А. Сайкин, судя по картине на месте трагедии, находился в состоянии крайнего раздражения – им была порвана на мелкие кусочки модная книга А. Конан Дойла „Автомобиль Иоанна Крестителя“, выпущенная в свет его же издательством…» Ну и так далее…
Сотрудники детективного бюро «Господин Икс» вернулись в приемную. Софрон Ильич занял место за большим столом, а Мура уселась за столик поменьше, ближе к окну, в которое заглядывали голые, сиротливые ветви акаций.
– Да, интересно, – Мура следила за мелкими снежинками за окном, – но, наверное, скоро появится клиент. Кто он?
– Я к этому и веду. Вы все увидите. Да я и сам еще не знаю существа дела в подробностях. Стараюсь подготовиться, а посему сообщаю вам необходимую первичную информацию.
– Мне не терпится приступить к расследованию, – призналась Мура.
– По пути в бюро купил я эту книжечку.
– Какую книжечку?
– «Автомобиль Иоанна Крестителя». Успел пробежать. Ничего такого, что могло бы довести господина Сайкина до состояния ярости, не обнаружил. Сюжет незамысловат. К Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону является молодая красивая дама из общества. Она попала в затруднительное положение: ее шантажирует давний знакомый, ему известно, что до брака девушка вступила в предосудительные отношения с его тогдашним соперником. В силу обстоятельств, в его руках находится компрометирующее даму письмо, написанное ей счастливым его соперником за день до гибели. Дама пережила смерть возлюбленного, благополучно вышла замуж, родила сына от погибшего, счастлива в браке. Негодяй угрожает ей разоблачением, если она не уступит его домогательствам.
– А при чем здесь автомобиль и Иоанн Креститель? – спросила Мура, внимательно выслушав помощника.
– Негодяй преследовал даму на автомобиле. – Софрон Ильич пошуршал листиками, нашел нужный абзац и выразительно зачитал: – «Но что больше всего обращало на себя внимание, так это передняя часть автомобиля. Спереди он был как бы срезан наискось, и на срезе, блистая позолотой, так и сияло выпуклое изображение Иоанна Крестителя, окруженное изящной рамой из темной бронзы». А вообще ситуация остается неясной, – изрек Софрон Ильич, – я волнуюсь. Когда я служил в артиллерии…
Тут настенные часы издали характерный звук и начали отбивать удар за ударом. Бричкин и Мура смотрели на сдвинувшиеся воедино стрелки до тех пор, пока не расслышали легкое дребезжание дверного колокольчика.
– Это она! – одними губами прошелестел Бричкин и вскочил с кресла.
Непроизвольно привстала и Мура.
Появившаяся клиентка их разочаровала: средних лет дама с простоватым лицом, грустными серыми глазами, одетая строго, хотя пальто сидело на ней, как домашний халат, – мешковато, бесформенно.
Бричкин бросился навстречу посетительнице.
– Добрый день, госпожа Филиппова, – сказал он, помогая гостье снять пальто и устраивая его на вешалке. – Я получил вчера вашу записку и весь к вашим услугам. Прошу садиться.
Дама безразлично взглянула на Муру, застывшую со ставкой в руке над белоснежным листом бумаги, и прошествовала к столу.
– Не знаю даже, как приступить, – сказала, отдышавшись, клиентка. – Боюсь, вы сочтете меня не вполне нормальной.
– О нет, сударыня, ни в коем случае! – пылко возразил Бричкин, мысленно умоляя Господа Бога, чтобы клиентка оказалась в своем уме.
– Мое имя Любовь Ивановна Филиппова. Оно, вам, конечно, ничего не говорит, – начала гостья и, не дождавшись опровержения своих слов, продолжила: – Я вдова Михаила Михайловича Филиппова. В июне нынешнего года он скоропостижно скончался. Мы с детьми были на юге, отдыхали. Причина смерти – внезапная остановка сердца.
– Вы сомневаетесь в диагнозе? – спросил Бричкин.
– Недавно стала сомневаться, – вздохнула госпожа Филиппова, – а точнее сказать, вчера. Хотя кое-что подозревала и раньше.
