Валдис отрезал ломоть хлеба, намазал маслом, положил кусок сыра и стал жевать.
– А он и так сознался.
– Сознался? – воскликнул Улдис. – Чего ж еще? – Он взмахнул рукой и чуть не опрокинул чашку с горячим кофе, только что налитым Интой.
– Его в Пиекрастес не было.
– Расскажи это кому-нибудь другому! Сознался – и не был? Что за ерунда? В чем же он сознался, если не виноват?
– Сознался, потому что я припер его к стене.
– Ничего не понимаю!
– Вот и плохо. А Уступс понял. И сказал: раз уж в дерьме по уши, спасайся, чтобы не потонуть совсем.
– Вот тут ему и надо было рассказать все, как есть.
– Доказать вину и установить истину – не всегда одно и то же. Иногда можно и доказать, но истины не открыть. Спустя годы это называют судебной ошибкой, в лучшем случае осужденного освобождают и приносят извинения, в худшем – реабилитируют, порой даже посмертно. Моему деду приходилось с этим сталкиваться. Жаль только, что за так называемые судебные ошибки никто не несет ответственности.
В наступившей тишине хозяин дома принялся за омлет, приглашая и друга:
– Не отставай! Что уставился на меня? Остынет. Улдис придвинул тарелку, взял вилку.
– Ты яснее, без обиняков, можешь объяснить?
– Могу. Уступс после долгих уверток наконец неохотно рассказал, что той ночью был у чужой жены, где бывает почти каждую ночь. Ее муж в море. Жена Уступса в больнице, дети у тещи.
– И ты поверил?
– Почему же нет? Поверил, но сразу же и проверил. Лиесма Паэглите вначале отрицала, что знает Уступса. Но узнав, в чем дело, все же подтвердила. И соседка, которой оба они опасались, его приметила.
– Ловко они тебя обвели вокруг пальца!
– Думаешь? Тогда ответь мне на два вопроса. Что надо было Уступсу в нашем районе у станции Пиекрастес? Ему тут совершенно нечего было делать. В путевке такого маршрута нет, родных или знакомых у него тут нет. Принимая во внимание, что Зиедкалнс не сбита нечаянно, но убита с заранее обдуманным намерением, можно задать второй вопрос: какой смысл был в убийстве Зиедкалнс для Уступса, который ее и не знал? Если ответишь на эти вопросы, сможем доложить, что преступление раскрыто.
– Всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого?
– Не только в этом дело. Мы не раскрыли субъективной стороны преступления, его главной составной части. Не бывает ведь преступлений без мотивов и без прямого или косвенного умысла. И еще вот что. Запомни; никакими сокровищами нельзя возместить страдания несправедливо осужденного. Я не уверен, что Уступс замешан в убийстве, хотя улики и говорят против него.
– Ха! – усмехнулся Улдис. – Нашел неправедно обвиненного, откопал агнца! А ты знаешь, что эта самая Паэглите, его любовница, работает официанткой в том санатории в Пиекрастес, где в прошлом году отдыхала Зиедкалнс со своим другом Сергеем? Что ты на это скажешь?
– Это я знаю, – сказал в ответ Розниекс. – И что санаторий стоит на самом берегу моря.
– Вот и ответ – куда направилась Зиедкалнс той ночью! – покончив с омлетом, Улдис взялся за кофе. – Вот что звало ее в Пиекрастес!
Валдис с интересом посмотрел на своего горячего друга.
– Быстро ты все разложил по полочкам. Может быть, скажешь заодно, какая нужда была Паэглите убить Ольгу Зиедкалнс? Не можешь? Ну так слушай: вчера мы все же разыскали то место, где преступник с машиной пережидал, пока мы как дураки блокировали все дороги. Там же, в кустах, обнаружили волосы, видимо, женские. Завтра экспертиза даст ответ. И еще: какая-то женщина до нашего прибытия на место происшествия спокойно и беспрепятственно проверила, действительно ли Зиедкалнс убита насмерть.
– Как это – проверила?
– Выдала себя за врача и проверила. Пока мы ехали, она успела сделать все и скрылась.
– А почему это не могла быть Паэглите? Приехала вместе с Уступсом… А теперь разыгрывают перед тобой паинек, которые всю ночь не вылезали из постели.
– А почему это должна быть именно Паэглите? – ответил Розниекс вопросом на вопрос. – Скажи мне лучше: ты Сергея разыскал?
