Второе же было дописано очень мелким и аккуратным почерком, свойственным девочкам из хороших семей. Судья медленно прочитал вслух первое четверостишие
Как бурная, неугомонная река
Несет горсть хрупких лепестков
В стремительном потоке,
Так быстро мчатся прочь и дни, и ночи…
Затем второе:
Так пусть плывут, не тронь тех лепестков —
Они умрут в руке твоей, хотя и нежной,
Погубишь этот знак мечты
Для двух других сердец влюбленных.
По старому обычаю, принятому в поэтической среде, мужчина писал первые строки, а женщина продолжала стихотворение таким образом, чтобы оно получилось цельным. Стихотворение, где упоминались опавшие лепестки и недолговечность земных радостен, явно намекало на запретную связь. Нищий описывал возлюбленного госпожи Тэн как хорошо одетого молодого человека с красными пятнами на щеках, но пятна эти появились не от чрезмерного увлечения вином, как подумал попрошайка, а свидетельствовали о долгой и мучительной болезни легких, которая и сгубила Лен Тэ. Склонность же молодого художника к изображению цветов лотоса стала дополнительным подтверждением догадки.
— Это стихотворение, видимо, написала госпожа Тэн и ее друг, — сказал судья Гвоздике.
— Я не совсем поняла, о чем оно, — ответила девушка, — но, по-моему, звучит очень грустно. А ты знаешь почерк ее любовника?
— Думаю, да, но даже если я угадал верно, это не поможет нам найти убийцу госпожи Тэн. Молодой человек, написавший первые строчки, умер. — Судья немного поразмыслил. — Тебе бы лучше спуститься вниз и попробовать получить от хозяйки подробное описание этой пары.
— По-моему, ты только и думаешь, как бы поскорее от меня избавиться, — рассердилась девушка. — Мог бы хоть еще немного потерпеть мое общество — нам ведь как-никак полагается изображать любовников.
— Прости, — виновато пробормотал судья Ди. Он не ожидал, что девушка окажется такой чувствительной и потом, она совершенно была права. — Никак не могу отделаться от невеселых мыслей, — поспешно добавил он, — но мне очень приятно с тобой. Может, стоит принести сюда этот поднос с чаем? Тогда мы сможем немного поесть, выпить и поболтать.
Гвоздика молча встала с ложа и тут же вернулась с подносом; поставив его на тюфяк, она неспешно наполнила чашки чаем и вдруг спросила:
— Ну что, небось доволен, снова оказавшись в настоящей постели, как дома?
— Что ты сказала? — встревожено воскликнул судья. — Дома? Ты ведь прекрасно знаешь, что у таких, как я, никакого дома не бывает!
— Да перестань ты городить чепуху! — с досадой отмахнулась Гвоздика. — Ты, конечно, здорово играешь свою роль и можешь не бояться, что Тунлин и его люди тебя раскусят, но не пытайся провести опытную женщину, особенно в постели!
— Что ты имеешь в виду? — удивился судья. Он был изрядно обеспокоен.
Наклонившись, Гвоздика распахнула его рубашку и, потрогав плечо, презрительно сморщила носик.
— Посмотри, какая гладкая кожа! Ежедневное купание, дорогие притирания… И ты хочешь, чтобы я поверила, будто твои волосы так блестят от дождя и ветра? Да, ты силен, но кожа твоя бела и без единого шрама. Эти мышцы ты нарастил, занимаясь борьбой и сражаясь на мечах с другими молодыми господами! А как небрежно ты обращаешься со мной? Ты, конечно, можешь считать, что я стою не дорого, но, позволь тебе заметить, ни один настоящий разбойник с большой дороги или какой-нибудь бродяга не сидел бы рядом со мной на кровати, спокойно попивая чай! Этим людям лишь в редчайших случаях выпадает возможность побыть с такой женщиной, как я. Даже будь у них очень серьезное дело, любой сгреб бы меня в охапку, как только я сняла штаны, а все остальное отложил на потом! Никто не позволил бы себе так пренебрегать мною, как ты, — ведь дома наверняка сидят четыре или пять послушных жен и наложниц, готовых ухаживать за тобой день и ночь, и спины их умащены благовониями, а не покрыты шрамами! Не знаю, кто ты и что ты, — мне на это плевать, но я не желаю, чтобы ты оскорблял меня своим надменным видом!