– Когда последовала смерть вашего супруга? – спросил Бричкин.
– 11 июня, об этом много писали. Покойный супруг мой был человеком известным. Редактировал журнал «Научное обозрение», сотрудничал с Бехтеревым, Глазенапом, Лесгафтом, Бекетовым. В последней, майской книжке журнала напечатаны «Заветные мысли» Менделеева и «Исследование мировых пространств реактивными приборами» Циалковского, муж очень уважал их обоих.
– Кто же не знает «Научное обозрение»? Журнал серьезный, – сказал Бричкин. – И о смерти вашего супруга читал, все газеты откликнулись…
– Когда я приехала в Петербург, то выяснила следующее. Записывайте, – госпожа Филиппова повернулась к Муре, застывшей с открытым от удивления ртом. – Супруг мой в ту ночь велел прислуге не беспокоить его до полудня – накануне он собирался работать всю ночь. Он проводил опыты по электричеству, занимался химией. Мечтал найти способ передачи электричества на расстояние без проводов – и достиг успеха: будучи в Петербурге, сумел зажечь люстру в Царском селе. Он утверждал, что с помощью электрического сигнала можно на расстоянии производить взрывы. Я плохо понимаю эти материи. Но он говорил – нажмешь кнопку в Петербурге, а взрыв произойдет в Константинополе…
– Так в ночь своей смерти он производил этот опыт? – упавшим голосом спросил Бричкин, уже почти уверенный, что перед ним лишившаяся рассудка вдова. – Хотел взорвать Царьград?
– Не знаю, – ответила госпожа Филиппова, – знаю, что он произвел двенадцать таких опытов. Он держал все в тайне. Обсуждал эти вопросы со своим французским коллегой Бертло, химиком. Вы все понимаете, что я говорю?
– Продолжайте, сударыня, – участливо предложил Бричкин, – продолжайте. Имя Бертло мне известно. Светило! Гений! Специалист по взрывчатым веществам.
– А утром прислуга обнаружила бездыханное тело Михаила Михайловича. Он лежал на ковре рядом с письменным столом. Вызвали вольнопрактикующего врача Полянского. Врач не обнаружил никаких внешних повреждений и заключил, что мой супруг умер от внезапной остановки сердца. Говорят, такое бывает у людей пожилого возраста. – Она помолчала, по ее приятному лицу с мягкими чертами пробежала тень. – Но далее произошло странное.
– Что именно? – без всякого воодушевления произнес Бричкин.
– О смерти мужа стало известно Охранному отделению – кто оповестил, не знаю. Может, и сам Полянский. Но у мужа и раньше были неприятности с властями, журнал хотели закрыть как рассадник марксистских идей. Одно время муж находился под негласным надзором, вынужден был переехать в Териоки.
– И что же дальше?
– Приехали жандармы. Изъяли все бумаги, переписку – якобы для проведения собственного расследования. И все-таки я не думаю, что причиной изъятия стали научно-материалистические работы мужа по марксизму и публикации эмигрантов. Тело увезли в морг. Его разрешили хоронить, но вскрытия не делали.
– Интересно, – Бричкин встрепенулся, – а вам известны результаты расследования, предпринятого Охранным отделением?
– Их не публиковали, – госпожа Филиппова печально усмехнулась. – И мне не показывали. Я искала возможности узнать что-либо, хотя это непросто. Кое-что удалось благодаря помощи хороших знакомых. Я была так поражена, что не знала что предпринять.
– Выводы Охранного отделения разошлись с заключением врача?
– Они были очень странными. Охранка утверждала, что мой супруг погиб от отравления. Они изъяли из кабинета вещественные доказательства: колбы, реторты и пробирки, каменный котелок с солью, флакон с жидкостью. Эксперт написал в заключении, что если соль – желтая соль, а жидкость – разведенная серная кислота, то не может быть сомнения, что господин Филиппов использовал их для произведения реакции, ведущей к умышленному самоотравлению.
– Да-а-а… – протянул озадаченный Брич-кин. – Неужели у господина Филиппова были причины расстаться с жизнью?
