..
И вдруг все так же неожиданно стихло, как и началось. И я уже знал, что в темноте, среди голых веток яблонь, больше никого нет. Словно и не было...
* * *
...На углу пришлось притормозить. Посреди проезжей части стояла легковушка "скорой помощи", и под открытым капотом суетился водитель. Я опустил стекло и окликнул его:
- Эй, приятель, помочь?
Он извлек себя из двигателя и вытер лоб:
- Подцепи, а? До медцентра дотянешь?
- Трос есть?
Он кивнул. Почему бы не сделать доброе дело? Самое верное средство для поднятия настроения. Наверное, это в нас
заложено природой, как условие выживания популяции. Любой
скверный тип нет-нет, да и сорвется. Беда только, что чем дальше
мы углубляемся в научно-технический прогресс, тем мы меньше
зависим от природы. А она за это мстит, да так, что доброта,
помощь и сочувствие начинают восприниматься наравне с
хвостовым придатком. Вот мы и поджимаем свои атавизмы. Не
дай бог увидят. Потом обхохочутся.
Возле института я остановился, вылез из машины. Водитель "скорой помощи" отцепил трос, подошел ко мне, достал пачку сигарет:
- Угощайся. Извини, заставил крюк сделать.
- Все в порядке, - я прикурил. - Может, оно и к лучшему, - я поднял голову и посмотрел на окна института.
Попытался вычислить, где находится лаборатория Эдгара. Кажется, в ней горел свет. Интересно, чем они там занимаются по ночам?
Вахтер покосился на меня и кивнул. Видимо, я стал здесь своим, спасибо Марине-заступнице. И почему она так нравится вахтерам?
И не только им?
На шестом этаже было совсем темно, только из-под двери кабинета Эдгара пробивалась узкая полоска света. Я взялся за ручку двери и вдруг подумал: что же привело меня сюда в самом деле? Только ли жажда общения? И чем больше я думал об этом, тем скорее понимал, что лучше проделать весь путь по гулким коридорам в обратном направлении.
Почему - не хочется объяснять.
Может, чуть позже.
Я отступил от двери, и тут до меня донесся звук, от которого я вздрогнул. Так и стоял, не зная, что предпринять.
За дверью кто-то плакал. Тихо, не всхлипывая, и оттого безысходно. И тогда я решился.
В маленькой комнате, уронив голову на скрещенные руки, сидела лаборантка. Когда я вошел, она не шевельнулась.
- Марина, что с вами? - я придвинул стул и сел рядом.
Она приподняла голову и размазала черную слезу по щеке. Посмотрела удивленно, потом улыбнулась:
- Так, ерунда. Сегодня мне исполнилось двадцать два года.
- Поздравляю, - пробормотал я. - Неужели в такой день Эдгар заставил вас...
- Ничуть. Я сама попросила. Что нам двоим здесь делать? Резать мышек я могу и в одиночестве.
Глаза у нее все еще были на мокром месте, я полез за платком и случайно вытащил чужой, найденный в кладовке.
Марина изумленно посмотрела на женский платок у меня в руке, потом молча взяла его и стала вытирать размытую тушь. Я заметил, что руки у нее сильно дрожат. Постепенно она успокоилась.
- Ну вот, - посмотрела на меня, - разукрасила вам весь платочек. Я постираю, потом верну.
- Не стоит, - я смутился и почти силой отобрал кружевной комочек.
Не знаю, как я должен был выглядеть в ее глазах. В своих собственных препаршиво. Какого черта я его сразу не выбросил?
- Скверная история.
- Вы о чем?
- Что вас все покинули. В такой день как-никак полагается, как там сказал поэт... шуршат истомно муары влаги, вино сверкает, как стих поэм...
- Есть спирт, - сказала она робко, - совсем немного.
- Вместо муаров влаги? - я улыбнулся. - Давайте спирт.
Она уже выглядела совсем молодцом. Я разлил спирт по мензуркам и разбавил водой. Жидкость помутнела на мгновение, и стекло стало теплым.
- Марина, - начал я, встав и держа мензурку перед собой, - двадцать два это еще возраст надежд. Я хочу пожелать, чтобы ваши надежды сбылись, а взамен пришли новые - надо всегда на что-то надеяться, на лучшее. Короче, счастья вам от всей души, честное слово.
Говорил я неуклюже, но искренне, и она это понимала.
