В душе ему хотелось послать все подальше, и даже удивительные явления, с которыми ему пришлось воочию столкнуться, уже порядком померкли в его глазах, хотя по инерции он еще продолжал изображать энтузиазм и увлеченность. Однако ни одна душа не торопилась разделить с ним эти чувства. Даже профессору, который сам являлся создателем удивительного института паранормальных явлений, сегодня, кажется, было совершенно наплевать на эти явления. Кузовков начинал чувствовать себя в этой компании глупо и неловко. А когда они вместе с участковым и Максом пустились в путь по ночному лесу, он вообще ни словом не обмолвился о чудесах Черной Топи. И странное дело, чем больше он от нее удалялся, тем большее облегчение при этом испытывал.
Не торопился со своими секретами и Конюхов. Он был погружен в свои мысли, которые, судя по всему, были не очень веселыми. То, что произошло в лесу около Черной Топи, иначе как чрезвычайным происшествием назвать было невозможно, а такие происшествия вызывают цепную реакцию, сходную с делением атомного ядра. А когда происходит взрыв, то тут уж во все стороны летят звездочки, головы и уведомления о служебном несоответствии. И хуже всего приходится тем, кого определяют в стрелочники. По всем параметрам Конюхов был типичным стрелочником, поэтому насчет будущего не обольщался. Правда, вины за собой он особой не видел – ни район Черной Топи, ни спасатели из Желтогорска не имели к нему никакого отношения, и ввязался он в эту историю по инициативе начальства, но захочет ли начальство вспоминать такие подробности, он не был уверен.
И Макс сделался неразговорчив. Он тоже испытывал разочарование от того, как складывались обстоятельства, но смотрел на них совсем под другим углом. Вообще-то он предпочел бы остаться на месте, чтобы до конца распутать клубок, а поручение Грачева воспринял с пониманием, потому что сразу же нарисовал в своем воображении картину – он, пропахший дымом костра и лесом, романтически небритый, вваливается в чистую, уютную квартиру к одинокой, измученной от ожидания женщине, и... Что следует за «и», он пока точно не знал – такие вещи решались на месте, экспромтом, – но это в любом случае должно было быть что-то приятное. Теперь же, когда в нагрузку ему сунули мужа, все предприятие теряло смысл. Он становился обычным курьером, а эта роль была совершенно не в характере Макса. К тому же он предвидел, что Косицин именно на нем сорвет свое раздражение, потому что они бессовестным образом нарушили все договоренности и уже несколько дней не выходили на связь. Правда, в их положении это было совсем непросто, но вряд ли Косицин будет вникать в такие детали.
Так и получилось, что все трое не перекинулись и парой слов, пока добирались до лесного кордона. Обратный путь они проделали быстрее и увереннее, чем путь к Топи, несмотря на ночное время и ожидание возможных сюрпризов от темной чащи. И все равно, у цели они оказались, только когда над лесом слегка посветлели облака, а между деревьями поплыл сизый туман. В сыром воздухе стояла удивительная тишина, позволявшая надеяться, что повторения вчерашней бури не будет.
Они вышли из сумрачного сосняка, перевалили через небольшой овражек, где остро пахло грибами, и очутились в полосе, где росли вперемежку дубы, клены и еще какие-то лиственные деревья. До кордона было уже рукой подать.
Вдруг откуда-то с неба до их слуха долетел странный звук. Он был похож на плач. Все задрали головы. Буйно разросшаяся листва не давала рассмотреть, что творится наверху.
– Что за черт? – недовольно сказал Макс. – Опять шары?
– Птица, наверное, – отозвался Кузовков, который постепенно становился скептиком.
– Я, конечно, не орнитолог, – сказал Конюхов. – Но мне кажется, для птицы это не самые подходящие звуки.
– Некоторые птицы умеют подражать разным голосам, – вспомнил Макс. – Вороны, например.
– Ага, и еще попугаи, – кивнул участковый. – Это я сам слышал. А ворону не слышал ни разу. Одно только «кар!» и больше ничего.
– Так вы хотите сказать, что на дереве кто-то сидит? – спросил Макс.
