Переодевшись в вечерние костюмы, участники шоу становились платными партнерами дансинга.
Ошеломленный откровенностью костюма в пляске "Вигвам" - кое-какие веревки и перья на обнаженном, умащенном коричневым кремом теле, Сид заявил свой протест.
- Ухожу. Голой жопой вертеть не стану.
- Глупости. Этож не стриптиз-клуб! Комиксы, детский лепет. - Не одобрил вспышку приятеля Вашек. - Это театр. Нам платят неплохие деньги. Стриптиза от тебя никто не требует, тем более, что ты трясешься с копьем на заднем плане. А с барышнями после программы хороводиться - за отдельные деньги, по желанию. Стыдно, Сидней. Считаешь, что все здесь глупее тебя... Боб, между прочим, женат, имеет сынишку. У Тома - степень бакалавра! Парни подрабатывают - и все! Ну, если тебя, конечно, уж очень смущают обнаженные ноги, надень под перья колготки.
Сид не надел колготок. После первого выступления он выпил с Вашеком за кулисами и почувствовал себя легче. Еще через три дня - хохотал над своим "лепетом протеста". А потом он увидел Грету. Изящная, словно породистая борзая, женщина сидела за первым столиком. В полутемном зале Сид видел только её - пышные серебряные волосы светились ореоло, голубые, очень темные глаза были устремлены на Сида. Нет, он не ошибся, седая дама высмотрела среди участников шоу именно его. И в конце, когда участники вышли на поклон, хлопала,подняв над головой руки. А потом помахала ладошкой, заманивая его спуститься к столику.
Переодевшись, Сид вернулся в зал, где уже начались танцы. Свою даму он увидел сразу - вся в лунно-серебряном платье из парчи, она выделялась в сумраке и тоже искала его глазами. Он подошел и пригласил её на танец. Танго его научил танцевать Вашек - с вывертами и всякими захватывающими душу прибамбасами. Чувство ритма и, главное, чувство гибкой женской талии под его ладонью, увлекли Сида. Лишь когда музыка умолкла, он взглянул в лицо своей партнерше.
- Грета, - представилась она с сильным немецким акцентом.
Сид удивился: платиновая седина обрамляла довольно молодое и чрезвычайно породистое лицо - узкое, бледное, с тонким, чуть горбящимся носом и широким, неожиданно ярко очерченным ртом.
- Очень приятно. - Сид, кажется, впервые в жизни, в порыве утонченных чувств поцеловал руку даме.
Она была не просто красивой, молодой или старой, глупой или умной, она была как раз то, что надо. После третьего танца они отправились в отель Греты.
- Как только я увидела тебя, в моей голове словно кто-то включил сигнализацию: гори все синим пламенем, я должна принадлежать этому парню, призналась Грета в перерыве между безумными ласками.
- А у меня сработала сигнализация в штанах. Именно на тебя. хотя вокруг целый цветник барышень. - Со злинкой ухмыльнулся Сид, сообразив, что стал альфонсом - платным партнером в постели.
Она закрыла его рот ладонью и посмотрела очень строго:
- У нас совсем другое, мой мальчик...
Сид оставил шоу, уехав с Гретой в Германию, где у богатой вдовы имеолся прекрасный дом и, кстати говоря, достойное общественное положение. Фрау Витман не побоялась предъявить обществу молодого любовника. Конечно, они не являлись вдвоем на званые вечера, но всем, кто попадался на пути влюбленной пары, Грета объявляла: мой друг, Сидней Кларк. Конечно, она была чрезвычайно элегантна и дьявольски сексуальна. Сида волновал резкий контраст внешности неприступной леди с темпераментом официантки. К тому же, она была по натуре развратна, получая удовольствие от опасной игры: явлением юного любовника она бросала вызов обществу.
Однажды Сид разглядел истинное лицо фрау своей возлюбленной. "Это же не седина! Это напудреный парик маркизы Помпадур! Не даром она подводит темным карандашом маленькую выпуклую родинку в уголке рта!.." Постепенно становилось очевидно, что сработал самый банальный вариант: Сиднея Кларка содержала состоятельная, пылкая дама в качестве сексуального партнера. Ни на что другое он не годился. Эпизод с сожженой рукописью подтвердил это. А ведь Сид писал об Эмили, о дяде Джузеппе, Гуго, Синди... Он выворачивал наизнанку душу в надежде на её понимание! Грета сказала: "Слишком мрачно, дорогой..." Посоветовала ему смотреть на мир оптимистичней и согласилась финансировать публикацию повести мизерным тиражом. За молодого любовника и его капризы надо платить...
