Тот факт, что он пришел, уже кое о чем говорил. С какой стати ему ехать сюда, если он знает, что ее квартиру обчистили и денег больше нет?
Она попробовала подойти с другой стороны:
– Твоя сестра – определенно интересная особа.
– Моя сестра?
– Вы совсем не похожи друг на друга.
– Ты… разговаривала с моей сестрой?
Она посмотрела ему в глаза. Райан казался совершенно сбитым с толку и явно не понимал, о чем речь.
– Мы разговаривали, пока ты ездил по делам. По крайней мере твоя мать сказала, что ты уехал по делам.
– Ты и с матерью разговаривала?
– Только по телефону. Она не знает, кто я.
– То есть с Сарой ты встречалась отдельно?
– Да. Я ездила к ней. Вы, Даффи, совсем не разговариваете друг с другом?
– Очевидно, нет.
Официантка принесла Райану кофе, улыбнулась Эми и исчезла.
Эми спросила:
– Ну и как твоя деловая поездка?
– Интересно.
– Какое слово – «интересно»! Секс – вот что интересно. Геноцид – это интересно. – Она взглянула на экран телевизора. – Бейсбол – это интересно. Даже путь со стадиона до машины может оказаться крайне интересным!
– Да о чем ты говоришь?
Она вновь посмотрела на него. Либо он действительно ничего не знал, либо был талантливейшим актером.
– Ни о чем. Полагаю, твоя поездка имела отношение к тому, о чем мы говорили в пятницу. Ты можешь доказать мне, что деньги законны?
– К сожалению, нет.
– Мы договорились, что если они незаконны, то я иду в полицию.
– Это не в наших интересах. Ни в моих, ни в твоих. Эми наклонилась к Райану, блефуя:
– Я не шучу, Райан. Если ты не можешь этого доказать, я сдам деньги полиции.
– Я верю тебе. Но это правда не в наших интересах. Она хорошо сыграла. «Он действительно не знает, что у меня больше нет денег».
– Надеюсь, ты не увиливаешь от ответа.
– Нет. Мне нужно поговорить с тобой – очень серьезно. Но, честно говоря, я чувствую с твоей стороны враждебность, чего не было в прошлый раз. И мне от этого совсем не легче.
– Хорошо, – она. – что ты хотел сказать? Он опустил глаза, не в силах встретиться с ней взглядом.
– Боюсь, дело становится очень личным для нас обоих. Эми смутилась. Она ожидала чего-то вроде словесного поединка, а тут… Он казался таким мягким, податливым, честным. Обстоятельства, конечно, ужасные, но, быть может, тот парень из «Зеленого попугая» все-таки настоящий Райан Даффи? Определенно он очень симпатичный.
– Личное? – взволнованно переспросила она. – Да.
Выглядело это так, будто он хотел признаться, что неравнодушен к ней.
– Ты имеешь в виду… нас? Тебя и меня? Он растерялся.
– О нет! Я не предполагал… ну, ты понимаешь.
– Да-да. Вот именно! Это было бы так… не к месту. Правда?
– Совсем не к месту.
– Да. Совершенно.
Они обменялись быстрыми взглядами. Эми не понравились его глаза. Казалось, Райана беспокоит то, что он собирается сказать.
– Ну так что? – наконец спросила она.
– Мне очень неприятно говорить об этом… Ее беспокойство только усилилось.
– Продолжай.
– Я все спрашиваю себя: почему эти деньги свели нас с тобой?
«Что он имеет в виду? Судьбу?»
– Я не знаю.
– Понимаешь, чем больше я занимаюсь этими деньгами, тем больше узнаю о своем отце. И вот я задался вопросом: а вдруг у тебя тоже есть кто-то, о ком ты мало что знаешь? Кто-нибудь из твоей семьи. Ну, родственник, о котором ты часто размышляешь. И хочешь знать о нем больше.
Она тут же подумала о матери.
– Возможно.
– Тогда это твой шанс. Вот и все, что я хотел сказать.
Эми прикрыла глаза. Неожиданно для нее дело повернулось совершенно в другую сторону. Райан коснулся самого больного ее места.
– Если тебе известно что-либо о моей матери, говори.
– То есть ты хочешь узнать больше о своей матери?
– Прошу тебя, не трави душу.
Он мешкал, не зная, с какой стороны подступиться к делу.
