Если же идти пешком, то нести ребенка весом почти в пятьдесят фунтов непросто даже для здорового мужчины. – Я бросила взгляд на землю, усеянную множеством следов. – Конечно. Лошади. Никто не обратил внимания на еще несколько пар следов. Они приехали сюда верхом, не так ли?
– Это действительно печально, когда современная девушка, попав в деревню, начинает думать об автомобилях. Долго думаешь, Мэри. Это же очевидно. Теология оказывает губительное влияние на мыслительные способности, этого я и боялся.
Я махнула рукой.
– Да брось, папаша, это не моя вина.
– Ладно уж. Итак, куда?
– Не к дороге. Слишком много шансов быть увиденными.
– Значит, вниз по долине и на холмы? – заключил он.
– Жаль, нам не удалось побывать здесь неделю назад, могли бы кое-что увидеть.
– Если были лошади...
– Я бы объехала ближайшую деревню вдоль по холму, – закончила я.
– У нас остался час до возвращения стражей порядка. Давай еще поищем, может, что и найдем. Я поднимусь на холм, а ты осмотришь его подножие.
Мы разошлись и в течение сорока пяти минут обследовали землю вокруг палатки, но так ничего и не нашли. У меня уже разболелись и спина и шея, когда мы достигли крайних точек поиска и повернули к середине. Что-то привлекло мой взгляд, но это был просто скол камня, на который наступило копыто. Я пошла было дальше, но повернулась, чтобы еще раз взглянуть. Могло ли неподкованное копыто оставить на камне след? Мне подумалось, что вряд ли.
– Хол... ой, папаша! – позвала я.
Он повернул голову и быстро направился ко мне с лопатой на плече. Пока дошел до меня, слегка запыхался. Я показала ему свое открытие, и он наклонился с лупой, чтобы получше разглядеть.
– Хорошая работа. Теперь посмотрим, насколько далеко это продвинет нас на пути к разгадке. – И мы двинулись в том направлении, куда вели нас следы копыт, и через час были за пределами круга поиска полиции.
Я и Холмс заметили белое пятно одновременно. Это был маленький носовой платок, втоптанный в грязь. Холмс поднял его и расправил за кончики. В углу была пометка «Дж.»
– Интересно, случайность ли это? – поинтересовалась я. – Могла ли она намеренно его бросить? Может ли шестилетняя девочка вообще додуматься до этого? Мне кажется, что нет.
Мы продолжили поиски, и через несколько минут моя уверенность была поколеблена, поскольку на ветке куста висела узкая голубая лента.
– Это Джесси. Это ее ленточка для волос.
Мы прошли еще немного, но больше не обнаружили никаких следов. Далее тропинка разветвлялась: одна ее часть вела вверх через холм, а другая спускалась вниз к деревьям. Мы остановились в нерешительности, глядя на две тропинки, но не увидели больше ни лент, ни каких-либо других сигналов.
– Я пойду по верхней тропинке.
– Подождите. Вам не кажется, что земля возле тех деревьев истоптана?
Мы спустились вниз и действительно увидели множество следов какой-то бурной деятельности. Холмс осторожно обошел это место, затем быстро наклонился и поднял что-то невидимое для меня. Затем он продолжил свое тщательное исследование, подобрал еще какой-то предмет и наконец разрешил мне приблизиться.
– Она соскочила с лошади, – сказал он, ощупывая землю, – она была босиком. Они хоть и взяли ее туфли, но не позаботились о том, чтобы их надеть. Руки у нее были развязаны. Здесь, – указал он пальцем на землю. – Видишь эти параллельные линии? Это пальцы ее ног. А здесь линии подлиннее? Это пальцы рук. Она встала с земли, опершись на руки после прыжка с лошади, и бросилась к кустам. – Холмс показывал мне все следы, я их различала, несмотря на недавно прошедший дождь. Он поднялся и пошел в том направлении, куда они вели. – Девочка добежала до этого места, и здесь ее поймали, схватив за ночную рубашку, от которой оторвалась пуговица. – Он протянул мне предмет, который подобрал раньше. – И за волосы, которые, конечно же, были распущены, потому что она сняла ленту. – Он показал мне несколько волосков.
– Боже мой, – простонала я, – надеюсь, они не причинили ей вреда, когда поймали.
