— Да уж, подругой, — усмехнулся Юрген. — Про подруг сплетен не распускают. Тебе она вообще не доверяла, иначе рассказала бы то, о чем мне уже давно было известно.
— Ну и что же это? — спросила я. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
— Беата давно знала, что Вивиан встречается с учителем, она же не была дурой. Ясно, что дружок Вивиан отсюда, а не из Франкфурта, потому что она вдруг зачастила к матери в гости, брала машину Беаты и пропадала по полночи. Кроме того, этот тип, не помню его имени, с тех пор как познакомился с Вивиан, стал заявляться к ним слишком часто безо всякой причины, и каждый раз Вивиан оказывалась дома. Матери — любопытный народ! Конечно, Беата выглянула из окна, когда Вивиан как-то раз ушла из дома, не спросив разрешения взять машину. Оказалось, на углу улицы ее ждал учитель.
Я тяжело вздохнула:
— Ну хорошо, пусть она об этом знала, но почему нельзя допустить, что она сама была в него влюблена?
— Боже мой, как же ты туго соображаешь! Такие слюнтяи, как этот учитель, были не в ее вкусе, мы с ней частенько его обсуждали. А вот к его дружбе с Вивиан она относилась совершенно спокойно. «Большинство учителей — педофилы, а у Вивиан — эдипов комплекс, они идеально друг другу подходят» — это ее слова. Так ни одна женщина не скажет про мужика, в которого влюблена.
— Возможно, она говорила так только для отвода глаз, — возразила я, — чтобы ты ничего не заподозрил.
Юрген посмотрел на меня и покачал головой.
— Вы, старые девы, чудной народ! — прогремел он на весь зал, и сидевшие рядом посетители мгновенно повернулись в нашу сторону и принялись с интересом меня разглядывать.
— Извини, Рози, я не тебя имел в виду. — «А кого же еще?» — подумала я. — Но тебе, наверное, не понять: мы с Беатой не забивали себе голову всякой мутью вроде подозрений в измене.
Я собралась уходить, но он вцепился в мою руку, потный и пьяный, совсем как Хартмут несколько дней назад. Во мне поднялась холодная ярость:
— Господин Фальтерманн, отпустите меня! Я только что была на похоронах моей лучшей подруги и не настроена выслушивать оскорбления в свой адрес!
— Ага, теперь я уже господин Фальтерманн! Милостивая госпожа не желает переходить на ты с мелкой сошкой вроде меня. Беата была совсем другим человеком, лишенным высокомерия и предрассудков! И она никогда в жизни не была влюблена в этого хлюпика. — Он немного подумал. — Он, скорее, в твоем вкусе!
Мое лицо вспыхнуло, и это от него не укрылось.
— Не бери в голову, Рози. Я не хотел обижать тебя, нашу благочестивую девицу. Просто злюсь, потому что легавые меня достали. Думаю, этим я обязан тебе. Они решили, что я пригласил Беату на завтрак с шампанским и кокнул ее, поскольку она сказала, что любит другого. Им даже известно, что мы с Беатой уже бывали на этой башне раньше, — наверное, это тоже твоих рук дело.
— Могу я теперь идти? — спросила я. Мне стало совсем плохо. Казалось, только что перенесенная болезнь возвращается вновь.
— Погоди, — не унимался Юрген, — не переживай так, я честный парень и привык говорить, что думаю. Женщина твоего возраста, без мужа и детей бог знает что может нафантазировать про личную жизнь других людей. Поэтому мой тебе совет: не суй свой нос в то, что тебя не касается. Беата не покончила с собой из-за несчастной любви, а если бы она указала мне на дверь, я бы ее и пальцем не тронул. Тебе все ясно?
Я кивнула, и он наконец выпустил мою руку. Я заплатила у стойки и поспешила унести ноги.
Впоследствии в голову мне приходило множество замечательных ответов на его обвинения. Когда он начал распространяться о фантазиях старых дев, я могла бы рассказать ему о том, что Беата говорила насчет разницы между ним и Витольдом.