Все это вспомнил Сид, лежа без сна в номере отеля "Пляж" на берегу озера Ди Гварди. За окном, в кронах деревьев шелестел дождь. Включив лампу, он долго глядел в потолок, мысленно рисуя на белом "полотнище" один и тот же вопрос: "Что ты здесь делаешь, Сидней?"
Весь следующий день, прихватив зонт, он бродил по городку. Присматривался, прислушивался, ждал. Вдруг из дверей автомобиля выйден она. . Говорили вокруг только о непогоде, о том, что на пляже смыло павильоны, в кафе "Бристоль" унесло ветром зонтики, что туристы бегут, напуганные холодами, а те, кто успел прихватить свой лакомый кусочек, затаились в теплых постельках.
В самом деле, зашторенные окна отельчиков выглядели чрезвычайно загадочно. За ними скрипели кровати, пылали сосновые чурки в каминах и везде - на коврах у огня, под пышными перинами, при свете хрустальных люстр или в темноте, обнаженные люди занимались любовью. Сид представил, что за одним из таких окон его ждет Софи. Или, допустим, звякнет колокольчик, распахнется дверь пиццерии, впуская влажный воздух и женщину в мокром плаще. Она стряхнет и сунет в корзинку зонтик, отбросит со лба черные мокрые завитки и посмотрит прямо на Сида...
Странно, Сиду Кларку везло на больницы. Первый раз, попав туда, он встретил Вашека и все-таки поступил в университет, второй раз - в госпитале государства Фарух, Сид провел двое суток к общении с очаровательной девушкой. Они сидели в саду, без умолку болтая. Софи рассказала о любимых игрушках, о розовых полях Болгарии, пони в замке Флоренштайн. А потом - о несчастной любви к Полю. Сиду пришлось подробно и жестко, скрипя зубами, поведать Софи про Гуго Гесслера. Вскользь он помянул Эмили и затяжной роман с Гретой.
- Ого! - почему-то обрадовалась Софи. - Да у тебя не биография, а целый авантюрный роман. Не слишком, правда, веселый.
- Увы... - Сид поколебался и выпалил. - К тому же я не сын Гудвина..
- К чему такая таинственность? Может, ты из ЦРУ или из русского КГБ? недоверчиво нахмурилась Софи.
- Дело в том.. Дело втом, что я ищу клад.Это касается и тебя. - Сид рассказал про встречу с Арчи и затеянные им поиски. Глаза Софи широко распахнулись.
- Фантастика! Столетний клад на дне моря! И что за глупые игры с кассетой?! Боже мой, моя мама прятала в прическе какую-то пиратскую карту... А другая русская девушка - в бюстгальтере! Детский сад...
- Но золото ещё не найдено. Оно все ещё лежит там!
- Тогда скорее ищите, мне нужен захватывающий сюжет для репортажа.
- Это же секрет! Ты что, не поняла?! - Сид помрачнел. - Я думаю, жуткий, самый жуткий криминал...
Софи задумалась, машинально ощупывая ушибы и наклейки пластыря.
- Н-да-а... - Наконец проговорила она. - На мое отцовство притязает премьер этой страны, ты разыскиваешь сокровища, а по ходу дела сметаешь с лица земли маньяков... Похоже, жизнь не так уж скучна, чтобы искать допинги в наркоте. Ты явно умеешь устраивать триллер из повседневной бодяги... Как ты думаешь, Сид, тебе бы не помешала в розысках смелая, сообразительная и почти бескорыстная партнерша?
- Отличная идея! Жаль только, что заблуждения Арчи скоро развеются. Мне понравилось путешествовать.Стало любопытно соприкасаться с людьми, которых, как я полагал, старикан придумал. Представляешь, русская девушка из попсовой группы, теперь поет в церкви. Твоя мама стала графиней. Осталось навестить москвичку.
- Поедем вместе! Я ни разу не была в России.