– На земле нет никаких доказательств, свидетельствующих об этом, равно как и об обратном, – протянул Холмс в раздумье. – А кстати, что у нас было с луной двенадцатого августа?
Я была абсолютно уверена, что луна была здесь ни при чем, но, немного подумав, все же ответила:
– Она была полной на три четверти, и дождь прекратился. Джесси, вероятно, могла видеть достаточно хорошо, чтобы понять, где тропинка разветвляется, и поэтому пыталась оставить след. Во всяком случае, мы теперь знаем ее путь. Наша мисс Симпсон еще совсем ребенок. Но не думаю, что нам удастся обнаружить новые следы.
– Да, это маловероятно, но все же убедимся в этом до конца.
Мы прошли по лошадиным следам, но больше не встретили отпечатков подкованных копыт. В следующем распадке мы остановились.
– Мэри, девочка моя, пора обратно в фургон. Позавтракаем, и цыгане начнут свое представление.
Вернувшись к фургону, мы очутились в компании высокого констебля с мрачным выражением лица.
– Что это вы двое делаете здесь? – спросил он.
– Делаем? Мы здесь ночевали, и кажется, это очевидно, – ответил Холмс и прошел мимо него, чтобы положить лопату на место.
– А куда вы уходили на все утро?
– Мы искали трюфели.
– Что?
– Трюфели. Маленькие такие грибы, которые очень дорого стоят в магазинах. Богатые лорды и леди очень их любят. А встречаются они часто в горах.
– Трюфели, ну что ж, хорошо, но в таком случае вам бы понадобились свиньи, не лопаты.
– Свиньи ни к чему, если у вас есть особый дар. Моя дочка, она умеет находить трюфели.
– Скажете тоже. – Он с недоверием посмотрел на меня, и я застенчиво ему улыбнулась.
– Ну, и нашла ли ваша дочь, с этим ее даром, хоть один трюфель?
– Нет, сегодня нет.
– Ну ладно. Вам не мешало бы убраться отсюда. В течение часа.
– Может, позволите нам сперва пообедать, – угрюмо проворчал Холмс, хотя время было еще вовсе не обеденное.
– Хорошо, пообедайте. Но через два часа чтоб духу вашего здесь не было, не то окажетесь в камере. Два часа.
Он скрылся за горкой, а я села и с облегчением захихикала.
– Трюфели! Во имя всего святого ответьте, разве в Уэльсе есть трюфели?
– Полагаю, что да. Посмотри, что бы нам поесть, пока я покопаюсь в картах.
Топографические карты Холмса были довольно крупного масштаба. Он отодвинул стол и, достав из небольшого шкафчика несколько карт, расстелил их на полу. Я вручила ему бутерброд и бутылку пива.
– Вот наш маршрут, – указал он. – Покинутый лагерь вот здесь, а след уводит нас вот сюда вдоль этой контурной линии. – Кончик коричневого пальца скользнул вдоль линии холма, затем перенесся на другую карту и остановился на развилке дороги. – А отсюда куда? Она должна быть спрятана до рассвета. В доме или в автомобиле, фургоне, повозке...
– Но не... под землей?
– Думаю, что нет. Если бы они хотели ее убить, то, несомненно, сделали бы это, когда она пыталась убежать. Зачем им дальше рисковать. А я не видел никаких следов крови в том месте.
– Холмс! – воскликнула я в отчаянии.
– В чем дело, Рассел?
– Ни в чем. Вы просто говорили это так... бессердечно.
– А что ты думаешь о хирурге, который содрогается при мысли о боли, которую должен причинить пациенту? Я полагал, ты давно уже поняла это, Рассел. Позволяя эмоциям вмешиваться в расследование, мы лишь мешаем руке хирурга. А теперь, зная то, что ребенок был похищен не раньше полуночи, что к пяти часам уже светло, что у похитителей не было автомобиля, – мы сильно сужаем круг наших поисков, – сказал он и очертил на карте полукруг с центром в развилке дороги, где след пропадал. – В этом районе нас должен интересовать достаточно большой населенный пункт, где есть телефон и где тот факт, что кто-то выписывает лондонскую «Таймс», не сильно бросается в глаза.
– Понятно, – кивнула я.