– Боже упаси! – клиентка промокнула увлажнившиеся глаза кружевным платочком, вынутым из-за манжеты. – Он был счастлив, он писал и мне и нашей доченьке радостные письма. Я дам вам почитать. Он переживал душевный подъем – предчувствовал, что находится в шаге от величайшего открытия. И мсье Бертло соглашался с ним, во Франции он с нетерпением ждал результатов тринадцатого опыта.
– Продолжайте, сударыня, – Бричкин подбодрил женщину, – есть ли еще существенные детали?
– Есть, господин Икс. В деле отсутствует важный документ – результаты химического анализа этой соли и этой жидкости.
– Вы хотите сказать, что заключение делалось на глаз, без привлечения химиков?
– Именно это, – ответила госпожа Филиппова. – И обращаю ваше внимание: все бумаги мужа, имеющие отношение к его научным разработкам, изъяты и недоступны для изучения.
– Вы подозреваете, что смерть господина Филиппова была насильственной?
– Да. Я не верю ни в остановку сердца, ни в самоотравление. Его убили, чтобы завладеть его гениальной разработкой. Я всегда ему говорила, что зажигать на расстоянии люстры безопасно, а вот взрывать на расстоянии Константинополь – к добру не приведет.
– Совершенно согласен с вами, сударыня, – кивнул Бричкин, вертя в руках утренний выпуск газеты.
– Теперь вы понимаете, господин Икс, почему я к вам пришла. Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моего мужа. Теперь вам понятно, почему я не могу обратиться в полицию. Теперь вы понимаете, почему я написала вам в записке о каменном котелке.
– Да, сударыня, понимаю, – ответил Бричкин. – Вы думаете, что здесь имеет место один и тот же почерк преступника. Смерть книгоиздателя Сайкина и смерть вашего мужа обставлены одинаково. И там и здесь присутствует каменный котелок с солью и флакон с кислотой. А как обстоит дело с книгой Конан Дойла?
– Вы правильно понимаете ход моей мысли. Вчера об этом же я расспрашивала прислугу. Да, «Автомобиль Иоанна Крестителя», которым зачитывается вся столица, вышел в свет за неделю до смерти мужа. Но прислуга утверждает, что этой книги в кабинете не видела. Муж никогда не увлекался подобной литературой. Зачем ему Конан Дойл? Обнаружившая труп горничная клянется всеми святыми, что никакой – ни целой, ни разорванной – книги на бездыханном теле не было.
– Как вы думаете, сударыня, – осторожно начал Бричкин, – не могла ли охранка горничную запугать?
– Тогда девушка придерживалась бы официальной версии, а она тоже подозревает, что муж умер не своей смертью, намекала как-то. Мне, по крайней мере.
– Да, дело трудное, – сознался Бричкин, – не знаю, с какого конца приступать.
– Понимаю вас, – клиентка смотрела на сыщика с сочувствием, – однако, может быть, расследование смерти господина Сайкина даст какие-то ниточки, способные привести и к убийце моего мужа?
– Это единственная надежда. Хотя мой метод зиждется на всеобъемлющем расследовании. Придется опросить и людей, которые в последние дни встречались с вашим мужем. Горничную. Авторов журнала «Научное обозрение». И конечно, врача Полянского. А с господином Сайкиным у вашего супруга были общие дела?
– Я работала одно время секретарем в журнале, уверена, что знала бы, если бы они встречались. У них разный круг общения.
– Если сможете назвать кого-либо еще, будем вам признательны.
– Я подумаю, – сказала госпожа Филиппова и раскрыла ридикюль. – После смерти мужа журнал перестал выходить в свет. Нет средств. Но коллеги хотят возродить его, собрали деньги. Пока их не хватает даже для одного номера. Пусть они и станут авансом для вашего расследования. Сегодня же напишу и мсье Бертло, может, он соберет средства среди европейских ученых.
