Потом ей предстояло отправиться на радиостанцию «Европа-1» на улице Франциска I, где в шесть часов должны были состояться дебаты, завершавшие ее выступления в средствах массовой информации. Шеффер ждал Брюса в коридоре. Дойдя с ним до кабинета, он плотно закрыл за собой дверь.
— Я нашел у капитана Левин порноматериалы, причем жесткой направленности.
Брюс никак не отреагировал на это известие. Он вспомнил, как стоял перед зеркалом в «Шератоне», положив руки на плечи Левин. Тогда ему показалось, что она неуловимым образом открывается, что он может прочитать то, что скрыто за ее серыми глазами и сжатыми губами. Она даже рассказала ему о том, как на нее напали. Он был уверен, что стал единственным после Делькура, перед кем она так разоткровенничалась. И тем не менее.
— Какого рода? — спросил он наконец.
— Хлыст, кожаные браслеты с цепочками, комбинезон из латекса, кожаные мужские стринги, японские порножурналы.
— Девушки, из которых сделали фарш?
— Ага, и мужчины тоже. Высокохудожественно. Что скажешь?
— Сейчас— ничего, Виктор. Мне надо все это переварить.
— Я тоже не сразу опомнился. Потом я поехал в аэропорт, чтобы справиться о датах нахождения Бертрана Делькура во Франции.
— И?..
— И все сходится. Стюард был в стране во время одиннадцати убийств.
— Это уже теплее.
— Даже горячо.
— Надо предупредить Дельмона.
— Хорошая мысль, шеф.
Выйдя из здания «Европы-1», Левин села в метро на станции «Франклин Рузвельт». Она решила поехать домой и поспать часок-другой. Уже много месяцев она не испытывала такого желания выспаться. Левин вынула пистолет из кобуры на поясе, положила на тумбочку у изголовья, убедившись предварительно, что он поставлен на предохранитель, и, одетая, вытянулась на кровати. И сразу же заснула как убитая. Телефонный звонок вырвал ее из сна, населенного тенями, среди которых ясно выделялось только лицо Фреда Геджа. Выл ли он частью ее сновидений или всего лишь воспоминанием о реальности, столь же осязаемой, сколь и неприятной?
— Алло! Мартина?
— Да, Бертран.
— Я тебе звоню прямо из самолета. Гениально, правда?
— Что случилось?
— Теперь, когда нас никто не слышит, ты можешь мне все рассказать! Один коллега мне сказал, что убили наземную стюардессу. Это дело рук твоего серийного убийцы?
— Пока никто ничего не знает.
— А, знаменитая профессиональная тайна?
— Вот именно.
— Официально я должен вернуться послезавтра, но на самом деле я буду в Париже завтра, часам к трем. У меня была стоянка в Нарите на пару часов перед следующим рейсом. Я потихоньку договорился с другим стюардом. Конечно, будет нелегко, но у меня появилась прекрасная возможность, и я хочу, чтобы ты со мной пошла. Нас пригласили на праздник на каком-то складе в Сен-Дени. Это на всю ночь или даже дольше.
— Ты что, шутишь?
— Да нет же, подожди! Не злись. Выслушай до конца, а потом решишь. Меня пригласил один приятель. Это будет в промзоне Сен-Дени-Ла Плен. Компания по выпуску дисков. Там ребята записывают группы андеграунда. Недалеко от того места, где… где мы встретились. По-моему, это потрясающий случай.
— Ты совсем спятил.
— Да нет, Мартина! Это знак судьбы. Думаю, надо пойти. Кто знает? Может быть, ты узнаешь что-то о том происшествии. Или же это поможет тебе освободиться.
Мартина Левин считала, что есть и более радикальное средство освободиться. Раз и навсегда порвать со стюардом. Однако, подумав, она сказала себе, что это скорее странное совпадение, потрясающий случай. И что надо копнуть поглубже.
— А кто этот твой приятель?
— Это не он устраивает. Он один из приглашенных.
— А чем он занимается в жизни, кроме того, что танцует в промзоне?
— Да всем понемногу, по-моему. Хочет писать песни. Ой, мне надо завязывать, пассажир хочет позвонить. Ну, так ты придешь?
— Ладно. Встретимся у меня.
