— А что случилось? — забеспокоился тот, изучив удостоверение и вернув его Беркутову.
— Ничего особенного. Просто мне необходимо побеседовать с Ларисой Ивановной.
— Вы хотите, чтобы я вас оставил?
— В принципе, мы могли бы побеседовать и в другом месте.
— Нет-нет, — замахал режиссер руками, вскакивая из-за стола. — Не извольте беспокоится. Беседуйте здесь сколько вам угодно. — Он быстро вышел из кабинета.
— Лариса Ивановна, разрешите прежде всего поздравить вас с днем рождения и пожелать вам всяческих жизненных благ и творческого долголетия! Я ваш давний и истинный поклонник.
— Спасибо! — улыбнулась актриса. И улыбка эта осветила не только лицо Плитченко, но и все вокруг. Глядя на нее, в сознании Дмитрия всплыли слова: «Да светиться имя твое!» Он уже заметил такую закономерность, что люди, которые не щадя себя, расходуют свою энергию на других, с годами становятся все красивее и красивее. Люди же, озабоченные лишь тем, как и где побольше для себя урвать под старость похожи на черта лысого или на Березовского. Определенно. Лариса Ивановна в свои семьдесят один была прекрасна!
— Как вы говорите вас зовут? — спросила она.
— Дмитрий Константинович.
— Что случилось, Дмитрий Константинович? Зачем я понадобилась уголовному розыску?
— Речь пойдет о вчерашнем вашем вечере в ресторане «Сибирь».
— А в чем дело? По-моему, вечер прошел очень хорошо, весело и пристойно. Никаких эксцессов и тому подобное.
— Скажите, вы знакомы с Аристарховым Михаилом Киприяновичем?
— Конечно. Ведь именно он организовал этот вечер в ресторане. Откуда сейчас у актрисы на это деньги. Я возражала, но Михаил Киприянович настоял. А что, с ним что-то случилось?
— Он погиб, Лариса Ивановна.
— Как так?! — растерялась и очень опечалилась Плитченко. — Вы хотите сказать, что его убили?
— Вот в этом я пытаюсь разобраться. Пока у нас больше оснований полагать, что он сам это сделал — выбросился из окна седьмого этажа.
Актриса с сомнением показала головой.
— С трудом в это верится. Даже, совсем не верится. Когда это случилось?
— Ночью. Где-то около двух часов. Вы вчера не заметили ничего необычного в его поведении.
— Да нет, не заметила. Вообще-то он человек довольно сдержанный, но был даже весел более обычного. Говорил тост стихами, как я поняла, собственного сочинения.
— Кто присутствовал на вечере?
— А для чего вам это?... Впрочем, это не мое дело. Было человек двадцать. Главный режиссер, актеры, мой давний друг и поклонник глава районной администрации Тропинин Эдуард Васильевич, Аристархов... Список приглашенных есть у нашего администратора. Да, был ещё художник Шмыгов Павел Алексадрович. Правда, он приехал довольно поздно уже к концу вечера.
Беркутов даже подскочил от неожиданности.
— Вы ничего не путаете, Лариса Ивановна?
Она усмехнулась.
— Вы хотите сказать, что у меня уже старческий склероз?
Дмитрий смутился.
— Извините... Но это так неожиданно. Мне Шмыгов ничего об этом не говорил.
— А вы с ним уже встречались?
— Да. Только-что. Он мне сказал, что был вчера на открытии выставки художникова Стрельникова. И только.
— Странно, — в задумчивости проговорила Лариса Ивановна. — Может быть он хотел скрыть ссору.
— Какую ссору?
— Наша актриса Марина Сергеевна Цветкова была свидетельницей безобразной ссоры между ними, после которой Михаил Киприянович и покинул вечер.
— Мне Шмыгов об этом также ничего не говорил. А из-за чего они поссорились?
— Вам об этом лучше поговорить с самой Мариной.
— Она в театре?
— Да. Вам её пригласить?
— Если вас не затруднит. А пока ещё пару вопросов, Лариса Ивановна.
— Да-да, пожалуйста.
— Шмыгов ушел из ресторана вместе с Аристарховым?
— Нет-нет. Он был до конца.
— А когда вечер закончился?
— В двенадцать. А вы, Дмитрий Константинович, каким-то образом связываете смерть Михаила Киприяновича с художником Шмыговым?
— Нет. У меня к этому пока нет оснований, Лариса Ивановна. Просто, восстанавливаю события, предшествовавшие самоубийству Аристархова. Только и всего.
