Наконец он передал трубку Патрику, тот ответил на несколько конкретных вопросов, очевидно, касавшихся цен, и вручил телефон Майку.
– Привет, Ричард.
– Привет, Майк. Ты затеял опасную игру. Лишнего по телефону не говори, хорошо?
– Конечно.
– В общем так. Мы платим тебе по двадцать центов с доллара, что очень много, но тебе, как старому другу, мы идем навстречу.
– Я вам очень признателен. – Они скостили пять центов, но Майк этого ожидал и в результате получил то, на что рассчитывал.
– Наличными, – уточнил Ричард.
– Разумеется. – Очевидно, расчеты при незаконных сделках никак иначе и не ведутся, резонно предположил Майк.
– И мы работаем только с тобой.
– Я бы тоже этого хотел.
– Детали обсудишь с Патриком.
– Спасибо, Ричард.
– Этот дефицит нам только на руку, и мы рады помочь тебе. Мы все здесь друзья. – Телефон замолчал.
– Да, и вот еще что, Патрик...
Дени уже просил счет.
– ...мне нужно семьдесят пять тысяч на задаток.
– Без проблем, – ответил Патрик. – Завтра завезу. Сотнями, да?
Они расплатились, прошли мимо кланяющихся официанток и зашагали к своим автомобилям – три обычных бизнесмена из Долины, только что завершившие обычные деловые консультации за обедом.
* * *
Даже в такой большой компании, как «Това системз», два человека рано или поздно обязательно где-нибудь да столкнутся – это неизбежно. Хотя сейчас микросхемы памяти стали самой насущной проблемой, это была не единственная задача, от решения которой зависел успех «Поморника». Теперь, когда до запуска нового компьютера в производство оставалось меньше трех недель, Говард сам вел совещания участников проекта. В эту среду в конференц-зале собрались около сорока человек, все они пришли узнать о последних достижениях рабочей группы.
Едва Майк с Гари заняли свои места за Говардом, в зал заседаний стремительно вошла Трейси. За ней, как ни странно, со стопкой проспектов в руках следовала Шейла. Обе сели в первом ряду. Трейси тут же вновь поднялась и принялась разглагольствовать о предполагаемых объемах продаж и прибыли.
Майк не сводил глаз с затылка Шейлы, находиться с ней в одном зале было почти невыносимо. Трейси приводила какие-то цифры, а он думал о том, не из-за Шейлы ли он на самом деле решился на столь грандиозную аферу, чтобы навсегда покинуть компанию. Ему вспомнилась их первая ночь в Лас-Вегасе, вспомнилось, как они лежали в гостиничной кровати и его собственные слова «пять миллионов» вновь и вновь эхом отдавались в голове.
Теперь это почти реальность. Через три недели он исчезнет навсегда. Никогда больше не увидит Шейлу, да и всех остальных тоже.
Майк огляделся. Эти люди ничего для него не значат, впрочем, как и он для них. Лестера никто уже и не вспоминает. Здесь любят порассуждать о прогрессивных методах работы, о коллективизме, об атмосфере творчества, о полной самоотдаче, но во всей компании, со всеми ее автоматами с кофе, столами для пинг-понга и пятничными посиделками с пивом, нет нормальных человеческих чувств. По нему никто тосковать не станет. И даже если его обман раскроется, о нем посудачат минут пятнадцать за кофе, польют грязью и на том все закончится.
И тут Майк осекся. Он будет тосковать по Шейле. Наверное, когда-нибудь он переболеет ею, но сейчас, если бы можно было переделать прошлое и начать с ней все сначала, он не раздумывая вернул бы деньги, лежащие в его квартире, забыл бы про свой план и продолжал бы горбатиться на компанию, лишь бы быть рядом с ней. Если бы знать, что она будет тосковать по нему, он не стал бы никуда исчезать.
Майк не отрывал глаз от ее затылка, пока не наступил его черед отчитываться. Он сменил на трибуне Трейси. Ничего нового в его цифрах не было. Как только в Уотсонвилл завезут микросхемы памяти, их сразу начнут напаивать на материнские платы «Поморника». На рынке по-прежнему дефицит динамической оперативной памяти, и такое положение будет сохраняться весь квартал.
