Тщательно выполнив полученные от меня указания, Каппа распрямился.
- Ты, убийца паршивый!..
- Быть может. Но я не пытаю беспомощных женщин при помощи бутановых зажигалок; и не служу выродкам, которые это делают. Не работаю также на маньяков, считающих себя Наполеонами, полагающими, будто им лучше, нежели вашингтонскому правительству, известно, какой должна быть внешняя политика Соединенных Штатов. Не подчиняюсь межеумку, совершившему, в сущности, государственную измену. Я, по-твоему, убийца? Согласен. А вы кем числитесь, агнцами невинными? На меня покушались трижды за последние десять дней, учитывая эту вот милую западню. Только, ребятки, вы даже убийцами толковыми считаться не можете: старика с кровавой дыркой в спине выследить и затравить не сумели! Хочешь, покажу, как надо убивать, а? Не хочешь? Тогда сделай милость, присядь на ближайший валун... Умница. Ты, наверное, откажешься вызвать по радио своего приятеля, пригласить сюда?
- Греб твою мать! - раздался негодующий ответ.
- Молодец, - одобрил я. - Настоящий герой. Мне, в сущности, безразлично, можешь молчать. Когда приятель обнаружит, что Каппа не отзывается - прибежит как миленький, по собственному почину. Пока будем дожидаться, возьми, пожалуйста, наручники: они у вашей братии, сдается, в непременное снаряжение включаются... Так. Теперь замкни их у себя на запястьях. Можно держать лапки перед собой... Вот, послушный мальчик... Эге-ей! Хорошо замыкай, чтоб я слышал отчетливый щелчок!.. Ну-с, и как же нам прекратить это безобразие?
- Какое?
- Твоими начальничками затеянное.
- Кто ты, черт возьми?
- Человек, на которого Рутерфорд, с мексиканской помощью, устроил засаду возле города Кананеа. Человек, которого Рутерфорд пытался убить, с помощью американской, в городе Эрмосильо. Сейчас Рутерфорд хочет с вашей помощью вывести меня в расход у Пьедрас-Неграс, но мне, видишь ли, чуток обрыдло удирать от танка - пускай даже тяжелого.
Рыжий осклабился.
- Ты, приятель, - продолжил я, - угодил в незавидный переплет. Я не шибко любезный противник, и способен сделать недружественной стороне очень-очень много пакостей, гадостей и неприятностей. А помимо меня на вас начали охоту регулярные части мексиканских коммандос; и они со мною в полном согласии работают. Вас или прикончат, или захватят живьем; но даже если захватят живьем, на здешней земле остается в силе старый добрый ley de fuga . Тебе прикажут: а ну, валяй отсюда во всю прыть - а потом поупражняются в стрельбе из пулемета по движущейся мишени. В докладе сообщат: убили при попытке к бегству. Если вообще потрудятся доклад представить...
Я мысленно извинился перед Рамоном и его соотечественниками за этот черный поклеп.
- Ты понравишься мексиканским коршунам, Каппа. Они примутся кружить над тобою, словно бомбардировщики над Берлином. Несчастные птицы устали глодать сухие косточки, свежей падали просят...
- Каппа, - ожило радио, - это Фита. Куда ты запропастился?
Посмотрев на мой револьвер, Каппа облизнул губы.
- К чему ты клонишь?
- К тому, о чем только что сказал: валяй отсюда во всю прыть, пока не поздно. Выпрыгивай в дверцу, дергай за кольцо, раскрывай парашют и приземляйся в безопасном месте. Ибо самолет объят пламенем и вот-вот войдет в непоправимый штопор... Тсс-с-с... Вот он, приятель твой, торопится... Не вздумай предупредить: застрелю немедля, и его застрелю тоже. Стервятники поблагодарят. Пускай подойдет - заговори с ним, растолкуй, убеди. Оба сможете уйти живыми и невредимыми, только нужно в правильном направлении уходить. Понятно?
Рыжий кивнул.
У него была одна из тех физиономий, что постоянно кажутся жестоко обожженными солнцем. Блеклые свиные глазки отнюдь не внушали доверия. Правда, я не брался решать, у кого имелось больше оснований не доверять рыжему: у Сигмы, или у меня самого. Пожалуй, у меня. Пожалуй, безмолвно согласившись играть по моим правилам, рыжий солгал. Человек почти неизменно сражается за свою организацию, даже если ею руководит подонок. На войне солдаты дерутся за свою роту, корабль, эскадрилью - почти никогда не думая о стране, которую, по мнению пропагандистов, защищают. А за своих офицеров бьются лишь единицы.