– Ни в коем случае! – воскликнул Бричкин! И осекся, увидев испуганное лицо посетительницы. – Нет, нет и нет. Поймите меня правильно. Я ни в чем не подозреваю мсье Бертло. Но если о нашем расследовании узнает он и европейские ученые, это неизбежно станет известным и в России. Не забывайте и о перлюстрации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Сотрудники детективного бюро «Господин Икс» вернулись в приемную. Софрон Ильич занял место за большим столом, а Мура уселась за столик поменьше, ближе к окну, в которое заглядывали голые, сиротливые ветви акаций.
– Да, интересно, – Мура следила за мелкими снежинками за окном, – но, наверное, скоро появится клиент. Кто он?
– Я к этому и веду. Вы все увидите. Да я и сам еще не знаю существа дела в подробностях. Стараюсь подготовиться, а посему сообщаю вам необходимую первичную информацию.
– Мне не терпится приступить к расследованию, – призналась Мура.
– По пути в бюро купил я эту книжечку.
– Какую книжечку?
– «Автомобиль Иоанна Крестителя». Успел пробежать. Ничего такого, что могло бы довести господина Сайкина до состояния ярости, не обнаружил. Сюжет незамысловат. К Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону является молодая красивая дама из общества. Она попала в затруднительное положение: ее шантажирует давний знакомый, ему известно, что до брака девушка вступила в предосудительные отношения с его тогдашним соперником. В силу обстоятельств, в его руках находится компрометирующее даму письмо, написанное ей счастливым его соперником за день до гибели. Дама пережила смерть возлюбленного, благополучно вышла замуж, родила сына от погибшего, счастлива в браке. Негодяй угрожает ей разоблачением, если она не уступит его домогательствам.
– А при чем здесь автомобиль и Иоанн Креститель? – спросила Мура, внимательно выслушав помощника.
– Негодяй преследовал даму на автомобиле. – Софрон Ильич пошуршал листиками, нашел нужный абзац и выразительно зачитал: – «Но что больше всего обращало на себя внимание, так это передняя часть автомобиля. Спереди он был как бы срезан наискось, и на срезе, блистая позолотой, так и сияло выпуклое изображение Иоанна Крестителя, окруженное изящной рамой из темной бронзы». А вообще ситуация остается неясной, – изрек Софрон Ильич, – я волнуюсь. Когда я служил в артиллерии…
Тут настенные часы издали характерный звук и начали отбивать удар за ударом. Бричкин и Мура смотрели на сдвинувшиеся воедино стрелки до тех пор, пока не расслышали легкое дребезжание дверного колокольчика.
– Это она! – одними губами прошелестел Бричкин и вскочил с кресла.
Непроизвольно привстала и Мура.
Появившаяся клиентка их разочаровала: средних лет дама с простоватым лицом, грустными серыми глазами, одетая строго, хотя пальто сидело на ней, как домашний халат, – мешковато, бесформенно.
Бричкин бросился навстречу посетительнице.
– Добрый день, госпожа Филиппова, – сказал он, помогая гостье снять пальто и устраивая его на вешалке. – Я получил вчера вашу записку и весь к вашим услугам. Прошу садиться.
Дама безразлично взглянула на Муру, застывшую со ставкой в руке над белоснежным листом бумаги, и прошествовала к столу.
– Не знаю даже, как приступить, – сказала, отдышавшись, клиентка. – Боюсь, вы сочтете меня не вполне нормальной.
– О нет, сударыня, ни в коем случае! – пылко возразил Бричкин, мысленно умоляя Господа Бога, чтобы клиентка оказалась в своем уме.
– Мое имя Любовь Ивановна Филиппова. Оно, вам, конечно, ничего не говорит, – начала гостья и, не дождавшись опровержения своих слов, продолжила: – Я вдова Михаила Михайловича Филиппова. В июне нынешнего года он скоропостижно скончался. Мы с детьми были на юге, отдыхали. Причина смерти – внезапная остановка сердца.
– Вы сомневаетесь в диагнозе? – спросил Бричкин.
– Недавно стала сомневаться, – вздохнула госпожа Филиппова, – а точнее сказать, вчера. Хотя кое-что подозревала и раньше.
– Когда последовала смерть вашего супруга? – спросил Бричкин.