Судью Ди поразил этот внезапный всплеск негодования. Он даже не знал, что ответить, а девушка с горечью продолжала:
— Если ты не один из нас, зачем тогда явился подглядывать за нами? Зачем выведываешь тайны Тунлина — прекрасного человека, который полностью тебе доверяет? Чтобы потом шутить и смеяться над нами со своими людьми, да?
Слезы гнева выступили на ее глазах.
— Ты права, — спокойно ответил судья. — Я действительно играю роль, но, поверь мне, не для глупой похвальбы. Я чиновник, и мне поручено расследовать тяжкое преступление. Вы с Тунлином, сами того не подозревая, оказываете мне ту помощь, на которую я надеялся, взяв на себя эту роль. Ну а насчет того, что я — не один из вас, ты глубоко заблуждаешься. Я поклялся служить государству и народу, а это значит, служить старшей жене правителя уезда и тебе, государственному советнику и твоему Тунлину. Мы, ханьцы, — великий народ и принадлежим друг другу, Гвоздика. В этом — наша непреходящая слава, и именно это отличает нас, культурных людей Срединного государства, от грубых, неотесанных варваров остального мира, что ненавидят и пожирают друг друга, как звери. Теперь тебе ясно?
Немного успокоившись, девушка кивнула и вытерла лицо рукавом.
— И вот еще что, — добавил судья Ди. — Позволь тебя заверить, что ты — очень привлекательная женщина. У тебя красивое лицо и великолепная фигура. Не будь у меня сейчас столько неотложных дел, я почел бы зачесть оказать тебе должное внимание!
— Может быть, это и неправда, — мягко улыбнулась Гвоздика, — но все равно звучит красиво. Но у тебя усталый вид. Ложись, а я буду обмахивать тебя веером.
Ди вытянулся на мягком тюфяке. Девушка сбросила одежду, взяла пальмовый лист, висевший в углу, и принялась обмахивать им судью. Он сам не заметил, как погрузился в глубокий сон.
Проснувшись, судья Ди обнаружил — Гвоздика уже одета и стоит у кровати.
— Похоже, ты неплохо вздремнул, — рассмеялась она, — а я тем временем успела побеседовать с хозяйкой. Кстати, она очень щедро мне заплатила. И на эти деньги я куплю себе подарок от тебя!
— Долго я спал? — с тревогой осведомился судья.
— Пару часов. Между прочим, хозяйка сказала, что ты, видать, очень страстный любовник. А еще она подтвердила, что, как и говорил Плакса, пара, которая тебя интересует, приходила сюда два раза. Красивая и утонченная женщина — настоящая госпожа, молодой человек тоже явно из хорошей семьи, но он показался хозяйке не очень здоровым: сильно кашлял. Зато платил не торгуясь. Кроме того, по ее словам, за любовниками оба раза следили.
— Каким образом?
— Прямо в этом доме и в этой комнате! Едва парочка поднималась наверх, приходил какой-то человек и выкладывал кругленькую сумму, чтобы подсматривать за ними через дыру в стенке у ложа.
— Кто этот человек? — напряженно спросил судья.
— Думаешь, он представился? Хозяйка говорила, мужчина был высоким и худощавым, но лицо закутал платком до самых глаз, так что не разглядеть, да и бормотал вполголоса. Тем не менее она уверена: это человек образованный и ведет себя как большой начальник. Кстати, этот тип слегка прихрамывал.
Судья так и замер с одеждой в руках: это мог быть не кто иной, как советник Тэна Пань Юдэ. Медленно, с помощью Гвоздики судья оделся.
— Я глубоко признателен тебе за неоценимую помощь! Позволь предложить тебе…
— Сведения — бесплатно! — оборвала судью девушка. — Я не против когда-нибудь снова прийти сюда с тобой, во всяком случае, не сомневаюсь, что ты умеешь приятно провести время с женщиной, когда твоя головане занята другими вещами. Вот тогда заплатишь мне шестьдесят медных монет и еще сотню, если захочешь провести вместе всю ночь, — это моя обычная цена, когда я работаю не в «Огненной птице». — И с этими словами Гвоздика направилась к двери.