Как убить рослого, сильного мужчину, который может справиться с вами одной левой, если у вас нет револьвера? С помощью яда? А где взять яд? И как незаметно его подсыпать? Нет, пожалуй, нужно достать новый револьвер. Но где? Лучше бы за дело взялся профессионал, киллер! Это было бы идеальное решение. Хотя, если подумать, оно даже обсуждению не подлежит, потому что наемным убийцам нужно платить. Если верить детективным фильмам, они требуют за свои услуги по меньшей мере сто тысяч марок, а откуда мне их взять? И как я — Розмари Хирте, порядочная служащая юридической конторы, — вообще найду киллера? Я решила великодушно подарить Юргену жизнь.
Этот мерзавец даже не дал мне после похорон поговорить с Витольдом, которому наверняка нужно было с кем-нибудь пообщаться после печальной церемонии, но скорее всего не хотелось беседовать с Вивиан на виду у родственников. Уверена, он искал меня. «Тира, — сказал бы он, — моя верная подруга, пойдем к тебе домой, поболтаем немного!» Не исключено даже, что он видел, как я уходила в компании этого отвратительного Юргена Фальтерманна.
Я лежала в постели и слушала песни Брамса:
Ночью я срывал поцелуев розы.
Аромат их был и душист, и крепок.
Витольд был хорошим психологом. Он знал, что под такую песню старая дева сможет хорошенько выплакаться. За всю свою жизнь я не плакала столько, сколько сейчас — и было от чего. В пятьдесят два года, в этом достойном сожаления возрасте, я встретила свою первую и единственную любовь. К сожалению, это произошло слишком поздно.
Могла ли я позволить себе терпеливо ждать, пока у Вивиан появится новая любовь? С каждым днем я необратимо старилась и дурнела. Вероятно, на какое-то время процесс удастся затормозить: можно красить волосы, пользоваться дорогой косметикой, принимать витамины и гормоны, но не за горами дни, когда и это перестанет помогать.
Пять лет назад я не задушила одного человека, и совершенно напрасно. Так было бы лучше. Мне неприятно вспоминать о происшедшем, при одной только мысли об этом я краснею от стыда. Последние несколько раз я ездила в отпуск в крайне унылом обществе. «Пожилые состоятельные господа смогут осмотреть руины, а после экскурсии искупаться на турецкой Ривьере» — под таким лозунгом проходили мои скучнейшие поездки.
Но раньше я с удовольствием ездила на заграничные курорты и не возражала против легкого отпускного флирта. Тот молодой человек говорил по-немецки почти без акцента. Его шарм и остроумие покорили меня, и однажды вечером я разрешила ему остаться у меня в номере. Через два дня он отвел меня в дорогой бутик, сказав, что в моем гардеробе должно появиться какое-нибудь платье с морскими мотивами. Приятно удивленная его хорошим вкусом и осведомленностью в вопросах моды, я прислушалась к советам и приобрела отнюдь не дешевое платье в матросском стиле, темно-синее с широким белым воротником. Если бы не он, я никогда бы не решилась на эту покупку. Платье невероятно мне шло и полностью соответствовало моему стилю — в нем я казалась еще выше и стройнее. Удивительно, как я сама до этого не додумалась.
В магазинчике имелся также отдел мужской одежды. После того как покупка матросского платья стала делом решенным, мой спутник выбрал себе шелковый костюм цвета топленого молока и примерил его. Костюм сидел на нем идеально, так же, как платье на мне. Я одобрительно кивнула. Тогда он деликатно указал на ценник и признался, что это ему не по карману, но я могла бы оказать ему финансовую поддержку. В ответ я решительно покачала головой.
— Если ты не можешь позволить себе костюм, то от покупки придется отказаться, — практично рассудила я, стараясь не показаться грубой.
И тут мой друг во всеуслышание заявил:
— Значит, ты не можешь позволить себе и молодого любовника!
Продавщица не смогла скрыть улыбку. Я заплатила за платье, вернулась в номер, поспешно собрала вещи и уехала домой. Платье оставила в отеле.
С каким удовольствием я бы прикончила этого невероятно наглого альфонса! Я долго размышляла над тем, как это можно устроить. В отеле мне не удалось бы осуществить задуманное, но любовника, как и лучшую подругу, нетрудно заманить в какое-нибудь безлюдное местечко: например, его можно было бы столкнуть со скалы.