— Нет, я поеду прямо из аэропорта. Приятель меня встретит.
— А что ты будешь там делать днем?
— Там будет много интересных людей, музыкантов. Я немного помогу с подготовкой. Как приеду туда, позвоню.
— Адреса у тебя нет?
— Еще нет.
— Ладно. Договорились. Я жду твоего звонка.
— По-моему, я люблю тебя, капитан Левин. Чао!
Мартина Левин тоже положила трубку. Последняя фраза Делькура не выходила у нее из головы. Он произнес ее особенным голосом. Как будто шутил. Застенчивость? Глупость? Трудно понять. Она часто спрашивала себя, а случайность ли привела машину Бертрана Делькура на проспект Президента Вильсона ноябрьской ночью 1995 года. Потрясающий случай. После которого она постепенно втянулась в его садомазохистские игры. Это она связывала, секла, била кнутом, требовала. Но кто на самом деле оставался связанным во всей этой истории? Она снова подумала о поведении Делькура в аэропорту при встрече с Алексом. Эта почти осязаемая враждебность. Кого невзлюбил Делькур в майоре Брюсе — мужчину или полицейского?
Она повернулась к радиобудильнику. Оказывается, она проспала всего двадцать минут. Сознание отключилось на двадцать минут, а мир ее грез уже, казалось, всплыл на поверхность. Очень медленно. Как будто вытягиваешь кусок обтрепанной ткани, зажатой в металлической двери. Нужно ухватить за конец, а потом действовать очень медленно, но настойчиво. Она была уверена, что начало процессу положило нападение Фреда Геджа. Может быть, Алекс это тоже почувствовал. Ванная комната, зеркало, их тела, одно за другим. Это было приглашением проникнуть в психику Вокса и в то же время походило на электрошок. Которого он требовал от нее. Майор Александр Брюс требовал. В отличие от Бертрана Делькура, который никогда ничего не спрашивал о ее прошлом. Какое поведение ей больше нравилось?
Она выключила телефон из розетки, отключила мобильный, положила его в карман куртки и решила, что заснет опять, представляя себе лицо Геджа — чересчур загорелое, и лицо Делькура — может быть, фальшиво невинное. Она мысленно увидела зеленые деревья парка Сен-Клу и странную комнату в Сен-Дени. Впервые поняла, что речь идет о здравом смысле и что эта связь не глупее остальных. Вспомнила бельгийского серийного убийцу, оставлявшего расчлененные тела своих жертв в местах с символическими названиями. Улица Греха? Аллея Лжи? Больше она ничего не помнила. Мартина Левин скрестила руки на груди, представила себя средневековым покойником, и провалилась в сон.
Она бежала одна по коричневой аллее, состоявшей из какого-то вещества, похожего на массу опавших листьев. Высокие и прямые деревья были сделаны из того же синтетического материала. Она услышала за собой шаги, остановилась, обернулась. Увидела саму себя, ее собственный клон следовал за ней, ставя ноги в ее собственные следы. Она потянулась к этой новой Мартине Левин. Та, не видя ее, равномерно вдыхала и выдыхала воздух. Вдруг клон повернул налево, погрузился в коричневую массу, и та поглотила его.
Левин возобновила свой бег в направлении желтоватой линии горизонта, пронизанной лучами искусственного солнца. Придется ли ей и дальше бежать в одиночестве в этом неизменном пейзаже? Может быть, надо последовать примеру клона и свернуть, чтобы выйти из игры? Вдруг она увидела того, кто ее ждал. Он вышел из коричневой массы и побежал по той же дорожке перед ней. Она различала его плотную спину, его руки и ляжки с трясущимся жиром. На голове у него был чулок, переходивший в длинный плащ домового. Она ускорила бег, потянула руку, чтобы схватиться за край плаща, развевавшегося перед ней и не касавшегося земли.
Справа от нее одно дерево вспыхнуло словно факел, за ним— другое, третье. Она поднесла руку ко рту, чтобы не вдыхать запах горящего дерева. Смесь дыма и дурманящего аромата цветов. Заболели глаза и горло. Стена огня перед ней поглотила тело жирного борова.
