– объявил Рамсес.
– Прошу прощения?
– Да-да, они такие симпатичные, – подтвердила я.
– Что ж, если вы настаиваете, мадам, я, разумеется, дам вам сопровождающего с факелом, – с сомнением сказал де Морган. – Профессор, вы не возражаете?
Эмерсон скрестил руки и откинулся на спинку стула.
– Я никогда не возражаю миссис Эмерсон. Это пустая трата времени и сил.
Француз недоверчиво оглядел наше семейство.
– Хорошо, мадам, так тому и быть. В качестве провожатого можете взять с собой сына, – добавил он, покосившись на Рамсеса. – С внутренним устройством этой пирамиды он знаком неплохо.
Эмерсон поперхнулся. Рамсес взирал на меня с выражением куда более загадочным, чем у знаменитого сфинкса.
– Так ты исследовал Ломаную пирамиду, Рамсес?
– Разумеется, мадам, – ответил вместо него мсье де Морган. – Мои люди провели некоторое время в поисках нашего маленького... коллеги. По счастью, один из них видел, как он зашел внутрь, иначе мы могли бы не успеть его спасти.
– Я уже говорил вам, мсье, что вовсе не нуждался в помощи, – обиженно забубнил Рамсес. – В любой момент я мог вернуться тем же путем.
В этом я ничуть не сомневалась. У Рамсеса сверхъестественное чувство ориентации.
– Мне следовало догадаться. Однажды ты вернулся домой и вымылся без напоминания...
Рамсес горько вздохнул.
– У экскрементов летучих мышей очень сильный запах.
– Разве я не запрещала тебе исследовать внутренности пирамид?
– Нет, мамочка, иначе я бы никогда...
– Что ж, раз ты знаешь дорогу, можешь пойти со мной.
Я была страшно сердита на Рамсеса, поскольку не могла наказать его за ослушание – мне даже в голову не пришло запретить ему заходить внутрь пирамид. Это упущение можно было исправить, хотя я не сомневалась, что Рамсес найдет какую-нибудь лазейку для нарушения запрета.
– Рамсес, отныне тебе запрещается входить внутрь пирамиды!
– А с тобой и папой можно?
– Ну... да.
Вход в пирамиду находился на северной стене, в тридцати девяти футах от земли. Благодаря необычному наклону боковой грани подъем оказался не таким уж и трудным: поверхность, издалека выглядевшая гладкой, была испещрена бесчисленными выбоинами и трещинами. Рамсес продвигался вверх с ловкостью обезьяны.
У входа в пирамиду наш провожатый запалил факел и первым ступил в низкий и узкий коридор, который с небольшим уклоном уходил вниз. По мере продвижения в глубь пирамиды воздух становился все более спертым и жарким. Мы медленно, шаг за шагом, спускались в удушливую тьму и наконец оказались в узком, но очень высоком вестибюле, потолок которого терялся во тьме... и в летучих мышах. Над нашими головами пищала и хлопала крыльями живая масса. Пришлось заверить летучих хозяев, что мы существа безвредные и тихие.
Из книг я знала общий план пирамиды. Рамсес показал выход из вестибюля, который находился футах в двадцати от пола. Протиснувшись сквозь узкий тоннель, мы оказались в совершенно восхитительном зале со сводчатым потолком. Я с восторгом озиралась по сторонам: так бы и провела здесь всю оставшуюся жизнь... Но тут наш проводник принялся жаловаться. В своем нытье этот человек был на редкость разнообразен. То, мол, факел горит слишком тускло, то он задыхается, то ногу подвернул и так далее и тому подобное. Честно говоря, мне тоже не хватало воздуха, поэтому я предложила присесть и немного передохнуть.
Мы находились в одном из верхних коридоров рядом с огромным камнем, который прежде закрывал вход, дабы уберечь погребальную камеру от воров. Теперь же камень мог послужить в качестве вполне удобной скамьи.
Таинственная прелесть древней гробницы настолько захватила меня, что я забыла обо всем на свете. Конечно, мы были отнюдь не первыми посетителями пирамиды. За последнее время здесь побывало изрядно археологов, а три тысячи лет назад в залах пирамиды похозяйничали дерзкие грабители, презревшие проклятия мертвых. Когда в 1839 году в Ломаную пирамиду проникли Перринг и Вайз, отважные, но малообразованные исследователи, они нашли лишь щепки, плетеные корзины да несколько мумифицированных летучих мышей. Ни саркофага, ни мумии фараона не было. У хозяина пирамиды, фараона Снерфу, имелась и другая гробница, так что, возможно, он никогда и не покоился здесь, но камеры пирамиды наверняка были полны всевозможными ценностями. Так уж повелось у фараонов – устилать сокровищами свой путь как при жизни, так и после смерти.