Поджидавшая внизу хозяйка заведения с подобострастным видом проводила их до крыльца.
На улице судья стал прощаться с девушкой:
— Мне сейчас нужно заглянуть в северный квартал. Увидимся за обедом.
Гвоздика, объяснив, как лучше добраться до северной дороги, зашагала в другую сторону.
Глава 12
На сей раз судья Ди вошел во владения судебной управы через парадный вход и, протянув одному из стражников вкупе с горсткой медяков красный визитный лист на имя торгового посредника Шэн Мо, попросил отнести его советнику Паню. Вскоре один из служащих проводил гостя через канцелярию в кабинет Пань Юдэ.
Советник отодвинул в сторону ворох документов, предложил судье сесть напротив и принялся наливать в две чашки чай из большого чайника, стоявшего на столе.
— Вы, конечно, слышали ужасную новость, господин Шэн? — взволнованно начал он. — Правитель уезда весь извелся от горя. Сказать по правде, я очень за него беспокоюсь. Представляете, сегодня утром правитель внезапно отправил в темницу менялу Лен Цяня, а ведь господин Лен — один из наших самых уважаемых граждан. Весь город только об этом и говорит! Надеюсь, правитель уезда знает, что делает… И вообще, сегодня все идет кувырком! Надо было делать вскрытие, но судебный лекарь отбыл из города, даже не предупредив нас! А ведь он всегда был таким исполнительным! — Старик, видимо вспомнив о хороших манерах, торопливо спросил: — Но вы, надеюсь, хорошо провели день, господин Шэн? Вы посетили храм городского божества? Правда, днем было довольно жарко, но…
— Я посетил другое, не менее любопытное место на второй улице слева от Западных ворот, — оборвал его судья Ди и пристально уставился на Паня, во лицо советника осталось бесстрастным.
— На второй улице? — переспросил он. — А, понимаю! Вы слегка перепутали, господин Шэн. Вы, конечно, имели в виду третью улицу! Да, этот древний буддийский храм и в самом деле весьма необычен. Он был основан триста лет назад индийским монахом, который…
Судья Ди дал советнику рассказать всю историю, ни разу не перебив его, и пришел к выводу, что, если это Пань следил за влюбленной парой, он, несомненно, был превосходным актером. Когда старик наконец завершил экскурс в историю, Ди вежливо заметил:
— Мне не следовало бы так злоупотреблять вашим временем. Из-за убийства госпожи Тэн вы, наверное, очень заняты. Удалось отыскать какие-нибудь улики?
— Мне об этом ничего не известно, — вздохнул Пань, — но, полагаю, правитель уезда осведомлен лучше. Господин Тэн лично занимается расследованием этого преступления, что, разумеется, можно понять, поскольку жертвой стала его собственная жена! Трагедия, ужасная трагедия, господин Шэн!
— Это очень грустная новость для всех друзей семьи, — проговорил судья Ди. — Ведь госпожа Тэн была поэтессой и, я думаю, занимала видное место в здешнем женском поэтическом кругу?
— Вижу, вы не слишком хорошо знаете семью Тэн! — с улыбкой покачал головой Пань. — Понимаете, они очень редко появлялись на людях. Правитель уезда, безусловно, исполнял все возложенные на него обязанности, но, кроме этого, больше нигде не бывал. У господина Тэна нет ни одного близкого друга среди местной знати. Он придерживается мнения, что правитель уезда обязан быть совершенно беспристрастными не иметь никаких привязанностей. Да и госпожа Тэн почти не выходила из дому. Разве что иногда гостила пo несколько дней у вдовой старшей сестры. Муж последней, богатый землевладелец, умер совсем молодым: ему было тридцать пять, а жене — тридцать. После его смерти вдове остался великолепный дом за Северными воротами. Кстати, тамошний воздух очень шел на пользу госпоже Тэн. Ее служанка говорила, что госпожа всегда возвращалась от сестры на редкость веселой и бодрой. Бедной женщине это было просто необходимо, потому что в последние две недели она чувствовала себя неважно — побледнела и совсем загрустила… И вот теперь она умерла!
