— Он попросил к телефону Джо Ледюка.
— Можем встретиться через полчаса? Там, где всегда? Отлично.
Если бы мы нашим врагам столько времени посвящали, сколько приходится тратить на всяких сомнительных друзей — так было бы куда полезней, — подумал он про себя.
Встретившись с Джо в бистро на улице Берри, он взял две кружки пива и сразу приступил к делу:
— У вас в отделе работает инспектор Наржак. — Эмиль Наржак. Знаешь его?
— Знаю, конечно. Отвратный тип. Абсолютно ненадежный.
— Дело вот в чем. Его фамилия обнаружена в записной книжке такого же негодяя из военной разведки. Какая между ними связь, я пока не знаю, но связь есть, это точно, и надо ею воспользоваться — я подбираюсь к этому, из разведки.
— Чем могу помочь?
— Найди какой-нибудь повод выпить с этим Наржаком.
— Повод найти нетрудно, только что за радость пить с таким дерьмом.
— Радость будет, когда с твоей помощью мы прищучим одного гада.
— Ладно, рассказывай.
— Должно выглядеть так — вы оба пьяны в стельку. Он взаправду, а ты только делаешь вид. Сможешь?
— Естественно.
— И, находясь как бы в полной отключке, обронишь кое-какие слова, а заодно и пояснишь, тоже как бы ненароком, откуда у тебя такие сведения. Это игра, но играть надо с умом. Твой дружок должен быть пьян ровно настолько, чтобы запомнить сказанное, — не больше, а то забудет все, свинья. Тебе, значит, придется притворяться, будто тебя развезло еще сильнее, чем его. Как, сможешь?
— Да что тут такого?
— Типа из разведки зовут Клод Савари, он майор. Тебе надо обмолвиться, будто мы располагаем кое-какими материалами на него и прощупываем его ближайшее окружение, — кого именно, ты не знаешь.
Посвятив собеседника в детали, Баум еще раз напомнил:
— Будь предельно осторожен, не дай Бог, он почувствует нашу игру. Дело крайне важное и срочное, надо спешить.
— Идет, Альфред, — усмехнулся Джо. — Сделаю все, что смогу. Только смотри — если нам понадобится, и я тебя попрошу о помощи. Согласен?
— С превеликим удовольствием, рассчитывай на меня.
После этой беседы настроение Баума несколько улучшилось, но несбывшаяся надежда поехать в выходной день в Шартр все-таки терзала его.
На следующий день он получил полный отчет относительно тех девятерых, чьи имена были зашифрованы в записной книжке Савари. Некоторые данные оказались полезными, другие — по крайней мере на первый взгляд, — не сулили ничего интересного. Любопытно было, к примеру, обнаружить, что у Савари есть домашние телефоны кое-кого из персонала посольств Ливии, Сенегала и Марокко, причем эти лица до сих пор были абсолютно вне подозрений, досье ни на кого из них не велось. Но теперь-то уж они попадут в архивы контрразведки, в собрание серых папок. Придется завести досье и на трех политических деятелей правого толка — их имена тоже оказались в книжке. Один номер принадлежал некоей частной фирме под названием «Межгосударственные консультации», другой — известному дельцу, извлекавшему немалые доходы из порнобизнеса с уклоном в садомазохизм. И, наконец, по последнему номеру значилась работающая легально проститутка.
— Довольно странно, — отметил про себя Баум. — Этот-то номер ему зачем?
Он читал и перечитывал записи, сделанные помощниками, ища в них тайного смысла. Кто из этих людей связывает Савари с террористами? Дама легкого поведения? Вряд ли. Это скорее для личных нужд, так же как и вышеозначенный господин. К сотруднику ливийского посольства следует присмотреться поближе. Кто-нибудь из правых депутатов? Маловероятно. Вряд ли Савари рискнул бы устраивать им встречу с представителями террористической группы. С людьми из Организации освобождения Палестины — это еще куда ни шло. Но с маньяком, готовым поднять на воздух весь Ближний Восток, — ну нет…
Одному из ребят он велел разузнать поточнее, кому принадлежит фирма «Межгосударственные консультации» и заглянуть к ним в офис — под чужой личиной, конечно. В справочнике сообщалось только, что единственный ее владелец — некий Доминик Суль и что фирма предоставляет услуги, то бишь консультации как коммерческого, так и производственного характера. Расспросы в здании, где помещался весьма скромный офис, показали, что персонал состоит всего из двух особ женского пола, которых изредка навещает какой-то господин. Никаких имен пожилой негр, убиравший на этаже и кипятивший на всех служащих воду в титане, не знал или по крайней мере не сообщил. Попытка разузнать что-нибудь по телефону ни к чему не привела. Дама, снявшая трубку, не отвечая на вопросы, вежливо предложила: пожалуйста, подробно изложите ваши проблемы в письменном виде и получите от нас, тоже письмом, исчерпывающую консультацию.