Левин открыла глаза и увидела, что он сидит напротив ее кровати. Он улыбался, его руки удобно лежали на подлокотниках кресла. Между указательным и большим пальцами правой руки дымилась сигарета. Вроде бы не вооружен.
Левин схватила пистолет, спустила предохранитель и прицелилась в Армандо Мендозу.
Не переставая улыбаться, он медленно поднял руки и сказал:
— Эй, капитан! Я пришел с миром. Не волнуйтесь!
— Что ты у меня делаешь?
— Я видел вас по телевизору и слышал по радио. Это произвело на меня жуткое впечатление. От вашего голоса все просто обалдели.
Она поднялась, держа пистолет перед собой, приказала ему подняться с кресла и встать лицом к стене, расставив руки и ноги. Запах из ее сна шел от него, словно он пропитался жасминовой туалетной водой. Она обыскала его левой рукой, подняла подушку кресла в поисках возможно спрятанного оружия, потом отошла. Велела ему сесть и держать руки за затылком.
— Да и то, что вы говорите, очень интересно. Если кто умеет говорить, тот в конце концов получает большую власть. Например, с тех пор, как я избавился от акцента, люди прислушиваются ко мне больше, чем раньше. В чем тут дело, а?
— Как ты вошел?
— Расковырял замок.
— Мог бы позвонить.
—Я звонил! Вы тут спали как убитая. Я сначала звонил по телефону, так или было занято, или никто не брал трубку. Вместо того чтобы вас трясти с риском получить пулю или затрещину, я предпочел дать вам подышать дымком от моей сигареты.
— И ради чего все это?
— А помните тот случай, когда вы меня замели? После истории с Амелией?
Левин молча разглядывала его. На лице у сутенера-мазохиста растительности было больше, чем на голове. Сегодня он нарядился в серый шелковый костюм с черной рубашкой и пестрый галстук в сиреневых тонах. Темные очки подняты на лоб, улыбка до ушей. Он продолжал:
— Ну, так вы помните? Я вам всегда говорил, что это не я ее отлупил, и продолжаю стоять на своем. Хотя на следующей неделе меня и должны судить.
— Или именно потому, что на следующей неделе тебя должны судить.
— Признаюсь, я думал о возможности вашего вмешательства, но послушайте дальше. Я навел справки. И этот сукин сын Луи, хозяин «Бора-Бора», мне кое-что продал. Амелия— одна из его девушек. Она столкнулась со странным клиентом, просто с психом. И после этого Луи взбрело в голову засадить меня в каталажку вместо того типа, потому что он уже давно хотел подставить Роберто.
— Кто это — Роберто?
— Боливиец, которого Луи не может обойти в каких-то делишках, но я к ним касательства не имею.
— И какую роль во всем этом играешь ты?
— Луи решил, что я наложу в штаны и продам вам Роберто в обмен на свободу. Он просчитался. И именно поэтому на следующей неделе меня будут судить.
— Но все это не объясняет, почему ты оказался у меня.
— Амелия мне рассказала, что тип, который ее избил, хвастался, будто однажды уделал бабу из легавых. Говорил, что эта женщина выскочила в окно, и сказал какую-то гадость типа: «Сделай то же самое, если не хочешь, чтобы я тебе устроил танцульки». Они были на четвертом этаже, она предпочла получить взбучку. Потом Луи заставил Амелию пойти к вам. Вам могло прийти в голову, что шлюха пойдет жаловаться в полицию?
Выпрыгнуть в окно. Устроить танцульки. Танцевать. Умереть.
— Ну и почему я должна тебе верить?
— Теперь все считают, что я— крутой парень, который не раскололся перед полицией. Тем лучше. Только мы с вами будем знать, что когда мне нужно, я могу раскрыть рот. Сплошная выгода.
— Ты думаешь, мне нужен такой, как ты, Мендоза?
— Всем легавым в мире нужны такие, как я. Если Амелия заберет жалобу, я сдам вам Луи. Он торгует кокаином с Роберто, но теперь хочет самостоятельности. С недавних пор у него в Нормандии есть хаза, укромное местечко, куда привозят порошок из Гавра. Крупное дельце, слово даю.
— Как выглядел тип, избивший Амелию?
— На меня не похож. Честно, капитан. Больше ничего не знаю.