Майк старался не смотреть на Шейлу, но пересилить себя не мог. Взгляд сам собой то и дело возвращался к ней. Он видел, что она несчастна: смотрит в стену, кусает большой палец. Но только из-за того – Майк не сомневался, – что ей вообще не хочется находиться здесь. Трейси отстранила ее от «Поморника», когда ей это было выгодно, а теперь, видя, что проект супит одни убытки, привлекла снова, конечно, чтобы перевалить на Шейлу часть вины.
Впервые он увидел Шейлу здесь, в этом самом зале: она рекламировала «Поморник», называвшийся в ту пору «Ястребком», – тогда проект у всех вызывал только смешки. Может, она согласилась бы уехать с ним? Может, она тоже устала от всей этой мышиной возни? Нет, прошлого не вернуть. Вынимая из проектора дискету, Майк почувствовал на себе ее взгляд, но посмотреть в ее сторону не посмел, поскольку все еще находился в центре внимания аудитории.
Через полтора часа совещание закончилось, и его участники разошлись. Но Майк продолжал сидеть, машинально листая какой-то проспект, а когда поднял голову, увидел, что Шейла тоже еще здесь. Они остались вдвоем, только он и она, в том самом зале, где впервые встретились, в мире, утратившем для обоих значение.
– Угостить тебя кофе? – предложил он, обращаясь к ее затылку.
Шейла нерешительно повернулась.
– Поздно уже.
Майк кивнул. Да, поздно, слишком поздно. Он поднялся, направился к выходу и вдруг услышал, как она бросила ему вслед:
– Но в Лос-Гатосе уже подают пиво.
Поскольку совещание проходило в том же здании, где работала Шейла, она первой добралась до ресторана. Когда Майк вошел, она стояла на том самом месте, где он беседовал с ней в вечер знакомства, только теперь она была одна, рядом с ней ни души, и ему казалось, что он шагает к ней, словно во сне.
– На совещании я не мог отвести от тебя глаз, – признался Майк.
– Знаю. Ты едва взглядом не продырявил мне затылок.
– Значит, теперь я еще и приставала?
Шейла одарила его одной из своих редких лучезарных улыбок, преображавших ее лицо. С такой улыбкой – если бы только она это сознавала – она могла бы добиться всего, чего, пожелает.
– Ты и впрямь полон сюрпризов.
Майк кивнул.
– Может, попробуем еще раз? – спросил он.
Шейла глубоко вздохнула.
– А что между нами было? Я ведь так и не знаю, Майк. Просто столкнулись два одиноких остолопа, блуждающих в темноте?
– Мне казалось, у нас что-то начало вырисовываться.
Она покачала головой.
– Мне тоже. Но я не хочу связывать свою жизнь с человеком, который постоянно что-то от меня скрывает.
Майк попытался заговорить, но она перебила его.
– Я не о нравственных принципах, Майк. Просто у меня нет интуиции, шестого чувства, или как там это теперь зовется. Я плохо разбираюсь в людях. Мне нужен такой человек, который во всем был бы со мной откровенен. Только такой. Пусть это звучит сентиментально, но по-другому я не могу.
– Во всем откровенен? – повторил Майк.
Шейла кивнула.
– Клянусь, что бы ты ни сообщил мне, я не стану предъявлять претензий. Если ты трахался с кем-то на прошлой неделе, когда был в командировке, так и скажи. Ты – свободный человек. Только... не лги.
Майк прокручивал ее слова в голове. А как же иначе? Значит, она думала о нем. Он сделал глубокий вдох, дождался, когда бармен подал им пиво и отошел на другой конец стойки, и сказал:
– У меня никого не было. Мне нужна только ты.
Шейла отвела взгляд и тихо попросила:
– Расскажи, в чем там было дело с «Занзибаром». Только правду, Майк.
– Правду... – повторил он. – А правда заключается в том, что проститутка на самом деле была, но я ее в глаза не видел.
Шейла резко повернула голову.
– Как я и говорил, – продолжал Майк, – мы просчитались на мелочевке...
– На теплоотводах.
– Да. И я отправился в Солт-Лейк. Но поставщик считал, что «Това» – бесперспективная выскочка из Калифорнии, которой так и так ничего не светит, и не шевелился. В итоге после двух дней переговоров я застал начальника производства одного и Христом Богом стал молить его, чтобы он тайно, на свой страх и риск, как бы по ошибке, дополнительно изготовил для нас несколько тысяч компонентов. Гадкий тип, из ханжей-мормонов...