Не слишком надеясь на успех, Баум организовал наблюдение за зданием в рабочее время. В архивах контрразведки Доминик Суль не значился. Конечно, можно было бы как следует допросить сотрудниц, но Бауму не хотелось пока трогать их — Савари бы насторожился. Позже он узнал, что напрасно был так осторожен и как раз эта нерешительность едва не провалила все дело. Молодым людям, приставленным наблюдать за дамами, удалось лишь установить, где и что они покупают. А не слишком пылкое стремление одного из молодых людей завязать знакомство с той из них, что была хоть и страшна как смертный грех, но все же лучше подруги, не возымело успеха вследствие полной незаинтересованности дамы. Выследить Доминика Суля тоже не удалось, поскольку этот таинственный господин давным-давно куда-то переехал и нового адреса в полицию не сообщил.
— Очень уж все у них ловко замазано, — сделал заключение Баум, когда ему обо всем доложили. — Одно это настораживает. Тут еще копать и копать. Конечно, время потребуется — даю вам три дня. И к концу этого срока извольте мне объяснить, кто он такой, этот Суль, чем, собственно, занимается его персонал и что за тип бывает в конторе. Неужели нельзя прельстить хотя бы одну из дам? Пивом ее угостите, сводите в кино. Поцелуйте, в конце концов, — как это там делается?..
— Я уже пробовал — вздохнул неудачник. — Не вышло.
— В ваши годы уж она бы у меня не отвертелась…
— Патрон, вы же ее не видели, — вскричал молодой человек, чье обаяние Баум поставил под сомнение.
— Но их там две — а вторая?
— Как две капли воды похожа на мою тетку. Не могу я, хоть убейте.
— У вас три дня, — посуровел Баум. — А если будете стараться, так и за два управитесь.
Однако, рассказывая об этом терпеливому Алламбо, он посочувствовал своим помощникам:
— Они же не в полиции работают, это у полицейских есть всякие картотеки и прочие источники информации, а нам если надо что узнать, с нуля начинать приходится.
День складывался не слишком удачно, но тучи слегка рассеялись, когда после обеда позвонил Джо Ледюк.
— Помнишь, о чем ты меня попросил? Вчера встреча состоялась.
— Получилось — как тебе самому кажется?
— По-моему, дело сделано. У него прямо глазки загорелись, хоть он и пьян был в дупель. А вернее — изображал, будто пьян. И я тоже. В общем, как уж он эту информацию использует — тебе лучше знать, а я свою часть работы выполнил.
— Спасибо, дружище.
— Не забудь свое обещание — может, и твоя помощь когда-нибудь понадобится.
— Да уж не бойся, не забуду.
Итак, был сделан ход в шахматной игре с невидимым противником на доске, которая парила в пространстве, — а последствий этого хода Баум пока предвидеть не мог. Он занялся накопившимися за два дня отчетами, среди них — от Леона, в котором значилось, что объект наблюдения — советник сирийского посольства Мустафа Келу — за это время никуда не ходил, ни с кем не виделся и вообще не делал ничего достойного упоминания. Отменить, что ли, наблюдение, в отделе и так работников не хватает… Но, подумав как следует, Баум оставил все как есть.
Этим же утром в Иерусалиме Бен Тов у себя в кабинете достал из стола клочок бумаги, аккуратно сунул его в конверт, конверт спрятал в нагрудном кармане — и отправился на машине в клинику в Хадассе… Прошло уже два дня после того как пилот подобрал Эссата в пустыне, и состояние беглеца стало заметно лучше. Сорок восемь часов Бен Тов боролся с искушением нарушить предписания врачей — они требовали на двое суток оставить их пациента в покое. Но вот двое суток прошли — теперь можно.
