Кто-то, заметил я с изумлением, вернул мой смит-и-вессон за брючный ремень, туда, где и положено обретаться револьверу честного, разумного истребителя. Причислять себя к оным после всего случившегося было бы самонадеянно... И все же револьвер оставался на месте.
Я с трудом открыл глаза.
Машина была моим собственным "субару" - по крайности, врученным мне во временное пользование. Я различил освещенную приборную доску, с удовольствием отметил, что количество огоньков остается прежним: значит, эффект раздвоения окончился. В правом боку по-прежнему шныряли мурашки, но вовсе не такими несметными роями, как вначале.
Я осторожно пошевелил пальцами ног. Пальцы послушались. Равно как и пальцы рук. Разумеется, играть на рояле сонату Моцарта я не взялся бы - если Моцарт писал сонаты, в чем отнюдь не уверен. Да и на рояле отродясь не бренчал. Но все же приятно было удостовериться: тело повинуется импульсам, идущим из подвергшегося нежданному сотрясению мозга.
Надо мною склонилась женская фигура.
- Попал? - прохрипел я почти невразумительно. И обрадовался: еще и говорить не разучился! Женщина тряхнула головой:
- Очнуться изволили, сударь! Если снова надумаете блевать, уведомьте загодя: остановимся, вынесем вон. Всю обивку попортил!
- Я... подал? Достал... мерзавца? Женщина фыркнула.
- Ну и кровожадный субъект! Сколько человек тебе нужно ухлопать за один вечер, чтобы спокойно уснуть?
- Не могу вспомнить... вашего имени, - выдавил я. - Что-то вроде Жозефи... А! Вспомнил! Джоанна. Джоанна Бекман.
- А свое собственное имя знаете?
- Конечно. Хелм. Полностью - Мэттью Хелм. Женщина коротко рассмеялась.
- Ладно, и на том, как говорится, спасибо. Под каким именем зарегистрировались в Эрмосильо?
Мой измученный мозг подал сигнал тревоги. Не следовало болтать языком без устали. Память возвращается - вот и славно; только не надо по этому поводу исполнять индейских танцев и разглашать чего не следует. Однако надлежало получить хоть немного сведений, а для этого придется хоть чуток, да выболтать.
- Эрмосильо... Спасибо, не мог выцарапать название. В Эрмосильо числился как Гораций... Госмер Коди. А стрелял в меня Мэйсон Чарльз... младший. Вы его звали братом... Скажите, я попал?
- Попал.
- Неудобно, знаете ли, стрелять левой рукой, но иногда приходится. А сознание потерял прежде, чем проверил: хорошо ли угодил.
- И это все? - рассвирепела женщина. - Всего-навсего хотите узнать, хорошо прицелились или плохо?
- Помилуйте, вообще не целился...
- Чтоб тебе! Мэйсон - мой родной брат! Младший! С пеленок его растила!
- Лучше, - сказал я, пытаясь ухмыльнуться, - не хвастайте этим. Вырастили подсвинка на мою голову! В буквальном смысле, между прочим... Что ж позабыли сказать: не стреляй, олух, в правительственных агентов, битым будешь? А за такого битого двух небитых не дадут. Поскупятся...
Подняв руку, я тронул повязку на лбу.
- Между прочим, и другое могли бы пояснить: если стреляешь, сукин сын, - стреляй точно. А не умеешь - не берись, ответную пулю получишь... Обеспеченное самоубийство.
- М-да, - сказала женщина. - Чудовище, конечно, и все же последовательное чудовище. Теперь мы хотя бы знаем, на кого ты работаешь...
- Тьфу! - слабо сплюнул я. - Битых полчаса твердил об этом, и, получается, ни слову не поверили, покуда стрелять не принялся?
- Да уж принялся... Тебе доставляет удовольствие избивать младенцев?
- Хорош, доложу тебе, младенец! Кстати, жив или мертв?
- Тяжелое ранение, - сказала женщина отрывисто. - В брюшную полость. Без надлежащего медицинского ухода Мэйсона уже не стало бы. Очень хорошего, быстрого ухода. Вот почему ты жив.
Я облизнул губы.
- Не вижу связи.