– Как ты сказал?
– Так называют тех, кто родился и вырос в Юте. Не пьют кофе, не потребляют спиртного, не сквернословят, потом – бац! – бросаются в другую крайность. Я это сразу понял. В его кабинете висел календарь с голыми девицами, ну и я восхитился красотками. Этот парень знал, что такие женщины не про него, а я и говорю: «Покажи, какая тебе нравится, и я достану для тебя точно такую. Завтра же она будет ждать тебя в номере отеля, если пустишь в производство наш заказ». Парень поднялся, вышел из кабинета и приказал изготовить нужные компоненты. Через двадцать минут мы получили теплоотводы.
Шейла вытаращила глаза, и Майк замялся.
– Продолжай, – потребовала она.
– Я полетел аж в Лас-Вегас, прямо из аэропорта позвонил в пару агентств, сказал, что мне нужно, забронировал девочке билет до Солт-Лейка, забронировал им номер в отеле и думал, на том все и кончилось. Но этот мужик оказался болтлив, и кто-то на него настучал. Нагрянула полиция, он им заявил, что пришел в гостиницу на встречу со мной, а о проститутке знать ничего не знает. Тогда они отследили мои кредитные карты.
Фирма-поставщик выполняла заказы для Пентагона, принадлежала каким-то церковным шишкам. Те пришли в ужас, представив, какой может разразиться скандал в связи с подкупом. И мы с ними заключили сделку: мы выгораживаем их, а они снабжают нас деталями.
– Прямо вот так? – спросила Шейла,-когда Майк замолчал.
– Да, так.
– Значит, на самом деле ты... – она запнулась, подбирая слова, чтобы выразить свою мысль, – в той истории вроде как герой?
«Тон скорее негодующий, чем восхищенный, – отметил Майк. – Но по крайней мере она не ушла, значит, можно продолжать».
– Тодд, Гари, остальные – все были довольны. Но у Тодда были свои проблемы. Он укомплектовал совет директоров, как ему казалось, безобидными добрячками, ну а те решили использовать скандал против него. Поэтому в качестве компромисса он, вместо того чтобы наградить меня, дал мне право досрочно реализовать все мои опционы. Недвусмысленный намек на то, что я могу уволиться, когда захочу.
– Ты мозолил им глаза, и они создали для тебя такие условия, чтобы ты ушел сам, – подытожила Шейла. – Ты взял расчет и был таков.
Майк кивнул.
– Решил, что с меня достаточно. И сейчас я снова готов уйти.
– Но ведь у тебя нет денег!
– Совершенно верно. В тот раз моих накоплений хватило ненадолго, и я не хочу повторять ту же ошибку. Помнишь наш разговор в Лас-Вегасе?
– Такое не забывается. Пять миллионов. – Шейла едва заметно улыбнулась. – Может, я и сглупила тогда с тобой, но, честно говоря, я не жалею.
– Самое чудесное событие в моей жизни, – сказал Майк.
Они смотрели друг на друга, восторгаясь про себя услышанными признаниями.
– Хочешь знать, что я придумал? – тихо спросил Майк.
Шейла отхлебнула пива и кивнула.
– Украсть вагон микросхем памяти и продать их тайваньцам за пять миллионов долларов.
Шейла едва не поперхнулась.
– Ты смеешься надо мной.
Майк схватил ее за запястье.
– Я не шучу. Это чистая правда, как ты просила. Но если ты хочешь, чтобы я остался здесь с тобой, я все отменю. Тьт для меня дороже всяких денег.
Шейла расплылась в улыбке, но через секунду вновь стала серьезной и проговорила:
– Майк, то сообщение отправила Трейси.
– Трейси? Как она узнала, где мы остановились? Зачем ей это было нужно?
– Нет-нет, не факс! Марго рассказала мне про Дата. Сволочь он поганая. Я говорю про письмо Лестера в Уотсонвилл – с указанием прекратить закупки микросхем памяти.
– Трейси? Зачем?
– Ради наживы. Она заранее приобрела фьючерсы на динамическую оперативную память и теперь пытается взять под свой контроль новый большой проект, чтобы сорвать поставки микросхем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Привет, Ричард.
