Молодая темноволосая женщина со слегка выступавшими скулами смотрела мечтательно прищуренными глазами куда-то вдаль. Видимо, в мыслях была уже дома, в своей семье – где-нибудь далеко отсюда, в большом городе. Сибирячка, похоже. Взгляд Вершинина натолкнулся на кольцо на пальце ее левой руки. Натолкнулся, и уже не мог отойти в сторону. Вершинин неторопливо подошел к молодой женщине.
– Простите! – Голос, к его собственному удивлению, оказался хриплым. – Не сочтите, пожалуйста, меня навязчивым, но меня очень интересует ваше кольцо. Я немного разбираюсь в таких вещах – как любитель… Можно взглянуть?
Женщина с любопытством посмотрела на Вершинина. На обычного донжуана он не походил. Да и какой смысл искать знакомства с женщиной, которая завтра уезжает? Невысказанный вопрос ясно читался в ее глазах.
– Пожалуйста! – она протянула руку. Вершинин взял ее в свою широкую ладонь, оглядел кольцо.
– Тонкая работа. Не серийное производство.
– Говорят, арабское, – охотно объяснила женщина. – Я его купила тут, в санатории. Красивое, правда? Случайно повезло.
Вершинин вопросительно посмотрел на нее.
– Я так и думал. Хотя рижские ювелиры – мастера своего дела, но это совсем другой стиль. Можно посмотреть изнутри? Не бойтесь, не отниму и не подменю: другого такого не найти.
– Что вы! – чуть покраснев, женщина сняла кольцо.
Вершинин всмотрелся во внутреннюю сторону кольца. И побледнел. Женщина удивленно раскрыла глаза:
– Что с вами?
– Ничего, не беспокойтесь, – он справился с волнением и отдал кольцо.
– Ваша очередь! – стоявший позади дотронулся до плеча женщины. Она спохватилась.
– Да-да. – Вытянув паспорт, женщина подала его кассирше.
– Дружинина Маргарита Савельевна, – услышал Вершинин голос кассирши. – До Новосибирска.
Вершинин подумал, что фамилию эту легко запомнить. Дружинина аккуратно сложила билет, положила в паспорт, а паспорт – в сумочку.
– Вам действительно так понравилось это кольцо? – вернулась она к разговору. – Я могу спросить, может быть, и вам повезет.
Вершинин благодарно взглянул на нее.
– Мне очень хотелось бы подарить что-то такое жене на серебряную свадьбу.
– Обождите меня здесь! – деловито сказала Дружинина. – Я сейчас.
Она повернулась, проскользнула между собравшимися и скрылась за дверью столовой. Вершинин обождал несколько секунд, затем с неожиданным для его возраста проворством устремился за Дружининой. У дверей столовой он остановился, отошел в сторону и втиснулся между большой пальмой и стеклянной стеной, через которую весь зал столовой был виден, как на ладони.
Дружинина прошла между столиками и остановилась рядом со стройной, миловидной официанткой, заканчивавшей накрывать. Дотронулась до ее руки. Они обменялись несколькими словами.
Вернувшись, Дружинина нашла нового знакомого на том же месте, где его оставила. Он читал газету.
– Жаль, – сочувственно проговорила она. – Ничего не вышло. Это кольцо – подарок одной женщине от близкого человека, которого она решила забыть, поэтому и продала кольцо…
– Близкий человек… Подарок… – пробормотал Вершинин, повернулся и медленно зашагал прочь. Дружинина посмотрела ему вслед, пожала плечами и направилась в противоположную сторону.
XX
Вертолет рычал, фыркал и сотрясался, летя над вершинами сосен. Припав к смонтированной в машине оптической трубе, Розниекс вглядывался в лесные тропы и поляны. Вниз смотрели и прокурор Кубулис, и майор Ваболе. Они то и дело подносили к глазам большие морские бинокли.
– Сядем здесь! – воскликнул вдруг Розниекс. – Кажется, вижу отпечаток шин в муравейнике. И дальше, на песке, тоже. Свежие следы. Муравьи не успели восстановить муравейник.
Вертолет накренился и, повинуясь искусной руке, опустился среди деревьев.
«Хорошо. Экипаж вертолета пригодится в качестве понятых».