– Перед тем как я расскажу все, позволь задать один вопрос. Моему отцу было шестьдесят два года, когда он умер. Сколько лет твоей матери?
– Она умерла.
– Прости. Но сколько лет ей было бы сейчас?
– Шестьдесят один.
– Когда она умерла?
– Ты сказал, всего один вопрос.
– Ну прости меня. Это может быть важно для нас обоих.
– Давно. Мне было восемь лет.
– Она когда-нибудь жила в Боулдере? Райан подобрался совсем близко к ее семье.
– Да что происходит? Причем здесь моя мать? Он заморгал.
Взгляд Эми оживился. Он не был уверен в том, что говорил, – или же просто давил на все кнопки подряд. Но через двадцать лет безрезультатных поисков ответа Эми просто не могла упустить такой возможности.
Его голос совершенно упал.
– Твоя мать когда-либо была вовлечена в дело об изнасиловании?
– Что значит «вовлечена»?
– В смысле, была ли она жертвой изнасилования? Напряженное молчание.
Райан почувствовал, как к горлу подступает комок.
– Ведь это возможно. Много лет назад. Когда она была еще подростком.
– Настолько давно? Откуда тебе это может быть известно? Он не ответил. Эми спросила резче:
– Откуда ты знаешь? Райан боролся с собой.
– Я же говорил. Мы оба можем узнать что-то совершенно личное.
Ее руки затряслись. Голос дрожал.
– Ты хочешь сказать, твой отец изнасиловал мою мать?! Поэтому он отправил мне деньги?
– Я… – Он не мог вымолвить ни слова. Да что там – он даже думать не мог, сидя рядом с дочерью женщины, которую….
Она покраснела. Вихрь эмоций захлестнул ее: ярость по отношению ко всем Даффи, отвращение к Райану и тому флирту, который она допустила с ним в прошлый раз.
– Господи!..
– Послушай, Эми…
– Не смей произносить мое имя! – Она вскочила из-за стола.
– Куда ты?
– Подальше отсюда! Подальше от тебя и всей твоей семейки! – Эми едва не бежала к выходу.
– Прошу тебя, постой!
Она слышала его, но продолжала бежать. Слеза стекла по щеке, когда она вылетела на улицу и пошла – не зная, куда и зачем идет. Просто хотела уйти как можно дальше от этого места. Теперь слезы ручьем хлынули из глаз. Она плакала по маме.
Которая, быть может, покончила жизнь самоубийством из-за изнасилования.
ГЛАВА 39
Райан не пошел за ней. Его охватило оцепенение, заглушившее даже шум бурлящего жизнью кафе. Ярость Эми только усилила его чувство стыда – до сегодняшнего вечера он размышлял только о том, как преступление отца повлияло на него самого, и не задумывался о чувствах жертвы.
Теперь ему казалось отвратительным то, как он вел себя при первой их встрече, пытаясь расположить Эми к себе. Сыну насильника понравилась дочь его жертвы! Подумать только! По иронии судьбы, они даже беседовали о том, что дети часто становятся копиями родителей. Неужели его подсознание питает жутких демонов, которые могут создавать омерзительные картины того, как отец насилует ее мать, как он сам насилует дочь? Неужели он генетически запрограммирован на это? Или подобные обстоятельства сбили бы с толку любого мужчину?
Райан думал и о том, где все произошло. На заднем сиденье машины? У кого-нибудь дома? Угрожал ли отец оружием? Он был сильным мужчиной, не пьяницей, но на вечеринках обычно пил больше других. Однако Райан никогда не видел, чтобы тот лез в драку, оскорблял кого-нибудь, будь то физически или морально. Отец всегда был доволен собой.
По крайней мере казался довольным. Теперь, когда его не стало, его поведение все больше и больше напоминает игру, притворство. Отец обожал находиться среди людей, смешить их, горланить громче всех песни. Окажись Фрэнк Даффи в битком набитой комнате, он болтал бы без умолку. Особенно он любил телефон. Но когда речь заходила о чем-то серьезном и личном, все его красноречие куда-то исчезало. Вглядываясь в прошлое, Райан вспомнил всего несколько моментов, когда отец проявил настоящие чувства. За прошедшие годы эти маленькие гвоздики воспоминаний прочно засели в голове Райана. Как, например, разговор двадцать лет назад, в день годовщины их с мамой свадьбы.