– Привет, Майк. Ты затеял опасную игру. Лишнего по телефону не говори, хорошо?
– Конечно.
– В общем так. Мы платим тебе по двадцать центов с доллара, что очень много, но тебе, как старому другу, мы идем навстречу.
– Я вам очень признателен. – Они скостили пять центов, но Майк этого ожидал и в результате получил то, на что рассчитывал.
– Наличными, – уточнил Ричард.
– Разумеется. – Очевидно, расчеты при незаконных сделках никак иначе и не ведутся, резонно предположил Майк.
– И мы работаем только с тобой.
– Я бы тоже этого хотел.
– Детали обсудишь с Патриком.
– Спасибо, Ричард.
– Этот дефицит нам только на руку, и мы рады помочь тебе. Мы все здесь друзья. – Телефон замолчал.
– Да, и вот еще что, Патрик...
Дени уже просил счет.
– ...мне нужно семьдесят пять тысяч на задаток.
– Без проблем, – ответил Патрик. – Завтра завезу. Сотнями, да?
Они расплатились, прошли мимо кланяющихся официанток и зашагали к своим автомобилям – три обычных бизнесмена из Долины, только что завершившие обычные деловые консультации за обедом.
* * *
Даже в такой большой компании, как «Това системз», два человека рано или поздно обязательно где-нибудь да столкнутся – это неизбежно. Хотя сейчас микросхемы памяти стали самой насущной проблемой, это была не единственная задача, от решения которой зависел успех «Поморника». Теперь, когда до запуска нового компьютера в производство оставалось меньше трех недель, Говард сам вел совещания участников проекта. В эту среду в конференц-зале собрались около сорока человек, все они пришли узнать о последних достижениях рабочей группы.
Едва Майк с Гари заняли свои места за Говардом, в зал заседаний стремительно вошла Трейси. За ней, как ни странно, со стопкой проспектов в руках следовала Шейла. Обе сели в первом ряду. Трейси тут же вновь поднялась и принялась разглагольствовать о предполагаемых объемах продаж и прибыли.
Майк не сводил глаз с затылка Шейлы, находиться с ней в одном зале было почти невыносимо. Трейси приводила какие-то цифры, а он думал о том, не из-за Шейлы ли он на самом деле решился на столь грандиозную аферу, чтобы навсегда покинуть компанию. Ему вспомнилась их первая ночь в Лас-Вегасе, вспомнилось, как они лежали в гостиничной кровати и его собственные слова «пять миллионов» вновь и вновь эхом отдавались в голове.
Теперь это почти реальность. Через три недели он исчезнет навсегда. Никогда больше не увидит Шейлу, да и всех остальных тоже.
Майк огляделся. Эти люди ничего для него не значат, впрочем, как и он для них. Лестера никто уже и не вспоминает. Здесь любят порассуждать о прогрессивных методах работы, о коллективизме, об атмосфере творчества, о полной самоотдаче, но во всей компании, со всеми ее автоматами с кофе, столами для пинг-понга и пятничными посиделками с пивом, нет нормальных человеческих чувств. По нему никто тосковать не станет. И даже если его обман раскроется, о нем посудачат минут пятнадцать за кофе, польют грязью и на том все закончится.
И тут Майк осекся. Он будет тосковать по Шейле. Наверное, когда-нибудь он переболеет ею, но сейчас, если бы можно было переделать прошлое и начать с ней все сначала, он не раздумывая вернул бы деньги, лежащие в его квартире, забыл бы про свой план и продолжал бы горбатиться на компанию, лишь бы быть рядом с ней. Если бы знать, что она будет тосковать по нему, он не стал бы никуда исчезать.
Майк не отрывал глаз от ее затылка, пока не наступил его черед отчитываться. Он сменил на трибуне Трейси. Ничего нового в его цифрах не было. Как только в Уотсонвилл завезут микросхемы памяти, их сразу начнут напаивать на материнские платы «Поморника». На рынке по-прежнему дефицит динамической оперативной памяти, и такое положение будет сохраняться весь квартал.