Розниекс выбрался из гудящего аппарата, ловко спустился на землю. За ним последовал тяжело дышавший Ваболе и Кубулис.
Не дожидаясь коллег, Розниекс уже рыскал по небольшой песчаной, покрытой кое-где мхом, устланной сухими листьями полянке, расположенной близ опушки и совсем недалеко от шоссе, но надежно укрытой со всех сторон густым ельником.
– И в самом деле прекрасный оттиск! – обрадовался следователь, фотографируя след со всех сторон.
Майор Ваболе тщательно, шаг за шагом, осматривал почву, стараясь не упустить ничего. Кубулис исследовал кустарник на краю поляны.
– Машина стояла здесь, – сказал Розниекс. – Тут передние колеса, тут располагалась кабина. Ну да, – продолжал он думать вслух, – тут водитель вылез, вот и отпечаток каблука – не очень четкий, но все же есть. – Он радовался, словно вытянул крупную рыбу.
Подошел Кубулис.
– След так себе, – сказал он, – но сойдет. Надо сделать отливку.
Майор ползал на четвереньках.
– Неужели так-таки ничего больше тут не окажется? – пробормотал он, с усилием разгибая спину и переходя к кустам на другой стороне поляны. Сильная лупа у него в руке напоминала круглое зеркало с ручкой. Широкая, жилистая, поросшая волосками кисть левой руки майора на миг «оказалась под лупой, и он удивленно посмотрел на нее, прежде чем продолжить работу.
– Так я и думал, что без ничего не останемся! – воскликнул он вскоре. – Какая-то красавица здесь причесывалась и оставила на кустах целую кучу волос.
– Может быть, красавец? – сказал Кубулис. – Теперь их по волосам и не отличить.
– Может быть. И все же скорей красавица. Это можно установить по структуре волос. Да и вряд ли мужчина в такой момент станет расчесывать волосы. Это скорее женская привычка.
– Это смотря какой мужчина. – Подойдя Розниекс с любопытством оглядел пучок волос, который Ваболе, ухватив пинцетом, держал под лупой. – У шофера Уступса, Например, прелестная подружка, так что он причесывается поминутно, я это заметил. Волосы у него темные, длинные и вьются. Пуце тоже брюнет, и Виктор Зиедкалнс, бывший муж погибшей – тоже, насколько я знаю. Когда схватим виновного, экспертиза определит, его ли это волосы.
– Давно уже не слышал от вас столь очевидных истин, – съехидничал майор Ваболе. – Остается лишь обождать, пока мы его схватим. Однако внимания заслуживает и другое обстоятельство, а именно: здесь находился – или находилась – некурящий. Ни одного окурка или спички.
– Так выходит, – согласился Розниекс. – Курильщик, вырвавшись из опасной зоны, непременно закурил бы.
– Женщина – не обязательно, – возразил Кубулис. – Действия женщин в подобных ситуациях не всегда совпадают с требованиями логики, и это заставляет нас порой ошибаться в выводах.
«Похоже, что машина простояла здесь несколько часов. Преступник или преступники, если их было несколько, тоже, наверное, оставались тут, – размышлял Розниекс, остановившись посреди поляны. – Что бы я делал на их месте? Вряд ли оставался бы все время около машины. Надо ведь было приготовиться к тому, чтобы своевременно скрыться, если машину найдут, и не оставить в кабине никаких следов. Было сыро, промозгло. Где лучше укрыться: в кабине или в чаще леса?»
– Осмотрим лес вокруг поляны, – предложил он, – и дорогу, по которой машина въехала сюда.
– Ладно, – согласился Ваболе устало. – Только не думайте, что в ту собачью погоду кто-нибудь вылезал из кабины.
В лесу было тихо, воздух неподвижен, как перед грозой. Лишь под шагами людей шелестели сухие листья, похрустывал валежник. Словно заядлые грибники, всматривались они в каждую кочку, листок, кустик, стебелек…
XXI
Розниекс проснулся поздно. Приоткрыв один глаз, покосился в ту сторону, где следовало быть Инте. Подушка смята, одеяло отброшено, и место рядом с ним успело уже остыть.
Валдис сел, потянулся, огляделся. В комнате было прибрано. В полуоткрытое окно вливался свежий воздух, пахнувший осенними листьями. Приличная погода. А еще ночью, когда он возвращался домой, в городе была такая сырость и грязь, словно на него бросили мокрую тряпку.
