Так не пойдет.
Молчание.
- Поэтому мы прилетели сюда, чтобы узнать ваше мнение.
Возможна ли эта операция без воздушной поддержки? Если нет, мы немедленно отменяем ее и берем все последствия на себя. Если она может как-то удаться, мы позволим вам действовать, но лишь при этом основном условии. Никакой открытой американской поддержки.
- Невероятно, - сказал генерал.
Гриффин повернулся к нему.
- Нам нужно совместно подумать об этом, генерал, - сказал он. И обратился к Керрвуду: - Сколько времени остается у нас на анализ?
- Мы должны знать ваше мнение завтра. Каждый день - это потеря, черт возьми, - ответил Керрвуд.
- Увидимся утром, - сказал генерал. - А теперь доброй ночи. Трое служащих ЦРУ вышли. Керрвуд постоял, глядя на закрытую дверь, потом повернулся к Лэтему.
- Зря ты упомянул об олимпийцах.
- Я дал им понять, что мы в Белом доме их раскусили, - сказал Лэтем.
- И все же... нам был нужен от них честный ответ. Теперь мы его не получим.
- Почему?
- Раз они, как ты говоришь, олимпийцы, вторжение им будет только на руку. Даже если произойдет катастрофа. Они поднимут крик, что Кеннеди отменил поддержку с воздуха и погубил свободолюбивых изгнанников, завладеют ЦРУ, и мне придется уходить.
- Вот как?
- Да.
Лэтем лег на койку и уставился в потолок.
- Недолюбливаю я ЦРУ, - сказал он. - И президент тоже.
- Кто-то должен делать грязную работу, - ответил Керрвуд.
16
Рано утром беженцы снова отправились на учения, и Медуик от нечего делать гулял по лагерю. На вырубке среди джунглей стояли сборные домики из гофрированной жести типа тех, что изготовлялись во времена второй мировой войны, на грунтовых дорогах - "джипы", в глубине виднелись серые бункеры, слышались щебет птиц в лесу и далеко в горах прерывистый треск выстрелов.
Воздух был теплым, прозрачным. Медуик пошел по дороге, оскальзываясь городскими туфлями на острых камнях, и вскоре оказался у ворот в изгороди из колючей проволоки; часовой-кубинец сидел в шезлонге, покуривая и держа автомат на коленях. Ничего не сказав ему, Медуик повернулся и пошел обратно. Керрвуд, Лэтем и сотрудники ЦРУ были на совещании у генерала кубинцев туда даже не пригласили, поэтому задача Медуика в этой миссии была выполнена. Внезапно рядом с ним, подняв облако пыли, остановился "джип".
- Медуик! - окликнул сидящий за рулем. Это был Карл Ричардсон, младший из сотрудников ЦРУ, с которыми он встречался накануне вечером.
- Я просто прогуливаюсь, - сказал Медуик, словно бы оправдываясь.
- А прокатиться не хочешь? - спросил Ричардсон. - Мне нужно доставить кой-кому донесение.
- Блестящая мысль.
Медуик взобрался на небольшое сиденье рядом с Ричардсоном, Ричардсон передвинул рычаг переключения передач назад, потом вперед, они подъехали к воротам, и часовой пропустил их, махнув рукой.
По обе стороны широкой грунтовой дороги простирались гватемальские джунгли.
Вверху раскачивались ветви больших дубов, внизу рос густой подлесок в рост человека.
- Как они воюют в такой чащобе? - спросил Медуик. - Как хоть они видят друг друга?
- На расчистку района, который нам нужен, ушел месяц, - сказал Ричардсон. - Но теперь он расчищен. И видимость, чтобы убивать, достаточная.
Медуик засмеялся, но тут же с удивлением заметил, что Ричардсон не шутит.
- Здесь никто не убивает друг друга, так ведь? - спросил Медуик.
- Было несколько... несчастных случаев, - ответил Ричардсон. Кубинская родовая вражда, что-то в этом роде. Они дожидаются, пока попадут сюда, а потом пуля в спину - и вражде конец.
- Предупредите их всех, что я не кубинец, - сказал Медуик, чтобы рассмешить Ричардсона. Но ему это не удалось. Ричардсон был серьезным парнем.
Какое-то время они ехали молча, потом Ричардсон спросил:
- К чему Лэтем упомянул об олимпийцах?