- Спасибо вам, - Марина посмотрела мензурку на свет. - Наверное, жуткая гадость...
Мы выпили, и ее передернуло.
- В столе у шефа есть хорошие сигареты. Возьмем? - предложила Марина.
Потом мы курили, она стряхивала пепел прямо на пол.
- Мне Эдгар Янович рассказал, - сказала лаборантка, - какие у вас неприятности. Хотя - сами виноваты. Пошли бы провожать в тот вечер меня, а не другую, и обошлось...
- Он вам все рассказывает?
- Разве это секрет?
- Нет, что вы. Просто мне жаль, что вы об этом узнали.
- Почему?
- Не хотелось бы, чтобы думали обо мне плохо.
- А я не думаю. Даже стараюсь, а не могу, - она тряхнула головой. - Вы меня напоили, и я говорю всякие глупости. Только потому, что напоили, а вовсе не из-за ваших расчудесных глаз.
- Я так и подумал.
- А зря. Никогда не верьте пьяной женщине.
Я наклонился и погладил ее по руке.
- Ну вот, - она притворно нахмурилась, - начинается...
- Марина, - я погрозил ей пальцем, - говорят, вы большая сплетница.
- Кто говорит, - она невозмутимо посмотрела на меня, - тот и сплетничает.
- А вы знаете, из-за чего в четверг поссорились супруги Бессоновы?
- Догадываюсь. Нинка была вне себя, когда узнала про кольцо.
- Зачем вы ей рассказали?
- Один мой знакомый, - последнее слово она произнесла как-то смущенно, собирается сделать мне подарок. Не какую-то шмотку, а что-нибудь серьезное. Девочки из клинического были в курсе - я ведь там работала раньше - и сказали, что Бессонов продает кольцо... Я догадалась - тут нечисто. Все
ведь знали, что у него в последнее время... Мне Нину стало жалко.
Он ее ни во что не ставил.
- А что это за щедрый знакомый, - я почувствовал, меня это сообщение задело, - который оставил вас сегодня в одиночестве?
- Мы встречаемся скоро уже три года, - сказала она просто, - а сейчас он занят по работе. Теперь давайте сварим кофе. Ведь гулянка продолжается?
...Я разглядывал наши отражения в черном стекле и думал...
Мысли были смутные, они словно гладили по растрепанным нервам. Посмотрел на часы.
- Уже поздно. Наверное, мне пора.
Она тоже поднялась, подошла ко мне и вдруг положила руку на плечо.
- Странный день рождения получился, - сказал я.
- Странный, - кивнула она. - Только я его не забуду. И вы тоже, хорошо?
4. ПОНЕДЕЛЬНИК
День мрачный, даже во время отпуска.
Все было бы ничего, но утром, когда я намыливал перед бритьем щеки, словно кто-то проорал над ухом: "Дикая охота!"
Я порезался и, прикладывая тампон с одеколоном, повторял про себя: "Дикая охота... дикая охота". Сочетание слов мне нравилось.
Психически я абсолютно здоров, не волнуйтесь. И с наследственностью все обстоит не хуже других. Дело в структуре мышления. Мой мозг крутил, крутил накапливавшиеся за последние дни факты, крутил где-то там, в подсознании. И теперь выплеснул наружу промежуточный результат. Лаконично и оригинально.
Дикая охота!
Ведь у каждого голова варит по-своему. У меня, например, со своей полное взаимопонимание.
Дикая охота! Злые всадники в разрывах быстробегущих туч. Небесные гончие псы, воющие среди бури. Застигнутый врасплох одинокий путник на перекрестке. Дикая охота, идет дикая охота, и мифический Один со своей свитой призраков и валькирий топчет тучи. Кому быть его жертвой?
Такие сказки рассказывали в старину. Я люблю сказки. И кое-что в них понимаю - в области намеков, надеюсь.
Например, что дикая охота уже в двух шагах от меня.
Конечно, я немного поэтизирую. Но интуиция подсказывает, что клыки первой гончей - еще немного - и сомкнутся на моей ляжке.
* * *
И вот подтверждение. Десять часов утра, а я сижу у двери в кабинет Сухоручко, вызванный, не в пример вчерашнему, по всей форме. Вызвали меня на десять пятнадцать. Я пунктуален.
Вхожу в кабинет, закрываю за собой дверь.
От былого благодушия у Сухоручко не осталось и следа. Он здоровается, кивает на стул:
- Присаживайтесь.