— А что ты сделал с Амелией, чтобы она тебе все это рассказала?
— Амелия умная девочка, до нее дошло, что ее мужик — это дырка в заднице, он даже защитить ее не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Я нашел у капитана Левин порноматериалы, причем жесткой направленности.
Брюс никак не отреагировал на это известие. Он вспомнил, как стоял перед зеркалом в «Шератоне», положив руки на плечи Левин. Тогда ему показалось, что она неуловимым образом открывается, что он может прочитать то, что скрыто за ее серыми глазами и сжатыми губами. Она даже рассказала ему о том, как на нее напали. Он был уверен, что стал единственным после Делькура, перед кем она так разоткровенничалась. И тем не менее.
— Какого рода? — спросил он наконец.
— Хлыст, кожаные браслеты с цепочками, комбинезон из латекса, кожаные мужские стринги, японские порножурналы.
— Девушки, из которых сделали фарш?
— Ага, и мужчины тоже. Высокохудожественно. Что скажешь?
— Сейчас— ничего, Виктор. Мне надо все это переварить.
— Я тоже не сразу опомнился. Потом я поехал в аэропорт, чтобы справиться о датах нахождения Бертрана Делькура во Франции.
— И?..
— И все сходится. Стюард был в стране во время одиннадцати убийств.
— Это уже теплее.
— Даже горячо.
— Надо предупредить Дельмона.
— Хорошая мысль, шеф.
Выйдя из здания «Европы-1», Левин села в метро на станции «Франклин Рузвельт». Она решила поехать домой и поспать часок-другой. Уже много месяцев она не испытывала такого желания выспаться. Левин вынула пистолет из кобуры на поясе, положила на тумбочку у изголовья, убедившись предварительно, что он поставлен на предохранитель, и, одетая, вытянулась на кровати. И сразу же заснула как убитая. Телефонный звонок вырвал ее из сна, населенного тенями, среди которых ясно выделялось только лицо Фреда Геджа. Выл ли он частью ее сновидений или всего лишь воспоминанием о реальности, столь же осязаемой, сколь и неприятной?
— Алло! Мартина?
— Да, Бертран.
— Я тебе звоню прямо из самолета. Гениально, правда?
— Что случилось?
— Теперь, когда нас никто не слышит, ты можешь мне все рассказать! Один коллега мне сказал, что убили наземную стюардессу. Это дело рук твоего серийного убийцы?
— Пока никто ничего не знает.
— А, знаменитая профессиональная тайна?
— Вот именно.
— Официально я должен вернуться послезавтра, но на самом деле я буду в Париже завтра, часам к трем. У меня была стоянка в Нарите на пару часов перед следующим рейсом. Я потихоньку договорился с другим стюардом. Конечно, будет нелегко, но у меня появилась прекрасная возможность, и я хочу, чтобы ты со мной пошла. Нас пригласили на праздник на каком-то складе в Сен-Дени. Это на всю ночь или даже дольше.
— Ты что, шутишь?
— Да нет же, подожди! Не злись. Выслушай до конца, а потом решишь. Меня пригласил один приятель. Это будет в промзоне Сен-Дени-Ла Плен. Компания по выпуску дисков. Там ребята записывают группы андеграунда. Недалеко от того места, где… где мы встретились. По-моему, это потрясающий случай.
— Ты совсем спятил.
— Да нет, Мартина! Это знак судьбы. Думаю, надо пойти. Кто знает? Может быть, ты узнаешь что-то о том происшествии. Или же это поможет тебе освободиться.
Мартина Левин считала, что есть и более радикальное средство освободиться. Раз и навсегда порвать со стюардом. Однако, подумав, она сказала себе, что это скорее странное совпадение, потрясающий случай. И что надо копнуть поглубже.
— А кто этот твой приятель?
— Это не он устраивает. Он один из приглашенных.
— А чем он занимается в жизни, кроме того, что танцует в промзоне?
— Да всем понемногу, по-моему. Хочет писать песни. Ой, мне надо завязывать, пассажир хочет позвонить. Ну, так ты придешь?
— Ладно. Встретимся у меня.
— Нет, я поеду прямо из аэропорта. Приятель меня встретит.
— А что ты будешь там делать днем?
