А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Я боялся, как бы работники ресторана не приняли меры. И мои опасения оправдались.
– Поэтому-то новичков и не любят, – сказал Тацу, обращаясь ко мне.
А потом небрежным жестом выдал лишнюю коробку старику.
Старик поблагодарил его и добавил:
– Можно я возьму ее в долг?
– Да о чем вы?!
Старик еще раз склонил голову в вежливом поклоне и ушел, шаркая ногами. Походка у него была неуверенная. Я спросил, смотря ему вслед:
– Кто это такой?
– Самый большой интеллигент из всех. Где-то с полгода здесь, постоянно читает какие-то труды. Хотя и на английском, но я ничего понять не могу, до того запутанные. Поэтому его все и зовут профессором.
– Он врач?
Тацу взглянул на меня:
– Не знаю. С чего ты взял?
– У него с собой была книга «Клинические исследования в судебной медицине».
Тацу вытаращил глаза:
– Так ты сечешь по-английски? А я этого прочитать не мог. «Форенсик джуриспруденс»? Откуда ты слова такие знаешь?
– Немного читаю и пишу. Только знания мои ржавчиной покрылись. И на слух я ничего понять не могу, и с разговорным дело плохо. Мы с тобой разных поколений. Слушай, а хозяин моего домика, дедушка Гэн, с ним на самом деле все в порядке?
Тацу нахмурился:
– Да, откровенно говоря, я тоже немного волнуюсь. В его-то возрасте вряд ли кто-нибудь на стройку возьмет. И вчера вечером холодновато было.
– А с пропитанием у него проблем не было?
– Я ему давал. Последнее время он ослаб немного. Но давай еще денек подождем. Если не вернется, пойдем поищем. От Уэно к Санъя и до Окубо. Наверняка там где-нибудь болтается. Сразу найдем.
Я не стал возражать. Я новичок. Никаких прав не имею. Тут я кое-что вспомнил:
– Тацу, а здесь есть где помыться?
– А зачем тебе?
– Ну, мне вообще-то сегодня надо с одним человеком встретиться. Пять дней не мылся уже. И не брился.
– Ничего не получится, – бросил Тацу. – Среди нас нет любителей чистоты. А те, что и были, пользовались водопроводом в парке Тюо. Только его теперь перекрыли. Еще минимум на пару дней. Но с таким видом, как у тебя, в магазины пока пускают, помочи полотенце и протрись в кабинке туалета. В туалетах на вокзале мыться будешь, когда совсем грязью зарастешь.
– Вот как? – спросил я. – Что ж, помоюсь в туалете универмага.
Я дошел до станции «Синдзюку» пешком. По дороге столкнулся с двумя полицейскими в штатском, но ни один из них не обратил на меня внимания. Будто я был частью городского пейзажа. Похоже, на данном этапе я попал в яблочко. Непонятно, правда, надолго ли.
Перед кассами, где продавались билеты на поезда «Джей Ар» стояло штук двадцать телефонов-автоматов. Я выбрал самый крайний и набрал по памяти номер.
– Салют, выпускник Токийского универа. Как самочувствие?
Я огляделся по сторонам. Через два автомата двое служащих держали в руках трубки и громко разговаривали. Я повернулся к ним спиной.
– Самочувствие неплохое. Только универа я не заканчивал. Отчислен. Знаешь, за что?
– В одном месте что-то происходит. В то же самое время что-то происходит в другом месте. И в двух этих событиях есть что-то странное. В большинстве случаев это означает, что оба события связаны друг с другом. – Голос Асаи звучал бодро.
– Надо же. Это твоя философия жизни?
– Правило, выведенное на основе собственного опыта. У меня еще кое-что есть. Ты, наверное, пока не читал утренних газет? Когда последний раз новости смотрел?
– Вчера вечером. Семичасовые. По «Эн-эйч-кей». Асай скорей всего решит, что я смотрел их в какой-нибудь столовке.
– Я тоже смотрел. Сначала в полседьмого по частному каналу. Сразу после твоего звонка. Объявили результаты пресс-конференции. Я тогда подумал: ошибки нет. Но я каждое утро просматриваю девять газет. Читаю от «Никкэй рюкю» до «Никкан когё».
– Я еще не читал, и что там?
– Похоже, копы поменяли стратегию, успев до верстки утренних газет. Во всех изданиях говорится, что тебя объявили в розыск. Не по старому преступлению, а по новому. Так что там дается твоя настоящая фамилия.
