Она
подняла его, опустилась на колени и растянула рубашку над головой и
плечами, как обычно делают мужчины, застигнутые врасплох дождем,
сооружая укрытие из газет. Под этим ненадежным и временным зонтиком
она торопливо завернула камень в пропитанную кровью тряпку, оставив
два длинных липких конца, затем завязала их в тугой узел, морщась,
когда пальцы выдавливали из ткани кровь "Уэнди". Завязав камень, Рози
сдернула с плеч совершенно мокрую ночную рубашку и спрятала в нее
камень в соответствии в полученными указаниями. "Все равно большая
часть крови вытечет", - подумала она. Это был не дождь и даже не
ливень, а настоящий потоп.
- А теперь иди! - приказала ей женщина в красном одеянии. -
Ступай прямо в храм! Иди через него и не останавливайся ни в коем
случае! Ничего не поднимай, не верь ничему, что увидишь или услышишь.
Это обитель привидений, никто не спорит, но даже в Храме Быка не
водятся привидения, способные обидеть живую женщину.
Рози охватил страшный озноб, вода заливала глаза, отчего все
перед ней двоилось, капли стекали с носа, повисали на мочках ушей,
словно экзотические серьги. "Уэнди" с сияющими глазами стояла перед
ней; мокрые волосы облепили ее лицо. Теперь ей приходилось кричать,
чтобы перекрыть шум дождя и завывания ветра.
- Пройдешь через дверь за алтарем и попадешь в сад, где все
растения и цветы погибли! За садом увидишь небольшую рощу, и деревья в
ней тоже все погибли - все, кроме одного! Между садом и рощей течет
ручей! Не вздумай пить из него, как бы сильно тебе ни хотелось - не
вздумай - даже не дотрагивайся до воды! Перейдешь через ручей по
камням! Замочишь хоть один палец - забудешь все, что когда-то знала,
даже собственное имя!
Электричество прочертило ослепительную ломаную линию между
облаками, превращая их нижнюю кромку в лица уродливых, посиневших от
удушья гоблинов. Никогда еще Рози не было так холодно, ни разу в жизни
она не ощущала подобного странного биения сердца, безуспешно
пытавшегося вытолкнуть хоть малую толику внутреннего тепла поближе к
заледеневшей коже. И снова ей подумалось: происходящее можно назвать
сном точно так же, как потоки льющейся с неба воды - маленьким
дождиком.
- Войдешь в рощу! Туда, где мертвые деревья! Единственное живое -
помгранатовое дерево! Соберешь семена, которые найдешь в плодах,
валяющихся под деревом, но не вздумай попробовать вкус плодов, не
подноси ко рту даже пальца той руки, которая прикоснется к семенам!
Спустишься вниз по лестнице рядом с деревом в Подземный коридор!
Найдешь ребенка и вернешься с ним наверх! Только опасайся быка!
Берегись быка Эриниса! А теперь иди! И поторапливайся!
Храм Быка с его странно перекошенными линиями, не вписывающийся в
перспективу, внушал ей страх, и потому Рози обрадовалась,
почувствовав, что ее отчаянное желание поскорее спрятаться от ливня
пересилило все остальные чувства. Ей не терпелось укрыться от грома,
от молний, от ветра, и еще она хотела иметь крышу над головой на тот
случай, если ливень вдруг решит перерасти в град. Возможность
оказаться голой под градом - даже если это все-таки происходит во сне
- ничуть ее не прельщала.
Она сделала несколько шагов, затем остановилась и обернулась,
чтобы посмотреть на оставшуюся позади женщину. "Уэнди" казалась такой
же обнаженной, как и сама Рози, потому что ее тонкое одеяние облепило
тело, как краска.
- {Кто такой Эринис}? - прокричала Рози. - {Кто он такой}?
Она бросила через плечо осторожный взгляд на храм, как будто
опасалась, что ее крик пробудит дремлющее в нем божество. Но не
увидела ни божества, ни чего-то иного; лишь сам храм мерцал перед ней
в потоках не ослабевающего ливня. Темнокожая женщина закатила глаза.