При виде гостя Эссат сел в постели и попробовал улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса — щеки и лоб были обожжены, малейшее движение причиняло боль. На руках тоже остались следы ожогов.
— Поработаем? — спросил Бен Тов и, получив в знак согласия кивок, достал из конверта клочок бумаги и положил прямо на простыню.
— Это что?
— Номера паспортов, которые они не успели использовать. Там их было больше, я не все успел переписать. Буква «И» значит иракский паспорт, «Е» — египетский.
— Полезные данные.
— Другие номера я переписал с какого-то листка, который хранился в сейфе. Там больше ничего не было, только эти цифры.
— Наверно, код. Посмотрим, может, наши ребята разберутся.
Эссат перевернул листок, на обратной стороне оказался примитивный чертежик.
— Мы это сфотографировали, но я на всякий случай еще и срисовал. Похоже, это план нескольких улиц. Названий нет, но вот тут и тут буквы — может, с этих букв названия начинаются. Не знаю, пригодится ли это…
— А в середине что, вот здесь?
— Похоже, будто дом с куполом. Я срисовал довольно точно.
— Может, мечеть?
— Возможно — на многих мечетях купола.
— Выглядит как план арабского квартала — узнать бы в каком городе? А почему здесь написано «третий слева»?
— Так стояло на рисунке.
— А что еще в сейфе было?
Эссат добросовестно перечислил все, что сумел припомнить.
— Думаешь, они заметили, что кто-то лазал в сейф?
— Вряд ли.
— Расскажи про Ханифа все, что знаешь. Подробней, ладно? Постарайся вспомнить любую мелочь, все абсолютно — опиши мне его манеру говорить, ходить. Чем он мотивирует свои поступки — о таких людях все надо знать, почувствовать надо их сильные и слабые стороны… Не спеши, выпей вот…
Он протянул Эссату стакан воды и вытащил из кармана блокнот. Пока Эссат держал речь, он делал заметки.
— Хорошо. А теперь — что такое Расмия?
— То есть?
— Расскажи и о ней — так же обстоятельно.
Эссат снова заговорил, но минут через пять Бен Тов перебил его:
— Сумка у нее есть? Из мягкого материала, на ремне, светлая, по диагонали темная полоса…
— Есть, точно, — удивился Эссат. — Желтая, а полоса коричневая.
Бен Тов достал из кармана фото:
— Она?
Эссат только глянул и тут же подтвердил: это Расмия.
— Мужчина рядом — некто Беляев, из КГБ, — объяснил Бен Тов. — Ну а теперь что скажешь насчет этой девицы? Может, еще что припомнишь?
Эссат старательно порылся в памяти, новость не ошеломила его — будто он был к ней готов.
— Этого человека я видел в Риме, — вспомнил он. — В номере этажом ниже наших комнат, он лежал на кровати, дверь была приоткрыта. Я еще подумал, что это ваш человек. Но он приходил к ней.
Эссат рассказал, как ночью Расмия выходила из своей комнаты, — а ведь тогда она явно следила за ним. Но и он тогда следил за нею — за каждым ее шагом. Вот и пригодилось.
— Да, а еще, — спохватился Эссат, — в Дамаске, накануне того дня, когда мне пришлось бежать… Я видел ее с каким-то европейцем…
Они шли рядом, потом расстались — ни слова, ни жеста прощального. Он тогда еще подумал, что они и не знакомы даже…
— Может, это был Беляев?
— Не могу сказать. Лица не видел.
— А общий облик?
— Облик подходит, — Эссат внимательно рассматривал снимок. — Может, и он. Он живет в Дамаске, да?
На утро следующего дня беседа возобновилась. А тем временем листок с планом улиц уже изучали картографы министерства внутренних дел: искали изображенный участок в арабских кварталах Иерусалима и других городов. Шифровальщики «Моссада» пытались разгадать код, хранившийся в сейфе Ханифа, а номера паспортов, предназначенных для террористов, были переданы на все пограничные пункты и, кроме того — под личным присмотром Бен Това — в департамент безопасности Франции, непосредственно Альфреду Бауму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Можем встретиться через полчаса? Там, где всегда? Отлично.