И тут, как бы в подтверждение этих слов, сверху прозвучало негромкое и жалобное: «Товарищи!»
– А! Что я говорил! – воскликнул Конюхов, поднимая кверху палец. – Плюньте мне в глаза, если хоть одна ворона сможет так четко произнести это слово. Там, наверху, кто-то есть! Надо выяснить, кто это.
Он задрал голову и крикнул:
– Эй, наверху! Мы вас не видим. Что вы там делаете?
– Я тут спасаюсь, – ответил тот же жалобный голос. – От чудовища. Помогите!
– Мы бы рады помочь, но здесь нет никакого чудовища, – ответил Конюхов. – В принципе, если других дел у вас там нет, можете спускаться.
– Я не могу, – простонали сверху. – У меня нет сил! И я вот-вот упаду.
– Ничего себе! – озадаченно посмотрел на Макса участковый. – У него нет сил спуститься. Он намекает, что мы должны к нему подняться, что ли? Я пас. Не слишком уважаю высоту. Может, вы, Кузовков?
– Я с ног валюсь от усталости, – мрачно сказал Станислав Сергеевич. – Среди нас есть профессиональный спасатель.
– Намек понял, – спокойно произнес Макс и, в свою очередь, вступил в переговоры. – Эй вы, там! Сейчас я к вам поднимусь и попробую что-нибудь сделать. У меня есть с собой веревка. Если вы постараетесь и не упадете раньше, я попытаюсь вас спустить на землю.
Дуб был старый, ветвистый, и при некотором навыке подниматься на него было одно удовольствие. Однако человек, спрятавшийся в его ветвях, залез так высоко, что Макс долгое время не мог его даже заметить.
Наконец едва ли не у самой верхушки он увидел торчащую из листьев ногу, обутую в добротный походный ботинок. Нога слегка дрожала. Поднявшись еще повыше и усевшись на толстом суку, Макс оказался почти лицом к лицу с худощавым перепуганным человеком в толстой брезентовой куртке и черных джинсах. На джинсах имелось множество карманов, а вот на куртке один боковой отсутствовал – он был вырван с мясом. Вообще, одежда этого человека пребывала в плачевном состоянии – видимо, уселся он на своем суку еще до дождя.
– Вы из группы Хамлясова? – уверенно спросил Макс.
Человек радостно закивал.
– Моя фамилия Визгалов, писатель-фантаст, – скороговоркой произнес он. – А вы...
– Мы вас ищем, – объяснил Макс. – Собственно, половину уже нашли. Вот и вы теперь обнаружились. А чего вас на дерево-то понесло?
– Я же говорю, чудовище, – почему-то шепотом ответил Визгалов. – Раз вы наших нашли, то должны знать, в какую переделку мы попали. Это был настоящий ад! Я едва ушел живым. Посмотрите! – Он показал на свой оторванный карман.
– Так это вы потеряли прибор GPS?! – воскликнул Макс. – Ничего, не волнуйтесь, он в надежных руках. Но я не понял насчет чудовища...
– Я скажу вам честно – бежал куда глаза глядят! – с подкупающей откровенностью признался писатель-фантаст. – Бежал, позабыв про всякие приличия. Оказывается, приключения в реальной жизни – очень неприятная вещь. Просто хуже ничего не бывает, по-моему. А главное, все эти ужасы совершенно подавляют волю. Да, я оказался трусом и не вижу смысла скрывать это. Зато я жив. Даже сейчас не могу в это поверить... Я трое суток блуждал по лесу, думал, меня сожрут дикие звери. За каждым деревом мне мерещились волчьи глаза. В чаще ухал филин...
– Знаете, это вы потом вставьте в какой-нибудь роман, – нетерпеливо сказал Макс. – Насколько я понял, чудовище вам тоже примерещилось. Иногда воображение сильно мешает. Но давайте думать, как нам отсюда спуститься. Раз вы сами не в состоянии, я сейчас сделаю петлю, подцеплю вас на уровне груди и потихоньку смайнаю на землю. Без страховочного конца, пожалуй, обойдемся – вы человек не тучный, а в случае чего будете страховаться, придерживаясь за ветви.
