- Поинтересуйтесь, с какой точки велась съемка, и откуда приплыли фотографии в редакцию.
- Напротив посольства постоянно торчат машины. Снято, похоже, с Елисейских Полей. Да! Теперь вот что: у меня там внизу орава журналистов, они ждут ваших впечатлений от встречи в МИД, а теперь ещё и насчет фотографий.
- Вот наше заявление.
Гэмбл взял протянутый ему листок бумаги. Там кратко и в нарочито безмятежном тоне говорилось о состоявшейся встрече министра иностранных дел Франции с послом Соединенных Штатов, в ходе которой посол ещё раз заявил, что все слухи о похищении ни на чем не основаны, и посольство не имеет никакого отношения к инциденту. Сморщив лоб, Гэмбл сквозь сигаретный дым посмотрел на Шеннона.
- Это все?
- Мы и на это-то еле вырвали согласие госдепа. А чего бы вам хотелось?
- А то вы не знаете? Журналисты знают, что в МИД произоше крупный разговор, и припасли вам вопросиков шестьсот. А эта бумажка только раззадорит их.
- Сожалею, - ответил Шеннон, - но ничего больше у меня нет.
- А вы знаете, что намерены предпринять французы? Не знаете? Сейчас расскажу. Они поднимут волну насчет тайных операций ЦРУ, припомнят и "U-2", и Гватемалу с Ираном, и Залив свиней, потревожат тень Джона Фостера Даллеса, дадут рисунки и графики. Разумеется, не от имени правительства, но в самой грубой форме. Потому что после студенческих волнений ничего жареного давно не было. Это сенсация, понимаете? В пару к той, когда ЦРУ оказалось причастно к заговору генералов в Алжире.
- "Что говорить, когда нечего говорить?"
- Чем меньше информации, тем больше должно быть слов. Ну, ладно, я понимаю, что так решено наверху. А как быть оо снимками?
- Можете сообщить, что один снимок, по крайней мере, - фотомонтаж: ни людей, ни здание на нем определить нельзя. Вторая картинка - любительский снимок, его могли сделать когда угодно.
- А кто такой этот Рухмайер?
- Первый раз слышу.
Гэмбл ещё постоял, глядя на Шеннона, потом тяжело вздохнул и побрел к двери. Шеннон посмотрел ему вслед. Да, не позавидуешь - его сейчас будет рвать в клочья вся журналистская братия. Когда Гэмбл был уже на пороге, он окликнул его:
- Кстати, Джим, вы слыхали, что случилось сегодня утром?
- Нет. А что случилось?
- В посольство проник злоумышленник, ранил Горенко и охранника, а одного француза застрелил насмерть.
- Да вы шутите!
Шеннон молча покачал головой.
- Если что-нибудь от кого-нибудь услышите об этом проис-шествии, дайте мне знать. Хорошо?
- Да кто же это был?
- Еще не выяснили. Он задержан. Так вот - если кто-нибудь спросит вас, отнекивайтесь и немедленно сообщите мне, кто это у нас такой осведомленный.
- А вы думаете, спросят?
- Весьма вероятно. Страсти разгораются.
Шеннон, зайдя в туалет на первом этаже, вымыл руки, подтянул узел галстука и по длинному боковому коридору направился в корпус "В". Взбежав по белой каменной лестнице, он миновал столовую и оказался в длинной комнате, похожей на судовой бар: синий ковер, черные кожаные кресла, низкие столики из темного дерева с лампами под красными абажурами.
Здесь сотрудники посольства могли выпить перед обедом или вечером, сюда они приводили друзей. Шеннон нечасто бывал в этом подобии клуба. Постояв несколько секунд, он, отвечая на раздающиеся со всех сторон приветсвия, прошел к незанятому столику и сделал заказ. Напротив расположились британский военно-воздушный атташе и несколько канадцев. Только они имели право бывать в баре, пользуясь привилегией, подчеркивавшей "особые отношения" США с этими странами.
Шеннон закурил и сделал вид, что углубился в недавно полученное письмо из дому. После совещания посол попросил советника задержаться, и Шеннон нюхом чуял неприятности.
Неужели советник дошел до такой низости, что в частном порядке информирует своих вашингтонских друзей обо всем, что творится в посольстве? Разгорающийся с французами конфликт чреват отзывом посла, и в этом случае советник становился временным поверенным в делах. После такого скандала желающих занять пост посла не найдется, и советник вполне мог рас-считывать, что через какое-то время займет его автома - тически, тем более что французы к нему благоволят. Для него это шанс сделать карьеру.
Ну, что же, пойдет он на это? От него можно ждать чего угодно. Вот уж в ком ни на йоту не было ни откровенности, ни искренности. Призванием его были интриги. Шеннон давно заме-тил, что в простых ситуациях, где не к чему приложить свою изворотливость и коварство, он теряется и становится осо-бенно желчным.
Шеннон знавал когда-то одну юную особу, которая испыты-вала интерес только к женатым мужчинам, - иначе флирт не доставлял ей никакого удовольствия. Очень похоже на совет-ника. Он, правда, пошел несколько дальше, и дело тут было не только в причудливом характере. Как-то странно вдруг пропа-ла, а потом нашлась шифровка из Вашингтона, где подтвержда-лась личность Горенко и необходимость его скорейшей отправки в США. Чего он хотел добиться этими проволочками, на что надеялся - что в последнюю минуту госдеп передумает и отка-жется принимать русского? Очень может быть.
Официант принес ему заказанный джин. Шеннон расплатился, сделал глоток. Какого же черта советник так бился, чтобы Го-ренко выдали русским? Какая ему в этом корысть? В чем тут дело? Со внезапно охватившим его ощущением дурноты Шеннон подумал, что все это дает вполне веские основания службе безопасности проверить советника. Чертовски неприятно: он как будто подкапывается под коллегу, но однако...