Если бы мы нашим врагам столько времени посвящали, сколько приходится тратить на всяких сомнительных друзей — так было бы куда полезней, — подумал он про себя.
Встретившись с Джо в бистро на улице Берри, он взял две кружки пива и сразу приступил к делу:
— У вас в отделе работает инспектор Наржак. — Эмиль Наржак. Знаешь его?
— Знаю, конечно. Отвратный тип. Абсолютно ненадежный.
— Дело вот в чем. Его фамилия обнаружена в записной книжке такого же негодяя из военной разведки. Какая между ними связь, я пока не знаю, но связь есть, это точно, и надо ею воспользоваться — я подбираюсь к этому, из разведки.
— Чем могу помочь?
— Найди какой-нибудь повод выпить с этим Наржаком.
— Повод найти нетрудно, только что за радость пить с таким дерьмом.
— Радость будет, когда с твоей помощью мы прищучим одного гада.
— Ладно, рассказывай.
— Должно выглядеть так — вы оба пьяны в стельку. Он взаправду, а ты только делаешь вид. Сможешь?
— Естественно.
— И, находясь как бы в полной отключке, обронишь кое-какие слова, а заодно и пояснишь, тоже как бы ненароком, откуда у тебя такие сведения. Это игра, но играть надо с умом. Твой дружок должен быть пьян ровно настолько, чтобы запомнить сказанное, — не больше, а то забудет все, свинья. Тебе, значит, придется притворяться, будто тебя развезло еще сильнее, чем его. Как, сможешь?
— Да что тут такого?
— Типа из разведки зовут Клод Савари, он майор. Тебе надо обмолвиться, будто мы располагаем кое-какими материалами на него и прощупываем его ближайшее окружение, — кого именно, ты не знаешь.
Посвятив собеседника в детали, Баум еще раз напомнил:
— Будь предельно осторожен, не дай Бог, он почувствует нашу игру. Дело крайне важное и срочное, надо спешить.
— Идет, Альфред, — усмехнулся Джо. — Сделаю все, что смогу. Только смотри — если нам понадобится, и я тебя попрошу о помощи. Согласен?
— С превеликим удовольствием, рассчитывай на меня.
После этой беседы настроение Баума несколько улучшилось, но несбывшаяся надежда поехать в выходной день в Шартр все-таки терзала его.
На следующий день он получил полный отчет относительно тех девятерых, чьи имена были зашифрованы в записной книжке Савари. Некоторые данные оказались полезными, другие — по крайней мере на первый взгляд, — не сулили ничего интересного. Любопытно было, к примеру, обнаружить, что у Савари есть домашние телефоны кое-кого из персонала посольств Ливии, Сенегала и Марокко, причем эти лица до сих пор были абсолютно вне подозрений, досье ни на кого из них не велось. Но теперь-то уж они попадут в архивы контрразведки, в собрание серых папок. Придется завести досье и на трех политических деятелей правого толка — их имена тоже оказались в книжке. Один номер принадлежал некоей частной фирме под названием «Межгосударственные консультации», другой — известному дельцу, извлекавшему немалые доходы из порнобизнеса с уклоном в садомазохизм. И, наконец, по последнему номеру значилась работающая легально проститутка.
— Довольно странно, — отметил про себя Баум. — Этот-то номер ему зачем?
Он читал и перечитывал записи, сделанные помощниками, ища в них тайного смысла. Кто из этих людей связывает Савари с террористами? Дама легкого поведения? Вряд ли. Это скорее для личных нужд, так же как и вышеозначенный господин. К сотруднику ливийского посольства следует присмотреться поближе. Кто-нибудь из правых депутатов? Маловероятно. Вряд ли Савари рискнул бы устраивать им встречу с представителями террористической группы. С людьми из Организации освобождения Палестины — это еще куда ни шло. Но с маньяком, готовым поднять на воздух весь Ближний Восток, — ну нет…
Одному из ребят он велел разузнать поточнее, кому принадлежит фирма «Межгосударственные консультации» и заглянуть к ним в офис — под чужой личиной, конечно. В справочнике сообщалось только, что единственный ее владелец — некий Доминик Суль и что фирма предоставляет услуги, то бишь консультации как коммерческого, так и производственного характера. Расспросы в здании, где помещался весьма скромный офис, показали, что персонал состоит всего из двух особ женского пола, которых изредка навещает какой-то господин. Никаких имен пожилой негр, убиравший на этаже и кипятивший на всех служащих воду в титане, не знал или по крайней мере не сообщил. Попытка разузнать что-нибудь по телефону ни к чему не привела. Дама, снявшая трубку, не отвечая на вопросы, вежливо предложила: пожалуйста, подробно изложите ваши проблемы в письменном виде и получите от нас, тоже письмом, исчерпывающую консультацию.