- Мистер Ричардсон, хочу сказать вам кое-что сразу. Я работаю в управлении всего три недели. И ничего не знаю. Я даже не знал, что наши люди находятся в Гватемале. А олимпийцы для меня просто неизвестное кодовое слово.
- Ну так вот, ты едешь с одним из них, - сказал Ричардсон.
- И вы, разумеется, не скажете мне, кто такие олимпийцы. Машину потряхивало.
Ричардсон крепко сжимал баранку, суставы его пальцев побелели.
- Скоро узнают все, - сказал он, словно разговаривая сам с собой. - В управлении есть патриоты. Есть и болваны, оставшиеся с прежних времен. Он повернулся к Медуику и, видимо, заметил на его лице удивление, потому что сказал: - Не удивляйся так. К нам, знаешь ли, тоже внедряются агенты.
- Вы хотите сказать, что в ЦРУ есть... коммунисты?
Медуику это казалось немыслимым.
- Конечно, - ответил Ричардсон. И выражение его лица словно бы говорило: "Что за болванов берут на службу в последнее время?"
- А на какой стороне Керрвуд? - спросил Медуик.
- Он против вторжения, - сказал Ричардсон. - Так что делай выводы сам.
Залив Свиней был моментом в истории, - подготовка же заняла целый год. В операции участвовал, можно сказать, цвет богатой кубинской молодежи; смелые и озлобленные молодые люди, внезапно лишенные беззаботной жизни и бежавшие в чужую страну, где у них не было ни денег, ни связей, ни влияния. Они были готовы умереть, лишь бы вернуться домой. И умерли.
Медуик видел их в тот день на вырубке, они отдыхали, небольшой группе американский инструктор объяснял устройство 105-мм орудия, остальные сидели на земле, положив локти на колени, курили, болтали и отпускали по-испански грубые шутки.
По разговору, слышанному накануне, Медуик понимал, что они обречены. Без поддержки с воздуха надеяться им было не на что. Их наивная, беспочвенная вера, что, едва они высадятся, кубинский народ восстанет, довершала эту обреченность.
Внезапно Медуик ощутил сильное желание объяснить им все: сказать, что они должны оставить это безрассудное решение, сохранить свою жизнь. Но тут раздался пронзительный свисток, кубинцы в зеленой рабочей форме вскочили и построились, момент был упущен.
Но это желание не покидало Медуика. На обратном пути он повернулся к Ричардсону и сказал:
- Керрвуд прав, а вы - нет.
Ричардсон стиснул челюсти и промолчал. Медуик не унимался:
- Если вы пошлете их без поддержки с воздуха, они будут уничтожены.
И тут Ричардсон показал свое подлинное нутро.
- Какая жалость!
- Вы не нравитесь мне, - сказал Медуик, и до конца пути оба молчали. Но когда Медуик сошел у казарм, Ричардсон сказал нечто странное:
- Берегись, а то попадешь в чей-нибудь список.
Через три дня Медуик снова был в Вашингтоне, через неделю вся эта поездка в Гватемалу представлялась сном, невозможным, воображаемым, странным эпизодом, не происходившим в действительности, а через три недели он читал о высадке кубинских беженцев на побережье, о том, что самолеты Кастро беспрепятственно пикировали на них, бомбили и обстреливали, видел фотографии трупов и молодых людей, осужденных на пожизненное тюремное заключение, и вспоминал веселых богатых юношей на вырубке в гватемальских джунглях в один из моментов "холодной войны", которая, в сущности, никогда не кончится.
17
- Сколько лет было Ричардсону? - спросил Уильямс.
- Наверно, под тридцать.
- И он сказал: "Берегись, ты можешь попасть в чей-нибудь список"?
- Да. Но это был просто оборот речи. Я совершенно уверен, что он не имел в виду такого списка, как этот, двенадцать лет спустя.
Уильямс вовсе не был уверен в этом, но спросил лишь:
- Вы не слышали, что сталось с ним? Медуик затянулся сигаретой.
- Слышал. Я член комитета по военным делам, несколько лет назад его фамилия появилась в одном из документов, которые мы изучали. Он был майором у "зеленых беретов", по крайней мере носил эту личину.
- Что это за документ?
- О массовом убийстве. Чего еще можно ждать от Ричардсона? Уильямс на минуту задумался.
- Вы не могли чем-то рассердить кого-то из так называемых олимпийцев?
- Я вам рассказал все.
Уильямс поднялся.