– 11 июня, об этом много писали. Покойный супруг мой был человеком известным. Редактировал журнал «Научное обозрение», сотрудничал с Бехтеревым, Глазенапом, Лесгафтом, Бекетовым. В последней, майской книжке журнала напечатаны «Заветные мысли» Менделеева и «Исследование мировых пространств реактивными приборами» Циалковского, муж очень уважал их обоих.
– Кто же не знает «Научное обозрение»? Журнал серьезный, – сказал Бричкин. – И о смерти вашего супруга читал, все газеты откликнулись…
– Когда я приехала в Петербург, то выяснила следующее. Записывайте, – госпожа Филиппова повернулась к Муре, застывшей с открытым от удивления ртом. – Супруг мой в ту ночь велел прислуге не беспокоить его до полудня – накануне он собирался работать всю ночь. Он проводил опыты по электричеству, занимался химией. Мечтал найти способ передачи электричества на расстояние без проводов – и достиг успеха: будучи в Петербурге, сумел зажечь люстру в Царском селе. Он утверждал, что с помощью электрического сигнала можно на расстоянии производить взрывы. Я плохо понимаю эти материи. Но он говорил – нажмешь кнопку в Петербурге, а взрыв произойдет в Константинополе…
– Так в ночь своей смерти он производил этот опыт? – упавшим голосом спросил Бричкин, уже почти уверенный, что перед ним лишившаяся рассудка вдова. – Хотел взорвать Царьград?
– Не знаю, – ответила госпожа Филиппова, – знаю, что он произвел двенадцать таких опытов. Он держал все в тайне. Обсуждал эти вопросы со своим французским коллегой Бертло, химиком. Вы все понимаете, что я говорю?
– Продолжайте, сударыня, – участливо предложил Бричкин, – продолжайте. Имя Бертло мне известно. Светило! Гений! Специалист по взрывчатым веществам.
– А утром прислуга обнаружила бездыханное тело Михаила Михайловича. Он лежал на ковре рядом с письменным столом. Вызвали вольнопрактикующего врача Полянского. Врач не обнаружил никаких внешних повреждений и заключил, что мой супруг умер от внезапной остановки сердца. Говорят, такое бывает у людей пожилого возраста. – Она помолчала, по ее приятному лицу с мягкими чертами пробежала тень. – Но далее произошло странное.
– Что именно? – без всякого воодушевления произнес Бричкин.
– О смерти мужа стало известно Охранному отделению – кто оповестил, не знаю. Может, и сам Полянский. Но у мужа и раньше были неприятности с властями, журнал хотели закрыть как рассадник марксистских идей. Одно время муж находился под негласным надзором, вынужден был переехать в Териоки.
– И что же дальше?
– Приехали жандармы. Изъяли все бумаги, переписку – якобы для проведения собственного расследования. И все-таки я не думаю, что причиной изъятия стали научно-материалистические работы мужа по марксизму и публикации эмигрантов. Тело увезли в морг. Его разрешили хоронить, но вскрытия не делали.
– Интересно, – Бричкин встрепенулся, – а вам известны результаты расследования, предпринятого Охранным отделением?
– Их не публиковали, – госпожа Филиппова печально усмехнулась. – И мне не показывали. Я искала возможности узнать что-либо, хотя это непросто. Кое-что удалось благодаря помощи хороших знакомых. Я была так поражена, что не знала что предпринять.
– Выводы Охранного отделения разошлись с заключением врача?
– Они были очень странными. Охранка утверждала, что мой супруг погиб от отравления. Они изъяли из кабинета вещественные доказательства: колбы, реторты и пробирки, каменный котелок с солью, флакон с жидкостью. Эксперт написал в заключении, что если соль – желтая соль, а жидкость – разведенная серная кислота, то не может быть сомнения, что господин Филиппов использовал их для произведения реакции, ведущей к умышленному самоотравлению.
– Да-а-а… – протянул озадаченный Брич-кин. – Неужели у господина Филиппова были причины расстаться с жизнью?