Не слишком надеясь на успех, Баум организовал наблюдение за зданием в рабочее время. В архивах контрразведки Доминик Суль не значился. Конечно, можно было бы как следует допросить сотрудниц, но Бауму не хотелось пока трогать их — Савари бы насторожился. Позже он узнал, что напрасно был так осторожен и как раз эта нерешительность едва не провалила все дело. Молодым людям, приставленным наблюдать за дамами, удалось лишь установить, где и что они покупают. А не слишком пылкое стремление одного из молодых людей завязать знакомство с той из них, что была хоть и страшна как смертный грех, но все же лучше подруги, не возымело успеха вследствие полной незаинтересованности дамы. Выследить Доминика Суля тоже не удалось, поскольку этот таинственный господин давным-давно куда-то переехал и нового адреса в полицию не сообщил.
— Очень уж все у них ловко замазано, — сделал заключение Баум, когда ему обо всем доложили. — Одно это настораживает. Тут еще копать и копать. Конечно, время потребуется — даю вам три дня. И к концу этого срока извольте мне объяснить, кто он такой, этот Суль, чем, собственно, занимается его персонал и что за тип бывает в конторе. Неужели нельзя прельстить хотя бы одну из дам? Пивом ее угостите, сводите в кино. Поцелуйте, в конце концов, — как это там делается?..
— Я уже пробовал — вздохнул неудачник. — Не вышло.
— В ваши годы уж она бы у меня не отвертелась…
— Патрон, вы же ее не видели, — вскричал молодой человек, чье обаяние Баум поставил под сомнение.
— Но их там две — а вторая?
— Как две капли воды похожа на мою тетку. Не могу я, хоть убейте.
— У вас три дня, — посуровел Баум. — А если будете стараться, так и за два управитесь.
Однако, рассказывая об этом терпеливому Алламбо, он посочувствовал своим помощникам:
— Они же не в полиции работают, это у полицейских есть всякие картотеки и прочие источники информации, а нам если надо что узнать, с нуля начинать приходится.
День складывался не слишком удачно, но тучи слегка рассеялись, когда после обеда позвонил Джо Ледюк.
— Помнишь, о чем ты меня попросил? Вчера встреча состоялась.
— Получилось — как тебе самому кажется?
— По-моему, дело сделано. У него прямо глазки загорелись, хоть он и пьян был в дупель. А вернее — изображал, будто пьян. И я тоже. В общем, как уж он эту информацию использует — тебе лучше знать, а я свою часть работы выполнил.
— Спасибо, дружище.
— Не забудь свое обещание — может, и твоя помощь когда-нибудь понадобится.
— Да уж не бойся, не забуду.
Итак, был сделан ход в шахматной игре с невидимым противником на доске, которая парила в пространстве, — а последствий этого хода Баум пока предвидеть не мог. Он занялся накопившимися за два дня отчетами, среди них — от Леона, в котором значилось, что объект наблюдения — советник сирийского посольства Мустафа Келу — за это время никуда не ходил, ни с кем не виделся и вообще не делал ничего достойного упоминания. Отменить, что ли, наблюдение, в отделе и так работников не хватает… Но, подумав как следует, Баум оставил все как есть.
Этим же утром в Иерусалиме Бен Тов у себя в кабинете достал из стола клочок бумаги, аккуратно сунул его в конверт, конверт спрятал в нагрудном кармане — и отправился на машине в клинику в Хадассе… Прошло уже два дня после того как пилот подобрал Эссата в пустыне, и состояние беглеца стало заметно лучше. Сорок восемь часов Бен Тов боролся с искушением нарушить предписания врачей — они требовали на двое суток оставить их пациента в покое. Но вот двое суток прошли — теперь можно.