Дмитрий записал объяснения Плитченко. Она прочла, расписалась и пошла за актрисой Цветковой.
Глава седьмая: Новые обстоятельства.
Марина Сергеевна Цветкова оказалась худенькой небольшого росточка женщиной средних лет с бледным анемичным лицом и большими тревожными глазами. Вероятно, она в театре исполняет роли травести. Короткая стрижка усиливала её сходство с подростком. Дмитрий постарался вспомнить, когда последний раз был в театре, но, к своему стыду, вспомнить не смог. И тут же решил в ближайшие выходные сводить свою Светлану в драмтеатр.
Цветкова робко поздоровалась и остановилась у порога.
— Проходите, Марина Сергеевна. Присаживайтесь. — Беркутов указал на стул за приставным столом.
Актриса прошла к столу, села, выжидательно взглянула на Дмитрия.
— Вы рассказывали Плитченко, что были свидетельницей ссоры между Аристарховым и Шмыговым. Это так?
— Да, — коротко кивнула она.
— Расскажите об этом поподробнее.
— Мне сейчас Лариса Ивановна сказала, что Михаил Киприянович... умер? Это правда?
— Да, он покончил с собой.
— Жаль, — печально проговорила актриса. — Он был очень хорошим человеком.
— А вы что, были близко с ним знакомы?
— Нет, но хорошего человека и так видно.
— И все же, что же произошло между Аристарховым и Шмыговым, Марина Сергеевна?
— Ах, да, — спохватилась она. — Извините!... Начало ссоры я не видела. Я была в туалетной комнате, а когда вышла то в тамбуре увидела Михаила Киприяновича и Шмыгова. Оба были сильно возбуждены.
— Отчего вы так решили?
— Но это было сразу видно. Михаил Киприянович размахивал руками и кричал: «Как ты мог?!» Шмыгов пытался его успокоить, говорил: «Миша, ты неправ. Это чья-то злая шутка». Тогда Аристархов воскликнул: «Негодяй!», и ударил Шмыгова по лицу. На это тот сказал: «Скотина! Ты ещё об этом пожалеешь!» Михаил Киприянович бросился на него с кулаками. И в это время в тамбур вошел Олег Николаевич Пригода и оттащил Аристархова от художника.
— А кто он такой?
— Пригода?
— Да.
— Театральный критик. В последние годы стал известным писателем — пишет пьесы, детективы.
— Ясно. И что же было дальше?
— Пригода и Аристархов ушли. Больше я их в этот вечер не видела.
— А Шмыгов?
— Он вернулся к столу и был до конца вечера.
Беркутов покинул театр в половине шестого. Он решил, не откладывая в долгий ящик, узнать адрес и телефон театрального критика Пригоды и договориться с ним о встрече. Может быть он прольет свет на суть конфликта между Аристарховым и Шмыговым. Почему все-же художник скрыл, что виделся с бизнесменом вчера вечером. Испугался? Чего? Как говориться, — чем дальше в лес, тем больше дров. Неужели Аристархов свел счеты с жизнью из-за элементарной семейной драмы? Это на него не похоже. Но пока все говорит именно в пользу этой версии. Ведь именно Шмыгов познакомил Миру Владимировну с Аристарховым. А что если между художником и этой новоявленной Минервой уже были определенные, тасазать, отношения? Это возможно? Конечно, что за вопрос. А почему бы этим отношениям не продолжится и после её замужества? Аристархов каким-то образом узнает об этой связи. Отсюда и его ссора со Шмаговым в ресторане, пощечина и все остальное. Если это так, то следовало бы её выбросить в окно. Это было бы справедливо. Определенно.
Он зашел к Колесову. Его друг сидел за столом и что-то сосредоточено писал. Оторвавшись от бумаги и увидев Дмитрия, сказал равнодушно:
— А, это ты, — и вновь продолжил свое занятие.
Подобное поведение друга Беркутову очень не понравилось и он решил его проучить.
— А все-таки, Сережа, ты свинтус! — проговорил «возмущенно». — До чего же ты довел бедную женщину?
Колесов откинулся на спинку стула, удивленно захлопал ресницами.
— Какую женщину?!
— Ты мне тут давай не придуривайся! Не разыгрывай удивление, понимаешь! Отелло гребанный! До чего ж ты, позорник, докатился, а?! Никак не ожидал от тебя подобного свинства!