- С твоим другом заключили сделку. С тем, который зовет себя Греэром... Он такой же Греэр, как ты - Коди. На Мэйсона ему было начхать; парень стремился только вызвать местного доктора, знающего, с кем дело имеет, и способного держать язык на привязи. Греэр стремился уволочь тебя подальше - пока полиция не нагрянула. По счастью, подобно всем остальным полицейским, мексиканцы торопиться не любят... Греэр хотел убедиться, что, если ты выживешь, то сможешь продолжать работу. А если нет - закопать мертвеца в укромном местечке, без лишнего шума. Думаю, он следовал полученным распоряжениям. Успел позвонить по телефону... Кажется, по номеру, данному тобой.
- Ты с ним договорилась? - полюбопытствовал я, с трудом ворочая языком.
- Да. Осмотрела раненого, и сказала: без рентгена, без больничных условий ничего определенного заявить не могу - и все же, вряд ли потребуется длительное лечение... Коль скоро мозги не получили куда худшую встряску, нежели кажется при беглом исследовании. Предположила, что тебе нужен покой и отдых. Пообещала позаботиться обо всем: при условии, что Мэйсона сию минуту госпитализируют и обработают... Я сама не хирург. Но вместе с тем и не настолько несведуща, чтобы не отличить здорового кретина от получившего смертоносный удар пулей по кумполу...
Джо хихикнула.
- Ты можешь технически считаться вполне здоровым. Временное расстройство; минует неделю спустя.
Я вновь попытался изобразить ухмылку, но попытка оказалась чересчур болезненной.
- Говорят... Говорят, будто нас, жеребцов скандинавских, невозможно убить, метя в голову... Непрошибаемое место. Получается, ты медик?
Джо пожала плечами:
- Около того. Детский врач. Психолог.
- Никогда не подумал бы. Считал детских врачей милыми, добрыми, ласковыми Айболитами... Но как моему приятелю Греэру посчастливилось командовать парадом? Насколько помню, за противником числился немалый перевес?
- Маленькая индианка, - пояснила Джо. - Сиене-рое. Пока вы с Мэйсоном дружно истекали кровью на ковре, а я пыталась помочь обоим сразу, девочка ринулась к валявшемуся меж полотенцами пистолету... Тому, который принесла горничная. Брунгильда хренова!
- И что же дальше?
- Взяла благородное собрание на мушку. Выгнала громилу вон...
- Даже не потрудилась пристрелить? Ай-ай-ай... Был о девочке неизмеримо лучшего мнения... Кстати, миссис Бекман: вы сами на чьей стороне?
- Сама еще не решила, - ответила женщина угрюмо. - Не нашла достойной стороны... А теперь лучше заткнись и дай спокойно машиной править.
- Говорят, будто по мексиканским дорогам ночью разъезжать не стоит. Крупный рогатый скот с правилами движения не считается.
- Врежусь в корову - почувствуешь...
* * *
Вторично я очнулся в просторной кровати, посреди большой, залитой солнечными лучами спальни. Учинил себе проворную инспекцию. Зрение: удовлетворительное. Мурашки: пропали. Головная боль: раздражает, но не сильнее, чем после отчаянного перепоя.
Присев, я обнаружил, что правая рука отнюдь не приветствует лишних нагрузок. Работает, однако жалуется. Я спустил ноги на пол и осторожно поднялся. Правая нога возопила о пощаде. Н-да.
Все-таки, я умудрился проделать несколько шагов, не свалившись на пол.
Голые стены: ни картинки, ни украшения завалящего. Истертые коврики по обеим сторонам широкой постели. Сухой букет непонятных цветов, помещенный в высокую вазу на курительном столике.
Прикрепленное к двери зеркало отразило высокого, осунувшегося мужчину средних лет - скорее, все-таки, пожилого, - украшенного бинтом на лбу и кровавыми пятнами на физиономии. Кажется, это был я. Трусы и майка - неведомый лекарь не потрудился всунуть меня в пижаму - тоже пропитались кровью. Засохшей и побуревшей по прошествии нескольких часов.
Непривлекательная фигура - однако, живая. Это весьма утешало.
Проследовав до уютного сортира и воздав должное зовам природы, я возвратился в спальню. Кровать казалась вполне пристойной, однако, где именно обреталась эта кровать, в какой части света, я сказать не мог. Пришлось приблизиться к окну и осторожно приподнять многочисленные створки жалюзи.