– И в чем меня подозревают?
– Угрозы.
– Угрозы?
– А ты никому не угрожал, что убьешь? Сразу после взрыва во время суматохи.
Я вспомнил рыжего сектанта. Он еще толком не пришел в себя, когда я поручил ему девчонку. И все равно не забыл моих слов. «Понял меня? Если с ней что-нибудь случится, я тебя пришью…» Точно, я так и сказал.
– Понятно.
– Ты теперь не бывший подозреваемый А., как тебя называли по телевизору, а Тосихико Кикути. Подарочек от копов для журналюг. Вот и оправдание готово, и не надо себя контролировать при публикации настоящего имени.
– Или во время открытого расследования.
– Ну да. Но за угрозы дают максимум два года ссылки. А тут в розыск объявили. Ну и методы. Мельчают власти. Хоть плачь. И куда катится Япония?
– Вот уж не знаю. Спроси у политобозревателей. Фотографию показали?
– Да, показали. Наверное, еще студенческих времен. Прямо красавец-мужчина, даром что в участке снимали. Но беспокоиться тебе особенно не о чем. Вряд ли найдется хоть один умник, который в этой фотке узнает тебя нынешнего.
– Понял. Лучше скажи, ты не передумал? Помнишь, мы вчера договорились, что ты ответишь на мой вопрос?
После небольшой паузы он тихо сказал:
– У меня и в мыслях нет становиться порядочным человеком до мозга костей. Но если пообещал, то слово свое держу.
– Прости, – извинился я.
– Только это не телефонный разговор. Где встретимся?
– Давай в парке.
Он ответил испуганно:
– Эй, ты в своем уме? Копам известны твои привычки. В хорошую погоду ты любишь пить виски в парке средь бела дня. Вот и сегодня солнце светит. Могу с тобой поспорить: во всех парках города сегодня дежурят ребята в штатском. На планерках, посвященных расследованию, они необычайно внимательны ко всем подробностям. Так что, уверяю тебя, стоят у каждых качелей. Непременно направят дежурить из районных участков.
– Ты сейчас один? – спросил я.
– Один.
– Я имел в виду не городской парк, а парк Ямасита. Тот, что в Иокогаме.
Асаи засмеялся:
– Сакурадамон и полицейское управление префектуры Канагава? Я смотрю, ты тоже хорошо разбираешься во внутренних делах полиции.
Отношения между токийским и канагавским полицейскими управлениями с большим трудом можно было назвать дружескими. Региональная администрация огородила себя таким высоким забором, что и представить сложно. Асаи это знал. В подобных вопросах он слыл экспертом. В течение долгого времени собирал по кусочкам различную информацию.
– О таких вещах не так тяжело догадаться.
– Да уж, – пробормотал он. – А ты все-таки ас.
Он спросил, во сколько встречаемся.
– В два, – ответил я.
– Хорошо, где конкретно в парке Ямасита? Он довольно большой.
– У «Нагакава-мару».
Вновь послышался смех.
– У корабля же одна деревня собирается. Нет ничего поблагороднее на примете?
– Нет. Я Йокогаму плохо знаю, – сказал я и добавил: – У меня к тебе просьба. Приходи один. И никому не говори о нашей встрече. Даже, к примеру, Мотидзуки.
– А у тебя что, есть какие-то подозрения?
– Нет, просто лучше перестраховаться.
– Ладно. До встречи.
Я положил трубку и вернулся в картонный домик. Тацу нигде не было. Магнитофон и плитка остались внутри. Наверное, никто не смеет прикоснуться к его имуществу. Вдалеке виднелась фигура профессора: он сидел у себя и читал книгу. Я достал бутылку виски. Первый глоток за сегодняшний день. Я опустил взгляд и заметил стопку книг без суперобложек. Я взял одну, из нее выпал желтый листок бумаги.
Я поднял его и стал разглядывать. Листовка. На тонкой бумаге крупными буквами был написан заголовок-обращение к читателям:
«Поговорим о Боге?»