Из кухни донеслись детские голоса.
– Имант, перестань шалить, ешь быстрее! – урезонивала детей Инта. – Не то получишь шлепки!
– Нашлепай его, мам, нашлепай! – это маленькая Алина. – Он заслужил!
Андрис, как всегда, помалкивал. Наверное, уже справился с завтраком и думал о чем-то своем.
Одна семья, но какие же они все разные!
Валдис вылез из постели, отворил окно до отказа, взял гантели.
– Папа встал, папа встал! – крикнул Имант, и вся компания ворвалась в комнату.
Теперь вместо гантелей служили Имант и Алина – подхватив их каждого одной рукой, Валдис поднял детишек к самому потолку. Андрис, поглядывая на отца, терпеливо ждал своей очереди.
Инта остановилась в дверях. Непослушная прядь волос выбилась из-под платочка, на лице виднелась блаженная улыбка, в глазах – нежность. Когда Валдис опустил детей, она подошла и прижалась к нему.
– Сегодня мы тебя на работу не пустим. Хватит. Всю субботу до поздней ночи работал. Сегодня воскресенье, и это наш день.
– Я и не собираюсь, – сказал Валдис. – Какие же у нас планы?
Инта прищурилась.
– Поход на осеннюю ярмарку. А потом – в кукольный театр.
Малыши запрыгали, захлопали в ладоши. Андрис с чувством превосходства заявил:
– А мне папа книжку купит. Он обещал.
– Купим и книжку, – и, проведя ладонью по волосам сына, Валдис направился в ванную.
Звонок у двери прозвенел коротко и требовательно. Валдис услыхал голос жены:
– Совести у тебя нет! – упрекнула она кого-то. – Чудовище, не человек!
– Я его только на часок похищу, – бодро пообещал Стабиньш.
Улдис приехал? Наверное, прямо со станции. Значит, Привез что-то важное.
– Его я никуда не пущу, а тебя сейчас же спущу с лестницы, – полушутя, полусерьезно пообещала Инта.
Валдис растерся полотенцем и вышел в одних трусах.
– Проходи в комнату, раз уж пожаловал, – сказал он. – Вообще неприлично врываться в чужой дом в воскресенье. – Он усмехнулся. – Ну что с тобой поделаешь…
– А мы? – упавшим голосом спросила Инта.
– Одевай детей, пусть погуляют во дворе, а нам с Улдисом дай чего-нибудь поесть. За завтраком наскоро поговорим. У него, наверное, и маковой росинки во рту не было.
– Совершенно! – согласился Улдис и, не дожидаясь особого приглашения, уселся за стол. – Но сначала расскажи, как выкручивался твой Уступе. Наверное, признался под конец? Да и куда ему, бедняге, было деваться. Значит, завтра сможем доложить, что преступление раскрыто, – и Стабиньш радостно потер руки.
– И оставить дело мне, чтобы я возился с ним в одиночку. Так, что ли? Нет, браток. Твоя светлая мечта еще не исполнилась. Говорить о раскрытии пока что рано.
– Почему рано? – пожал плечами Стабиньш. – Ты просто пессимист. Вот заключение экспертизы. – Он вынул из портфеля несколько сколотых вместе голубых листков. – Вчера получили. И тут ясно сказано, что на машине обнаружены именно волосы погибшей, группа крови тоже совпадает. Да еще краска, отпечатки протекторов… Целая куча железных доказательств. Кстати, и масло, обнаруженное на месте столкновения, по консистенции соответствует маслу в машине Уступса. Все один к одному, как в банке.
– Доказательства действительно неопровержимы. Тут даже наш Кубулис дал бы санкцию на арест Уступса.
– Ты что же – не арестовал его? – лицо Стабиньша вытянулось.
– Как видишь, нет. Отпустил.
– Ты спятил! – присвистнул Стабиньш. – Сбежит, и мне придется искать его. Или придумает хитрую лазейку…
– Убежать он не убежит. – Закончив одеваться, Розниекс сел за стол напротив Стабиньша. – Бежать не в его интересах, а алиби у него действительно есть, и от этого он не отступится. Слишком глубоко он увяз, чтобы позволить себе проиграть.