– Боюсь, у меня все онемело, – плачущим голосом признался Визгалов. – Я сижу тут вторые сутки. Спать боюсь, потому что во сне можно сорваться. Правда, я прицепился ремнем к суку, но, кажется, не очень надежно.
– Вторые сутки на дереве? Под дождем! – покрутил головой Макс. – Это впечатляет. Видно, серьезное чудовище вы нафантазировали.
– Я его видел, – убежденно сказал Визгалов. – Он был черный, с безумными глазами, и весь будто облитый маслом. Когда он бежал, лес расступался перед ним.
– Здорово, – кисло сказал Макс. – Тогда давайте-ка я сейчас поднимусь немного повыше и накину на вас петлю.
«Когда писатель-фантаст сильно пугается, он сходит с ума, – мысленно заключил он. – Нужно запомнить на всякий случай».
Оказалось, что закрепить на теле писателя веревку – это только полдела. Значительно труднее было убедить Визгалова отцепить руки от дубовых сучьев. Казалось, он уже намертво сросся с ними. Однако Макс достиг все же своей цели, вернее, Визгалов устал сопротивляться, и спуск начался.
Макс вытравливал веревку крайне медленно, учитывая совершенно раскисшее состояние писателя. Участковый вскоре принял живое участие в процедуре и снизу подавал Визгалову советы, которые тот честно пытался выполнить, и в конце концов добрался до поверхности земли живым и здоровым.
Справедливости ради следует отметить, что о здоровье говорить можно было условно. Коснувшись пятками земли, Визгалов повалился к ногам озадаченных Конюхова и Кузовкова и принялся корчиться, будто в предсмертных муках. Спустившийся вскоре Макс объяснил, что Визгалов слишком долго сидел в неудобной позе, и теперь кровь пытается вернуться в его пережатые жилы.
Муки Визгалова продолжались довольно долго, а потом вдруг выяснилось, что идти он может с большим трудом – его шатало, и он цеплялся за все деревья, которые попадались на его пути. Максу и Конюхову пришлось подхватить его на руки и таким манером дотащить до самого кордона.
Но здесь с Визгаловым едва не случилась истерика. Его мышцы налились нечеловеческой силой, он вырвался и опрометью бросился к ближайшему дереву.
– Вот оно! – завопил он. – Чудовище! Спасайтесь!
На подступах к дому лесника стоял огромный, лоснящийся, как начищенный ваксой сапог, пес. Он мрачно смотрел на идущих к нему людей, и шерсть на его загривке постепенно вставала дыбом.
– Да, в самую точку, – пробормотал Конюхов, останавливаясь. – Чудовище и есть.
За ним остановились и остальные. Пес тоже пока не двигался, а на крыльце появилась хозяйка. Она подозрительно посмотрела на незваных гостей и, кажется, их не узнала.
– Здравствуйте! – крикнул Конюхов. – Мы у вас тут недавно были! Нам машина нужна. А вы бы собачку прибрали! Кстати, муж ваш еще не возвращался?
Женщина не ответила, крикнула что-то резкое собаке и повелительно махнула рукой Максу, разрешая подойти к машине. Ему не хотелось ударить лицом в грязь, но идти мимо жуткого черного зверя было нелегким испытанием. Макс просто чувствовал ненависть, исходящую от пса. Если бы в этот момент ему дали команду «фас», он разорвал бы Макса в клочки. Но жене лесника двусмысленность ситуации доставляла, кажется, удовольствие.
Стараясь идти неспешно и уверенно, Макс целую вечность добирался до автомобиля, потом открыл дверцу и с огромным облегчением нырнул в кабину. Когда он выехал за ворота и подсадил в машину своих спутников, его лоб был покрыт испариной.
– Теперь я точно знаю, что Шпагатов насчет лесника не соврал, – заявил Макс Конюхову. – От этой семейки чего угодно ожидать можно.
Глава 19
На этот раз хладнокровие изменило Корнееву. Он настолько испугался за Фишкина, что напрочь забыл об осторожности, и только невидимый ангел-хранитель помог ему на этот раз остаться в живых.