- Ричардсон не в том возрасте. Ему сейчас должно быть около сорока, а мне кажется, что автор письма помоложе. Но олимпийцы... Помните "Уотергейт"?
- При чем здесь он?
- Я там сталкивался с ними. Если свести людей правых взглядов из ЦРУ и кубинских беженцев, можно ждать чего угодно, включая эту угрозу.
Уильямс направился к двери, Медуик сопровождал его.
- Времени у нас мало, - сказал Уильямс. - Напишите мне все фамилии, какие сумеете вспомнить, и подробности вашей работы у Фулбрайта. Я тем временем наведу справки о Ричардсоне.
Уильямс ушел, и Медуик остался со своими воспоминаниями. В каком-то смысле Гватемала была высшей точкой его жизни, и он до сих пор гордился, что не спасовал перед этим маньяком Ричардсоном. Потом все изменилось. Все пошло под уклон. Его работа у Фулбрайта была рутинной; потом Кеннеди погиб, с помощью Фулбрайта Медуик пробился в конгресс и без его помощи открыл, что там можно иметь кой-какие незаконные доходы, начал загребать их, помногу, и худощавый парень-идеалист, приехавший в Вашингтон как один из "вдохновенных" и бросивший в джунглях Гватемалы вызов правому реакционеру из ЦРУ, погиб под жирком, под ленью, под алчностью.
Могло бы такое случиться, будь Кеннеди жив? Медуик не знал, потому что не хотел об этом задумываться.
18
В полночь у Медуика зазвонил телефон. Он взял трубку, и чей-то негромкий голос спросил:
- Конгрессмен Медуик?
Медуик сразу понял, кто это.
- Да.
- Похищенные из вашего кабинета досье у меня.
- Вам это ничего не дает. Там нет секретных бумаг. Это была ложь, однако Медуик надеялся, что она сработает. Но услышал в ответ:
- А контракт "Интернейшнл дайнемикс" под номером сто - четыреста семьдесят восемь?
Медуик промолчал. Он попался. Голос произнес:
- Вы можете получить их обратно - за деньги.
- Назовите сумму.
- Пятьсот долларов.
Медуик с трудом сдержал радость. Секунду спустя он спросил:
- Где и когда?
- Немедленно. Я нахожусь у торгового центра на шоссе сто тридцать восемь.
- Я могу позвонить в полицию, - сказал Медуик, - и вас арестуют за то, что вы вломились в кабинет конгрессмена.
- Звоните, - ответил голос, и Медуик понял, что сглупил. Пустая угроза могла привести только к его разоблачению.
- Сейчас еду. Как мне узнать вашу машину?
- Остановитесь, и я подъеду к вам.
Щелчок, и трубка в руке дрожащего Медуика умолкла. Он встал, надел пальто и направился к двери. Мери вышла на лестничную площадку.
- Кто звонил, Том?
- Не могу сказать, - ответил Медуик. - Это - секретное дело.
- В полночь?
- Не волнуйся, я вернусь через полчаса.
- Том...
Но Медуик был уже за дверью. Он был так взволнован, что только на полпути к торговому центру вспомнил, что не взял денег. Вернуться? Он замедлил ход, потом решил, что лучше поскорее приехать на место и поговорить с тем человеком. Деньги можно было взять в любое время. Дома в личном сейфе у него лежало десять тысяч долларов наличными - подарки друзей-промышленников.
Аллен Лоуэлл ждал у темного торгового центра. Вскоре свет фар пронизал темноту, на стоянку въехал автомобиль и неуверенно остановился. Там было еще несколько легковых машин и грузовик. Аллен натянул кожаные перчатки, взял досье и полицейский пистолет тридцать восьмого калибра, вылез из машины и взглянул в испуганное лицо Томаса Медуика.
- Выключите свет, - сказал Аллен. Медуик потянулся дрожащей рукой к щитку управления. Стало темно. Потом воззрился на Аллена.
- Я знаю вас? - спросил он. - Кажется, мы встречались?
- Этого не могло быть, - ответил Аллен. Он сунул в окошко два пухлых досье и пистолет. Пистолет шлепнулся Медуику на колени, потом упал на пол.
- А это зачем? - спросил Медуик тонким от страха голосом.
- Я уезжаю, - сказал Аллен. - На первой странице одного из досье есть записка.
Когда я уеду, прочтите.
Он сел в свою машину и отъехал. "Синий "форд" номер А 17089", - быстро заметил Медуик. Ему было страшно, как никогда в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37