Улдис был так поражен, что невзирая на голод ничего не ел.
– Слушай! – попытался он спасти положение. – Давай возьмем этого типа, предъявим ему заключение экспертизы, и он сознается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Простите! – Голос, к его собственному удивлению, оказался хриплым. – Не сочтите, пожалуйста, меня навязчивым, но меня очень интересует ваше кольцо. Я немного разбираюсь в таких вещах – как любитель… Можно взглянуть?
Женщина с любопытством посмотрела на Вершинина. На обычного донжуана он не походил. Да и какой смысл искать знакомства с женщиной, которая завтра уезжает? Невысказанный вопрос ясно читался в ее глазах.
– Пожалуйста! – она протянула руку. Вершинин взял ее в свою широкую ладонь, оглядел кольцо.
– Тонкая работа. Не серийное производство.
– Говорят, арабское, – охотно объяснила женщина. – Я его купила тут, в санатории. Красивое, правда? Случайно повезло.
Вершинин вопросительно посмотрел на нее.
– Я так и думал. Хотя рижские ювелиры – мастера своего дела, но это совсем другой стиль. Можно посмотреть изнутри? Не бойтесь, не отниму и не подменю: другого такого не найти.
– Что вы! – чуть покраснев, женщина сняла кольцо.
Вершинин всмотрелся во внутреннюю сторону кольца. И побледнел. Женщина удивленно раскрыла глаза:
– Что с вами?
– Ничего, не беспокойтесь, – он справился с волнением и отдал кольцо.
– Ваша очередь! – стоявший позади дотронулся до плеча женщины. Она спохватилась.
– Да-да. – Вытянув паспорт, женщина подала его кассирше.
– Дружинина Маргарита Савельевна, – услышал Вершинин голос кассирши. – До Новосибирска.
Вершинин подумал, что фамилию эту легко запомнить. Дружинина аккуратно сложила билет, положила в паспорт, а паспорт – в сумочку.
– Вам действительно так понравилось это кольцо? – вернулась она к разговору. – Я могу спросить, может быть, и вам повезет.
Вершинин благодарно взглянул на нее.
– Мне очень хотелось бы подарить что-то такое жене на серебряную свадьбу.
– Обождите меня здесь! – деловито сказала Дружинина. – Я сейчас.
Она повернулась, проскользнула между собравшимися и скрылась за дверью столовой. Вершинин обождал несколько секунд, затем с неожиданным для его возраста проворством устремился за Дружининой. У дверей столовой он остановился, отошел в сторону и втиснулся между большой пальмой и стеклянной стеной, через которую весь зал столовой был виден, как на ладони.
Дружинина прошла между столиками и остановилась рядом со стройной, миловидной официанткой, заканчивавшей накрывать. Дотронулась до ее руки. Они обменялись несколькими словами.
Вернувшись, Дружинина нашла нового знакомого на том же месте, где его оставила. Он читал газету.
– Жаль, – сочувственно проговорила она. – Ничего не вышло. Это кольцо – подарок одной женщине от близкого человека, которого она решила забыть, поэтому и продала кольцо…
– Близкий человек… Подарок… – пробормотал Вершинин, повернулся и медленно зашагал прочь. Дружинина посмотрела ему вслед, пожала плечами и направилась в противоположную сторону.
XX
Вертолет рычал, фыркал и сотрясался, летя над вершинами сосен. Припав к смонтированной в машине оптической трубе, Розниекс вглядывался в лесные тропы и поляны. Вниз смотрели и прокурор Кубулис, и майор Ваболе. Они то и дело подносили к глазам большие морские бинокли.
– Сядем здесь! – воскликнул вдруг Розниекс. – Кажется, вижу отпечаток шин в муравейнике. И дальше, на песке, тоже. Свежие следы. Муравьи не успели восстановить муравейник.
Вертолет накренился и, повинуясь искусной руке, опустился среди деревьев.
«Хорошо. Экипаж вертолета пригодится в качестве понятых».
Розниекс выбрался из гудящего аппарата, ловко спустился на землю. За ним последовал тяжело дышавший Ваболе и Кубулис.