9
На Синагаве я пересел на линию Кэйхин – Тохоку. В вагоне было свободно. Я сел и стал читать газеты, которые подобрал в мусорке на станции «Синдзюку». Все шесть газет, выходящих в столичном округе. Я положил их в бумажный пакет вместе с бутылкой виски, а теперь доставал и читал по одной. В центре первой страницы красовался заголовок: «Взрыв в парке Тюо в Синдзюку. Все больше загадок. Есть ли связь со взрывом автомобиля?» На странице событий в обществе рассказывалось о происшествии семьдесят первого года и о том, что меня объявили в розыск. С реальностью статья имела мало общего. Впрочем, ничего удивительного. Были даны наши с Кувано биографии. Говорилось, что мы прекратили участие в студенческом движении, потому что решили заняться терроризмом в одиночку. Эти выводы соответствующих органов опубликовали во всех газетах. И только в одной рассказывалось о рыжем сектанте. Его называли господином А., настоящее имя не давалось. Единственная его реплика: «Полиция попросила меня ни о чем не говорить». В газете высказывались сомнения по поводу официально обнародованных обвинений в столь незначительном преступлении и давалась моя фотография студенческих времен. Именно такая, как и сказал Асаи.
Была и еще одна, относительно небольшая статья. Так как в воскресенье не выходят вечерние выпуски, ее поместили в сегодняшней утренней газете. Имя еще одной погибшей. Юко Эндо. Говорилось и об ее отце. Что он надеется на скорейшие результаты расследования этого омерзительного преступления. Опубликовали и фотографию Юко. Прошло больше двадцати лет, но она почти не изменилась. Я сидел, не отрывая взгляда от маленькой фотографии, пока поезд не прибыл на вокзал.
Сойдя на станции «Сакурагитё», я позвонил Токо. Никто не подошел. Наверное, поехала на квартиру матери. Или забирать тело. Я вышел на улицу. Дул холодный ветер, но там, где светило солнце, он не ощущался. Я шел, погружаясь то в тепло, то в холод. Иногда останавливался и прикладывался к бутылке виски. Подарок Токо был почти пуст. Почувствовался запах прилива.
Я дошел до парка Ямасита во втором часу. Поравнявшись с центральным входом, идя по противоположной стороне улицы, услышал голос:
– Симамура!
Меня прошиб холодный пот. Голос принадлежал мужику, который стоял у дороги и ел «франкфуртскую» сосиску. Мужик усмехался. Асаи. Я смотрел на него, не скрывая удивления. Выглядел он совсем не так, как позавчера. Темный пиджак, галстук в косую полоску, белая рубашка. Даже сосиска в руках не вредила образу умного, успешного бизнесмена. Работника торговой компании или банка. Если бы он шел по Маруноути, то его приняли бы за своего. Он посмотрел на меня и сказал таким тоном, будто говорил о погоде:
– Наверное, лучше называть тебя Симамурой. Или Кикути?
– Называй Симамура, – ответил я. – Быстро ты добрался.
– Да вот подумал, ты приедешь пораньше, чтобы все вокруг проверить.
Я вздохнул:
– Хорошо, что ты не полицейский.
Я вспомнил слова Мацуды из еженедельника «Сан». Точно, соображал Асаи отменно. Он разбирался в психологии людей и моделях их поведения. Асаи еще раз усмехнулся. Выкинул палочку от съеденной «франкфуртской» сосиски.
– Ты все еще хочешь дойти до «Нагакава-мару»? Там прохода нет от фотографирующихся на память провинциалов. Хочешь поработать фоном для съемок?
– А ты знаешь здесь какое-нибудь подходящее местечко?
Он молча пошел вперед. Зашел в ближайшую гостиницу. Даже не посоветовавшись со мной. Портье в бабочке встретил меня вежливым безразличием, к такому отношению я уже привык.
– Что это за место?
– Новый отель.
– Не знал, что его здесь построили.
– Два года назад. Здесь тоже в последнее время молодежь гуляет. Все меняется. И по субботам шумно – играют свадьбы. Но днем по будням в отеле вполне прилично. А в неблагоприятные по гороскопу дни и подавно.
Асаи прошел прямо в кафе на первом этаже, я последовал за ним. Девушка в белой блузке и черной юбке проводила нас к столику у окна, с видом на внутренний дворик, соединяющий со старым зданием гостиницы.
– Я хотел было снять номер, но решил не оставлять образец своего почерка. К тому же здесь и днем можно выпить виски.
В подтверждение своих слов он попросил подошедшую официантку принести две двойных порции «Баллантайна» семнадцатилетней выдержки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36