Она подумала о Кливе. Интересно, встретит ли она его в Руане? По правде сказать, она много думала о нем за последний месяц. Ей так и не удалось выяснить, кто подослал к нему убийцу. Кто же питал к нему такую ненависть и за что?
Она потерла ноющую поясницу и, повернувшись спиной к реке, посмотрела в сторону города. Все здания в нем были деревянные, и между многими из них была настлана дощатая мостовая, так как дожди здесь шли очень часто и немощеные улицы быстро раскисали и становились почти непроходимыми. Опоясывающая город стена тоже была из дерева – она представляла собой частокол из толстых деревянных столбов, надежно скрепленных друг с другом.
С внутренней стороны вдоль частокола шел дощатый помост, предназначенный для обороняющихся воинов. Дублин был процветающим торговым городом, который богател с каждым годом, множество врагов жаждали захватить его и свергнуть с трона ее отца. Местные ирландские вожди то и дело учиняли набеги, ибо не хотели терпеть власть викингов.
Чесса вздохнула, подумав о том, что надо возвращаться во дворец. Сегодня отец устраивает пир в ее честь, чтобы отметить последний вечер ее жизни в Дублине. Нетрудно себе представить, как обрадуется Сайра, когда ее увезут в далекую Нормандию! Хотя еще недавно эта ведьма бесновалась и кричала, стараясь убедить короля Ситрика отказаться от нормандского брака. Наверно, она так злилась из-за того, что не хотела, чтобы ее падчерица заняла более высокое положение, чем она сама. Но ведь жена сына герцога Ролло не может быть выше по положению, чем королева Ирландии, разве не так?
Чесса подобрала свои юбки и направилась к берегу, пробираясь сквозь густые заросли камышей. Подул ветер. Старые ивы, нависающие над рекой, закачались и зашелестели. Со стороны Ирландского моря надвигались тучи. Скоро они прольются дождем. Грянет знатная гроза, – до нее остается совсем недолго.
Чесса подобрала юбки еще выше и пустилась бежать. Выронив сандалии, она наклонилась за ними и вдруг услышала за спиной чьи-то шаги. Она обернулась и увидела незнакомого мужчину. Он был высок и мускулист. Он смотрел на нее и улыбался.
Она успокоилась.
– Кто ты?
– Мое имя Керек. А ты принцесса Чесса?
– Что тебе от меня нужно? – спросила она, разглядывая его. Этот человек был немолод. В его густых рыжих волосах белела седина.
– Да, ты принцесса.
Не переставая улыбаться, он шагнул к ней. Она попыталась увернуться, но он схватил ее за руку и притянул к себе.
У нее не было с собой ножа: она забыла его в своей спальне.
Чесса притворилась, что теряет сознание и обмякла в его руках. Он ослабил хватку, и тогда она швырнула ему в лицо завязанный невод, полный рыбы. Он невольно отпустил ее, и она побежала так быстро, как никогда прежде. Но он тотчас нагнал ее и сильно дернул руку, так, что едва не вывернул сустав.
Она вскинула колено, чтобы ударить его в пах, но Керек оказался проворнее. Выругавшись, он спокойно поднял кулак и крепко ударил ее в челюсть, а потом подхватил, когда она без чувств повалилась назад.
Керек перекинул ее безвольное тело через свое могучее плечо. Когда через несколько минут она очнулась и начала вырываться, рыжий великан поставил ее на землю перед собой и сказал:
– Будешь вести себя спокойно, или мне еще раз оглушить тебя?
У Чессы кружилась голова, ее тошнило. Ей не хотелось, чтобы он опять ударил ее. Вместо ответа она только молча кивнула.
Он снова взвалил ее на плечо и понес. Она закрыла глаза, гадая, чего хочет от нее этот человек. Столько раз отец говорил ей, чтобы она не выходила за пределы стен дворца без провожатых, потому что это опасно! Но она не обращала на его предупреждения ни малейшего внимания. И вот результат: отец был прав, а она оказалась полной дурой. Чесса посмотрела на землю и поняла, что рыжий верзила несет ее к гавани, куда приходят все торговые суда. Это хорошо: там рынок, где всегда много людей. Кто-нибудь из них ей поможет.
