А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

А теперь подумай, только подумай о том, что следующий хит он создаст именно здесь! – ликует Солис. – Твой дом станет его домом вместе со всем содержимым.
«Да, так оно лучше, –думает Нестор, рассеянно проводя рукой по портретной раме, которая в отличие от прочих предметов здесь вроде и не тронута пылью. – Пусть дом будет продан со всей начинкой, что-то в нем есть порочное, слишком много совпадений».
Альмагро-38… Отсюда вынесли прибывший из-за океана гроб, чтобы упокоить тело Соледад в родной земле, в могиле, которую Карлос никогда не видел. Отцу Карлоса запретили входить в дом, двери навсегда остались запертыми для невольного убийцы. Зато они отворились перед Нестором, чтобы тот узнал неизвестные доселе подробности печальной истории Соледад, родной сестры Аделы… Провидение преподнесло достаточно неприятных сюрпризов для участников этой трагедии и тем не менее спустя двадцать лет решило добавить к ней горькой иронии: юноша, не помнящий лица матери, влюбляется в портрет той, которая явилась причиной ее смерти, а затем эта женщина встречается на его пути, и он ее не признает… «Однако, какие еще совпадения произойдут? – спрашивает себя Нестор. – И неужели впрямь произойдут? Невероятно!»
Он продолжает поглаживать раму, и вдруг ему кажется, будто у него с нарисованной дамой какое-то нелепое свидание, каждый находится по свою сторону зеркала, Адела смотрит на него, но не видит, а он видит, но не хочет смотреть, потому что все это очень ему не нравится. «Судьба забавляется, – думает он. – Жизнь явно перенасыщена случайностями. Люди, которые были близки в прошлом, встречаются на улице и не узнают друг друга. Братья, разлученные в детстве, садятся рядом в автобусе, и каждый не подозревает, кто его сосед. Происходит масса совпадений, только не все становятся зримыми. Иногда это и к лучшему».
Когда Нестор присоединяется к Карлосу и Солису – те как раз намереваются осмотреть желтую комнату, – он уже решил, как поступит.
– Эта комната, сеньор, моя самая любимая. Она не очень красивая, но взгляните на кладовку. Я здесь играл ребенком, там полно всяких старых вещей. Они до сих пор сохранились. После того как дом перешел ко мне, я первым делом разыскал в кладовке один портрет…
«Вот там тебе самое место, Адела Тельди, или, лучше сказать, твоей истории», – думает Нестор, потому что теперь уверен: как бы ни шокировало случайное совпадение, оно становится закономерностью, если узнаешь его истоки. Осторожность в словах и поступках является незабываемым правилом Нестора, именно такую линию поведения он считает наиболее благоприятной для того, кто посвящен в чужие тайны. Проделки судьбы с отдельными личностями обычно остаются неизвестными для широкой публики, и нынешняя не исключение. Так что, Адела Тельди, твоя история не просочится за стены этого дома. Здесь ты останешься, дорогая моя, вместе со своей маленькой подлостью, которая могла бы иметь непредсказуемые последствия, сравнимые, может быть, с древнегреческими трагедиями. Потому что я так хочу. Завтра поедем в твой загородный дом, обслужим твоих гостей, я приготовлю самый лучший из моих-десертов… И никто никогда не узнает о странной связи между респектабельной клиенткой фирмы «Ла-Морера-и-эль-Му-эрдаго» и этим юношей…»
– Карлос, ты здесь?
– Подожди минуту, Нестор, сейчас я к тебе подойду, только покажу господину Солису все, что требуется.
– Меня интересует этот медный таз, парень, и еще та старая лампа, но больше всего мне хочется посмотреть на портрет, который ты нашел в кладовке.
Нестор притворяется, будто не слышит последних слов; судя по всему, Карлос и Солис достигли делового взаимопонимания. Повара сейчас занимает свежая мысль. «При благоприятных обстоятельствах судьбу легко обмануть. Даже Бога, – думает он самодовольно и добавляет: – Но эта маленькая подлость никогда не станет достоянием широкой общественности, ибо случайность ведет себя как суфле, которое ни за что не получится, если не взбивать яичные белки».