Майк старался не смотреть на Шейлу, но пересилить себя не мог. Взгляд сам собой то и дело возвращался к ней. Он видел, что она несчастна: смотрит в стену, кусает большой палец. Но только из-за того – Майк не сомневался, – что ей вообще не хочется находиться здесь. Трейси отстранила ее от «Поморника», когда ей это было выгодно, а теперь, видя, что проект супит одни убытки, привлекла снова, конечно, чтобы перевалить на Шейлу часть вины.
Впервые он увидел Шейлу здесь, в этом самом зале: она рекламировала «Поморник», называвшийся в ту пору «Ястребком», – тогда проект у всех вызывал только смешки. Может, она согласилась бы уехать с ним? Может, она тоже устала от всей этой мышиной возни? Нет, прошлого не вернуть. Вынимая из проектора дискету, Майк почувствовал на себе ее взгляд, но посмотреть в ее сторону не посмел, поскольку все еще находился в центре внимания аудитории.
Через полтора часа совещание закончилось, и его участники разошлись. Но Майк продолжал сидеть, машинально листая какой-то проспект, а когда поднял голову, увидел, что Шейла тоже еще здесь. Они остались вдвоем, только он и она, в том самом зале, где впервые встретились, в мире, утратившем для обоих значение.
– Угостить тебя кофе? – предложил он, обращаясь к ее затылку.
Шейла нерешительно повернулась.
– Поздно уже.
Майк кивнул. Да, поздно, слишком поздно. Он поднялся, направился к выходу и вдруг услышал, как она бросила ему вслед:
– Но в Лос-Гатосе уже подают пиво.
Поскольку совещание проходило в том же здании, где работала Шейла, она первой добралась до ресторана. Когда Майк вошел, она стояла на том самом месте, где он беседовал с ней в вечер знакомства, только теперь она была одна, рядом с ней ни души, и ему казалось, что он шагает к ней, словно во сне.
– На совещании я не мог отвести от тебя глаз, – признался Майк.
– Знаю. Ты едва взглядом не продырявил мне затылок.
– Значит, теперь я еще и приставала?
Шейла одарила его одной из своих редких лучезарных улыбок, преображавших ее лицо. С такой улыбкой – если бы только она это сознавала – она могла бы добиться всего, чего, пожелает.
– Ты и впрямь полон сюрпризов.
Майк кивнул.
– Может, попробуем еще раз? – спросил он.
Шейла глубоко вздохнула.
– А что между нами было? Я ведь так и не знаю, Майк. Просто столкнулись два одиноких остолопа, блуждающих в темноте?
– Мне казалось, у нас что-то начало вырисовываться.
Она покачала головой.
– Мне тоже. Но я не хочу связывать свою жизнь с человеком, который постоянно что-то от меня скрывает.
Майк попытался заговорить, но она перебила его.
– Я не о нравственных принципах, Майк. Просто у меня нет интуиции, шестого чувства, или как там это теперь зовется. Я плохо разбираюсь в людях. Мне нужен такой человек, который во всем был бы со мной откровенен. Только такой. Пусть это звучит сентиментально, но по-другому я не могу.
– Во всем откровенен? – повторил Майк.
Шейла кивнула.
– Клянусь, что бы ты ни сообщил мне, я не стану предъявлять претензий. Если ты трахался с кем-то на прошлой неделе, когда был в командировке, так и скажи. Ты – свободный человек. Только... не лги.
Майк прокручивал ее слова в голове. А как же иначе? Значит, она думала о нем. Он сделал глубокий вдох, дождался, когда бармен подал им пиво и отошел на другой конец стойки, и сказал:
– У меня никого не было. Мне нужна только ты.
Шейла отвела взгляд и тихо попросила:
– Расскажи, в чем там было дело с «Занзибаром». Только правду, Майк.
– Правду... – повторил он. – А правда заключается в том, что проститутка на самом деле была, но я ее в глаза не видел.
Шейла резко повернула голову.
– Как я и говорил, – продолжал Майк, – мы просчитались на мелочевке...
– На теплоотводах.
– Да. И я отправился в Солт-Лейк. Но поставщик считал, что «Това» – бесперспективная выскочка из Калифорнии, которой так и так ничего не светит, и не шевелился. В итоге после двух дней переговоров я застал начальника производства одного и Христом Богом стал молить его, чтобы он тайно, на свой страх и риск, как бы по ошибке, дополнительно изготовил для нас несколько тысяч компонентов. Гадкий тип, из ханжей-мормонов...