Не дожидаясь коллег, Розниекс уже рыскал по небольшой песчаной, покрытой кое-где мхом, устланной сухими листьями полянке, расположенной близ опушки и совсем недалеко от шоссе, но надежно укрытой со всех сторон густым ельником.
– И в самом деле прекрасный оттиск! – обрадовался следователь, фотографируя след со всех сторон.
Майор Ваболе тщательно, шаг за шагом, осматривал почву, стараясь не упустить ничего. Кубулис исследовал кустарник на краю поляны.
– Машина стояла здесь, – сказал Розниекс. – Тут передние колеса, тут располагалась кабина. Ну да, – продолжал он думать вслух, – тут водитель вылез, вот и отпечаток каблука – не очень четкий, но все же есть. – Он радовался, словно вытянул крупную рыбу.
Подошел Кубулис.
– След так себе, – сказал он, – но сойдет. Надо сделать отливку.
Майор ползал на четвереньках.
– Неужели так-таки ничего больше тут не окажется? – пробормотал он, с усилием разгибая спину и переходя к кустам на другой стороне поляны. Сильная лупа у него в руке напоминала круглое зеркало с ручкой. Широкая, жилистая, поросшая волосками кисть левой руки майора на миг «оказалась под лупой, и он удивленно посмотрел на нее, прежде чем продолжить работу.
– Так я и думал, что без ничего не останемся! – воскликнул он вскоре. – Какая-то красавица здесь причесывалась и оставила на кустах целую кучу волос.
– Может быть, красавец? – сказал Кубулис. – Теперь их по волосам и не отличить.
– Может быть. И все же скорей красавица. Это можно установить по структуре волос. Да и вряд ли мужчина в такой момент станет расчесывать волосы. Это скорее женская привычка.
– Это смотря какой мужчина. – Подойдя Розниекс с любопытством оглядел пучок волос, который Ваболе, ухватив пинцетом, держал под лупой. – У шофера Уступса, Например, прелестная подружка, так что он причесывается поминутно, я это заметил. Волосы у него темные, длинные и вьются. Пуце тоже брюнет, и Виктор Зиедкалнс, бывший муж погибшей – тоже, насколько я знаю. Когда схватим виновного, экспертиза определит, его ли это волосы.
– Давно уже не слышал от вас столь очевидных истин, – съехидничал майор Ваболе. – Остается лишь обождать, пока мы его схватим. Однако внимания заслуживает и другое обстоятельство, а именно: здесь находился – или находилась – некурящий. Ни одного окурка или спички.
– Так выходит, – согласился Розниекс. – Курильщик, вырвавшись из опасной зоны, непременно закурил бы.
– Женщина – не обязательно, – возразил Кубулис. – Действия женщин в подобных ситуациях не всегда совпадают с требованиями логики, и это заставляет нас порой ошибаться в выводах.
«Похоже, что машина простояла здесь несколько часов. Преступник или преступники, если их было несколько, тоже, наверное, оставались тут, – размышлял Розниекс, остановившись посреди поляны. – Что бы я делал на их месте? Вряд ли оставался бы все время около машины. Надо ведь было приготовиться к тому, чтобы своевременно скрыться, если машину найдут, и не оставить в кабине никаких следов. Было сыро, промозгло. Где лучше укрыться: в кабине или в чаще леса?»
– Осмотрим лес вокруг поляны, – предложил он, – и дорогу, по которой машина въехала сюда.
– Ладно, – согласился Ваболе устало. – Только не думайте, что в ту собачью погоду кто-нибудь вылезал из кабины.
В лесу было тихо, воздух неподвижен, как перед грозой. Лишь под шагами людей шелестели сухие листья, похрустывал валежник. Словно заядлые грибники, всматривались они в каждую кочку, листок, кустик, стебелек…
XXI
Розниекс проснулся поздно. Приоткрыв один глаз, покосился в ту сторону, где следовало быть Инте. Подушка смята, одеяло отброшено, и место рядом с ним успело уже остыть.
Валдис сел, потянулся, огляделся. В комнате было прибрано. В полуоткрытое окно вливался свежий воздух, пахнувший осенними листьями. Приличная погода. А еще ночью, когда он возвращался домой, в городе была такая сырость и грязь, словно на него бросили мокрую тряпку.
Из кухни донеслись детские голоса.
– Имант, перестань шалить, ешь быстрее! – урезонивала детей Инта. – Не то получишь шлепки!