Судья, как и подобало в таких случаях, вежливо помолчал, а затем попытался предпринять еще одно нападение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Как бурная, неугомонная река
Несет горсть хрупких лепестков
В стремительном потоке,
Так быстро мчатся прочь и дни, и ночи…
Затем второе:
Так пусть плывут, не тронь тех лепестков —
Они умрут в руке твоей, хотя и нежной,
Погубишь этот знак мечты
Для двух других сердец влюбленных.
По старому обычаю, принятому в поэтической среде, мужчина писал первые строки, а женщина продолжала стихотворение таким образом, чтобы оно получилось цельным. Стихотворение, где упоминались опавшие лепестки и недолговечность земных радостен, явно намекало на запретную связь. Нищий описывал возлюбленного госпожи Тэн как хорошо одетого молодого человека с красными пятнами на щеках, но пятна эти появились не от чрезмерного увлечения вином, как подумал попрошайка, а свидетельствовали о долгой и мучительной болезни легких, которая и сгубила Лен Тэ. Склонность же молодого художника к изображению цветов лотоса стала дополнительным подтверждением догадки.
— Это стихотворение, видимо, написала госпожа Тэн и ее друг, — сказал судья Гвоздике.
— Я не совсем поняла, о чем оно, — ответила девушка, — но, по-моему, звучит очень грустно. А ты знаешь почерк ее любовника?
— Думаю, да, но даже если я угадал верно, это не поможет нам найти убийцу госпожи Тэн. Молодой человек, написавший первые строчки, умер. — Судья немного поразмыслил. — Тебе бы лучше спуститься вниз и попробовать получить от хозяйки подробное описание этой пары.
— По-моему, ты только и думаешь, как бы поскорее от меня избавиться, — рассердилась девушка. — Мог бы хоть еще немного потерпеть мое общество — нам ведь как-никак полагается изображать любовников.
— Прости, — виновато пробормотал судья Ди. Он не ожидал, что девушка окажется такой чувствительной и потом, она совершенно была права. — Никак не могу отделаться от невеселых мыслей, — поспешно добавил он, — но мне очень приятно с тобой. Может, стоит принести сюда этот поднос с чаем? Тогда мы сможем немного поесть, выпить и поболтать.
Гвоздика молча встала с ложа и тут же вернулась с подносом; поставив его на тюфяк, она неспешно наполнила чашки чаем и вдруг спросила:
— Ну что, небось доволен, снова оказавшись в настоящей постели, как дома?
— Что ты сказала? — встревожено воскликнул судья. — Дома? Ты ведь прекрасно знаешь, что у таких, как я, никакого дома не бывает!
— Да перестань ты городить чепуху! — с досадой отмахнулась Гвоздика. — Ты, конечно, здорово играешь свою роль и можешь не бояться, что Тунлин и его люди тебя раскусят, но не пытайся провести опытную женщину, особенно в постели!
— Что ты имеешь в виду? — удивился судья. Он был изрядно обеспокоен.
Наклонившись, Гвоздика распахнула его рубашку и, потрогав плечо, презрительно сморщила носик.
— Посмотри, какая гладкая кожа! Ежедневное купание, дорогие притирания… И ты хочешь, чтобы я поверила, будто твои волосы так блестят от дождя и ветра? Да, ты силен, но кожа твоя бела и без единого шрама. Эти мышцы ты нарастил, занимаясь борьбой и сражаясь на мечах с другими молодыми господами! А как небрежно ты обращаешься со мной? Ты, конечно, можешь считать, что я стою не дорого, но, позволь тебе заметить, ни один настоящий разбойник с большой дороги или какой-нибудь бродяга не сидел бы рядом со мной на кровати, спокойно попивая чай! Этим людям лишь в редчайших случаях выпадает возможность побыть с такой женщиной, как я. Даже будь у них очень серьезное дело, любой сгреб бы меня в охапку, как только я сняла штаны, а все остальное отложил на потом! Никто не позволил бы себе так пренебрегать мною, как ты, — ведь дома наверняка сидят четыре или пять послушных жен и наложниц, готовых ухаживать за тобой день и ночь, и спины их умащены благовониями, а не покрыты шрамами! Не знаю, кто ты и что ты, — мне на это плевать, но я не желаю, чтобы ты оскорблял меня своим надменным видом!