– Боже упаси! – клиентка промокнула увлажнившиеся глаза кружевным платочком, вынутым из-за манжеты. – Он был счастлив, он писал и мне и нашей доченьке радостные письма. Я дам вам почитать. Он переживал душевный подъем – предчувствовал, что находится в шаге от величайшего открытия. И мсье Бертло соглашался с ним, во Франции он с нетерпением ждал результатов тринадцатого опыта.
– Продолжайте, сударыня, – Бричкин подбодрил женщину, – есть ли еще существенные детали?
– Есть, господин Икс. В деле отсутствует важный документ – результаты химического анализа этой соли и этой жидкости.
– Вы хотите сказать, что заключение делалось на глаз, без привлечения химиков?
– Именно это, – ответила госпожа Филиппова. – И обращаю ваше внимание: все бумаги мужа, имеющие отношение к его научным разработкам, изъяты и недоступны для изучения.
– Вы подозреваете, что смерть господина Филиппова была насильственной?
– Да. Я не верю ни в остановку сердца, ни в самоотравление. Его убили, чтобы завладеть его гениальной разработкой. Я всегда ему говорила, что зажигать на расстоянии люстры безопасно, а вот взрывать на расстоянии Константинополь – к добру не приведет.
– Совершенно согласен с вами, сударыня, – кивнул Бричкин, вертя в руках утренний выпуск газеты.
– Теперь вы понимаете, господин Икс, почему я к вам пришла. Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моего мужа. Теперь вам понятно, почему я не могу обратиться в полицию. Теперь вы понимаете, почему я написала вам в записке о каменном котелке.
– Да, сударыня, понимаю, – ответил Бричкин. – Вы думаете, что здесь имеет место один и тот же почерк преступника. Смерть книгоиздателя Сайкина и смерть вашего мужа обставлены одинаково. И там и здесь присутствует каменный котелок с солью и флакон с кислотой. А как обстоит дело с книгой Конан Дойла?
– Вы правильно понимаете ход моей мысли. Вчера об этом же я расспрашивала прислугу. Да, «Автомобиль Иоанна Крестителя», которым зачитывается вся столица, вышел в свет за неделю до смерти мужа. Но прислуга утверждает, что этой книги в кабинете не видела. Муж никогда не увлекался подобной литературой. Зачем ему Конан Дойл? Обнаружившая труп горничная клянется всеми святыми, что никакой – ни целой, ни разорванной – книги на бездыханном теле не было.
– Как вы думаете, сударыня, – осторожно начал Бричкин, – не могла ли охранка горничную запугать?
– Тогда девушка придерживалась бы официальной версии, а она тоже подозревает, что муж умер не своей смертью, намекала как-то. Мне, по крайней мере.
– Да, дело трудное, – сознался Бричкин, – не знаю, с какого конца приступать.
– Понимаю вас, – клиентка смотрела на сыщика с сочувствием, – однако, может быть, расследование смерти господина Сайкина даст какие-то ниточки, способные привести и к убийце моего мужа?
– Это единственная надежда. Хотя мой метод зиждется на всеобъемлющем расследовании. Придется опросить и людей, которые в последние дни встречались с вашим мужем. Горничную. Авторов журнала «Научное обозрение». И конечно, врача Полянского. А с господином Сайкиным у вашего супруга были общие дела?
– Я работала одно время секретарем в журнале, уверена, что знала бы, если бы они встречались. У них разный круг общения.
– Если сможете назвать кого-либо еще, будем вам признательны.
– Я подумаю, – сказала госпожа Филиппова и раскрыла ридикюль. – После смерти мужа журнал перестал выходить в свет. Нет средств. Но коллеги хотят возродить его, собрали деньги. Пока их не хватает даже для одного номера. Пусть они и станут авансом для вашего расследования. Сегодня же напишу и мсье Бертло, может, он соберет средства среди европейских ученых.
– Ни в коем случае! – воскликнул Бричкин! И осекся, увидев испуганное лицо посетительницы. – Нет, нет и нет. Поймите меня правильно. Я ни в чем не подозреваю мсье Бертло. Но если о нашем расследовании узнает он и европейские ученые, это неизбежно станет известным и в России. Не забывайте и о перлюстрации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35