Отец весь день будто избегал матери, работал по дому, чинил старую проводку в сарае. Райан всегда полагал, что его родители счастливы в браке, но тогда отец вел себя так, словно хотел переиграть все заново. Райан нашел его на улице, на двадцатифутовой лестнице под торчащими оголенными проводами.
– Пап, чем ты занимаешься? – спросил он.
– Чиню прожектор.
– Я не о том. Тебе не кажется, что сегодня тебе стоило бы побыть с мамой?
Отец искал кусачки, не отвечая.
– Пап, ты делаешь маме больно.
Он замолчал. Просто стоял, ничего не делая. Это был один из важнейших моментов его жизни. Райану стукнуло восемнадцать, он готовился к колледжу и пытался решить, как быть с Лиз, в которую влюбился еще в школе. Возможно, отец тогда почувствовал, что пришло время для хорошего совета.
Он показал на болтающиеся над головой провода.
– Видишь это? – спросил он. – Один из них под напряжением. Может запросто убить человека.
– Пап, осторожней! Я пойду выключу электричество.
– Не волнуйся! Давай посмотрим, что будет, если я схвачу один.
– Пап, нет! Отец взял провод.
– Ничего! – сказал он. – А если я возьму второй?
– Отец, перестань дурачиться!
– Что случится, Райан? Что я говорил тебе, когда ты хотел стать электриком, как твой отец, а не студентом?
– Пап, прошу тебя, спускайся!
Отец как-то нехорошо рассмеялся и схватил второй провод.
– Папа!
Ничего не произошло.
– Черт побери! Ты напугал меня до смерти! Ты же сказал, что один из них под напряжением!
– Так и есть. Но я стою на лестнице из стекловолокна. Я не заземлен. Если ты не заземлен, можешь хватать любой провод, какой тебе заблагорассудится! Ты понял, о чем я?
– Да, понял.
– Надеюсь, это так. Лиз – милая девушка. Но думай о будущем. Продумывай каждый свой ход на двадцать пять лет вперед! Если ты заземлен, все! – никаких проводов!
Двадцать лет спустя это сравнение показалось Райану поверхностным – женщины как провода под напряжением. Таков был Фрэнк Даффи, глубже он не смог бы заглянуть. Но теперь, когда стало известно об изнасиловании, Райан понял, как отец пришел к своему жизненному выбору, к решению посвятить себя одной-единственной женщине. Это проливало свет и на другой их разговор – когда они восхищались горами и отец объяснил, почему они живут в Пайд-монт-Спрингс. У мамы здесь корни, и они так глубоки, что их нельзя вырвать. Пять поколений семейной истории. Поэтому они все прочно застряли здесь.
Но теперь открылась настоящая причина, довольно зловещая: отец стал добровольным изгнанником и поселился в прерии, наказывая себя за содеянное. С единственной женщиной, вдали от цивилизованного мира, в глуши, где практически нет соблазнов. Приговор, вынесенный самому себе человеком, избежавшим настоящего наказания.
Теоретически довольно нелепое представление о наказании. Но теперь, когда Райан стал старше, он мог оценить его по достоинству. Для настоящего мужчины нет более жестокого судьи, чем он сам.
В этом Райан был похож на отца. За одним исключением.
Он знал о его грехе. Но отец уже никогда не узнает о грехе Райана.
Официантка принесла счет. Он быстро расплатился, потом подошел к телефонам-автоматам. Позвонил Норму.
– Как все прошло? – спросил тот.
– Лучше, чем я рассчитывал. По крайней мере она не плеснула мне горячим кофе в лицо.
– Что, все так плохо? – Угу.
– Хочешь поговорить об этом?
Молодая женщина улыбнулась Райану, выходя из туалета. Он отвернулся.
– Не сейчас. Может, потом. Похоже, я опять проведу ночь у тебя, если ты не против.
– Конечно, оставайся. Я тебя подожду.
– Скоро увидимся. – Райан повесил трубку.
Из кондитерской напротив она наблюдала, как Райан Даффи вышел из кафе «Напополам». На ней были голубые джинсы, мешковатая рубашка «Денвер бронкос» и светлый парик вместо роскошного черного. Теперь она больше походила на студентку колледжа, чем на бизнес-леди, которую изображала в панамском отеле. Вряд ли Даффи узнает ее, но все же она приложила все усилия, чтобы не попасться ему на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Она попробовала подойти с другой стороны:
– Твоя сестра – определенно интересная особа.