- До чего же глупо ты себя ведешь, подружка! - закричала она в
ответ. - Иди же! Иди, пока еще есть время! - И жестом, похожим на жест
ее госпожи, указала на храм.
6
Рози, белая в своей наготе, направилась к храму, прижимая к
животу скомканную ночную рубашку, защищая ее насколько возможно. Пять
шагов привели ее к тому месту, где в траве валялась упавшая каменная
голова. Она вгляделась в нее, ожидая увидеть лицо Нормана. Разумеется,
это должен быть Норман, понимала она, ведь именно так происходит в
снах.
Только голова принадлежала не Норману. Удаляющаяся к затылку
линия волос, мясистые щеки, роскошные усы в стиле Дэвида Кросби
принадлежали мужчине, который стоял, прислонившись к косяку двери
таверны под названием "Маленький глоток" в тот День, когда Рози
заблудилась, разыскивая "Дочерей и Сестер".
"И я опять заблудилась, - подумала она испуганно. - господи, куда
же я попала?"
Она прошла мимо упавшей каменной головы с ее пустыми, лишенными
зрачков каменными глазами, из которых по каменным щекам текли капли
дождя, отчего казалось, что голова плачет; к каменному лбу прилип
узкий лист остроконечной травы, похожий на зеленый шрам. Она
приближалась к странно изуродованному храму, и ей чудилось, что голова
угрожающе шепчет ей вслед: "Эй, малышка, не хочешь поглядеть на него
славные титьки, что скажешь, не хочешь проверить, как он работает, мы
могли бы поразвлечься, мы сделали бы это по-собачьи, что скажешь?"
Рози поднималась по предательски скользким ступенькам, поросшим
мхом и вьющейся травой, и ей казалось, что голова поворачивается на
своей каменной шее, выдавливая грязные струйки воды из разбухшей
земли, пожирая каменными глазами ее обнаженные ягодицы; она всходила
по ступенькам, приближаясь к царившему под сводом храма мраку. "Не
думай об этом, не думай об этом, не думай". Она подавила в себе
желание перейти на бег - чтобы поскорее скрыться и от ливня, и от
воображаемого взгляда - и продолжила путь, обходя места, где каменные
ступеньки потрескались, образуя щели с рваными зазубренными краями, о
которые запросто можно повредить ногу. Ей пришло в голову, что это не
худший вариант; кто знает, какое ядовитое зверье затаилось в этих
щелях, готовое броситься на тебя и укусить?
Вода стекала по ее лопаткам, струилась вдоль позвоночника, она
замерзла еще сильнее, если только это возможно, и все же поднялась на
последнюю, верхнюю ступеньку и посмотрела вверх на барельеф над
широким темным входом в храм. На картине она не могла его разглядеть:
он прятался в тени нависающего над входом козырька крыши.
Барельеф изображал подростка лет пятнадцати с напряженным детским
лицом; парень прислонился к чему-то, похожему на телефонную будку.
Челка ниспадала на упрямый лоб, воротник куртки был поднят. К его
нижней губе приклеилась сигарета, а нарочито непринужденная поза
демонстрировала, что перед вами мистер Плевать-Я-Хотел-На-Всех образца
конца семидесятых годов. Что еще говорила его поза? "Эй, крошка, -
говорила она. - Эй, малышка, эй, красавица! Не торопись, задержись на
минутку! Не хочешь поразвлечься? Может, приляжем? Не хочешь
покувыркаться со мной? По-собачьи, что скажешь?"
Это был Норман.
- Нет, - прошептала она, и короткое слово больше походило на
стон. - О нет.
{О да}. Конечно же, это Норман - Норман из того времени, когда
его побои и издевательства лишь призраком маячили впереди. Норман,
прислонившийся к телефонной будке на углу Стейт-стрит и сорок девятого
шоссе в центре Обрейвилля (в {центре} Обрейвилля, ну не смешно ли?),
наблюдающий за проезжающими мимо машинами под звуки песни "Би Джиз" -
"Ты должна танцевать" - доносящиеся из распахнутых настежь дверей паба
"Финнеган", в котором на полную громкость включен магнитофон.