Нестор наблюдает, как Солис измеряет и оценивает все вокруг, даже портрет. «Обстоятельства способствуют тому, чтобы тайна осталась нераскрытой, – думает Нестор. – Дом будет продан, и через некоторое время прошлое, связанное с ним, выветрится из памяти Карлоса. Ведь он, кажется, уже не мечтает о нарисованной даме. Отлично, таким образом, он никогда не узнает, что с детства был влюблен в…»
– Весьма впечатляющий портрет, парень, но стоит недорого. Советую продать вместе с домом. Тебе везет, Бигбагофшит обожает блондинок. Надеюсь, тебе не хочется взять что-нибудь из интерьера?
– Нет, только портрет связан с детскими воспоминаниями.
– Не будь ребенком, – впервые вмешивается в разговор Нестор. – Мы же договорились, тебе нет дела до призраков!
– А, ты здесь, Нестор! – удивляется Карлос. – А я думаю, куда ты подевался?
Не отвечая на вопрос, Нестор убеждает;
– Я только что как следует рассмотрел этот портрет, Карлос; он очень хорошо вписывается в интерьер желтой комнаты, поэтому не следует выносить его отсюда, пусть остается там, где висит.
Карлос не понимает, ничего не понимает… Его даже забавляет внезапная горячность друга.
– Ты чего, тоже влюбился в портрет?
– Одно другому не мешает, – заявляет Солис. – Сколько ты хочешь за картину?
– Видите ли, я сомневаюсь, что хочу продать ее… – запинаясь сообщает Карлос. – Я же сказал, детские воспоминания. Нельзя торговать памятью.
Однако и Солис, и Нестор настаивают на своем, каждый по собственным соображениям.
– Да перестань, парень, где ты еще найдешь такого покупателя?
– Подумай хоть немного, cazzo Карлитос, ты получишь хорошие деньги за эту женщину. Ну что тебе до нее? Ничего, кроме дурацких мечтаний!
– Что верно, то верно, парень, умный не. упустил бы такого случая, ибо Биг-баг-оф-шит, – продавец недвижимости с наслаждением выговаривает имя своего лучшего клиента, – купит все, даже детские воспоминания. За приличные деньги, естественно.
2
ХЛОЯ ТРИАС И ПРИЗРАКИ
Вечером накануне поездки в загородный дом супругов Тельди Хлоя подумала: «Хорошо бы пополнить гардероб». Вряд ли представится возможность покрасоваться в бикини, но все равно купальник следует взять, так, на всякий случай. Март – время, когда все стосковались по солнышку, даже такие отчаянные девушки, как Хлоя, которые за два или три месяца до этого ушли из родительского дома, хлопнув дверью, а потом поняли, что им надо вернуться и забрать кое-какие вещи. «Вот дерьмо, если вдруг наткнусь на родителей!»
Стоя на улице, Хлоя осматривает здание. Пять освещенных окон означают, что в гостиной большой прием, а два темных балкона на верхнем этаже, заваленные всякой рухлядью, – что семья Триас превратилась в так называемую бездетную супружескую пару. С уходом Хлои дом изменился, ну что ж, это всего лишь способ пережить разлуку с близкими людьми, ничем не хуже и не лучше других.
Хлое не только знакомо, но и понятно такое поведение. Под ногами шуршит гравиевая дорожка перед входом в дом, точно так же, как в те дни, когда Хлоя играла здесь с Эдди. К счастью, звук не вызывает у Хлои неприятных ощущений; что угодно можно забыть, если принимать соответствующие меры, наслаивать поверх болезненных воспоминаний другие, менее значимые. Прошло много лет с тех пор, как брата не стало, поэтому Хлоя не чувствует тоски, слыша шорох гравия. Вообще-то в доме есть только одно место, способное разбередить старую рану, но Хлоя не собирается заходить туда. Она задирает голову. Темень за облаками действует успокаивающе.