– Какого Сергея?
– Не строй дурачка. Я дал тебе письма Сергея к Зиедкалнс, его телеграммы, фото…
– Какой ты быстрый! Ни фамилии, ни года рождения, ни адреса. Знаешь, сколько таких Сергеев в Ленинграде и Калининграде?
– Были бы фамилия и год рождения, его и адресный стол нашел бы. Да не тяни, скажи, что удалось установить.
– Я выяснил, что зовут его Сергей Вершинин, пятидесяти четырех лет, биолог, в войну был разведчиком, после войны долгое время жил за границей, двое детей, официально не разведен, хотя семья распалась. Дочь – студентка, сын служит в армии здесь по соседству, в Эстонии, шофер.
– Шофер, говоришь? А он знал об отношениях отца с Зиедкалнс?
– Это придется спросить у него самого.
– И не только это, – прибавил Розниекс. – Надо будет выяснить, где он был в ту ночь, когда сбили Зиедкалнс.
– Еще один кандидат в убийцы?
– Смеяться нечему. Кроме того, надо установить, где в то время находился сам Вершинин. Может быть, у него тоже есть водительские права.
– Не только права, но и новенький «жигуль».
– Ну давай же! По глазам вижу, что еще не все рассказал.
– Я сразу почувствовал, что ты в своем бесконечном либерализме поверишь этому прохиндею Уступсу, и, видишь, не ошибся. Я так и думал, что он пустит слезу, и ты сразу согласишься засвидетельствовать его невиновность.
– Ну, а дальше что?
– Бегал, как собака. Обошел почти все дома близ того места, где Уступс оставил машину на ночь. И разыскал все же.
– Что именно?
– Нашел старика, который видел, как Уступс уезжал поздно вечером.
– Уступе? Уезжал?
– Вот именно, уезжал. Не так уж он прост, как тебе показалось. Алиби приготовил себе заранее. Приехал к Паэглите, поставил машину – все честь честью. И через час потихоньку махнул в Пиекрастес. Совершил убийство, и к утру вернулся. Где был ночью? У Паэглите. Соседи могут подтвердить, слышали даже, как кровать скрипела. – Лицо Улдиса победно светилось, как у бегуна, почувствовавшего, что соперникам его не догнать.
Инта все это время стояла в дверях, нетерпеливо комкая угол передника. В лице ее недовольство смешивалось с интересом.
– А не мог ли взять машину кто-то, знающий, где Уступс оставляет ее? – спросил через несколько секунд Розниекс.
– Спорим на бутылку коньяка! – воскликнул Улдис. – Поедем и предъявим Уступса старику для опознания. Ручаюсь, он опознает, и твой Уступс кончит выкручиваться.
– Спорить не станем, а опознание проведем, – согласился Розниекс. – А заодно предъявим и Пуце. Но меня интересует еще один человек: друг Ромуальда, который вдвое старше его, Ольгерт Лубенс. Мне эта дружба кажется странной. Ромуальд говорил, что это умный и интеллигентный человек. Оба обедают в студенческой столовой. Там и познакомились.
– Что в этом такого?
– Разве я сказал, что это плохо? Наоборот, Лубенс предложил Ромуальду пожить у него некоторое время, чтобы не быть одному после смерти матери.
– Достойно.
– Ромуальд отказался.
– Не был ли этот Лубенс когда-то другом Зиедкалнс?
– Ромуальд утверждает, что с матерью он не был знаком.
– Таких вещей сын может и не знать.
– Где живет Лубенс?
– Улица Залю, три а.
Розниекс подошел к полке, взял план Риги, расстелил на столе.
– Улица Залю, – повторил он. – От дома Зиедкалнс это далековато. Стоп-стоп, иди сюда! Это совсем рядом с домом дамы нашего Уступса – следующий переулок. По словам Уступса, здесь-то он и ставил машину. Что это – случайное совпадение?
– Еще целый мешок всяких версий на наши бедные головы! – сокрушенно вздохнул Стабиньш.
Розниекс беспокойно прошелся по комнате, посмотрел на часы.
– Слушай, – сказал он наконец. – Наша машина в порядке. Через час будем в Риге.
Инта, не сказав ни слова, повернулась и вышла в другую комнату.