— Да в чем дело?! — вконец растерялся Сергей. — Может, ты объяснишь, наконец.
— Только не надо ля-ля, господин подполковник! Не надо! Твое безобразное поведение ещё будет предметом разговора у руководства. Это я тебе клятвенно обещаю. Ишь ты жук какой! Думаешь, что все твои трюкачества просто так сойдут тебе с рук. Не надейся! Понял?
— Да что случилось! — Колесов был уже в панике.
— А знаешь ли ты, друг мой ситный , что Ленка написала заявление о разводе?
Колесов добродушно рассмеялся.
— Да пошел ты со своими приколами. Иди, дурачь кого-нибудь другого.
— Так ты что, мне не веришь?! — нарисовал Дмитрий на лице удивление.
— Ни единому слову.
— Ты ж её этим Валовиком довел до белого каления! Вконец замордовал!
О завотделе Валовике — непосредственном начальнике жены Колесова, который якобы воспылал страстью к его Елене и не давал ей прохода, пожаловался Дмитрию недавно сам Колесов. Но сейчас Беркутов был уверен, что его друг напрочь забыл об этом разговоре. Так и случилось. Лицо Сергея в одно мгновение стало потерянным и несчастным.
— Кто тебе сказал о Валовике? Ленка?
— А то кто же? Может быть он мне во сне приснился? Нет, Сережа, бессовестный ты все же человек!
Колесов вскочил из-за стола, забегал по кабинету. Сжав кулаки, остановился перед Дмитрием и тоном, не обещавшим ничего хорошего, спросил:
— Где ты её видел?
— Где-где. У нас сидит, плачет, заявление на развод пишет. Светка было попыталась её отговорить, что все ты делаешь из-за любви к ней и все такое. Но она ни в какую. «Это, — говорит, — не любовь, а патология. Ему лечиться надо». И я с ней полностью согласен. Ты, Сережа, шизанулся уже на своей ревности. Определенно.
— Ну надо же! — сокрушенно развел руками несчастный Колесов, садясь за стол. — Что же она мне ничего?!... Да я, вроде, с этим Валовиком не очень-то. Так, спрошу иногда как, мол, его здоровье. И все. Что же теперь делать?
— Пасть на колени, просить прощения. Другой альтернативы я для тебя не вижу.
— Точно! — ухватился Сергей за эту мысль, хватая телефонную трубку. Набрал номер. Голос его стал умильно ласковым: — Леночка, ты уже дома?... Ты в суде была?... Как? А разве...он бросил подозрительный взгляд на друга, начиная догадываться, что вновь стал жертвой его очередного розыгрша. — Ты Диму сегодня видела?... А Светлану?... Ясно... Да нет, ничего особенного. А про Валовика ты им ничего не говорила?... Да все нормально. С чего ты взяла. Через часок приду. Разберусь тут кое с кем, и приду. Целую!
Беркутов с нескрываемым удовольствием слушал этот монолог друга. Спросил беспечно:
— Все в порядке?
Тот недоуменно пожал плечами, озадаченно проговорил:
— С тобой все ясно. Неясно только — откуда ты узнал про Валовика?
— А ты мне сам, Сережа, рассказал неделю назад. Неужто забыл?
— Забыл. — Колесов, уперевшись в столешницу руками, стал привставать. Вот уже завис над столом, будто коршун, и с серьезными намерениями на лице, сказал сердито: — А теперь чеши отсюда, шутник! Да побыстрей! Пока я тебе холку не намылил.
— А вот это ты зря, Сережа. На шутку обижаются лишь дураки и негодяи. Я же тебя всегда считал хорошим и добрым малым. Не разочаровывай меня, Сережа.
— Да пошел ты! Шутка! Ведь нужно же понимать — над чем можно шутить, а над чем — нельзя.
— Ты так считаешь?
— Уверен.
— Хорошо, я на досуге обязательно обдумаю твое предложение. Обещаю. Да не смотри ты на меня, как Понтий Пилат — на провинившегося иудея. Сядь. Расслабься. Ничего ведь страшного не произошло. Если разобраться — тебе крупно повезло в жизни. Определенно.
— Это ещё почему?
— И он ещё спрашивает! — «удивился» Дмитрий. — Ну, ты, блин, даешь! Во-первых, тебя уважает и ценит начальство. Во-вторых, тебя любит такая замечательная красавица, как Ленка. И, наконец, в-третьих, кто может похвастаться таким другом, как я?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53