Судью Ди поразил этот внезапный всплеск негодования. Он даже не знал, что ответить, а девушка с горечью продолжала:
— Если ты не один из нас, зачем тогда явился подглядывать за нами? Зачем выведываешь тайны Тунлина — прекрасного человека, который полностью тебе доверяет? Чтобы потом шутить и смеяться над нами со своими людьми, да?
Слезы гнева выступили на ее глазах.
— Ты права, — спокойно ответил судья. — Я действительно играю роль, но, поверь мне, не для глупой похвальбы. Я чиновник, и мне поручено расследовать тяжкое преступление. Вы с Тунлином, сами того не подозревая, оказываете мне ту помощь, на которую я надеялся, взяв на себя эту роль. Ну а насчет того, что я — не один из вас, ты глубоко заблуждаешься. Я поклялся служить государству и народу, а это значит, служить старшей жене правителя уезда и тебе, государственному советнику и твоему Тунлину. Мы, ханьцы, — великий народ и принадлежим друг другу, Гвоздика. В этом — наша непреходящая слава, и именно это отличает нас, культурных людей Срединного государства, от грубых, неотесанных варваров остального мира, что ненавидят и пожирают друг друга, как звери. Теперь тебе ясно?
Немного успокоившись, девушка кивнула и вытерла лицо рукавом.
— И вот еще что, — добавил судья Ди. — Позволь тебя заверить, что ты — очень привлекательная женщина. У тебя красивое лицо и великолепная фигура. Не будь у меня сейчас столько неотложных дел, я почел бы зачесть оказать тебе должное внимание!
— Может быть, это и неправда, — мягко улыбнулась Гвоздика, — но все равно звучит красиво. Но у тебя усталый вид. Ложись, а я буду обмахивать тебя веером.
Ди вытянулся на мягком тюфяке. Девушка сбросила одежду, взяла пальмовый лист, висевший в углу, и принялась обмахивать им судью. Он сам не заметил, как погрузился в глубокий сон.
Проснувшись, судья Ди обнаружил — Гвоздика уже одета и стоит у кровати.
— Похоже, ты неплохо вздремнул, — рассмеялась она, — а я тем временем успела побеседовать с хозяйкой. Кстати, она очень щедро мне заплатила. И на эти деньги я куплю себе подарок от тебя!
— Долго я спал? — с тревогой осведомился судья.
— Пару часов. Между прочим, хозяйка сказала, что ты, видать, очень страстный любовник. А еще она подтвердила, что, как и говорил Плакса, пара, которая тебя интересует, приходила сюда два раза. Красивая и утонченная женщина — настоящая госпожа, молодой человек тоже явно из хорошей семьи, но он показался хозяйке не очень здоровым: сильно кашлял. Зато платил не торгуясь. Кроме того, по ее словам, за любовниками оба раза следили.
— Каким образом?
— Прямо в этом доме и в этой комнате! Едва парочка поднималась наверх, приходил какой-то человек и выкладывал кругленькую сумму, чтобы подсматривать за ними через дыру в стенке у ложа.
— Кто этот человек? — напряженно спросил судья.
— Думаешь, он представился? Хозяйка говорила, мужчина был высоким и худощавым, но лицо закутал платком до самых глаз, так что не разглядеть, да и бормотал вполголоса. Тем не менее она уверена: это человек образованный и ведет себя как большой начальник. Кстати, этот тип слегка прихрамывал.
Судья так и замер с одеждой в руках: это мог быть не кто иной, как советник Тэна Пань Юдэ. Медленно, с помощью Гвоздики судья оделся.
— Я глубоко признателен тебе за неоценимую помощь! Позволь предложить тебе…
— Сведения — бесплатно! — оборвала судью девушка. — Я не против когда-нибудь снова прийти сюда с тобой, во всяком случае, не сомневаюсь, что ты умеешь приятно провести время с женщиной, когда твоя головане занята другими вещами. Вот тогда заплатишь мне шестьдесят медных монет и еще сотню, если захочешь провести вместе всю ночь, — это моя обычная цена, когда я работаю не в «Огненной птице». — И с этими словами Гвоздика направилась к двери.