— Там будет много интересных людей, музыкантов. Я немного помогу с подготовкой. Как приеду туда, позвоню.
— Адреса у тебя нет?
— Еще нет.
— Ладно. Договорились. Я жду твоего звонка.
— По-моему, я люблю тебя, капитан Левин. Чао!
Мартина Левин тоже положила трубку. Последняя фраза Делькура не выходила у нее из головы. Он произнес ее особенным голосом. Как будто шутил. Застенчивость? Глупость? Трудно понять. Она часто спрашивала себя, а случайность ли привела машину Бертрана Делькура на проспект Президента Вильсона ноябрьской ночью 1995 года. Потрясающий случай. После которого она постепенно втянулась в его садомазохистские игры. Это она связывала, секла, била кнутом, требовала. Но кто на самом деле оставался связанным во всей этой истории? Она снова подумала о поведении Делькура в аэропорту при встрече с Алексом. Эта почти осязаемая враждебность. Кого невзлюбил Делькур в майоре Брюсе — мужчину или полицейского?
Она повернулась к радиобудильнику. Оказывается, она проспала всего двадцать минут. Сознание отключилось на двадцать минут, а мир ее грез уже, казалось, всплыл на поверхность. Очень медленно. Как будто вытягиваешь кусок обтрепанной ткани, зажатой в металлической двери. Нужно ухватить за конец, а потом действовать очень медленно, но настойчиво. Она была уверена, что начало процессу положило нападение Фреда Геджа. Может быть, Алекс это тоже почувствовал. Ванная комната, зеркало, их тела, одно за другим. Это было приглашением проникнуть в психику Вокса и в то же время походило на электрошок. Которого он требовал от нее. Майор Александр Брюс требовал. В отличие от Бертрана Делькура, который никогда ничего не спрашивал о ее прошлом. Какое поведение ей больше нравилось?
Она выключила телефон из розетки, отключила мобильный, положила его в карман куртки и решила, что заснет опять, представляя себе лицо Геджа — чересчур загорелое, и лицо Делькура — может быть, фальшиво невинное. Она мысленно увидела зеленые деревья парка Сен-Клу и странную комнату в Сен-Дени. Впервые поняла, что речь идет о здравом смысле и что эта связь не глупее остальных. Вспомнила бельгийского серийного убийцу, оставлявшего расчлененные тела своих жертв в местах с символическими названиями. Улица Греха? Аллея Лжи? Больше она ничего не помнила. Мартина Левин скрестила руки на груди, представила себя средневековым покойником, и провалилась в сон.
Она бежала одна по коричневой аллее, состоявшей из какого-то вещества, похожего на массу опавших листьев. Высокие и прямые деревья были сделаны из того же синтетического материала. Она услышала за собой шаги, остановилась, обернулась. Увидела саму себя, ее собственный клон следовал за ней, ставя ноги в ее собственные следы. Она потянулась к этой новой Мартине Левин. Та, не видя ее, равномерно вдыхала и выдыхала воздух. Вдруг клон повернул налево, погрузился в коричневую массу, и та поглотила его.
Левин возобновила свой бег в направлении желтоватой линии горизонта, пронизанной лучами искусственного солнца. Придется ли ей и дальше бежать в одиночестве в этом неизменном пейзаже? Может быть, надо последовать примеру клона и свернуть, чтобы выйти из игры? Вдруг она увидела того, кто ее ждал. Он вышел из коричневой массы и побежал по той же дорожке перед ней. Она различала его плотную спину, его руки и ляжки с трясущимся жиром. На голове у него был чулок, переходивший в длинный плащ домового. Она ускорила бег, потянула руку, чтобы схватиться за край плаща, развевавшегося перед ней и не касавшегося земли.
Справа от нее одно дерево вспыхнуло словно факел, за ним— другое, третье. Она поднесла руку ко рту, чтобы не вдыхать запах горящего дерева. Смесь дыма и дурманящего аромата цветов. Заболели глаза и горло. Стена огня перед ней поглотила тело жирного борова.
Левин открыла глаза и увидела, что он сидит напротив ее кровати. Он улыбался, его руки удобно лежали на подлокотниках кресла. Между указательным и большим пальцами правой руки дымилась сигарета. Вроде бы не вооружен.