- Нет, Софи. Никто не должен знать, что я разболтал тайну Гудвина. Особенно, он сам... Да не хмурься ты, повязка отпадет. - Сид ладонью прижал пластырь ко лбу Софи, лишь потому, что очень захотелось прикоснуться к ней. - Через пару недель все выяснится... Бедный Арчи...
- Зря ты не веришь ему. Постоянно на всем земном шаре кто-то отыскивает утерянные сокровища. Их ещё полным-полно, затерявшихся, ждущих. Вот найдешь золото, станешь знаменитым, фантастически разбогатеешь...
- Не помешало бы... А Мухаммед, установив отцовство, выдаст тебя замуж за мусульманского принца какого-нибудь или нефтяного короля. Будешь ходить в парандже. Жаль. - Он с такой тоской взглянул на Софи, что она отвела глаза.
- Ничего, когда мы встретимся где-нибудь на приеме, я отверну краешек, ну, самый краешек этой штуковины, и ты узнаешь меня... Если, конечно, не забудешь...
Сид подавился словами "я никогда не забуду тебя", - запершило в горле, он промолчал, старательно и долго откашливаясь...
"Идиот! Она же ждала, что ты скажешь именно это и поцелуешь ее!" - С запозданием осмыслив ситуацию, Сид саданул кулаком по столу так, что подпрыгнула тарелка с остатками пиццы. Лицо Софи с опущенными веками и чуть приоткрытыми губами было близко, совсем близко... Подрагивали длинные смоляные ресницы, а под розовой больничной пижамой часто вздымалась грудь...
Охваченный жаром, он схватил зонтик и, не раскрывая его, выскочил под дождь.
- Мистер, вы забыли это! - Лысый производитель пиццы в длинном фартуке выскочил следом, протягивая забытую Сидом куртку. Седая дама с интересом наблюдала за происходящим сквозь рябое от капель стекло.
- Где же твой клад, Арчи? - Вопросил Сид пустую улочку. И зашагал к пасмурно темнеющему, взъерошенному ветром озеру..
*Глава 16
В юности он думал, что является "жаворонком", а к пятидесяти оказался самой что ни на есть зловредной "совой". Завалиться спать под утро - плевое дело, а уж завтрак в таком случае переносится на время, когда европейцы готовят ужин. Те самые, которые после семи вечера - ни-ни! Ничего в рот не возьмут и принимаются за обстоятельную чистку зубов. Итальянцы в этом смысле народо безалаберный, особенно в местах обитания так называемой творческой интеллигенции. Пламен Бончев приобрел неплохой дом в богемном районе миланского пригорода пятнадцать лет назад, в восемьдесят втором. Это был пик его карьеры. Он получил подряд несколько престижных премий и стал появляться повсюду не иначе, как с эпитетом "признанный мастер вотопортрета".
Популярность - дело хитрое. К одному она приходит, к другому - нет. Пламен, не лукавя, мог бы назвать пяток имен коллег, которых он считал ничуть не ниже классом и даже кое в чем его переплюнувших. Но они оставались мастерами для знатоков, а Пламен Бончев - превратился в кумира широкой общественности. После того, как в 1978 он эмигрировал из страны, и тут же заключил контракт с крупным американским рекламным агентством, удача так и повалила к нему. На смену красивеньким мордашкам в моду вошли неординарные типажи. Пламен, обладавший нюхом на индивидуальность, откопал среди начинающих моделек пару никому не приглянувшихся, и в короткий срок сделал их супер-звездами. А это означало известность, "фирменный знак" и, конечно, деньги.
Девушки любили работать с Бончевым, а технический персонал - совсем наоборот. Обаятельный, искрящийся юмором на съемочной площадке, он превращался в требовательного зануду, когда дело касалось четкого выполнения необходимых ему условий. Пленки перепроявлялись по пять раз, а из печати он принимал снимки, в лучшем случае, на третий. Парни из лаборатории так сразу и говорили: "Два первых ты уже крутанул. Это последний".
Нью-Йорк - город для тех, кто охотится за славой. Немощным, хворым и слабосильным здесь делать нечего. Клара оказалась именно такой. Томную, хрупкую блондинку славянских кровей Пламен выделил из богатой чреды пассий по вполне понятным причинам: она здорово напоминала ему Решетову, и даже имя её звучало так же, если проглотить заглавное "К".
Он сделал потрясающий альбом Клары, подборка её снимков появилась в лучших журналах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52