Он достал еще несколько карт большего масштаба и соединил их вместе, после чего мы оба склонились над линиями дорог, тропинок, речушек и домов. Я задумчиво стряхнула с карты пыль и произнесла:
– В этом направлении есть только четыре маленькие деревни. Пять, если считать самую отдаленную, но чтобы доехать до нее засветло, им пришлось бы передвигаться очень быстро. Все деревни расположены достаточно близко от дороги и, вполне вероятно, имеют телефонную связь. Вот эти две вроде шире разбросаны, чем другие, здесь вероятность найти несколько частных особняков намного больше. Но вряд ли нам удастся осмотреть их за один день.
– Конечно, нет.
– Но у нас считанные дни до истечения срока выкупа.
– Знаю, – бросил Холмс с раздражением, – запрягай лошадь.
Когда констебль вернулся, нас уже не было, но до деревни мы добрались только затемно. Холмс пошел в трактирчик, который располагался в подвале какого-то дома, в то время как я распрягала и чистила лошадь, пытаясь одновременно сконцентрироваться на разговоре с детьми, которые появились сразу же, как только мы приехали. Я заметила, что в разговоре с незнакомцем среди детей всегда находится один ребенок, который определенно является лидером по отношению к остальным. На этот раз роль лидера досталась очень грязной девчонке лет десяти. Остальные лишь вставляли отдельные реплики и замечания. Я не обращала на них внимания, пытаясь выяснить для себя главное.
– А вы цыганка?
– А как ты думаешь? – спросила я.
– Мой папа говорит, что да.
– Твой папа ошибается. – Гнетущая тишина воцарилась в ответ на это заявление. Но минуту спустя девочка продолжала:
– Если вы не цыганка, тогда кто же?
– Ну, мы называем себя «рома».
– Рома? Но ведь это глупо! Они ходили с копьями и давно умерли.
– Это римляне. А мы – рома. Хотите угостить лошадку? – Маленький мальчик протянул руку за овсом. – А в вашей деревушке можно где-нибудь поужинать?
Детвора посовещалась и вынесла свое решение:
– Мэдди, беги домой и спроси у своей мамы. Давай побыстрее.
Крохотная девчонка, разрываясь между желанием остаться и гордостью порученным ей заданием, не спеша прошла вниз по дороге и исчезла в трактирчике.
– А что, у вас нет сковородки? – спросило меня существо крохотного роста и неопределенного пола.
– Я не люблю готовить, – сказала я с важностью. Вновь воцарилась тишина, еще более тяжелая, чем в первый раз, и я поняла, что сказала лишнее. – А телефон у вас есть? – спросила я у малыша.
– Телефон?
– Ну да, телефон, знаешь, такая штука, которую берешь в руку и говоришь в нее, а другой человек за много миль от тебя все слышит? Уже слишком темно, и я не вижу здесь проводов.
По изумленным лицам я поняла, что это была не та деревня. Один ребенок встрепенулся.
– Мой папа звонил один раз, когда Гран умер и нужно было сообщить об этом брату в Кэрфилли.
– А куда он ходил звонить?
Он выразительно пожал плечами.
– А зачем вам телефон?
– Чтобы позвонить своему биржевому маклеру. – И прежде чем они успели меня спросить, что это такое, я продолжила: – А у вас здесь много бывает незнакомцев?
– О да, много. Вот совсем недавно проезжала машина с англичанами, и она останавливалась здесь. Они выпили у мамы Мэдди и поехали дальше.
– Просто проезжающие не в счет, – заметила я, – я имею в виду тех, кто приезжает, ест, Пьет, живет здесь. Здесь немного бывает таких, правда?
Судя по их лицам, они едва ли могли предложить мне хоть мало-мальски подходящую группу незнакомцев. Я вздохнула. Может быть, завтра. А пока...
– Ладно, мы пока здесь, но задержимся ненадолго. Хотите сгоняйте домой и скажите остальным, что будет представление. Целый час. А если моему папаше слишком понравится местное пиво, – добавила я, – еще и погадаю. Ну, живо.
Ужин был хорошим и вкусным, а выручка от представления очень скромной. Наутро, еще до рассвета, мы двинулись дальше.
В следующей деревне были телефонные провода, но она состояла всего лишь из нескольких разбросанных строений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46