Пейзаж явился унылый, усеянный кактусами и редкими особняками. Говорю "особняками", потому что на обычную мексиканскую архитектуру - адобовая глина, кое-как собранная в подобие ласточкина гнезда - эти строения не смахивали. Выглядели вполне пристойно, словно возводились не без предварительного плана.
У горизонта маячила длиннейшая гряда холмов. Окрестности напоминали Калифорнию; только я изрядно сомневался, что за одну-единственную ночь сколь угодно шалый водитель способен пересечь мексиканскую границу и добраться до тихоокеанского побережья...
- Сию секунду марш в постель!
Она стояла в дверном проеме, держа стакан воды и пузырек с пилюлями "Тайленол". Выражение лица немного меня озадачило: смесь негодования и опасения, точно этой даме было чего опасаться. Я смигнул. Джо облачилась в черную спортивную рубашку и белые шорты, способные даже тоненькую женщину превратить в зрительное подобие колоды.
- Пожалуйста, мистер Хелм, немедленно вернитесь в постель!
- Зовите меня Коди, - ухмыльнулся я и повиновался. - Уймите голову, пожалуйста!
-Сейчас, но вы же понимаете - это все равно, что лесной пожар плевками тушить. Пара вшивых таблеток едва ли поможет...
- Неужели настолько скверно? А других симптомов, кроме головной боли, не отмечается?
Положение требовало пояснений. Хочу сказать, эта особа нежно ухаживала за человеком, пристрелившим ее родимого братца. Весьма заботливо ухаживала.
- Ты, должно быть, - произнесла Джо Бекман, - чувствуешь себя ходячей помойкой и готов при первой возможности забраться в ванну. Погоди: переменю повязку и принесу чуток теплой воды.
- Бекман! - заскрежетал я зубами: - Воды мне требуется добрая железнодорожная цистерна!
- Оботру губкой, - преспокойно возразила Джо, - потом помогу надеть свежую пижаму. Сразу ощутишь улучшение. После этого принесу поесть.
Вот оно что...
- Бекман, - сказал я, - вас мучит нечистая совесть! С чего бы?
Возвышаясь надо мною, Джоанна Бекман посмотрела в сторону и не ответила.
- Стало быть, - продолжил я, - Греэру до отказа наполнили уши дребеденью, дерьмом? Я, видишь ли, полежал и поразмыслил немножко. Меня уже не раз и не два лупили по башке; опыт какой ни на есть, накоплен; и, смею полагать, на свете еще не родился врач, умеющий с ходу определить: в порядке пациент или нет. Ты могла сказать лишь одно: пуля поверху чиркнула, насквозь не прошла, ничего не вышибла... Между прочим, мне даровалась - твоим братцем даровалась - весьма завидная привилегия лежать с мозгами, полными костных обломков или кровью залитыми... Хрен редьки не слаще. Но даже лучший в мире хирург не отважился бы поставить диагноз без рентгеновского просвечивания. А занюханный детский эскулап - тем паче. У меня вполне способна была обнаружиться черепная трещина, о которой лекарь, пользующий маленьких исчадий, отродясь не слыхал.
В ответ на "маленьких исчадий" Джоанна Бекман возмущенно хмыкнула.
- Ты солгала Греэру, чтобы получить его содействие. Ты ни секунды не предполагала, будто я уцелеть могу. Ты рискнула тем, что больной с минуты на минуту ударится в кому, сдохнет у тебя на руках... Все, что угодно: лишь бы умеющий палить в спину братец получил соответствующую заботу и присмотр!.. Бекман, я стыжусь тебя. И Гиппократ тебя стыдится. И самой устыдиться не грех... А теперь сними с меня этот идиотский тюрбан, и давай оценим истинный объем повреждений...
Глава 19
Постепенно я узнал от Джо, что мы и впрямь не достигли Калифорнии, хотя, на удивление, умудрились добраться до тихоокеанского побережья. Поездка составила шестьдесят пять миль, к западу, до так называемой Кино-Бэй. Пространство соленой воды, расстилающееся перед этим поселком, зовется у мексиканцев Морем Кортеса. У нас - Калифорнийским заливом.
В давние времена Кино-Бэй числилась простой захолустной деревушкой. Потом окаянные гринго установили, что наличествуют песчаные пляжи, отличная рыбная ловля и прочие прелести курортного отдыха. Возникло поселеньице, состоявшее из автомобильных прицепов, передвижных домиков и сборных коттеджей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32