– Моя сестра?
– Вы совсем не похожи друг на друга.
– Ты… разговаривала с моей сестрой?
Она посмотрела ему в глаза. Райан казался совершенно сбитым с толку и явно не понимал, о чем речь.
– Мы разговаривали, пока ты ездил по делам. По крайней мере твоя мать сказала, что ты уехал по делам.
– Ты и с матерью разговаривала?
– Только по телефону. Она не знает, кто я.
– То есть с Сарой ты встречалась отдельно?
– Да. Я ездила к ней. Вы, Даффи, совсем не разговариваете друг с другом?
– Очевидно, нет.
Официантка принесла Райану кофе, улыбнулась Эми и исчезла.
Эми спросила:
– Ну и как твоя деловая поездка?
– Интересно.
– Какое слово – «интересно»! Секс – вот что интересно. Геноцид – это интересно. – Она взглянула на экран телевизора. – Бейсбол – это интересно. Даже путь со стадиона до машины может оказаться крайне интересным!
– Да о чем ты говоришь?
Она вновь посмотрела на него. Либо он действительно ничего не знал, либо был талантливейшим актером.
– Ни о чем. Полагаю, твоя поездка имела отношение к тому, о чем мы говорили в пятницу. Ты можешь доказать мне, что деньги законны?
– К сожалению, нет.
– Мы договорились, что если они незаконны, то я иду в полицию.
– Это не в наших интересах. Ни в моих, ни в твоих. Эми наклонилась к Райану, блефуя:
– Я не шучу, Райан. Если ты не можешь этого доказать, я сдам деньги полиции.
– Я верю тебе. Но это правда не в наших интересах. Она хорошо сыграла. «Он действительно не знает, что у меня больше нет денег».
– Надеюсь, ты не увиливаешь от ответа.
– Нет. Мне нужно поговорить с тобой – очень серьезно. Но, честно говоря, я чувствую с твоей стороны враждебность, чего не было в прошлый раз. И мне от этого совсем не легче.
– Хорошо, – она. – что ты хотел сказать? Он опустил глаза, не в силах встретиться с ней взглядом.
– Боюсь, дело становится очень личным для нас обоих. Эми смутилась. Она ожидала чего-то вроде словесного поединка, а тут… Он казался таким мягким, податливым, честным. Обстоятельства, конечно, ужасные, но, быть может, тот парень из «Зеленого попугая» все-таки настоящий Райан Даффи? Определенно он очень симпатичный.
– Личное? – взволнованно переспросила она. – Да.
Выглядело это так, будто он хотел признаться, что неравнодушен к ней.
– Ты имеешь в виду… нас? Тебя и меня? Он растерялся.
– О нет! Я не предполагал… ну, ты понимаешь.
– Да-да. Вот именно! Это было бы так… не к месту. Правда?
– Совсем не к месту.
– Да. Совершенно.
Они обменялись быстрыми взглядами. Эми не понравились его глаза. Казалось, Райана беспокоит то, что он собирается сказать.
– Ну так что? – наконец спросила она.
– Мне очень неприятно говорить об этом… Ее беспокойство только усилилось.
– Продолжай.
– Я все спрашиваю себя: почему эти деньги свели нас с тобой?
«Что он имеет в виду? Судьбу?»
– Я не знаю.
– Понимаешь, чем больше я занимаюсь этими деньгами, тем больше узнаю о своем отце. И вот я задался вопросом: а вдруг у тебя тоже есть кто-то, о ком ты мало что знаешь? Кто-нибудь из твоей семьи. Ну, родственник, о котором ты часто размышляешь. И хочешь знать о нем больше.
Она тут же подумала о матери.
– Возможно.
– Тогда это твой шанс. Вот и все, что я хотел сказать.
Эми прикрыла глаза. Неожиданно для нее дело повернулось совершенно в другую сторону. Райан коснулся самого больного ее места.
– Если тебе известно что-либо о моей матери, говори.
– То есть ты хочешь узнать больше о своей матери?
– Прошу тебя, не трави душу.
Он мешкал, не зная, с какой стороны подступиться к делу.