Уже взбежав на крыльцо, Корнеев поскользнулся на пороге и во весь рост грохнулся на камни, больно ударившись ребрами. От удара у него потемнело в глазах и перехватило дыхание. Прогремевший всего секунду назад выстрел прошел мимо его внимания. Он его не воспринял. И, лишь увидев в полумраке силуэт лесника, возящегося с ружьем, Корнеев запаниковал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Не торопился со своими секретами и Конюхов. Он был погружен в свои мысли, которые, судя по всему, были не очень веселыми. То, что произошло в лесу около Черной Топи, иначе как чрезвычайным происшествием назвать было невозможно, а такие происшествия вызывают цепную реакцию, сходную с делением атомного ядра. А когда происходит взрыв, то тут уж во все стороны летят звездочки, головы и уведомления о служебном несоответствии. И хуже всего приходится тем, кого определяют в стрелочники. По всем параметрам Конюхов был типичным стрелочником, поэтому насчет будущего не обольщался. Правда, вины за собой он особой не видел – ни район Черной Топи, ни спасатели из Желтогорска не имели к нему никакого отношения, и ввязался он в эту историю по инициативе начальства, но захочет ли начальство вспоминать такие подробности, он не был уверен.
И Макс сделался неразговорчив. Он тоже испытывал разочарование от того, как складывались обстоятельства, но смотрел на них совсем под другим углом. Вообще-то он предпочел бы остаться на месте, чтобы до конца распутать клубок, а поручение Грачева воспринял с пониманием, потому что сразу же нарисовал в своем воображении картину – он, пропахший дымом костра и лесом, романтически небритый, вваливается в чистую, уютную квартиру к одинокой, измученной от ожидания женщине, и... Что следует за «и», он пока точно не знал – такие вещи решались на месте, экспромтом, – но это в любом случае должно было быть что-то приятное. Теперь же, когда в нагрузку ему сунули мужа, все предприятие теряло смысл. Он становился обычным курьером, а эта роль была совершенно не в характере Макса. К тому же он предвидел, что Косицин именно на нем сорвет свое раздражение, потому что они бессовестным образом нарушили все договоренности и уже несколько дней не выходили на связь. Правда, в их положении это было совсем непросто, но вряд ли Косицин будет вникать в такие детали.
Так и получилось, что все трое не перекинулись и парой слов, пока добирались до лесного кордона. Обратный путь они проделали быстрее и увереннее, чем путь к Топи, несмотря на ночное время и ожидание возможных сюрпризов от темной чащи. И все равно, у цели они оказались, только когда над лесом слегка посветлели облака, а между деревьями поплыл сизый туман. В сыром воздухе стояла удивительная тишина, позволявшая надеяться, что повторения вчерашней бури не будет.
Они вышли из сумрачного сосняка, перевалили через небольшой овражек, где остро пахло грибами, и очутились в полосе, где росли вперемежку дубы, клены и еще какие-то лиственные деревья. До кордона было уже рукой подать.
Вдруг откуда-то с неба до их слуха долетел странный звук. Он был похож на плач. Все задрали головы. Буйно разросшаяся листва не давала рассмотреть, что творится наверху.
– Что за черт? – недовольно сказал Макс. – Опять шары?
– Птица, наверное, – отозвался Кузовков, который постепенно становился скептиком.
– Я, конечно, не орнитолог, – сказал Конюхов. – Но мне кажется, для птицы это не самые подходящие звуки.
– Некоторые птицы умеют подражать разным голосам, – вспомнил Макс. – Вороны, например.
– Ага, и еще попугаи, – кивнул участковый. – Это я сам слышал. А ворону не слышал ни разу. Одно только «кар!» и больше ничего.
– Так вы хотите сказать, что на дереве кто-то сидит? – спросил Макс.
И тут, как бы в подтверждение этих слов, сверху прозвучало негромкое и жалобное: «Товарищи!»
– А! Что я говорил! – воскликнул Конюхов, поднимая кверху палец. – Плюньте мне в глаза, если хоть одна ворона сможет так четко произнести это слово. Там, наверху, кто-то есть! Надо выяснить, кто это.
