще хуже, эта шлюха осталась с Боланом. Сдается, они и парень из охраны что-то замышляют.
— А теперь послушай, Гас. Если ты думаешь, что я передам все это Тони, то подумай еще раз. Он уже потерял судью и чуть не свихнулся от этого. Чуть не свихнулся, ты понял?
— Возможно, судья еще не до конца для нас потерян.
— Гас, не мели чепухи.
— Вовсе нет. Я десять минут как из больницы. Мне сказали, что ему гораздо лучше.
— Гас, ты в своем уме? Если он выкарабкается, то считай, что всем нам крышка. Никак нельзя этого допустить! И отвечать будешь лично ты!
— Я не могу этого допустить?
— Естественно. Так и Тони сказал бы. Пойми же, наконец. Боевик ты, а не я. Судья, как только выйдет из больницы, сразу же начнет вопить, что его чуть не убили. А он должен молчать!
Гас тяжело вздохнул:
— О'кей. Я позабочусь об этом. Но мне не нравится, Фредди, как у нас вдруг пошли дела. Сплошные неудачи. Мои ребята недовольны. Они ведь понимают, отчего так получается.
— Не говори так, Гас!
— Интересно, почему? Я же не лгу. Все знают: этот сукин сын Болан где ни появится, вытворяет, что захочет. Вот ребята и злятся. Да и я, по правде, неспокоен. Что мы ждем, черт подери? Кого? Ах, Болана... Прекрасно! Да никто не представляет толком, как он выглядит, откуда может появиться каждую секунду? А он, пока мы тут ворон считаем, подкрадется незаметно — и считай потом покойничков. И жди, когда тебе еще раз врежут.
— Ты это хотел передать Тони?
— Ну, примерно.
— Слушай, какого черта? Постыдился бы!
— Утихни. Ты не понимаешь. Я что говорю: может, всем нам на время отступил,? Тони отведет свою шлюпку и возьмет отпуск. И мы заодно. Пусть этот парень рыщет по городу, сколько угодно. Долго он здесь крутиться не станет, Фредди. Не может он себе этого позволить. Мне кажется, так нам вернее всего уцелеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21