Комната, принадлежавшая тому, кто умер молодым, является алтарем любви и одновременно малодушия для тех, кто его любил. Очень немногие осмеливаются мирно сосуществовать с воспоминаниями о невозвратном. Лишь самые сильные способны повесить у себя в гостиной фотографию безвременно погибшего ребенка, соглашаясь таким образом на постоянные расспросы посторонних людей и боль при виде неизменной детской улыбки, ведь для нее отсутствует течение времени. Все мы, живые, стареем, а умершие, наоборот, день от дня молодеют по сравнению с нами, и горько осознавать, что мы, находясь рядом с ними до последней секунды их недолгого пребывания в этом мире, не догадались о том, что они могут внезапно уйти навсегда, не только оставив незавершенными планы, но – что куда страшнее – не решив мелкие проблемы, возникшие в самый день их смерти. Например, не закончив спор, вспыхнувший из-за ерунды… Не перед кем теперь нам оправдываться, остается лишь повторять мысленно: «Не нужно было этого говорить… Не следовало так поступать…»
Именно поэтому большинство предпочитает вытеснять умерших любимых из памяти, но не полностью. Дабы не выглядеть в своих глазах предателем, человек устраивает памятный уголок у себя дома и там периодически грустит, даже мучается от раскаяния, тем самым успокаивая совестливую душу. В доме супругов Триас таким местом являлась комната Эдди. Теперь к ней присоединилась комната Хлои.
Как глубокая рана затягивается грубой, нечувствительной плотью, точно так же нарастает защитный слой на родительской памяти об исчезнувших детях – умерших либо сбежавших; раз их нет – значит, не существуют. Из помещений дома мало-помалу убрали фотографии, книги и личные вещи сначала Эдди, а потом и Хлои. Зато комнаты, в которых ребята жили, сохранили в неприкосновенности. Постели аккуратно заправлены, одежда убрана в шкафы, словно дети должны вот-вот вернуться из школы: их нет, но они существуют. Замечательный способ приспособиться к жизни без сына и дочери. Ведь жить-то надо.
Хлоя на цыпочках минует дверь. Ей хорошо известно, что происходит в гостиной. Сегодня у четы Триас священный день игры в канасту. Два карточных стола по обе стороны окна накрыты зеленым сукном. Более шумная компания собралась за столом, где игрой руководит мать. Во главе другого стола – отец. «Идеальная пара, как с рекламного плаката», – охарактеризовал их однажды Карел Плиг. Именно так они и выглядят: прекрасная имитация счастливого брака – она красива, он красив, оба умеренно изменяют друг другу и оба умеренно страдают бессонницей.
Украдкой поднимаясь по лестнице, Хлоя по привычке задерживается возле одного из пролетов перил, а именно пятого, более темного, чем остальные. Это ритуал детства. Однажды маленькая Хлоя разглядела в древесной текстуре изображение гнома, с тех пор она по выражению лица домового определяла, какой предстоит день: если гном улыбался, то – удачный, если хмурился – наоборот. Повзрослев, Хлоя утратила способность различать какие-либо образы в переплетении древесных прожилок. Она проводит пальцем по перилам, словно благодарит обессилевший талисман за прошлые заслуги. Ступенька, вторая, третья… лестница успешно преодолена, старые доски ни единым скрипом не выдали Хлою. Она проходит мимо спальни родителей, идет дальше, к своей комнате, и размышляет, какую одежду сейчас возьмет. Всего-то и нужны: бикини да пара блузок – управится за несколько минут и скоро будет за пределами дома!
Хлоя знает: все ее вещи на своих местах, одежда выстирана и выглажена, потому что мамочка, словно сошедшая с рекламного плаката, не может допустить, чтобы было иначе: «Это жилище Хлои, вот ее плюшевые мишки, вот ее красивая одежда, все как прежде, ничего не произошло».
Девушка останавливается в замешательстве. Из гостиной доносятся голоса картежников, усиленные резонансом лестничной клетки. Сквозь монотонный шум время от времени прорывается чей-то возглас, потому что в курятнике всегда найдется одна особенно крикливая курица.
– У, мать твою… – слышит Хлоя. – Хорошо по крайней мере, что никто не может заставить меня и дальше смотреть на ваши морды!
Девушка приседает и смотрит между балясинами перил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35