Госпожа Ремер позвонила мне в самом приподнятом настроении. Она получила положительный ответ на свое ходатайство о предоставлении пенсии и могла больше не выходить на работу.
— Завтра я забегу, чтобы забрать вещи из стола. И еще в шкафу лежит мой зонтик.
Я предложила на днях привезти все, что нужно, ведь у нее не было машины. Кроме того, у госпожи Ремер как раз сильно отекла правая рука.
Итак, я начала складывать ее пожитки в пакет. Кроме зонтика в шкафу оказались тапочки, сиреневая вязаная кофта, растворимый кофе без кофеина, только что купленная серебристая кружка и начатая банка сгущенного молока. В ящиках стола оказались также несколько пачек бумажных носовых платков, какие-то лекарства, леденцы, рекламные проспекты, английские булавки и запасные очки.
Я просмотрела разнообразные лекарства, найденные в ее столе. Среди них были таблетки от головной боли и мигрени, баллончик со спреем для носа, мазь от ушибов и растяжений, две упаковки с препаратом дигиталиса — одна начатая, другая целая. Я знала, что при некоторых болезнях сердца прописывают средство, изготовленное на основе ядовитой наперстянки, и лекарство возбудило во мне живейший интерес. Дигитоксин — так назывался опасный компонент этой любопытной таблетки. «Показания: перегрузка миокарда, рецидивирующая тахикардия, мерцательная аритмия и нарушение сокращения предсердий в результате сердечной недостаточности» — эти слова прямо-таки окрыляли меня. Решено было не возвращать госпоже Ремер целую упаковку, а придержать ее на будущее. Никогда не знаешь, зачем может понадобиться такой сильный яд.
Дома мое любопытство усилилось. Я задумала провести маленький эксперимент — начинить ядом шоколадные конфеты. Уж я-то найду, кого ими угостить — хотя бы Вивиан.
Я заставила себя еще раз выйти из дома и наведаться в маленький магазинчик за углом. Так… Стиральный порошок, хлеб с отрубями, плавленый сыр и немного овощей пригодятся в любом случае. Однако помимо всего этого я купила еще и коробку трюфелей с апельсиновым ликером.
На кухне я выдавила таблетку из серебряной фольги. Посмотрим, получится ли вообще запихнуть эту штучку в трюфель целиком? Осторожно провертев в конфете дырочку, я, к своему удивлению, не обнаружила там жидкости: ликер был смешан с нежной, мягкой шоколадной массой. Мне удалось сделать в трюфеле небольшое углубление, засунуть туда таблетку и вновь заделать отверстие. Теперь конфета выглядела немного деформированной, как будто полежала на солнце.
Нужно было рискнуть и испытать результат на себе, засунув в рот это сомнительное лакомство. На всякий случай я еще раз перечитала инструкцию. Если пациенты с больным сердцем должны глотать такое три раза в день, то мне оно точно не повредит. Итак, главное — смелее! Я взяла конфету в рот. Нет, так не пойдет! Язык сразу же почувствовал инородное тело. Пришлось выплюнуть коричневую от шоколада таблетку: она оказалась слишком большой.
Я взяла ее, обтерла шоколад полотенцем и начала растирать в порошок. При помощи ножа удалось лишь раскрошить таблетку, а вот молоток дал отличные результаты. Просверлив вторую конфету, я наполнила ее порошком. Проблем с этим не возникло, но трюфель опять изменил форму. На вкус же он оказался таким мерзким, что я с отвращением выплюнула его в раковину. Фу, гадость какая! Такое сможет проглотить разве что человек, у которого полностью атрофировались вкусовые рецепторы! К тому же ему нужно будет съесть по меньшей мере штук двенадцать таких конфет, одну за другой, и только после этого он окочурится.
«Нет, — сказала я себе, — яды — не мой конек. Предположим, я потрачу огромное количество сил и времени на то, чтобы изготовить коробочку таких трюфелей, и анонимно пошлю их Вивиан или Фальтерманну. И что же? Вивиан съест одну штучку и выбросит остальные в мусорное ведро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32