На склоне зашуршала галька. Второй агент Сигмы оказался ближе, чем я предполагал. Выключив рацию, я подвесил ее к ремню. Быстро проверил штурмовую винтовку. Осторожно спустил курок револьвера, сунул кольт за пояс. Винтовка производит гораздо более внушительное впечатление. Парень может набраться дерзости и ринуться на маленький револьвер, а вот на длинный зловещий ствол не всякий бросится.
Но сучий сын Сигма, он же господин Суббота, он же мистер Уоррен Сомерсет, все же умудрился обставить меня. Я ошибочно предположил, что разнокалиберным снайперским оружием его группа запаслась едва ли - это шло вразрез элементарным правилам. В радиусе пятисот ярдов снайперу скрыться было негде, а маленькая шестимиллиметровая пуля даже на таком расстоянии особой опасности не представляет.
Но снайпер устроился, по-видимому, за пределами незримого круга. Вышел на позицию неторопливо, с полным знанием дела. И вооружен был настоящей винтовкой, скорее всего, тридцатого калибра, винтовкой, рассчитанной под сокрушительные заряды "магнум".
Должно быть, парень чертыхался напропалую, увидав, как я помчался вниз по склону. Однако я возвратился, помедлил, и в итоге предстал стрелку отличной, недвижной целью.
Что-то со страшной силой ударило меня в левый бок. Я успел увидеть, как хлестнула кровь из выходного отверстия повыше ремня. Заросли, каменистые откосы, лазурное небо, сверкающее солнце - все задрожало и внезапно отодвинулось куда-то вдаль. Медленно, будто двигаясь под водой, я упал наземь. Вторая пуля провыла над головой.
Рыжебородый опрометью бежал, ища укрытия, странно виляя всем телом из-за наручников, сковывавших ему руки. Что ж, весьма прискорбно. Я не мог бесконечно щадить этого олуха; профессиональная честь велит в подобных печальных случаях прихватывать как можно больше врагов... Хотя бы одного следовало уложить. За Мэтта Хелма придется платить сполна, и еще на чай прибавить...
Я срезал Каппу длинной очередью: палец повиновался плохо, не пожелал разогнуться и вовремя освободить гашетку. Я чуток помедлил, поджидая Фиту, но парень так и не объявился.
Потом я устал дожидаться и потерял сознание.
Глава 31
Еще слушая оживленные переговоры по радио, я ломал себе голову, гадая, как бы добраться до штаба Сигмы. Задача решилась наилегчайшим образом: меня везли туда в автомобиле. Зато возникала иная задача: дотянуть до прибытия и не отправиться к праотцам на полдороге. Досадным образом, обморок мой, последовавший за ударом крупнокалиберной пули, не продлился достаточно долго. Я очнулся, когда Фита переворачивал меня и торопливо обыскивал. Парень радостно тараторил, сообщая водителю джипа, умудрившемуся одолеть скат холма до половины, а остальной путь проделавшему пешком, какой несметный обнаружился при мне арсенал. Можно было подумать, что он, Фита, подбил всемогущего супостата...
Агенты подхватили меня под мышки и безо всяких церемоний поволокли к джипу, предоставив ногам невозбранно волочиться по земле. Кузов японской машины оказался недостаточно длинным для меня, да и недостаточно широким, учитывая, что приходилось делить его с покойным Каппой.
Съехав с откоса, люди Сомерсета погрузили в кузов еще одного пассажира, не подававшего признаков жизни: первую жертву моей шестимиллиметровой винтовки.
- О, Господи! - благочестиво произнес Фита. - Ни дать, ни взять, мясницкий фургон... О Петерсоне можем не беспокоиться: его уже подобрали.
- Правильно сделали, - заметил шофер, - иначе его пришлось бы класть поперек капота... Слушай, господин Суббота... я хотел сказать. Сигма, свое дело знает, и кто-то паршивых мексикашек должен был толкнуть на путь истинный, но все-таки лучше бы он оставил эту ахинею с греческими кроссвордами! Кому, греб твою мать, понравится называться Омикроном?