Пока я предавалась этим блаженным размышлениям, произошло событие воистину невероятное. Спертый застоявшийся воздух вдруг сменился легким сквозняком, быстро переросшим в настоящий ветер. Стало холодно. Факел ярко вспыхнул и погас. Нас объяла кромешная тьма. Провожатый испустил вой, мрачным эхом прокатившийся по тоннелю.
– Господи, Рамсес! – возбужденно зашептала я. – Мы с твоим папой наслышаны об этом явлении, но я и надеяться не смела, что когда-нибудь нам посчастливится стать свидетелями этого чуда.
– Насколько я помню, о нем упоминают первые археологи. Весьма любопытное явление, мамочка. Наверное, в пирамидах есть тайные проходы и выходы.
– Именно так, Рамсес!
– Я проверял эту теорию, но мне помешали люди мсье де Моргана. Один из них был страшно наглым и схватил меня за шиворот... Я сказал об этом мсье де Моргану, но он лишь посмеялся...
– Увы, мой мальчик.
Ветер стих так же внезапно, как и начался. Из темноты доносился дробный стук зубов нашего отважного проводника.
– Госпожа, – простонал он, – госпожа, мы должны уходить! Джинны проснулись и ищут нас. Мы умрем здесь, и джинны съедят наши души!
– Мы могли бы поискать этот тоннель, мамочка, – заговорщицки прошептал Рамсес.
Сказать, что я испытывала искушение, – все равно что сказать про умирающего от голода, будто ему хочется перекусить. Однако здравый смысл возобладал. На поиски ушло бы никак не меньше нескольких дней, если не недель. К тому же требовалась хорошая предварительная подготовка.
Захваченная путешествием по пирамиде, я потеряла счет времени и опомнилась только сейчас. Запалив факел, мы двинулись обратно.
Должно быть, Рамсес уловил мои страдания. Карабкаясь следом за мной, он прошепелявил:
– Жаль, что папа не шмог получить Дахшур, мамочка.
– Увы, никто в этом мире не совершенен, мой мальчик. Если бы Эмерсон позволил мне поговорить с мсье де Морганом... Но что прошлое ворошить...
– Да, мамочка. Но ты ведь хотела бы приехать в Дахшур надолго, да?
– Не стану этого отрицать, Рамсес. Но не забывай, что твой папа – самый выдающийся египтолог современности, пусть слегка и... гм... бестактный.
* * *
На обратной дороге в Мазгунах Эмерсон держался от нас на почтительном удалении. Как верно заметил Рамсес, плоды жизнедеятельности летучих мышей очень запашисты. Я надеялась, что именно обоняние Эмерсона, а не что-то другое заставляло его сторониться своего семейства.
– Хорошо провела время, Пибоди? – прокричал он издалека.
– Да, спасибо, дорогой. Чудесно!
Эмерсон похлопал своего ослика, и тот чуть приблизился к нам.
– Ты ведь знаешь, Пибоди, будь моя воля, я бы преподнес тебе Дахшур.
– Знаю, дорогой.
С юга подул ветерок, и Эмерсон, сморщив нос, шарахнулся в сторону.
– Тебе не хочется узнать, что я выведал у твоего русского, пока ты шлялась внутри пирамиды?
– Я хочу узнать! – с жаром воскликнул Рамсес, разворачивая осла.
Эмерсон поспешно рванул прочь:
– Потом, Рамсес, потом. Почему бы тебе не ехать рядом с мамочкой?
9
Намеки Эмерсона на откровения неприятного Каленищеффа призваны были лишь возбудить мое любопытство. После того как мы пообедали и Рамсес отправился к себе в комнату, Эмерсон сел за стол и серьезно посмотрел на меня.
– Мы должны поговорить, Пибоди. Пришло время посмотреть в глаза жестокой правде. У меня есть основания считать, что мы оказались вовлечены в преступный заговор.
– Эмерсон! – обрадованно воскликнула я и ядовито добавила: – Какое поразительное открытие.