Он задрал голову и крикнул:
– Эй, наверху! Мы вас не видим. Что вы там делаете?
– Я тут спасаюсь, – ответил тот же жалобный голос. – От чудовища. Помогите!
– Мы бы рады помочь, но здесь нет никакого чудовища, – ответил Конюхов. – В принципе, если других дел у вас там нет, можете спускаться.
– Я не могу, – простонали сверху. – У меня нет сил! И я вот-вот упаду.
– Ничего себе! – озадаченно посмотрел на Макса участковый. – У него нет сил спуститься. Он намекает, что мы должны к нему подняться, что ли? Я пас. Не слишком уважаю высоту. Может, вы, Кузовков?
– Я с ног валюсь от усталости, – мрачно сказал Станислав Сергеевич. – Среди нас есть профессиональный спасатель.
– Намек понял, – спокойно произнес Макс и, в свою очередь, вступил в переговоры. – Эй вы, там! Сейчас я к вам поднимусь и попробую что-нибудь сделать. У меня есть с собой веревка. Если вы постараетесь и не упадете раньше, я попытаюсь вас спустить на землю.
Дуб был старый, ветвистый, и при некотором навыке подниматься на него было одно удовольствие. Однако человек, спрятавшийся в его ветвях, залез так высоко, что Макс долгое время не мог его даже заметить.
Наконец едва ли не у самой верхушки он увидел торчащую из листьев ногу, обутую в добротный походный ботинок. Нога слегка дрожала. Поднявшись еще повыше и усевшись на толстом суку, Макс оказался почти лицом к лицу с худощавым перепуганным человеком в толстой брезентовой куртке и черных джинсах. На джинсах имелось множество карманов, а вот на куртке один боковой отсутствовал – он был вырван с мясом. Вообще, одежда этого человека пребывала в плачевном состоянии – видимо, уселся он на своем суку еще до дождя.
– Вы из группы Хамлясова? – уверенно спросил Макс.
Человек радостно закивал.
– Моя фамилия Визгалов, писатель-фантаст, – скороговоркой произнес он. – А вы...
– Мы вас ищем, – объяснил Макс. – Собственно, половину уже нашли. Вот и вы теперь обнаружились. А чего вас на дерево-то понесло?
– Я же говорю, чудовище, – почему-то шепотом ответил Визгалов. – Раз вы наших нашли, то должны знать, в какую переделку мы попали. Это был настоящий ад! Я едва ушел живым. Посмотрите! – Он показал на свой оторванный карман.
– Так это вы потеряли прибор GPS?! – воскликнул Макс. – Ничего, не волнуйтесь, он в надежных руках. Но я не понял насчет чудовища...
– Я скажу вам честно – бежал куда глаза глядят! – с подкупающей откровенностью признался писатель-фантаст. – Бежал, позабыв про всякие приличия. Оказывается, приключения в реальной жизни – очень неприятная вещь. Просто хуже ничего не бывает, по-моему. А главное, все эти ужасы совершенно подавляют волю. Да, я оказался трусом и не вижу смысла скрывать это. Зато я жив. Даже сейчас не могу в это поверить... Я трое суток блуждал по лесу, думал, меня сожрут дикие звери. За каждым деревом мне мерещились волчьи глаза. В чаще ухал филин...
– Знаете, это вы потом вставьте в какой-нибудь роман, – нетерпеливо сказал Макс. – Насколько я понял, чудовище вам тоже примерещилось. Иногда воображение сильно мешает. Но давайте думать, как нам отсюда спуститься. Раз вы сами не в состоянии, я сейчас сделаю петлю, подцеплю вас на уровне груди и потихоньку смайнаю на землю. Без страховочного конца, пожалуй, обойдемся – вы человек не тучный, а в случае чего будете страховаться, придерживаясь за ветви.
– Боюсь, у меня все онемело, – плачущим голосом признался Визгалов. – Я сижу тут вторые сутки. Спать боюсь, потому что во сне можно сорваться. Правда, я прицепился ремнем к суку, но, кажется, не очень надежно.
– Вторые сутки на дереве? Под дождем! – покрутил головой Макс. – Это впечатляет. Видно, серьезное чудовище вы нафантазировали.