– Нашлепай его, мам, нашлепай! – это маленькая Алина. – Он заслужил!
Андрис, как всегда, помалкивал. Наверное, уже справился с завтраком и думал о чем-то своем.
Одна семья, но какие же они все разные!
Валдис вылез из постели, отворил окно до отказа, взял гантели.
– Папа встал, папа встал! – крикнул Имант, и вся компания ворвалась в комнату.
Теперь вместо гантелей служили Имант и Алина – подхватив их каждого одной рукой, Валдис поднял детишек к самому потолку. Андрис, поглядывая на отца, терпеливо ждал своей очереди.
Инта остановилась в дверях. Непослушная прядь волос выбилась из-под платочка, на лице виднелась блаженная улыбка, в глазах – нежность. Когда Валдис опустил детей, она подошла и прижалась к нему.
– Сегодня мы тебя на работу не пустим. Хватит. Всю субботу до поздней ночи работал. Сегодня воскресенье, и это наш день.
– Я и не собираюсь, – сказал Валдис. – Какие же у нас планы?
Инта прищурилась.
– Поход на осеннюю ярмарку. А потом – в кукольный театр.
Малыши запрыгали, захлопали в ладоши. Андрис с чувством превосходства заявил:
– А мне папа книжку купит. Он обещал.
– Купим и книжку, – и, проведя ладонью по волосам сына, Валдис направился в ванную.
Звонок у двери прозвенел коротко и требовательно. Валдис услыхал голос жены:
– Совести у тебя нет! – упрекнула она кого-то. – Чудовище, не человек!
– Я его только на часок похищу, – бодро пообещал Стабиньш.
Улдис приехал? Наверное, прямо со станции. Значит, Привез что-то важное.
– Его я никуда не пущу, а тебя сейчас же спущу с лестницы, – полушутя, полусерьезно пообещала Инта.
Валдис растерся полотенцем и вышел в одних трусах.
– Проходи в комнату, раз уж пожаловал, – сказал он. – Вообще неприлично врываться в чужой дом в воскресенье. – Он усмехнулся. – Ну что с тобой поделаешь…
– А мы? – упавшим голосом спросила Инта.
– Одевай детей, пусть погуляют во дворе, а нам с Улдисом дай чего-нибудь поесть. За завтраком наскоро поговорим. У него, наверное, и маковой росинки во рту не было.
– Совершенно! – согласился Улдис и, не дожидаясь особого приглашения, уселся за стол. – Но сначала расскажи, как выкручивался твой Уступе. Наверное, признался под конец? Да и куда ему, бедняге, было деваться. Значит, завтра сможем доложить, что преступление раскрыто, – и Стабиньш радостно потер руки.
– И оставить дело мне, чтобы я возился с ним в одиночку. Так, что ли? Нет, браток. Твоя светлая мечта еще не исполнилась. Говорить о раскрытии пока что рано.
– Почему рано? – пожал плечами Стабиньш. – Ты просто пессимист. Вот заключение экспертизы. – Он вынул из портфеля несколько сколотых вместе голубых листков. – Вчера получили. И тут ясно сказано, что на машине обнаружены именно волосы погибшей, группа крови тоже совпадает. Да еще краска, отпечатки протекторов… Целая куча железных доказательств. Кстати, и масло, обнаруженное на месте столкновения, по консистенции соответствует маслу в машине Уступса. Все один к одному, как в банке.
– Доказательства действительно неопровержимы. Тут даже наш Кубулис дал бы санкцию на арест Уступса.
– Ты что же – не арестовал его? – лицо Стабиньша вытянулось.
– Как видишь, нет. Отпустил.
– Ты спятил! – присвистнул Стабиньш. – Сбежит, и мне придется искать его. Или придумает хитрую лазейку…
– Убежать он не убежит. – Закончив одеваться, Розниекс сел за стол напротив Стабиньша. – Бежать не в его интересах, а алиби у него действительно есть, и от этого он не отступится. Слишком глубоко он увяз, чтобы позволить себе проиграть.
Улдис был так поражен, что невзирая на голод ничего не ел.
– Слушай! – попытался он спасти положение. – Давай возьмем этого типа, предъявим ему заключение экспертизы, и он сознается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29