Муж послал мне кислый взгляд.
– Сарказм идет тебе не больше, чем мне, дражайшая Пибоди. До недавнего времени твои теории оставались лишь сумасбродными фантазиями. Но последние события убедительно доказали, что некие криминальные субъекты избрали нас мишенью. И возле Черной пирамиды кто-то тайком вел раскопки... Все одно к одному. – Эмерсон нахмурился. – Раз уж ты придумала кличку Гений Преступлений, то...
– Мы можем использовать не столь громкий псевдоним.
– Да?..
– Так ты согласен, что тот, кто проник в наше хранилище, из банды Гения Преступлений?
– Не торопись, Пибоди. Давай хоть раз обдумаем все по порядку, призвав логику, а не станем бросаться в пучину спекулятивных измышлений, основанных на досужих домыслах.
Я вздохнула и пододвинула к себе корзину с вещами, давно требующими ремонта.
– Пункт первый: кто-то ведет незаконные раскопки в Дахшуре. А ведь на черном рынке недавно появились украшения времен Двенадцатой династии. Здесь находятся три пирамиды, относящиеся к этому периоду, и одна из них – Черная пирамида, рядом с которой мы видели свежие ямы. Думаю, вывод ясен.
– И воры, наверное, еще здесь, надеются поживиться чем-нибудь еще, например в гробнице...
– Пункт второй! – повысил голос Эмерсон. – Связь Абделя с Гени... с прохиндеями. Насильственная смерть бедняги, появление его сынка в Мазгунахе, потом убийство Хамида... Выстраивается целая цепочка. Ты согласна?
– Поскольку я твердила о связи этих событий с самого начала, то так уж и быть, согласна.
Эмерсон испепелил меня взглядом.
– Но дальше мы отправляемся блуждать в потемках догадок и праздных предположений. Почему наша безобидная компания вызывает такой интерес у этих мошенников? Мы с тобой не видели ничего такого, что могло бы изобличить убийцу Абделя...
– Возможно, видели, но не придали значения.
– Факт остается фактом, Пибоди, – на нас с тобой никто не нападал. Думаю, эти люди ищут что-то конкретное. Некий предмет, волею судьбы оказавшийся в наших руках.
Я отбросила ненавистное рукоделие.
– Ты попал в точку, Эмерсон! Ни денег, ни драгоценностей у нас нет. Табличка-портрет, которую ты стянул в лавке Абделя, конечно, симпатичная, но много за нее не дадут, а обрывок папируса вообще ничего не стоит. Думаешь, из лавки пропало что-то еще и бандит подозревает, что в этом повинны мы?
– Правдоподобная теория, – согласился Эмерсон. – Я хорошо запомнил предметы, валявшиеся в лавке той жуткой ночью. Жаль, что ты не смогла проникнуть в заднюю комнатку днем. Мы могли бы сравнить списки.
– Я-то не проникла, зато Рамсес шуровал там довольно долго. Спросим его?
– Не хочу вовлекать малыша в это грязное дело, Амелия. Я специально дождался, пока он уйдет, прежде чем начать этот разговор.
– Эмерсон, ты недооцениваешь нашего сына. За последние несколько недель он побывал в полиции, чуть не задохнулся, оказался погребенным в песке, похитил льва и анатомировал мертвое тело. И ни разу даже глазом не моргнул!
Эмерсон больше не возражал, детективная лихорадка обуяла теперь и его. Я не сомневалась, что Рамсес и не думает спать.
Эмерсон постучал в его комнату. Через мгновение дверь отворилась и появилась взъерошенная голова. Рамсес был в ночной рубашке, но лампа на столе горела, рядом лежала стопка бумаги и открытая коптская грамматика.
Эмерсон объяснил, что нам нужно. Рамсес важно кивнул:
– Полагаю, я могу предоставить нужную информацию, папочка. Не лучше ли нам перейти в гостиную?
По моему настоянию Рамсес надел халат. Тапочки, конечно же, исчезли. Скорее всего, в утробе льва. Хорошо, что я купила целую партию и припрятала пару на всякий случай. Львенок со счастливым урчанием набросился на башмаки Эмерсона. Общими усилиями нам удалось утихомирить его. Оставив зверю в качестве добычи шнурки, супруг пулей вылетел из комнаты. Мы с Рамсесом и Бастет кинулись следом, захлопнув дверь перед носом не ожидавшего такой подлости львенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Прошу прощения?