Потом он молчит, постукивает карандашом по столу и смотрит на меня. Неожиданно поднимается, подходит к окну.
- Это ваша машина возле афиши припаркована? - спрашивает он.
- Если красные "Жигули", то моя.
- А не она ли стояла под окном у Громовой позавчера утром? И отъехала за минуту до случившегося?
- Вряд ли. Я отдавал ее в ремонт - разбил фару.
- Фару? Вот-вот. Тогда она была с разбитой фарой. Тут такая любопытная подробность. Мы опросили слесарей в ремонтной мастерской - благо, одна в городе. И один признался - халтурил, менял часов в 10 утра фару у красных "Жигулей". В присутствии владельца.
- Но ведь в 10 утра, в субботу...
- Верно, в это время мы с вами мило беседовали. Но слесарь сказал приблизительно часов в десять... Мы расстались в пять
минут одиннадцатого. Плюс десять минут добраться до
мастерской - если на машине. И если машина была под рукой.
Тогда все совпадает.
- Что за чертовщина! Я оставил машину в пятницу, а
получил только вчера. Кстати, после вашего ухода мы еще сидели,
разговаривали с Эдгаром.
- Охотно верю.
- И на том спасибо.
- Благодарите не меня, а собственные ботинки.
- Как это?
- Я обратил внимание на вашу обувь во время разговора. На улице была непогода, и они выразительно это подтверждали. Вы добирались пешком из гостиницы, и вряд ли этот маскарад был рассчитан на меня - наша встреча была для вас неожиданностью, я это заметил.
- Весьма приятной неожиданностью, - я усмехнулся.
Он поклонился в ответ, потом снова посерьезнел:
- Кто может подтвердить, что вы забрали машину в воскресенье? День выходной, только мы, грешные, не соблюдаем.
- Меня известили запиской. Деньги отдал сторожу, он был предупрежден. Такой - лысый как коленка.
- А, этот... знакомая личность. Почему вы выбрали именно эту мастерскую?
- Посоветовал некто Георгий Васнецов... Он, кажется, сотрудник мэрии...
- Как же, знаю, когда-то был крайним правым. Мы за него еще соседям "рафик" отдали - он у них играл. Мода на футбол прошла, городской команды больше нет. Жаль. А Васнецов в
теннис теперь с мэром играет. Политически модная игра, скажу
вам. Но это к делу не относится...
Сухоручко снова отворачивается к окну, и я вижу, как блестит материя на локтях его пиджака.
- Скажите честно, вы кого подозреваете? - спросил я.
Он поправил очки, поморщился:
- Видите ли, преступник труслив. Патологически труслив каждый человек, вынужденный что-то скрывать от остальных. Ситуация обязывает. И чтобы его секрет не раскрыли, он прячется в скорлупу лжи. И все время надстраивает эту скорлупу, надстраивает до тех пор, пока она его не раздавит. Так вот, именно исходя из этой патологической трусости, кто-то использовал вашу машину.
- Слесарь?
- Вряд ли. Слишком очевидно. Но как-то он замешан.
Может, давал кому-нибудь ключи? Но дело не в этом. Почему именно вашу машину? Совпадение? Вряд ли. Сделавший это знал, что владельцем машины является тот самый человек, с кем Громову видели в последний раз на людях. И на кого в первую очередь падет подозрение.
"Дикая охота, - подумал я. - Значит, меня травят довольно давно".
- Кто бы это мог быть, а? Как вы думаете? - спросил Сухоручко.
- Понятия не имею. Тут такая странная вещь... Насколько я знаю, возле дома Громовой в машину... в мою машину сел молодой человек лет девятнадцати...
- Откуда вы про это...
- Побеседовал с одним свидетелем, Лопаткин его фамилия.
- Вот как? Не сидели, значит, сложа руки? Рассказывайте дальше.
- Так вот, сел в машину молодой человек, а нашел я вчера на полочке для перчаток женскую пудреницу. Может, для отвода глаз?
- Куда же их отводить, если парня этого видели, и он об этом, я думаю, догадался. Да и вряд ли в его планы входило оставлять материальные свидетельства своего пребывания в вашей машине. Возле дома Громовой должны были оказаться в то утро вы, на этом-то все и строилось. Где эта пудреница?
Я достал и протянул следователю.
- Хорошо, проверим. Небось залапали ее?
- Не без того.
- Придется вам пальчики свои оставить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20