– Я его видел, – убежденно сказал Визгалов. – Он был черный, с безумными глазами, и весь будто облитый маслом. Когда он бежал, лес расступался перед ним.
– Здорово, – кисло сказал Макс. – Тогда давайте-ка я сейчас поднимусь немного повыше и накину на вас петлю.
«Когда писатель-фантаст сильно пугается, он сходит с ума, – мысленно заключил он. – Нужно запомнить на всякий случай».
Оказалось, что закрепить на теле писателя веревку – это только полдела. Значительно труднее было убедить Визгалова отцепить руки от дубовых сучьев. Казалось, он уже намертво сросся с ними. Однако Макс достиг все же своей цели, вернее, Визгалов устал сопротивляться, и спуск начался.
Макс вытравливал веревку крайне медленно, учитывая совершенно раскисшее состояние писателя. Участковый вскоре принял живое участие в процедуре и снизу подавал Визгалову советы, которые тот честно пытался выполнить, и в конце концов добрался до поверхности земли живым и здоровым.
Справедливости ради следует отметить, что о здоровье говорить можно было условно. Коснувшись пятками земли, Визгалов повалился к ногам озадаченных Конюхова и Кузовкова и принялся корчиться, будто в предсмертных муках. Спустившийся вскоре Макс объяснил, что Визгалов слишком долго сидел в неудобной позе, и теперь кровь пытается вернуться в его пережатые жилы.
Муки Визгалова продолжались довольно долго, а потом вдруг выяснилось, что идти он может с большим трудом – его шатало, и он цеплялся за все деревья, которые попадались на его пути. Максу и Конюхову пришлось подхватить его на руки и таким манером дотащить до самого кордона.
Но здесь с Визгаловым едва не случилась истерика. Его мышцы налились нечеловеческой силой, он вырвался и опрометью бросился к ближайшему дереву.
– Вот оно! – завопил он. – Чудовище! Спасайтесь!
На подступах к дому лесника стоял огромный, лоснящийся, как начищенный ваксой сапог, пес. Он мрачно смотрел на идущих к нему людей, и шерсть на его загривке постепенно вставала дыбом.
– Да, в самую точку, – пробормотал Конюхов, останавливаясь. – Чудовище и есть.
За ним остановились и остальные. Пес тоже пока не двигался, а на крыльце появилась хозяйка. Она подозрительно посмотрела на незваных гостей и, кажется, их не узнала.
– Здравствуйте! – крикнул Конюхов. – Мы у вас тут недавно были! Нам машина нужна. А вы бы собачку прибрали! Кстати, муж ваш еще не возвращался?
Женщина не ответила, крикнула что-то резкое собаке и повелительно махнула рукой Максу, разрешая подойти к машине. Ему не хотелось ударить лицом в грязь, но идти мимо жуткого черного зверя было нелегким испытанием. Макс просто чувствовал ненависть, исходящую от пса. Если бы в этот момент ему дали команду «фас», он разорвал бы Макса в клочки. Но жене лесника двусмысленность ситуации доставляла, кажется, удовольствие.
Стараясь идти неспешно и уверенно, Макс целую вечность добирался до автомобиля, потом открыл дверцу и с огромным облегчением нырнул в кабину. Когда он выехал за ворота и подсадил в машину своих спутников, его лоб был покрыт испариной.
– Теперь я точно знаю, что Шпагатов насчет лесника не соврал, – заявил Макс Конюхову. – От этой семейки чего угодно ожидать можно.
Глава 19
На этот раз хладнокровие изменило Корнееву. Он настолько испугался за Фишкина, что напрочь забыл об осторожности, и только невидимый ангел-хранитель помог ему на этот раз остаться в живых.
Уже взбежав на крыльцо, Корнеев поскользнулся на пороге и во весь рост грохнулся на камни, больно ударившись ребрами. От удара у него потемнело в глазах и перехватило дыхание. Прогремевший всего секунду назад выстрел прошел мимо его внимания. Он его не воспринял. И, лишь увидев в полумраке силуэт лесника, возящегося с ружьем, Корнеев запаниковал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42