Ветер на миг поутих, и Рози снова услышала детский плач. Ей не
показалось, что ребенок плачет от боли; скорее, так может хныкать
голодный младенец. Слабые всхлипывания отвлекли ее от мерзкого
барельефа и заставили снова тронуться с места, но перед тем, как
ступить босыми ногами в храм, она снова подняла голову... и замерла,
потрясенная. Норман-подросток исчез, будто его там никогда и не было.
Теперь над входом в храм прямо у нее над головой красовалась лишь
императивная надпись: "ПОЦЕЛУЙ МОЙ ЗАРАЖЕННЫЙ СПИДОМ ЧЛЕН".
"В снах все всегда меняется, - подумала она. - Сны - как вода в
реке".
Она оглянулась и увидела "Уэнди", которая по-прежнему стояла у
колонны; запутавшаяся в паутине своего промокшего длинного одеяния,
она представляла жалкое зрелище. Рози подняла руку (свободную, не ту,
которой прижимала к животу мокрый комок ночной рубашки) и нерешительно
помахала ей. "Уэнди" сделала ответный жест, затем опустила руку и
замерла, явно не замечая хлещущего по ней плетью ливня.
Рози миновала широкий мрачный вход в храм и оказалась внутри. Она
остановилась, напряженная, готовая в любой момент броситься обратно,
если увидит... почувствует... она сама не понимала, что именно.
"Уэнди" сказала, что ей не стоит опасаться привидений, но Рози
подумала, что женщине в красном легко сохранять хладнокровие; в конце
концов, она осталась там, у колонны.
Она догадалась, что внутри теплее, чем снаружи, однако тело ее не
{ощутило} тепла - лишь глубокую морозящую прохладу влажного камня,
сырость склепов и мавзолеев, и на секунду ее уверенность поколебалась;
ей показалось, что она не сможет заставить себя двинуться дальше по
открывшемуся перед ней тенистому проходу между рядами скамеек,
заваленному слоем давным-давно засохших осенних листьев. Ей было
слишком холодно... и не только потому, что она замерзла. Рози стояла,
дрожа и хватая ртом воздух в коротких, похожих на всхлипывания вдохах,
изо всех сил прижав к груди окоченевшие руки, и пар тонкими струйками
поднимался от ее тела. Кончиком пальца она дотронулась до соска левой
груди и совсем не удивилась, обнаружив, что он затвердел, словно
каменный.
Лишь мысль о том, что необходимо вернуться назад, к стоящей на
вершине холма женщине, заставила ее сделать очередной шаг - она не
представляла, как сможет предстать перед Мареновой Розой с пустыми
руками. Рози ступила в проход между скамейками, шагая медленно и
осторожно, прислушиваясь к далекому плачу ребенка. Казалось детский
голос доносится с расстояния в целые мили, достигая ее слуха благодаря
невидимой волшебной линии сообщения. "Иди вниз и принеси мне моего
ребенка".
{Кэролайн}.
Имя, которое она собиралась дать своей дочери, имя, которое
Норман выбил из нее, - это имя легко и естественно всплыло в сознании
Рози. Груди снова начали слабо покалывать. Она прикоснулась к ним и
поморщилась. Кожа реагировала резкой болью на малейшее раздражение.
Глаза ее привыкли к темноте, и она вдруг подумала, что Храм Быка
почему-то очень похож на странноватую христианскую церковь - более
того, он напоминает Первую методистскую церковь в Обрейвилле, которую
она посещала дважды в неделю до тех пор, пока не вышла замуж за
Нормана. Там же, в Первой методистской церкви, прошла церемония их
бракосочетания, из нее же вынесли тела матери, отца и брата, погибших
в результате несчастного случая на дороге. По обеим сторонам от
прохода вытянулись ряды старых деревянных скамеек. Задние были
перевернуты и наполовину засыпаны мертвыми листьями, издававшими
пряный запах корицы. Те, что стояли ближе к алтарю, все еще сохраняли
стройность рядов. На них через равные промежутки лежали толстые черные
книги, которые запросто могли оказаться "Методистским собранием гимнов
и песнопений", с которыми выросла Рози.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
подняла его, опустилась на колени и растянула рубашку над головой и
плечами, как обычно делают мужчины, застигнутые врасплох дождем,
сооружая укрытие из газет. Под этим ненадежным и временным зонтиком
она торопливо завернула камень в пропитанную кровью тряпку, оставив
два длинных липких конца, затем завязала их в тугой узел, морщась,
когда пальцы выдавливали из ткани кровь "Уэнди". Завязав камень, Рози
сдернула с плеч совершенно мокрую ночную рубашку и спрятала в нее
камень в соответствии в полученными указаниями. "Все равно большая
часть крови вытечет", - подумала она. Это был не дождь и даже не
ливень, а настоящий потоп.