– Как ты сказал?
– Так называют тех, кто родился и вырос в Юте. Не пьют кофе, не потребляют спиртного, не сквернословят, потом – бац! – бросаются в другую крайность. Я это сразу понял. В его кабинете висел календарь с голыми девицами, ну и я восхитился красотками. Этот парень знал, что такие женщины не про него, а я и говорю: «Покажи, какая тебе нравится, и я достану для тебя точно такую. Завтра же она будет ждать тебя в номере отеля, если пустишь в производство наш заказ». Парень поднялся, вышел из кабинета и приказал изготовить нужные компоненты. Через двадцать минут мы получили теплоотводы.
Шейла вытаращила глаза, и Майк замялся.
– Продолжай, – потребовала она.
– Я полетел аж в Лас-Вегас, прямо из аэропорта позвонил в пару агентств, сказал, что мне нужно, забронировал девочке билет до Солт-Лейка, забронировал им номер в отеле и думал, на том все и кончилось. Но этот мужик оказался болтлив, и кто-то на него настучал. Нагрянула полиция, он им заявил, что пришел в гостиницу на встречу со мной, а о проститутке знать ничего не знает. Тогда они отследили мои кредитные карты.
Фирма-поставщик выполняла заказы для Пентагона, принадлежала каким-то церковным шишкам. Те пришли в ужас, представив, какой может разразиться скандал в связи с подкупом. И мы с ними заключили сделку: мы выгораживаем их, а они снабжают нас деталями.
– Прямо вот так? – спросила Шейла,-когда Майк замолчал.
– Да, так.
– Значит, на самом деле ты... – она запнулась, подбирая слова, чтобы выразить свою мысль, – в той истории вроде как герой?
«Тон скорее негодующий, чем восхищенный, – отметил Майк. – Но по крайней мере она не ушла, значит, можно продолжать».
– Тодд, Гари, остальные – все были довольны. Но у Тодда были свои проблемы. Он укомплектовал совет директоров, как ему казалось, безобидными добрячками, ну а те решили использовать скандал против него. Поэтому в качестве компромисса он, вместо того чтобы наградить меня, дал мне право досрочно реализовать все мои опционы. Недвусмысленный намек на то, что я могу уволиться, когда захочу.
– Ты мозолил им глаза, и они создали для тебя такие условия, чтобы ты ушел сам, – подытожила Шейла. – Ты взял расчет и был таков.
Майк кивнул.
– Решил, что с меня достаточно. И сейчас я снова готов уйти.
– Но ведь у тебя нет денег!
– Совершенно верно. В тот раз моих накоплений хватило ненадолго, и я не хочу повторять ту же ошибку. Помнишь наш разговор в Лас-Вегасе?
– Такое не забывается. Пять миллионов. – Шейла едва заметно улыбнулась. – Может, я и сглупила тогда с тобой, но, честно говоря, я не жалею.
– Самое чудесное событие в моей жизни, – сказал Майк.
Они смотрели друг на друга, восторгаясь про себя услышанными признаниями.
– Хочешь знать, что я придумал? – тихо спросил Майк.
Шейла отхлебнула пива и кивнула.
– Украсть вагон микросхем памяти и продать их тайваньцам за пять миллионов долларов.
Шейла едва не поперхнулась.
– Ты смеешься надо мной.
Майк схватил ее за запястье.
– Я не шучу. Это чистая правда, как ты просила. Но если ты хочешь, чтобы я остался здесь с тобой, я все отменю. Тьт для меня дороже всяких денег.
Шейла расплылась в улыбке, но через секунду вновь стала серьезной и проговорила:
– Майк, то сообщение отправила Трейси.
– Трейси? Как она узнала, где мы остановились? Зачем ей это было нужно?
– Нет-нет, не факс! Марго рассказала мне про Дата. Сволочь он поганая. Я говорю про письмо Лестера в Уотсонвилл – с указанием прекратить закупки микросхем памяти.
– Трейси? Зачем?
– Ради наживы. Она заранее приобрела фьючерсы на динамическую оперативную память и теперь пытается взять под свой контроль новый большой проект, чтобы сорвать поставки микросхем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54