– Перед тем как я расскажу все, позволь задать один вопрос. Моему отцу было шестьдесят два года, когда он умер. Сколько лет твоей матери?
– Она умерла.
– Прости. Но сколько лет ей было бы сейчас?
– Шестьдесят один.
– Когда она умерла?
– Ты сказал, всего один вопрос.
– Ну прости меня. Это может быть важно для нас обоих.
– Давно. Мне было восемь лет.
– Она когда-нибудь жила в Боулдере? Райан подобрался совсем близко к ее семье.
– Да что происходит? Причем здесь моя мать? Он заморгал.
Взгляд Эми оживился. Он не был уверен в том, что говорил, – или же просто давил на все кнопки подряд. Но через двадцать лет безрезультатных поисков ответа Эми просто не могла упустить такой возможности.
Его голос совершенно упал.
– Твоя мать когда-либо была вовлечена в дело об изнасиловании?
– Что значит «вовлечена»?
– В смысле, была ли она жертвой изнасилования? Напряженное молчание.
Райан почувствовал, как к горлу подступает комок.
– Ведь это возможно. Много лет назад. Когда она была еще подростком.
– Настолько давно? Откуда тебе это может быть известно? Он не ответил. Эми спросила резче:
– Откуда ты знаешь? Райан боролся с собой.
– Я же говорил. Мы оба можем узнать что-то совершенно личное.
Ее руки затряслись. Голос дрожал.
– Ты хочешь сказать, твой отец изнасиловал мою мать?! Поэтому он отправил мне деньги?
– Я… – Он не мог вымолвить ни слова. Да что там – он даже думать не мог, сидя рядом с дочерью женщины, которую….
Она покраснела. Вихрь эмоций захлестнул ее: ярость по отношению ко всем Даффи, отвращение к Райану и тому флирту, который она допустила с ним в прошлый раз.
– Господи!..
– Послушай, Эми…
– Не смей произносить мое имя! – Она вскочила из-за стола.
– Куда ты?
– Подальше отсюда! Подальше от тебя и всей твоей семейки! – Эми едва не бежала к выходу.
– Прошу тебя, постой!
Она слышала его, но продолжала бежать. Слеза стекла по щеке, когда она вылетела на улицу и пошла – не зная, куда и зачем идет. Просто хотела уйти как можно дальше от этого места. Теперь слезы ручьем хлынули из глаз. Она плакала по маме.
Которая, быть может, покончила жизнь самоубийством из-за изнасилования.
ГЛАВА 39
Райан не пошел за ней. Его охватило оцепенение, заглушившее даже шум бурлящего жизнью кафе. Ярость Эми только усилила его чувство стыда – до сегодняшнего вечера он размышлял только о том, как преступление отца повлияло на него самого, и не задумывался о чувствах жертвы.
Теперь ему казалось отвратительным то, как он вел себя при первой их встрече, пытаясь расположить Эми к себе. Сыну насильника понравилась дочь его жертвы! Подумать только! По иронии судьбы, они даже беседовали о том, что дети часто становятся копиями родителей. Неужели его подсознание питает жутких демонов, которые могут создавать омерзительные картины того, как отец насилует ее мать, как он сам насилует дочь? Неужели он генетически запрограммирован на это? Или подобные обстоятельства сбили бы с толку любого мужчину?
Райан думал и о том, где все произошло. На заднем сиденье машины? У кого-нибудь дома? Угрожал ли отец оружием? Он был сильным мужчиной, не пьяницей, но на вечеринках обычно пил больше других. Однако Райан никогда не видел, чтобы тот лез в драку, оскорблял кого-нибудь, будь то физически или морально. Отец всегда был доволен собой.
По крайней мере казался довольным. Теперь, когда его не стало, его поведение все больше и больше напоминает игру, притворство. Отец обожал находиться среди людей, смешить их, горланить громче всех песни. Окажись Фрэнк Даффи в битком набитой комнате, он болтал бы без умолку. Особенно он любил телефон. Но когда речь заходила о чем-то серьезном и личном, все его красноречие куда-то исчезало. Вглядываясь в прошлое, Райан вспомнил всего несколько моментов, когда отец проявил настоящие чувства. За прошедшие годы эти маленькие гвоздики воспоминаний прочно засели в голове Райана. Как, например, разговор двадцать лет назад, в день годовщины их с мамой свадьбы.
