Рано утром Баскову сообщили, что гражданка Тарасова живет в квартире № 23, квартира двухкомнатная.
Тарасова ушла из дому в восемь часов, а Сомова осталась.
Басков имел основания думать, что Чистый здесь. Взять его побыстрее – и конец. Но, зная за собой грех нетерпеливости, он вызвал инспекторов Сергея Фокина и Ивана Короткова, выделенных в его распоряжение, с которыми он брал в Харькове Брыся. Они люди основательные, неторопливые, они все уравновесят. Да и не считал он себя вправе самолично разрабатывать, хотя бы и вчерне, операцию по задержанию Чистого, вооруженного пистолетом, тем более что Короткову и Фокину предстоит в ней участвовать.
Самое неприятное заключалось в том, что Чистый окопался в большом густонаселенном доме.
Марат Шилов ходил в соседний дом, точь-в-точь похожий на тот, где обитала Тарасова, в такую же квартиру, объяснив ее хозяевам, что собрался меняться с жильцами из квартиры этажом выше, а их не оказалось на месте. Марат, вернувшись на Петровку, начертил план, и выглядело это так: прямо против входной двери ведущий в кухню короткий узкий коридорчик, на левой стене которого две двери, в ванную и туалет; справа от входной двери – дверь в комнату, слева – еще один коридорчик и в конце его дверь во вторую комнату. Если Чистый пожелает открыть огонь, вошедшему придется худо, так как Чистый может стрелять с трех позиций – или из комнат, которых две, или из кухни.
О том, чтобы проникнуть в квартиру под видом слесаря-сантехника, или электрика, или кого-нибудь там еще, ни Басков, ни его помощники и не помышляли. Рассчитывать на наивность Чистого было бы глупо.
Есть, понятно, естественный вариант: объяснить все Тарасовой, приехать вместе с нею, она откроет дверь квартиры, а там – как получится… Вот именно – как получится. А может получиться так, что Чистый начнет стрелять. А впереди тебя женщина, и вроде ты ею прикрываешься. Не годится… Можно просто взять у Тарасовой ключ от квартиры, войти, а остальное опять же, как говорится, на волю божью. Но затаившийся в своем убежище Чистый не настолько беспечен, чтобы принять вошедших за кого-нибудь, кроме милиции, – все равно откроет огонь. Да и дверь может оказаться на цепочке. И вообще Басков никак не хотел впутывать Тарасову, хотя с его стороны это было несколько непоследовательно: если у нее в квартире именно Чистый, она и так уже впутана… Но что еще?
Ждать, авось он выползет на улицу? А зачем ему выползать, если две женщины еду и спиртное носят и даже личная парикмахерша на дому навещает. А главное, стрельба на улице совершенно исключалась – по улице люди ходят.
Ну, положим, когда-нибудь он оставит это гнездо, можно будет проводить его до удобного места, чтобы исключить риск для посторонних граждан, и там взять. Но когда ему надоест отсиживаться в Бескудникове? Сколько дней придется держать засаду? Себе дороже… Нет, тактика пассивного ожидания не годилась. Короткое и Фокин были в этом согласны с Басковым.
– Хорошо, – сказал довольный их решением Басков. – Но надо все-таки потолковать с Тарасовой…
… Антонина Тарасова работала, как и ее подруга Сомова, парикмахером, но в другом салоне. Басков представился заведующей и попросил позвать Тарасову сейчас же, сию минуту. Та пришла с ножницами и расческой в руках – оставила клиента. Басков и ей показал служебное удостоверение, но она глядеть и не подумала – растерянна была, голубые глаза раскрыты широко и не мигают, словно у ребенка, которому рассказывают страшную сказку.
– Вы присядьте, – как можно приветливее пригласил Басков, когда любопытная заведующая вышла и прикрыла за собою дверь.
Тарасова села, опустила руки с ножницами и расческой на колени.
– Извините, Антонина…
Но Тарасова не уловила по паузе, что он не знает ее отчества, и Басков повторил:
– Антонина…
– Михайловна, – наконец робко подсказала она.
– Вы не волнуйтесь, Антонина Михайловна, мы к вам за помощью.
– Пожалуйста.
– Кто у вас живет?
– Знакомый подруги, Зины Сомовой.
– Зовут его как?
– Митя.