Поджидавшая внизу хозяйка заведения с подобострастным видом проводила их до крыльца.
На улице судья стал прощаться с девушкой:
— Мне сейчас нужно заглянуть в северный квартал. Увидимся за обедом.
Гвоздика, объяснив, как лучше добраться до северной дороги, зашагала в другую сторону.
Глава 12
На сей раз судья Ди вошел во владения судебной управы через парадный вход и, протянув одному из стражников вкупе с горсткой медяков красный визитный лист на имя торгового посредника Шэн Мо, попросил отнести его советнику Паню. Вскоре один из служащих проводил гостя через канцелярию в кабинет Пань Юдэ.
Советник отодвинул в сторону ворох документов, предложил судье сесть напротив и принялся наливать в две чашки чай из большого чайника, стоявшего на столе.
— Вы, конечно, слышали ужасную новость, господин Шэн? — взволнованно начал он. — Правитель уезда весь извелся от горя. Сказать по правде, я очень за него беспокоюсь. Представляете, сегодня утром правитель внезапно отправил в темницу менялу Лен Цяня, а ведь господин Лен — один из наших самых уважаемых граждан. Весь город только об этом и говорит! Надеюсь, правитель уезда знает, что делает… И вообще, сегодня все идет кувырком! Надо было делать вскрытие, но судебный лекарь отбыл из города, даже не предупредив нас! А ведь он всегда был таким исполнительным! — Старик, видимо вспомнив о хороших манерах, торопливо спросил: — Но вы, надеюсь, хорошо провели день, господин Шэн? Вы посетили храм городского божества? Правда, днем было довольно жарко, но…
— Я посетил другое, не менее любопытное место на второй улице слева от Западных ворот, — оборвал его судья Ди и пристально уставился на Паня, во лицо советника осталось бесстрастным.
— На второй улице? — переспросил он. — А, понимаю! Вы слегка перепутали, господин Шэн. Вы, конечно, имели в виду третью улицу! Да, этот древний буддийский храм и в самом деле весьма необычен. Он был основан триста лет назад индийским монахом, который…
Судья Ди дал советнику рассказать всю историю, ни разу не перебив его, и пришел к выводу, что, если это Пань следил за влюбленной парой, он, несомненно, был превосходным актером. Когда старик наконец завершил экскурс в историю, Ди вежливо заметил:
— Мне не следовало бы так злоупотреблять вашим временем. Из-за убийства госпожи Тэн вы, наверное, очень заняты. Удалось отыскать какие-нибудь улики?
— Мне об этом ничего не известно, — вздохнул Пань, — но, полагаю, правитель уезда осведомлен лучше. Господин Тэн лично занимается расследованием этого преступления, что, разумеется, можно понять, поскольку жертвой стала его собственная жена! Трагедия, ужасная трагедия, господин Шэн!
— Это очень грустная новость для всех друзей семьи, — проговорил судья Ди. — Ведь госпожа Тэн была поэтессой и, я думаю, занимала видное место в здешнем женском поэтическом кругу?
— Вижу, вы не слишком хорошо знаете семью Тэн! — с улыбкой покачал головой Пань. — Понимаете, они очень редко появлялись на людях. Правитель уезда, безусловно, исполнял все возложенные на него обязанности, но, кроме этого, больше нигде не бывал. У господина Тэна нет ни одного близкого друга среди местной знати. Он придерживается мнения, что правитель уезда обязан быть совершенно беспристрастными не иметь никаких привязанностей. Да и госпожа Тэн почти не выходила из дому. Разве что иногда гостила пo несколько дней у вдовой старшей сестры. Муж последней, богатый землевладелец, умер совсем молодым: ему было тридцать пять, а жене — тридцать. После его смерти вдове остался великолепный дом за Северными воротами. Кстати, тамошний воздух очень шел на пользу госпоже Тэн. Ее служанка говорила, что госпожа всегда возвращалась от сестры на редкость веселой и бодрой. Бедной женщине это было просто необходимо, потому что в последние две недели она чувствовала себя неважно — побледнела и совсем загрустила… И вот теперь она умерла!
Судья, как и подобало в таких случаях, вежливо помолчал, а затем попытался предпринять еще одно нападение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24