Керек начал пробираться сквозь толпу торговцев и торговок, продающих рыбу, башмаки, чаши, выточенные из мыльного камня. Чесса подняла голову и, набрав в легкие побольше воздуха, крикнула:
– Я Чесса, дочь короля Ситрика! Помогите мне! Помогите!
Рыжий, смеясь, крепко шлепнул ее по заду.
– Да, сладкая. Кто же спорит? Ты принцесса, прекрасная принцесса. Как не залюбоваться красотой твоего королевского высочества? И платье у тебя ну чисто королевское, а грязь на мордашке яснее ясного говорит о высоком происхождении.
– Помогите! Я принцесса Чесса! Помогите мне! Но толпящиеся вокруг люди только глазели на нее. Одни показывали на нее пальцами, другие смеялись.
– Да что-то ты больно грязная, – заметила какая-то женщина, которая стояла возле лавки ювелира и разглядывала серебряный браслет.
– В ее босых пятках столько же королевского достоинства, сколько в волосьях, которые растут в носу у моего мужа, – закричала другая, поглаживая красными руками еще живую, шевелящуюся форель.
Рыжий опять шлепнул Чессу по заду, на этот раз так сильно, что она чуть не вскрикнула.
– Помолчи, дорогуша, – сказал он громко, придав голосу ласковую веселость. – Зачем давать этим добрым людям повод посмеяться над тобой? Или ты орешь все эти глупости, потому что тебе нравится, когда я хлопаю тебя по твоему круглому, гладкому заду?
Миновав рынок, он зашагал быстрее.
– Ты мне за это заплатишь, – тихо проговорила Чесса.
– Да ну? Что же, посмотрим.
Она опять попыталась вырваться, и он засмеялся.
– Не думаю, что мой господин будет от тебя в таком уж восторге, – сказал он и перешел на бег. Вскоре ее затошнило от тряски.
Не прошло и нескольких минут, как он взбежал на деревянный трап, перекинутый между пристанью и большим торговым кораблем. Здесь он наконец поставил ее на ноги, и Чесса чуть не упала, однако он успел вовремя схватить ее за руку.
– Пошли, – буркнул он и потащил ее по мосткам, идущим между рядами гребцов. На корме корабля возвышался большой кожаный шатер для сна и хранения грузов. Рыжий толкнул ее туда, и она увидела человека, сидящего в кресле, почти касаясь головой верха шатра.
Выглядел он донельзя глупо, потому что восседал с таким видом, словно под ним был трон, а вокруг – не корма корабля, а тронный зал, и Чесса рассмеялась бы, если б не мучившая ее тошнота.
– Вид у нее, как у портовой шлюхи, – сказал человек в кресле. – Как у грязной рабыни.
От звука этого голоса у Чессы кровь застыла в жилах. Не может быть, чтобы жизнь обошлась с ней так несправедливо. О боги, уж лучше бы она уехала в Нормандию и вышла там за этого Вильгельма по прозвищу Длинный Меч!
– Да, вид у нее не очень, – ответствовал рыжий Керек. – Но не все ли равно? Когда я наткнулся на нее, она была одна и не доставила мне никаких хлопот.
– Что-то не верится. Она бы сразилась со всеми полчищами дьявола, о котором толкуют христиане, прежде чем сдаться мужчине – как бы силен он ни был.
– Ишь ты, – протянул Керек, и в его голосе прозвучало восхищение. – Но я-таки справился с ней и доставил ее к тебе.
– Да, наконец-то она в моей власти. Здравствуй, Чесса. Наверное, ты не думала, что увидишь меня снова?
Глава 5
Чесса молча смотрела на Рагнора Йоркского.
– Да, мерзавка, теперь ты в моих руках, и тебе не убежать.
– Что тебе от меня надо, ты, комок болотной тины? Рагнор медленно встал со своего кресла, шагнул к ней и сильно ударил ее по лицу. Она упала на покрывающий корму ковер и больно ушибла бедро. Он стоял над ней, уперев руки в бока, и смотрел на нее сверху вниз. Он явно был очень доволен собой. Его губы кривила злорадная ухмылка.
– Вот так ты мне нравишься – распростертая у моих ног лицом вниз. Отныне ты будешь говорить со мною кротко и благопристойно. Ты поняла меня, Чесса?
Она подняла на него глаза и с трудом заставила себя проглотить слова, которые – она это знала – принесут ей новую боль. Но как ей хотелось крикнуть этому ублюдку все, что она о нем думает, наброситься на него и кулаками стереть эту наглую ухмылку с его глупого лица! – Я задал тебе вопрос, Чесса. Отвечай!