- А теперь иди! - приказала ей женщина в красном одеянии. -
Ступай прямо в храм! Иди через него и не останавливайся ни в коем
случае! Ничего не поднимай, не верь ничему, что увидишь или услышишь.
Это обитель привидений, никто не спорит, но даже в Храме Быка не
водятся привидения, способные обидеть живую женщину.
Рози охватил страшный озноб, вода заливала глаза, отчего все
перед ней двоилось, капли стекали с носа, повисали на мочках ушей,
словно экзотические серьги. "Уэнди" с сияющими глазами стояла перед
ней; мокрые волосы облепили ее лицо. Теперь ей приходилось кричать,
чтобы перекрыть шум дождя и завывания ветра.
- Пройдешь через дверь за алтарем и попадешь в сад, где все
растения и цветы погибли! За садом увидишь небольшую рощу, и деревья в
ней тоже все погибли - все, кроме одного! Между садом и рощей течет
ручей! Не вздумай пить из него, как бы сильно тебе ни хотелось - не
вздумай - даже не дотрагивайся до воды! Перейдешь через ручей по
камням! Замочишь хоть один палец - забудешь все, что когда-то знала,
даже собственное имя!
Электричество прочертило ослепительную ломаную линию между
облаками, превращая их нижнюю кромку в лица уродливых, посиневших от
удушья гоблинов. Никогда еще Рози не было так холодно, ни разу в жизни
она не ощущала подобного странного биения сердца, безуспешно
пытавшегося вытолкнуть хоть малую толику внутреннего тепла поближе к
заледеневшей коже. И снова ей подумалось: происходящее можно назвать
сном точно так же, как потоки льющейся с неба воды - маленьким
дождиком.
- Войдешь в рощу! Туда, где мертвые деревья! Единственное живое -
помгранатовое дерево! Соберешь семена, которые найдешь в плодах,
валяющихся под деревом, но не вздумай попробовать вкус плодов, не
подноси ко рту даже пальца той руки, которая прикоснется к семенам!
Спустишься вниз по лестнице рядом с деревом в Подземный коридор!
Найдешь ребенка и вернешься с ним наверх! Только опасайся быка!
Берегись быка Эриниса! А теперь иди! И поторапливайся!
Храм Быка с его странно перекошенными линиями, не вписывающийся в
перспективу, внушал ей страх, и потому Рози обрадовалась,
почувствовав, что ее отчаянное желание поскорее спрятаться от ливня
пересилило все остальные чувства. Ей не терпелось укрыться от грома,
от молний, от ветра, и еще она хотела иметь крышу над головой на тот
случай, если ливень вдруг решит перерасти в град. Возможность
оказаться голой под градом - даже если это все-таки происходит во сне
- ничуть ее не прельщала.
Она сделала несколько шагов, затем остановилась и обернулась,
чтобы посмотреть на оставшуюся позади женщину. "Уэнди" казалась такой
же обнаженной, как и сама Рози, потому что ее тонкое одеяние облепило
тело, как краска.
- {Кто такой Эринис}? - прокричала Рози. - {Кто он такой}?
Она бросила через плечо осторожный взгляд на храм, как будто
опасалась, что ее крик пробудит дремлющее в нем божество. Но не
увидела ни божества, ни чего-то иного; лишь сам храм мерцал перед ней
в потоках не ослабевающего ливня. Темнокожая женщина закатила глаза.