– А фамилия? Она смутилась, пожала плечиком.
– Да вот не знаю. Мы ведь с нею недавно дружим, она не говорила фамилию. Попросила просто, чтобы пожил. Мои сейчас на юге, до школы…
– А он кто?
– Честное слово, не знаю.
– Ничего странного не замечали?
Она понемногу пришла в себя.
– Пьяница, по-моему. И из дому ни ногой.
Басков достал из кармана три фотокарточки, на одной из которых был изображен Чистый, показал их Тарасовой. Она тотчас его узнала, ткнула в карточку расческой.
– Он. – Глаза у нее опять сделались большие и круглые.
– Вы ни о чем не беспокойтесь, но мне нужны ключи от вашей квартиры.
– В сумочке они.
Тарасова сходила за ключами и вернулась уже без ножниц и расчески.
– Я вас попрошу: после смены не уходите с работы, дождитесь, мы вам вернем ключи. Это нетрудно?
– Да нет, что вы.
Уже собравшись уходить, Басков спросил:
– У вас на двери цепочка есть?
– Нету, но он запирает замок на защелку.
– Ну спасибо…
Было ровно 14.00, когда по рации сообщили, что Сомова покинула квартиру в Бескудникове. Басков пошел к начальнику, изложил план и получил одобрение. Через полчаса в его распоряжении была машина с телескопическим подъемником, из тех, что работают на ремонте трамвайных и троллейбусных силовых линий.
В группу захвата вошли сам Басков, Фокин, Короткое и Шилов. Прикрывать их будет ПМГ – подвижная милицейская группа. Басков попросил отрядить с ним врача из дежурной опергруппы, спокойного молодого человека с рыжеватыми усиками.
В 15.30 четыре машины, три легковые и ремонтная, выехали с 3-го Колобовского переулка.
Свою колонну Басков остановил метров за сто от дома.
– Значит, так, – сказал он. – Короткое и Шилов в подъезд, к квартире. Но тихо, себя не обнаруживать. Если Чистый станет прорываться – стреляйте, но чтоб не наповал. А так – ждите меня.
Короткое и Шилов ушли. Басков уточнил с экипажем ПМГ, как им действовать, если Чистый все-таки сумеет вырваться из дома. Врачу он велел ждать в машине, а сам вместе с Фокиным пересел в желто-красный ремонтный автоагрегат.
Все три окна квартиры № 23 выходили на одну сторону и смотрели на шоссе. Под окнами вдоль дома тянулась полоска кустов барбариса, не успевшего подняться еще и до высоты человеческого роста.
Басков показал шоферу окна, которые его интересовали, и попросил поставить машину с таким расчетом, чтобы корзина, когда она поднимется на телескопической своей шее, оказалась перед одним из крайних окон. Среднее окно – это кухня, а два окна по бокам – комнаты. Во всех трех окнах были открыты только форточки. Окна комнат задернуты тюлевыми занавесками.
Басков хотел своими глазами увидеть, что Чистый на месте.
Машина, тяжело качнувшись с боку на бок при съезде с асфальта, остановилась на траве. Водитель вылез из кабины, помог Баскову устроиться в сплетенной из железного прута корзине, вернулся за баранку и включил механизм, управляющий подъемником. Корзина с Басковым поднялась на высоту третьего этажа, и машина задом медленно двинулась вдоль стены дома… На комбинацию с ремонтной летучкой натолкнул Баскова случай с соседом. У того жена была в санатории, а сам он, уходя утром на работу, забыл ключи в другом костюме. Он, не будь дурак, сговорил водителя летучки, подняли корзину до четвертого этажа, разбили стекло, и все в порядке, дверь ломать не пришлось…
Корзина застыла перед крайним окном квартиры № 23. Басков постучал согнутым пальцем по стеклу. С полминуты – никакого ответа…
– Это, значит, она, девятая? – крикнул Басков вниз, будто бы какому напарнику.
Квартира № 9 была тоже на третьем этаже, но в соседнем подъезде, встык с квартирой второго подъезда, но не с № 23, а с № 22.
– Бьем, значит? – снова крикнул Басков.
Но тут тюлевая занавеска чуть откинулась, и Басков увидел Чистого. Лицо опухшее, искаженное многодневной пьянкой, но Басков его узнал. Спутать невозможно, хотя на тюремных карточках Чистого запечатлевали трезвым.