При виде гостя Эссат сел в постели и попробовал улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса — щеки и лоб были обожжены, малейшее движение причиняло боль. На руках тоже остались следы ожогов.
— Поработаем? — спросил Бен Тов и, получив в знак согласия кивок, достал из конверта клочок бумаги и положил прямо на простыню.
— Это что?
— Номера паспортов, которые они не успели использовать. Там их было больше, я не все успел переписать. Буква «И» значит иракский паспорт, «Е» — египетский.
— Полезные данные.
— Другие номера я переписал с какого-то листка, который хранился в сейфе. Там больше ничего не было, только эти цифры.
— Наверно, код. Посмотрим, может, наши ребята разберутся.
Эссат перевернул листок, на обратной стороне оказался примитивный чертежик.
— Мы это сфотографировали, но я на всякий случай еще и срисовал. Похоже, это план нескольких улиц. Названий нет, но вот тут и тут буквы — может, с этих букв названия начинаются. Не знаю, пригодится ли это…
— А в середине что, вот здесь?
— Похоже, будто дом с куполом. Я срисовал довольно точно.
— Может, мечеть?
— Возможно — на многих мечетях купола.
— Выглядит как план арабского квартала — узнать бы в каком городе? А почему здесь написано «третий слева»?
— Так стояло на рисунке.
— А что еще в сейфе было?
Эссат добросовестно перечислил все, что сумел припомнить.
— Думаешь, они заметили, что кто-то лазал в сейф?
— Вряд ли.
— Расскажи про Ханифа все, что знаешь. Подробней, ладно? Постарайся вспомнить любую мелочь, все абсолютно — опиши мне его манеру говорить, ходить. Чем он мотивирует свои поступки — о таких людях все надо знать, почувствовать надо их сильные и слабые стороны… Не спеши, выпей вот…
Он протянул Эссату стакан воды и вытащил из кармана блокнот. Пока Эссат держал речь, он делал заметки.
— Хорошо. А теперь — что такое Расмия?
— То есть?
— Расскажи и о ней — так же обстоятельно.
Эссат снова заговорил, но минут через пять Бен Тов перебил его:
— Сумка у нее есть? Из мягкого материала, на ремне, светлая, по диагонали темная полоса…
— Есть, точно, — удивился Эссат. — Желтая, а полоса коричневая.
Бен Тов достал из кармана фото:
— Она?
Эссат только глянул и тут же подтвердил: это Расмия.
— Мужчина рядом — некто Беляев, из КГБ, — объяснил Бен Тов. — Ну а теперь что скажешь насчет этой девицы? Может, еще что припомнишь?
Эссат старательно порылся в памяти, новость не ошеломила его — будто он был к ней готов.
— Этого человека я видел в Риме, — вспомнил он. — В номере этажом ниже наших комнат, он лежал на кровати, дверь была приоткрыта. Я еще подумал, что это ваш человек. Но он приходил к ней.
Эссат рассказал, как ночью Расмия выходила из своей комнаты, — а ведь тогда она явно следила за ним. Но и он тогда следил за нею — за каждым ее шагом. Вот и пригодилось.
— Да, а еще, — спохватился Эссат, — в Дамаске, накануне того дня, когда мне пришлось бежать… Я видел ее с каким-то европейцем…
Они шли рядом, потом расстались — ни слова, ни жеста прощального. Он тогда еще подумал, что они и не знакомы даже…
— Может, это был Беляев?
— Не могу сказать. Лица не видел.
— А общий облик?
— Облик подходит, — Эссат внимательно рассматривал снимок. — Может, и он. Он живет в Дамаске, да?
На утро следующего дня беседа возобновилась. А тем временем листок с планом улиц уже изучали картографы министерства внутренних дел: искали изображенный участок в арабских кварталах Иерусалима и других городов. Шифровальщики «Моссада» пытались разгадать код, хранившийся в сейфе Ханифа, а номера паспортов, предназначенных для террористов, были переданы на все пограничные пункты и, кроме того — под личным присмотром Бен Това — в департамент безопасности Франции, непосредственно Альфреду Бауму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52