- До чего же глупо ты себя ведешь, подружка! - закричала она в
ответ. - Иди же! Иди, пока еще есть время! - И жестом, похожим на жест
ее госпожи, указала на храм.
6
Рози, белая в своей наготе, направилась к храму, прижимая к
животу скомканную ночную рубашку, защищая ее насколько возможно. Пять
шагов привели ее к тому месту, где в траве валялась упавшая каменная
голова. Она вгляделась в нее, ожидая увидеть лицо Нормана. Разумеется,
это должен быть Норман, понимала она, ведь именно так происходит в
снах.
Только голова принадлежала не Норману. Удаляющаяся к затылку
линия волос, мясистые щеки, роскошные усы в стиле Дэвида Кросби
принадлежали мужчине, который стоял, прислонившись к косяку двери
таверны под названием "Маленький глоток" в тот День, когда Рози
заблудилась, разыскивая "Дочерей и Сестер".
"И я опять заблудилась, - подумала она испуганно. - господи, куда
же я попала?"
Она прошла мимо упавшей каменной головы с ее пустыми, лишенными
зрачков каменными глазами, из которых по каменным щекам текли капли
дождя, отчего казалось, что голова плачет; к каменному лбу прилип
узкий лист остроконечной травы, похожий на зеленый шрам. Она
приближалась к странно изуродованному храму, и ей чудилось, что голова
угрожающе шепчет ей вслед: "Эй, малышка, не хочешь поглядеть на него
славные титьки, что скажешь, не хочешь проверить, как он работает, мы
могли бы поразвлечься, мы сделали бы это по-собачьи, что скажешь?"
Рози поднималась по предательски скользким ступенькам, поросшим
мхом и вьющейся травой, и ей казалось, что голова поворачивается на
своей каменной шее, выдавливая грязные струйки воды из разбухшей
земли, пожирая каменными глазами ее обнаженные ягодицы; она всходила
по ступенькам, приближаясь к царившему под сводом храма мраку. "Не
думай об этом, не думай об этом, не думай". Она подавила в себе
желание перейти на бег - чтобы поскорее скрыться и от ливня, и от
воображаемого взгляда - и продолжила путь, обходя места, где каменные
ступеньки потрескались, образуя щели с рваными зазубренными краями, о
которые запросто можно повредить ногу. Ей пришло в голову, что это не
худший вариант; кто знает, какое ядовитое зверье затаилось в этих
щелях, готовое броситься на тебя и укусить?
Вода стекала по ее лопаткам, струилась вдоль позвоночника, она
замерзла еще сильнее, если только это возможно, и все же поднялась на
последнюю, верхнюю ступеньку и посмотрела вверх на барельеф над
широким темным входом в храм. На картине она не могла его разглядеть:
он прятался в тени нависающего над входом козырька крыши.
Барельеф изображал подростка лет пятнадцати с напряженным детским
лицом; парень прислонился к чему-то, похожему на телефонную будку.
Челка ниспадала на упрямый лоб, воротник куртки был поднят. К его
нижней губе приклеилась сигарета, а нарочито непринужденная поза
демонстрировала, что перед вами мистер Плевать-Я-Хотел-На-Всех образца
конца семидесятых годов. Что еще говорила его поза? "Эй, крошка, -
говорила она. - Эй, малышка, эй, красавица! Не торопись, задержись на
минутку! Не хочешь поразвлечься? Может, приляжем? Не хочешь
покувыркаться со мной? По-собачьи, что скажешь?"
Это был Норман.
- Нет, - прошептала она, и короткое слово больше походило на
стон. - О нет.
{О да}. Конечно же, это Норман - Норман из того времени, когда
его побои и издевательства лишь призраком маячили впереди. Норман,
прислонившийся к телефонной будке на углу Стейт-стрит и сорок девятого
шоссе в центре Обрейвилля (в {центре} Обрейвилля, ну не смешно ли?),
наблюдающий за проезжающими мимо машинами под звуки песни "Би Джиз" -
"Ты должна танцевать" - доносящиеся из распахнутых настежь дверей паба
"Финнеган", в котором на полную громкость включен магнитофон.