– Извини, друг, тут в девятой мужик дверь захлопнул, а ключи забыл, сказал Басков в открытую форточку и махнул рукой водителю. Тот сдал машину на метр назад и опустил корзину вниз.
Басков начал с этого момента слышать стук собственного сердца.
Выхватить бы из-под мышки «Макарова», всадить девятимиллиметровую пулю в правое плечо – и вся недолга… Мог бы, да нельзя. Может, у Чистого давно и нет того пистолета, выбросил где-нибудь в речку. Ему, Баскову, первому в таких неопределенных обстоятельствах стрелять не положено.
Уловка на этом была исчерпана. Бить стекла в квартире № 9 Басков не собирался.
Он вылез из корзины, Фокин занял его место, успев шепнуть:
– На месте?
Басков кивнул и тихо сказал:
– Услышишь стрельбу – лезь в комнату… И по обстановочке…
Басков обогнул дом, вошел в подъезд, поднялся на третий этаж, где в простенке между дверьми стояли Короткое и Шилов. Короткое держал в руке маленький ломик – фомку.
На двери квартиры № 23, обитой черным дерматином, поблескивал выпученный, как у страдающего базедовой болезнью, глазок. Ни к чему был сейчас этот глазок…
Басков подмигнул Короткову и заметно побледневшему Шилову и попробовал открыть дверь ключом.
Она не открывалась. Тогда он нажал кнопку звонка и присел на корточки это была непростительная ошибка. Он тут же, ровно в один миг, услышал глухой хлопок, увидел возникшую вдруг в черном дерматине дверной обивки маленькую дырочку на уровне своей груди, чуть левее, и ощутил ожог на левом боку. «Касательное», – мелькнуло в голове, а Короткой, схватив его за плечо, оттащил от двери к простенку. Басков крикнул:
– Чистый, сдавайся!
– Куда тебя? – спросил Короткое.
Басков разогнулся, выпрямился во весь рост, расстегнул пуговицу пиджака, выпростал из-под брюк рубаху и майку. На левом боку, пальца на три пониже соска, кровоточила длинная рана – словно Басков ободрался о сук.
– Я ж говорю – касательное. – Басков об этом не говорил, а только подумал, но сейчас было не до того. Он заправил рубаху и майку, и тут они услышали звон разбитого стекла и еще один хлопок, погромче первого. Значит, Фокин проник в квартиру и успел выстрелить.
Еще один хлопок – Чистый стрелял. И голос Фокина:
– Он в комнате справа от вас.
– Давай! – обернулся Басков к Короткову.
Коротков поддел ломиком дверь у самого замка, нажал – дверь открылась. Чистый справа выстрелил дважды через комнатную дверь. Две дырки, на метр от пола, брызнули какой-то трухой, и дважды истерически взвизгнули в противоположной комнате срикошетировавшие пули.
Басков проскочил в кухню, следом – Короткое и Шилов. Коротков тоже уже держал в руке пистолет.
– Сергей, – сказал Басков Фокину, – ты оставайся там.
– Хорошо, – откликнулся Фокин, стоявший за косяком в той комнате, куда улетели пули.
После двух последних выстрелов Чистого уши немного заложило, и Баскову казалось, что он говорит слишком тихо, а на самом деле он крикнул в полный голос, когда вновь обратился к Чистому:
– Последний раз предлагаю: сдавайся, Чистый! У тебя пять патронов, а нас тут много.
– А этого не хотел? – крикнул из-за двери Чистый. Судя по голосу, он был пьян. Басков поглядел на Короткова.
– Прения затягиваются, Ваня. Что делать будем?
– Может, Фокину подвинуться в люльке к тому окошку?
– Чистый по нему палить начнет. Зачем подставляться?
– Верно. – Короткое по своей привычке прицокнул языком, подумал и спросил: – А охотничка помнишь?
– Ну?
Это была первая их с Коротковым совместная операция. Вернувшийся с удачной охоты и совершенно обезумевший от выпитого житель одного пригородного поселка открыл огонь из двустволки по соседнему дому, где жили люди, которых он почему-то считал своими недоброжелателями. Ранил старуху и малолетнего парнишку. Счастье еще, что дробь была мелкая, шестой номер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29