– Да-да, они такие симпатичные, – подтвердила я.
– Что ж, если вы настаиваете, мадам, я, разумеется, дам вам сопровождающего с факелом, – с сомнением сказал де Морган. – Профессор, вы не возражаете?
Эмерсон скрестил руки и откинулся на спинку стула.
– Я никогда не возражаю миссис Эмерсон. Это пустая трата времени и сил.
Француз недоверчиво оглядел наше семейство.
– Хорошо, мадам, так тому и быть. В качестве провожатого можете взять с собой сына, – добавил он, покосившись на Рамсеса. – С внутренним устройством этой пирамиды он знаком неплохо.
Эмерсон поперхнулся. Рамсес взирал на меня с выражением куда более загадочным, чем у знаменитого сфинкса.
– Так ты исследовал Ломаную пирамиду, Рамсес?
– Разумеется, мадам, – ответил вместо него мсье де Морган. – Мои люди провели некоторое время в поисках нашего маленького... коллеги. По счастью, один из них видел, как он зашел внутрь, иначе мы могли бы не успеть его спасти.
– Я уже говорил вам, мсье, что вовсе не нуждался в помощи, – обиженно забубнил Рамсес. – В любой момент я мог вернуться тем же путем.
В этом я ничуть не сомневалась. У Рамсеса сверхъестественное чувство ориентации.
– Мне следовало догадаться. Однажды ты вернулся домой и вымылся без напоминания...
Рамсес горько вздохнул.
– У экскрементов летучих мышей очень сильный запах.
– Разве я не запрещала тебе исследовать внутренности пирамид?
– Нет, мамочка, иначе я бы никогда...
– Что ж, раз ты знаешь дорогу, можешь пойти со мной.
Я была страшно сердита на Рамсеса, поскольку не могла наказать его за ослушание – мне даже в голову не пришло запретить ему заходить внутрь пирамид. Это упущение можно было исправить, хотя я не сомневалась, что Рамсес найдет какую-нибудь лазейку для нарушения запрета.
– Рамсес, отныне тебе запрещается входить внутрь пирамиды!
– А с тобой и папой можно?
– Ну... да.
Вход в пирамиду находился на северной стене, в тридцати девяти футах от земли. Благодаря необычному наклону боковой грани подъем оказался не таким уж и трудным: поверхность, издалека выглядевшая гладкой, была испещрена бесчисленными выбоинами и трещинами. Рамсес продвигался вверх с ловкостью обезьяны.
У входа в пирамиду наш провожатый запалил факел и первым ступил в низкий и узкий коридор, который с небольшим уклоном уходил вниз. По мере продвижения в глубь пирамиды воздух становился все более спертым и жарким. Мы медленно, шаг за шагом, спускались в удушливую тьму и наконец оказались в узком, но очень высоком вестибюле, потолок которого терялся во тьме... и в летучих мышах. Над нашими головами пищала и хлопала крыльями живая масса. Пришлось заверить летучих хозяев, что мы существа безвредные и тихие.
Из книг я знала общий план пирамиды. Рамсес показал выход из вестибюля, который находился футах в двадцати от пола. Протиснувшись сквозь узкий тоннель, мы оказались в совершенно восхитительном зале со сводчатым потолком. Я с восторгом озиралась по сторонам: так бы и провела здесь всю оставшуюся жизнь... Но тут наш проводник принялся жаловаться. В своем нытье этот человек был на редкость разнообразен. То, мол, факел горит слишком тускло, то он задыхается, то ногу подвернул и так далее и тому подобное. Честно говоря, мне тоже не хватало воздуха, поэтому я предложила присесть и немного передохнуть.
Мы находились в одном из верхних коридоров рядом с огромным камнем, который прежде закрывал вход, дабы уберечь погребальную камеру от воров. Теперь же камень мог послужить в качестве вполне удобной скамьи.
Таинственная прелесть древней гробницы настолько захватила меня, что я забыла обо всем на свете. Конечно, мы были отнюдь не первыми посетителями пирамиды. За последнее время здесь побывало изрядно археологов, а три тысячи лет назад в залах пирамиды похозяйничали дерзкие грабители, презревшие проклятия мертвых. Когда в 1839 году в Ломаную пирамиду проникли Перринг и Вайз, отважные, но малообразованные исследователи, они нашли лишь щепки, плетеные корзины да несколько мумифицированных летучих мышей. Ни саркофага, ни мумии фараона не было. У хозяина пирамиды, фараона Снерфу, имелась и другая гробница, так что, возможно, он никогда и не покоился здесь, но камеры пирамиды наверняка были полны всевозможными ценностями. Так уж повелось у фараонов – устилать сокровищами свой путь как при жизни, так и после смерти.