Ветер на миг поутих, и Рози снова услышала детский плач. Ей не
показалось, что ребенок плачет от боли; скорее, так может хныкать
голодный младенец. Слабые всхлипывания отвлекли ее от мерзкого
барельефа и заставили снова тронуться с места, но перед тем, как
ступить босыми ногами в храм, она снова подняла голову... и замерла,
потрясенная. Норман-подросток исчез, будто его там никогда и не было.
Теперь над входом в храм прямо у нее над головой красовалась лишь
императивная надпись: "ПОЦЕЛУЙ МОЙ ЗАРАЖЕННЫЙ СПИДОМ ЧЛЕН".
"В снах все всегда меняется, - подумала она. - Сны - как вода в
реке".
Она оглянулась и увидела "Уэнди", которая по-прежнему стояла у
колонны; запутавшаяся в паутине своего промокшего длинного одеяния,
она представляла жалкое зрелище. Рози подняла руку (свободную, не ту,
которой прижимала к животу мокрый комок ночной рубашки) и нерешительно
помахала ей. "Уэнди" сделала ответный жест, затем опустила руку и
замерла, явно не замечая хлещущего по ней плетью ливня.
Рози миновала широкий мрачный вход в храм и оказалась внутри. Она
остановилась, напряженная, готовая в любой момент броситься обратно,
если увидит... почувствует... она сама не понимала, что именно.
"Уэнди" сказала, что ей не стоит опасаться привидений, но Рози
подумала, что женщине в красном легко сохранять хладнокровие; в конце
концов, она осталась там, у колонны.
Она догадалась, что внутри теплее, чем снаружи, однако тело ее не
{ощутило} тепла - лишь глубокую морозящую прохладу влажного камня,
сырость склепов и мавзолеев, и на секунду ее уверенность поколебалась;
ей показалось, что она не сможет заставить себя двинуться дальше по
открывшемуся перед ней тенистому проходу между рядами скамеек,
заваленному слоем давным-давно засохших осенних листьев. Ей было
слишком холодно... и не только потому, что она замерзла. Рози стояла,
дрожа и хватая ртом воздух в коротких, похожих на всхлипывания вдохах,
изо всех сил прижав к груди окоченевшие руки, и пар тонкими струйками
поднимался от ее тела. Кончиком пальца она дотронулась до соска левой
груди и совсем не удивилась, обнаружив, что он затвердел, словно
каменный.
Лишь мысль о том, что необходимо вернуться назад, к стоящей на
вершине холма женщине, заставила ее сделать очередной шаг - она не
представляла, как сможет предстать перед Мареновой Розой с пустыми
руками. Рози ступила в проход между скамейками, шагая медленно и
осторожно, прислушиваясь к далекому плачу ребенка. Казалось детский
голос доносится с расстояния в целые мили, достигая ее слуха благодаря
невидимой волшебной линии сообщения. "Иди вниз и принеси мне моего
ребенка".
{Кэролайн}.
Имя, которое она собиралась дать своей дочери, имя, которое
Норман выбил из нее, - это имя легко и естественно всплыло в сознании
Рози. Груди снова начали слабо покалывать. Она прикоснулась к ним и
поморщилась. Кожа реагировала резкой болью на малейшее раздражение.
Глаза ее привыкли к темноте, и она вдруг подумала, что Храм Быка
почему-то очень похож на странноватую христианскую церковь - более
того, он напоминает Первую методистскую церковь в Обрейвилле, которую
она посещала дважды в неделю до тех пор, пока не вышла замуж за
Нормана. Там же, в Первой методистской церкви, прошла церемония их
бракосочетания, из нее же вынесли тела матери, отца и брата, погибших
в результате несчастного случая на дороге. По обеим сторонам от
прохода вытянулись ряды старых деревянных скамеек. Задние были
перевернуты и наполовину засыпаны мертвыми листьями, издававшими
пряный запах корицы. Те, что стояли ближе к алтарю, все еще сохраняли
стройность рядов. На них через равные промежутки лежали толстые черные
книги, которые запросто могли оказаться "Методистским собранием гимнов
и песнопений", с которыми выросла Рози.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96