Вездеход катил по долине; в голубых небесных высях витали оптимистически настроенные стервятники... Похоже, я снова потерял сознание, ибо следующая расслышанная мною фраза принадлежала Мариону Рутерфорду, известному как Альфа или Танк.
- Погоди, - сказал Рутерфорд. - Я сам управлюсь. Фита и водитель, сиречь, господин Омикрон, пытались выдворить меня из кузова. Их работа изрядно осложнялась тем обстоятельством, что бравые ребята неразумно затиснули меня меж двух мертвецов. При этом мне причиняли поистине королевскую боль, но последнее обстоятельство мало встревожило бы противника, и я предпочел о нем умолчать.
Вмешавшийся великан Рутерфорд вынул меня из кузова бережно, словно ребенка малого.
- Куда отнести, сэр? - осведомился он.
- Положи возле женщины, - долетел ответ.
Великолепно. Я прибыл по назначению. Голос прозвучал достаточно близко, и отнюдь не в динамике радиотелефона. Разумеется, я представлял обстоятельства встречи немного иными; левая нога едва ли подрядилась бы удержать меня стоймя в ближайшие полчаса. Пальцы шевелились; это немного утешало, но я вполне мог помирать от внутреннего кровоизлияния. Человек, которого следовало уничтожить, находился рядом. Поиски увенчались полным успехом. А над устранением господина Субботы предстояло еще попотеть. Желательно также было прожить достаточно долго, чтобы уведомить Рамона о тайнике в Ринкон-де-ла-Агила.
Рутерфорд положил меня на землю. Я подождал, покуда утихнет невыносимая пульсирующая боль. Танк отошел, и вместо него надо мною возник субъект, которого я жаждал увидеть; в Эль-Пасо этот мерзавец носил костюм с красноватым отливом и трехдневную щетину, здесь, в Мексике, он вырядился на манер Великого Белого Охотника.
Походная куртка с объемистыми, способными вместить не один сандвич, карманами. Довольно высокие сапоги. Огромные темные очки. Что-то поддерживало Сомерсета в неестественно прямом положении. Приглядевшись, я понял: господин Суббота натянул куртку поверх бронежилета.
Сигма, Сабадо, Суббота... Что ж, у меня имелся двусмысленный, однако не подлежавший обсуждению приказ; и если господину Субботе не нравилось подыхать под собственным именем, я мог спровадить его на тот свет под первой попавшейся из перечисленных кличек. Хотя, следовало признать: чистое любительство - так упорно держаться одной и той же начальной буквы.
Убедившись, что мои глаза широко открыты, Сомерсет спросил:
- Жив?
Отвечать было, в сущности, незачем. Я просто подмигнул и снова сомкнул веки. Сомерсету подобное поведение не понравилось. Он сильно пнул меня в бок. По счастью, в правый.
- Ты, убийца паскудный! Ты что, и впрямь вообразил, будто сумеешь добраться до меня, имея в подручных лишь паршивую индианку?
Воспоследовал новый пинок.
- Отвечай, сволочь!
Я услыхал возмущенный голос Джоанны Бекман:
- Ты что, не видишь? Человек в шоке! Значит, пускай валяется и кровью истекает? Если ты хочешь его допросить, гадина, если хочешь сведения получить, останови кровотечение - не то некого допрашивать будет! Ублюдок!
- Хорошо, доктор, - примирительно произнес господин Суббота. - Сейчас доставят аптечку первой помощи, принесут немного воды. Сделайте, что сумеете.
- В наручниках?!
Сигма рассмеялся. Господин Суббота рассмеялся. И сеньор Сабадо рассмеялся.
- Хорошая уловка, да только бесполезная! Вам ведь не за спиною руки сковали? Коль не сможете управиться в наручниках - значит, вам сноровки врачебной недостает... Да! В чем дело?..
Раздались торопливые шаги: кто-то бежал прямиком к нашей милой компании. Я различил быстрый шепот.
- Что? - возопил Сигма. - Чего же вы ждете?! Сажайте в джипы, везите сюда, живо!
Реплика была совершенно загадочной. Но, поскольку велели сажать в джипы и везти сюда, я воздержался от излишних раздумий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32