Пока я предавалась этим блаженным размышлениям, произошло событие воистину невероятное. Спертый застоявшийся воздух вдруг сменился легким сквозняком, быстро переросшим в настоящий ветер. Стало холодно. Факел ярко вспыхнул и погас. Нас объяла кромешная тьма. Провожатый испустил вой, мрачным эхом прокатившийся по тоннелю.
– Господи, Рамсес! – возбужденно зашептала я. – Мы с твоим папой наслышаны об этом явлении, но я и надеяться не смела, что когда-нибудь нам посчастливится стать свидетелями этого чуда.
– Насколько я помню, о нем упоминают первые археологи. Весьма любопытное явление, мамочка. Наверное, в пирамидах есть тайные проходы и выходы.
– Именно так, Рамсес!
– Я проверял эту теорию, но мне помешали люди мсье де Моргана. Один из них был страшно наглым и схватил меня за шиворот... Я сказал об этом мсье де Моргану, но он лишь посмеялся...
– Увы, мой мальчик.
Ветер стих так же внезапно, как и начался. Из темноты доносился дробный стук зубов нашего отважного проводника.
– Госпожа, – простонал он, – госпожа, мы должны уходить! Джинны проснулись и ищут нас. Мы умрем здесь, и джинны съедят наши души!
– Мы могли бы поискать этот тоннель, мамочка, – заговорщицки прошептал Рамсес.
Сказать, что я испытывала искушение, – все равно что сказать про умирающего от голода, будто ему хочется перекусить. Однако здравый смысл возобладал. На поиски ушло бы никак не меньше нескольких дней, если не недель. К тому же требовалась хорошая предварительная подготовка.
Захваченная путешествием по пирамиде, я потеряла счет времени и опомнилась только сейчас. Запалив факел, мы двинулись обратно.
Должно быть, Рамсес уловил мои страдания. Карабкаясь следом за мной, он прошепелявил:
– Жаль, что папа не шмог получить Дахшур, мамочка.
– Увы, никто в этом мире не совершенен, мой мальчик. Если бы Эмерсон позволил мне поговорить с мсье де Морганом... Но что прошлое ворошить...
– Да, мамочка. Но ты ведь хотела бы приехать в Дахшур надолго, да?
– Не стану этого отрицать, Рамсес. Но не забывай, что твой папа – самый выдающийся египтолог современности, пусть слегка и... гм... бестактный.
* * *
На обратной дороге в Мазгунах Эмерсон держался от нас на почтительном удалении. Как верно заметил Рамсес, плоды жизнедеятельности летучих мышей очень запашисты. Я надеялась, что именно обоняние Эмерсона, а не что-то другое заставляло его сторониться своего семейства.
– Хорошо провела время, Пибоди? – прокричал он издалека.
– Да, спасибо, дорогой. Чудесно!
Эмерсон похлопал своего ослика, и тот чуть приблизился к нам.
– Ты ведь знаешь, Пибоди, будь моя воля, я бы преподнес тебе Дахшур.
– Знаю, дорогой.
С юга подул ветерок, и Эмерсон, сморщив нос, шарахнулся в сторону.
– Тебе не хочется узнать, что я выведал у твоего русского, пока ты шлялась внутри пирамиды?
– Я хочу узнать! – с жаром воскликнул Рамсес, разворачивая осла.
Эмерсон поспешно рванул прочь:
– Потом, Рамсес, потом. Почему бы тебе не ехать рядом с мамочкой?
9
Намеки Эмерсона на откровения неприятного Каленищеффа призваны были лишь возбудить мое любопытство. После того как мы пообедали и Рамсес отправился к себе в комнату, Эмерсон сел за стол и серьезно посмотрел на меня.
– Мы должны поговорить, Пибоди. Пришло время посмотреть в глаза жестокой правде. У меня есть основания считать, что мы оказались вовлечены в преступный заговор.
– Эмерсон! – обрадованно воскликнула я и ядовито добавила: – Какое поразительное открытие.
Муж послал мне кислый взгляд.