Она не могла выдавить из своего горла ни звука, не могла заставить себя выказать покорность этому подонку.
Он пнул ее в ребра. Чесса дернулась от боли и тут же свернулась калачиком, подогнув колени и обняв их руками.
– Отвечай! – визгливо закричал он.
– Так ты можешь убить ее, господин, – вмешался Керек. – Может, она не смогла ответить тебе потому, что у нее не хватало дыхания. Может…
– Держи свое мнение при себе, Керек. Она строптива, упряма, и в ней больше гордости, чем в сотне других женщин. Я с наслаждением сломаю эту гордость. Да, с наслаждением. Она пыталась отравить меня. Она бы меня убила, кабы не мое крепкое здоровье.
Чесса, тяжело опираясь ладонями о пол, с трудом поднялась на четвереньки. Преодолевая стреляющую боль в ушибленных ребрах, она сделала глубокий вдох.
– Зачем ты велел притащить меня сюда? Он снова занес ногу для удара, но Керек схватил его за руку и торопливо сказал:
– Это кроткий и благопристойный вопрос. Она не понимает, для чего ты захватил ее, господин. Если ты скажешь ей о своих намерениях, она станет более мягкой и покорной.
Керек был слеп. Он, Рагнор, знал, что эта девка никогда не станет покорной. И все же опустил занесенную ногу. Однако эта дрянь вздрогнула, ожидая удара. Ему это понравилось. Как знать, возможно, Керек все-таки прав. Возможно, после урока, который он ей преподал, она смирится с тем, что теперь он ее хозяин.
– Хорошо, слушай, – изрек он и снова опустился в кресло.
Она стояла перед ним на четвереньках, с растрепавшейся толстой косой, такой же аспидно-черной, как у этих животных – пиктов, живущих на севере, в дикой Шотландии, у этих проклятых грубых дикарей, которые угоняют овец и коров и крадут женщин из стоящих на отшибе ферм. Но у нее по крайней мере волосы чистые и блестящие, не похожие на сальные, свалявшиеся космы пиктов. Пожалуй, она достаточно пригожа.
Глаза у нее хороши: зеленые, редкого оттенка, почти такого же, как болотный мох. Когда-то он хотел переспать с ней, а потом бросить. Но это дело у него сорвалось и иногда, изредка, когда на него накатывали приступы честности, он понимал, что поступил глупо, пытаясь соблазнить ее, как простую крестьянку. Она как-никак была принцессой, а принцессу нельзя просто так обольстить и бросить, даже если ты будущий властитель королевства Данло.
Но ему вовсе не хотелось на ней жениться. Он хотел взять в жены Инельду, дочку норвежского купца, который торговал в Йорке драгоценными украшениями. Волосы у Инельды были светлые, почти белые, а глаза – бледно-голубые. О Фрейя, как он желал ее! Но его отец требовал, чтобы он женился на Чессе, этой проклятой стерве, которая отвергла его, которая отравила его, из-за которой он чуть не выблевал собственные кишки.
Инельда, та отвергала его лишь потому, что была очень невинна, робка. Нет, на самом деле она не отвергла его, не прогнала, а только прошептала, что боится. Боится не его, пусть он, ее господин, так не подумает, а того, что случится, если она забеременеет. Что же ей тогда делать? Да, она боится, бедняжка, очень боится. Он обожал ее за этот страх и точно знал, что, женившись на этой ведьме Чессе, тут же вернется к Инельде и даст ей все, кроме разве что звания его законной супруги. Он о ней позаботится. И пусть рожает хоть дюжину детей, это его только обрадует.
– Слушай же, – повторил он, когда Чесса подняла голову. – Ты спросила, зачем я велел доставить тебя сюда. Я скажу тебе, зачем. Я отвезу тебя в Йорк. Ты выйдешь за меня замуж. Ты станешь будущей королевой Данло.
– Ах вот оно что, – медленно проговорила она. – Стало быть, твой отец все еще водит тебя на веревочке?
Он нагнулся, схватил ее за косу и резко дернул ее голову вверх, пока ее лицо не оказалось на одном уровне с его коленями.
– Не раскрывай рта, а то пожалеешь, – он дрожал от ярости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59