XXII
Для производства следственных мероприятий микроавтобус – самая подходящая машина: в нем могут разместиться десять, даже двенадцать человек. Розниекс незаметно, но внимательно следил за Уступсом и Пуце, сидевшими друг против друга. Или оба они прекрасно освоили искусство притворяться, или на самом деле не знают друг друга: ни одно движение, ни одна черточка лица не выдает их. Сперва они с явным интересом оглядели один другого, но вскоре интерес пропал. Уступс заметно нервничал – бессознательно покусывая уголок воротника. Пуце, отвернувшись, смотрел в окно, делая вид, что происходящее его не интересует.
Машина резко затормозила. Стабиньш рывком распахнул дверцу и выскочил первым. Остальные выбрались один за другим и полукругом встали на тротуаре.
Розниекс попросил Уступса пройти вперед. Понятые следовали за ними.
– Покажите, где вы в тот раз поставили машину.
– Здесь. Я всегда ставил ее здесь, – показал Уступе, – под вязом.
Оба понятых внимательно слушали.
– Вот там, на шестом этаже – окно Лиесмы Паэглите, – продолжал он. – Днем машину из окна видно. Ночью – нет, эта сторона улицы не освещена. – Уступс говорил торопливо, словно боясь, что его прервут.
– Во сколько вы подъехали?
– Без четверти десять.
– Почему вы так думаете? – вопросы Розниекса были кратки.
– Когда ехал через мост, посмотрел на часы. Оттуда пять, самое большее семь минут езды.
– Во сколько уехали утром?
– Я уже говорил: около семи.
– Когда садились в машину, заметили какие-нибудь изменения?
– Я уже говорил: был включен задний ход. Я подумал, что в спешке сам перепутал.
– На спидометр не смотрели?
– Нет. Только потом, в гараже, подумал, что слишком много лишнего накрутил.
– Сообщили об этом кому-нибудь?
– Только этого не хватало! Я ведь в тот день сам мотался в Лиепаю, ну да, я говорил уже. Кое-как свел концы с концами.
На улице понемногу темнело, одно за другим зажигались окна.
Розниекс в упор посмотрел на Уступса.
– И в ту ночь вы больше никуда не ездили?
– Я же рассказал все, что знал, – обиженно взглянул Уступе.
Послышался звук мотора. За углом возник свет. ЗИЛ остановился за милицейским микроавтобусом и выключил фары. Водитель, сержант милиции, вылез и вопросительно взглянул на Стабиньша.
– Поставьте машину, как тогда! – велел Стабиньш Уступсу, возвратившемуся вместе с Розниексом к автобусу. Сам он вошел в подъезд и позвонил в дверь квартиры номер два. Розниекс следовал за ним.
– Входите! – пригласил старческий голос, и дверь отворилась.
– Добрый вечер, – поздоровался Стабиньш. – Не ждали гостей, товарищ Стрелниекс?
– Такие гости всегда приятны. Заходите, не стесняйтесь! – пригласил невысокий, но крепкий, еще полный сил человек.
Они вошли в большую комнату. «Метров двадцать пять», – на глазок прикинул Розниекс. Старомодная, черная массивная мебель свидетельствовала о том, что старик, вероятно, прожил здесь большую часть жизни. Высокий потолок, широкие окна, отличный обзор. Розниекс подошел к окну, отвел гардину. Уступс как раз подогнал машину к вязу. Отсюда кабина была хорошо видна.
– Садитесь, садитесь, – пригласил хозяин. – Чем могу быть полезен?
Улдис уселся на стул, скрестил руки на груди.
– Расскажите еще раз, товарищ Стрелниекс, что вы в ту ночь видели, что слышали…
– Всегда готов, как пионер! – с охотой отозвался старик и на мгновение смолк, сосредотачиваясь. – У меня в старости сон стал легкий – один глаз спит, другой глядит. И как назло, этот ходок всегда подгоняет свою машину прямо под мое окно. Я собирался уже сообщить автоинспекции. В тот вечер он приехал около десяти, но через час опять уехал. Я уж решил – будет тишина, хоть утром посплю. Но не тут-то было – в четыре сорок пять он снова тут как тут. Я зажег свет, подошел к окну, чтобы обругать его, как следует. Но опоздал. Дверца хлопнула, и водитель успел уже перейти улицу и ушел вон в ту сторону, – старик показал рукой.
– В сторону центра? – переспросил Розниекс.
– Ну да, к центру. Но это был не настоящий шофер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29