Отец весь день будто избегал матери, работал по дому, чинил старую проводку в сарае. Райан всегда полагал, что его родители счастливы в браке, но тогда отец вел себя так, словно хотел переиграть все заново. Райан нашел его на улице, на двадцатифутовой лестнице под торчащими оголенными проводами.
– Пап, чем ты занимаешься? – спросил он.
– Чиню прожектор.
– Я не о том. Тебе не кажется, что сегодня тебе стоило бы побыть с мамой?
Отец искал кусачки, не отвечая.
– Пап, ты делаешь маме больно.
Он замолчал. Просто стоял, ничего не делая. Это был один из важнейших моментов его жизни. Райану стукнуло восемнадцать, он готовился к колледжу и пытался решить, как быть с Лиз, в которую влюбился еще в школе. Возможно, отец тогда почувствовал, что пришло время для хорошего совета.
Он показал на болтающиеся над головой провода.
– Видишь это? – спросил он. – Один из них под напряжением. Может запросто убить человека.
– Пап, осторожней! Я пойду выключу электричество.
– Не волнуйся! Давай посмотрим, что будет, если я схвачу один.
– Пап, нет! Отец взял провод.
– Ничего! – сказал он. – А если я возьму второй?
– Отец, перестань дурачиться!
– Что случится, Райан? Что я говорил тебе, когда ты хотел стать электриком, как твой отец, а не студентом?
– Пап, прошу тебя, спускайся!
Отец как-то нехорошо рассмеялся и схватил второй провод.
– Папа!
Ничего не произошло.
– Черт побери! Ты напугал меня до смерти! Ты же сказал, что один из них под напряжением!
– Так и есть. Но я стою на лестнице из стекловолокна. Я не заземлен. Если ты не заземлен, можешь хватать любой провод, какой тебе заблагорассудится! Ты понял, о чем я?
– Да, понял.
– Надеюсь, это так. Лиз – милая девушка. Но думай о будущем. Продумывай каждый свой ход на двадцать пять лет вперед! Если ты заземлен, все! – никаких проводов!
Двадцать лет спустя это сравнение показалось Райану поверхностным – женщины как провода под напряжением. Таков был Фрэнк Даффи, глубже он не смог бы заглянуть. Но теперь, когда стало известно об изнасиловании, Райан понял, как отец пришел к своему жизненному выбору, к решению посвятить себя одной-единственной женщине. Это проливало свет и на другой их разговор – когда они восхищались горами и отец объяснил, почему они живут в Пайд-монт-Спрингс. У мамы здесь корни, и они так глубоки, что их нельзя вырвать. Пять поколений семейной истории. Поэтому они все прочно застряли здесь.
Но теперь открылась настоящая причина, довольно зловещая: отец стал добровольным изгнанником и поселился в прерии, наказывая себя за содеянное. С единственной женщиной, вдали от цивилизованного мира, в глуши, где практически нет соблазнов. Приговор, вынесенный самому себе человеком, избежавшим настоящего наказания.
Теоретически довольно нелепое представление о наказании. Но теперь, когда Райан стал старше, он мог оценить его по достоинству. Для настоящего мужчины нет более жестокого судьи, чем он сам.
В этом Райан был похож на отца. За одним исключением.
Он знал о его грехе. Но отец уже никогда не узнает о грехе Райана.
Официантка принесла счет. Он быстро расплатился, потом подошел к телефонам-автоматам. Позвонил Норму.
– Как все прошло? – спросил тот.
– Лучше, чем я рассчитывал. По крайней мере она не плеснула мне горячим кофе в лицо.
– Что, все так плохо? – Угу.
– Хочешь поговорить об этом?
Молодая женщина улыбнулась Райану, выходя из туалета. Он отвернулся.
– Не сейчас. Может, потом. Похоже, я опять проведу ночь у тебя, если ты не против.
– Конечно, оставайся. Я тебя подожду.
– Скоро увидимся. – Райан повесил трубку.
Из кондитерской напротив она наблюдала, как Райан Даффи вышел из кафе «Напополам». На ней были голубые джинсы, мешковатая рубашка «Денвер бронкос» и светлый парик вместо роскошного черного. Теперь она больше походила на студентку колледжа, чем на бизнес-леди, которую изображала в панамском отеле. Вряд ли Даффи узнает ее, но все же она приложила все усилия, чтобы не попасться ему на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50