Левин схватила пистолет, спустила предохранитель и прицелилась в Армандо Мендозу.
Не переставая улыбаться, он медленно поднял руки и сказал:
— Эй, капитан! Я пришел с миром. Не волнуйтесь!
— Что ты у меня делаешь?
— Я видел вас по телевизору и слышал по радио. Это произвело на меня жуткое впечатление. От вашего голоса все просто обалдели.
Она поднялась, держа пистолет перед собой, приказала ему подняться с кресла и встать лицом к стене, расставив руки и ноги. Запах из ее сна шел от него, словно он пропитался жасминовой туалетной водой. Она обыскала его левой рукой, подняла подушку кресла в поисках возможно спрятанного оружия, потом отошла. Велела ему сесть и держать руки за затылком.
— Да и то, что вы говорите, очень интересно. Если кто умеет говорить, тот в конце концов получает большую власть. Например, с тех пор, как я избавился от акцента, люди прислушиваются ко мне больше, чем раньше. В чем тут дело, а?
— Как ты вошел?
— Расковырял замок.
— Мог бы позвонить.
—Я звонил! Вы тут спали как убитая. Я сначала звонил по телефону, так или было занято, или никто не брал трубку. Вместо того чтобы вас трясти с риском получить пулю или затрещину, я предпочел дать вам подышать дымком от моей сигареты.
— И ради чего все это?
— А помните тот случай, когда вы меня замели? После истории с Амелией?
Левин молча разглядывала его. На лице у сутенера-мазохиста растительности было больше, чем на голове. Сегодня он нарядился в серый шелковый костюм с черной рубашкой и пестрый галстук в сиреневых тонах. Темные очки подняты на лоб, улыбка до ушей. Он продолжал:
— Ну, так вы помните? Я вам всегда говорил, что это не я ее отлупил, и продолжаю стоять на своем. Хотя на следующей неделе меня и должны судить.
— Или именно потому, что на следующей неделе тебя должны судить.
— Признаюсь, я думал о возможности вашего вмешательства, но послушайте дальше. Я навел справки. И этот сукин сын Луи, хозяин «Бора-Бора», мне кое-что продал. Амелия— одна из его девушек. Она столкнулась со странным клиентом, просто с психом. И после этого Луи взбрело в голову засадить меня в каталажку вместо того типа, потому что он уже давно хотел подставить Роберто.
— Кто это — Роберто?
— Боливиец, которого Луи не может обойти в каких-то делишках, но я к ним касательства не имею.
— И какую роль во всем этом играешь ты?
— Луи решил, что я наложу в штаны и продам вам Роберто в обмен на свободу. Он просчитался. И именно поэтому на следующей неделе меня будут судить.
— Но все это не объясняет, почему ты оказался у меня.
— Амелия мне рассказала, что тип, который ее избил, хвастался, будто однажды уделал бабу из легавых. Говорил, что эта женщина выскочила в окно, и сказал какую-то гадость типа: «Сделай то же самое, если не хочешь, чтобы я тебе устроил танцульки». Они были на четвертом этаже, она предпочла получить взбучку. Потом Луи заставил Амелию пойти к вам. Вам могло прийти в голову, что шлюха пойдет жаловаться в полицию?
Выпрыгнуть в окно. Устроить танцульки. Танцевать. Умереть.
— Ну и почему я должна тебе верить?
— Теперь все считают, что я— крутой парень, который не раскололся перед полицией. Тем лучше. Только мы с вами будем знать, что когда мне нужно, я могу раскрыть рот. Сплошная выгода.
— Ты думаешь, мне нужен такой, как ты, Мендоза?
— Всем легавым в мире нужны такие, как я. Если Амелия заберет жалобу, я сдам вам Луи. Он торгует кокаином с Роберто, но теперь хочет самостоятельности. С недавних пор у него в Нормандии есть хаза, укромное местечко, куда привозят порошок из Гавра. Крупное дельце, слово даю.
— Как выглядел тип, избивший Амелию?
— На меня не похож. Честно, капитан. Больше ничего не знаю.
— А что ты сделал с Амелией, чтобы она тебе все это рассказала?
— Амелия умная девочка, до нее дошло, что ее мужик — это дырка в заднице, он даже защитить ее не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35