– Сарказм идет тебе не больше, чем мне, дражайшая Пибоди. До недавнего времени твои теории оставались лишь сумасбродными фантазиями. Но последние события убедительно доказали, что некие криминальные субъекты избрали нас мишенью. И возле Черной пирамиды кто-то тайком вел раскопки... Все одно к одному. – Эмерсон нахмурился. – Раз уж ты придумала кличку Гений Преступлений, то...
– Мы можем использовать не столь громкий псевдоним.
– Да?..
– Так ты согласен, что тот, кто проник в наше хранилище, из банды Гения Преступлений?
– Не торопись, Пибоди. Давай хоть раз обдумаем все по порядку, призвав логику, а не станем бросаться в пучину спекулятивных измышлений, основанных на досужих домыслах.
Я вздохнула и пододвинула к себе корзину с вещами, давно требующими ремонта.
– Пункт первый: кто-то ведет незаконные раскопки в Дахшуре. А ведь на черном рынке недавно появились украшения времен Двенадцатой династии. Здесь находятся три пирамиды, относящиеся к этому периоду, и одна из них – Черная пирамида, рядом с которой мы видели свежие ямы. Думаю, вывод ясен.
– И воры, наверное, еще здесь, надеются поживиться чем-нибудь еще, например в гробнице...
– Пункт второй! – повысил голос Эмерсон. – Связь Абделя с Гени... с прохиндеями. Насильственная смерть бедняги, появление его сынка в Мазгунахе, потом убийство Хамида... Выстраивается целая цепочка. Ты согласна?
– Поскольку я твердила о связи этих событий с самого начала, то так уж и быть, согласна.
Эмерсон испепелил меня взглядом.
– Но дальше мы отправляемся блуждать в потемках догадок и праздных предположений. Почему наша безобидная компания вызывает такой интерес у этих мошенников? Мы с тобой не видели ничего такого, что могло бы изобличить убийцу Абделя...
– Возможно, видели, но не придали значения.
– Факт остается фактом, Пибоди, – на нас с тобой никто не нападал. Думаю, эти люди ищут что-то конкретное. Некий предмет, волею судьбы оказавшийся в наших руках.
Я отбросила ненавистное рукоделие.
– Ты попал в точку, Эмерсон! Ни денег, ни драгоценностей у нас нет. Табличка-портрет, которую ты стянул в лавке Абделя, конечно, симпатичная, но много за нее не дадут, а обрывок папируса вообще ничего не стоит. Думаешь, из лавки пропало что-то еще и бандит подозревает, что в этом повинны мы?
– Правдоподобная теория, – согласился Эмерсон. – Я хорошо запомнил предметы, валявшиеся в лавке той жуткой ночью. Жаль, что ты не смогла проникнуть в заднюю комнатку днем. Мы могли бы сравнить списки.
– Я-то не проникла, зато Рамсес шуровал там довольно долго. Спросим его?
– Не хочу вовлекать малыша в это грязное дело, Амелия. Я специально дождался, пока он уйдет, прежде чем начать этот разговор.
– Эмерсон, ты недооцениваешь нашего сына. За последние несколько недель он побывал в полиции, чуть не задохнулся, оказался погребенным в песке, похитил льва и анатомировал мертвое тело. И ни разу даже глазом не моргнул!
Эмерсон больше не возражал, детективная лихорадка обуяла теперь и его. Я не сомневалась, что Рамсес и не думает спать.
Эмерсон постучал в его комнату. Через мгновение дверь отворилась и появилась взъерошенная голова. Рамсес был в ночной рубашке, но лампа на столе горела, рядом лежала стопка бумаги и открытая коптская грамматика.
Эмерсон объяснил, что нам нужно. Рамсес важно кивнул:
– Полагаю, я могу предоставить нужную информацию, папочка. Не лучше ли нам перейти в гостиную?
По моему настоянию Рамсес надел халат. Тапочки, конечно же, исчезли. Скорее всего, в утробе льва. Хорошо, что я купила целую партию и припрятала пару на всякий случай. Львенок со счастливым урчанием набросился на башмаки Эмерсона. Общими усилиями нам удалось утихомирить его. Оставив зверю в качестве добычи шнурки, супруг пулей вылетел из комнаты. Мы с Рамсесом и Бастет кинулись следом, захлопнув дверь перед носом не ожидавшего такой подлости львенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47