А его странное стремление не допустить допроса здесь, в Париже? Неужели... Неужели Горенко может знать что-то такое, чего опасается советник? Боже, подумал Шеннон, не слишком ли далеко ли я захожу?
- Приветствую вас, Ричард, - Джон Спарроу, сотрудник экономического отдела британского посольства, остановился у его столика.
- Добрый вечер, Джон, - Шеннон чертыхнулся про себя, но вслух сказал: - Что будете пить?
- Я как раз собрался вас угостить...
Шеннон поблагодарил и отказался: ему как раз пора возвра-щаться, дела, знаете ли... Спарроу выпил свой джин с тони-ком, они минут десять поболтали, и Шеннон распрощался. В дверях он чуть помедлил: в ресторане будет слишком долго, лучше уж зайт в столовую самообслуживания. Там слышались веселый звон посуды и голоса, две трети столов, покрытых белыми скатертями, были заняты.
У стойки он увидел Сью-Энн, внимательно изучавшую меню, и на его тихое "здравствуй, милая" она с улыбкой обернулась.
- Поздновато, - сказал он.
- Да. Мой босс был у посла, и я решила, что здоровей будет дождаться его.
- Ну и как? Крупный разговор?
Сью-Энн, убедившись, что за ними не наблюдают, кивнула.
- Вот что, - сказал Шеннон. - Ты подсядь к кому-нибудь, пообедай, а встретимся попозже. Я буду ждать тебя в Тюильри, у первого пруда. - Сзади кто-то подходил, и Шеннон громко сказал: - Гуляш так гуляш. Сегодняшний день просто создан для гуляша.
С подносами они двигались вдоль стойки, выбирая себе еду Шеннон чуть приотстал. Сью-Энн заметила свободное место за столиком, где сидели Мэйзи Доннан с девушкой из нотариальной конторы, и направилась к ним. Шеннон уселся за свободный стол, развернул кем-то оставленную "Нью-Йорк Таймс" и стал читать.
Когда он приступил к кофе, Сью-Энн уже пообедала и вышла. Шеннон допил свою чашку, помедлил, доставая и прикуривая сигарету, а потом двинулся следом. В баре он увидел Гэмбла, окруженного журналистами: те со спокойным ожесточением наседали на него. Бедняга Джон, ему несладко приходится.
Шеннон вышел из посольства, миновал стальные барьеры и под внимательными взглядами полицейских, пройдя мимо "Крий-она", свернул на улицу Риволи. Жара делалась нестерпимой, гравий вокруг ровной скучной глади круглого пруда слепил глаза блеском. Парк был полон туристами и парижанами, совер-шающими предобеденный моцион, в пруду сонно плескались кар-пы, маленькая краснолицая женщина, похожая на химеру, неумо-лимая, как сама судьба, двигалась по кругу, взимая плату с тех, кто расположился на стульях. Шеннон поглядел на неё и усмехнулся: отличная работенка вытягивать из французов деньги, тебе бы такую, Дик. Посетители только-только успе-вали усесться, как краснолицая химера возникала перед ними и, казалось, она для того, чтобы преуспеть в своем ремесле, научилась становиться невидимкой: Шеннон, на секунду потеряв её из виду, уже не мог найти её.
- Привет, - сказала за спиной Сью-Энн.
- Привет.
- У меня мало времени, Дик.
- Да-да, я понимаю... Давай пройдемся...
Они отделились от толпы стоявших вокруг пруда и ушли на противоположную его сторону, под деревья. Шеннон не заметил никого из посольских поблизости.
- Итак?..
- Сама не знаю... Он вернулся от посла просто в бешен-стве. Злой как черт. И чем-то очень озабочен... Знаешь, это трудно объяснить, трудно заметить - он ведь очень скрытный человек. Проявляется лишь в том, что он не работает и не желает подходить к телефону... Словно занимает глухую обо-рону. Я это заметила потому, что ему это совсем несвой-ственно - ты сам знаешь. Уж кто-кто, а он... Я плохо объясняю, это почти неуловимо, но ты ведь понимаешь, что я хочу сказать?
- Да.
Здесь, в отдаленной аллее, у самой ограды, было прох-ладно: солнце почти не проникало сквозь густую листву. Пахло землей.
- А о том, что случилось, он не упоминал? - спросил Шеннон.
- А что случилось?
- Некто вошел в посольство и тяжело ранил Горенко.
- Что-о? О, Боже...
Шеннон в двух словах рассказал ей о происшествии. Сью-Энн смотрела на него с испугом.
- Так что же, они здесь - и Горенко, и солдат?
- Да. Мы устроили на втором этаже лазарет и поставили там охрану. Помни, я тебе ничего не говорил. Советник требует, чтобы мы выдали и Горенко, и этого убийцу - якобы из боязни большого скандала, но я чувствую: тут что-то еще. Понимаешь, он не говорит своим обычным елейным тоном, он небывало тре-бователен, призывал к прямоте, откровенности, чистоте помыслов и деяний. Красный был как рак - утром на совещании. Посол был в ярости. Никаких отгадок у тебя нет?
- Нет. Я мало видела его сегодня. Пока вы ездили на Кэ, он сидел в кабинете заместителя посла...
Они сделали ещё несколько шагов, и Сью-Энн сказала:
- Господи, ну и что же вы будете делать с этим убийцей?
- Не знаю.
- А кто он? Русский?
- Тоже пока ничего не известно.
Сью-Энн неприятно поразил его отсутствующий вид. Потом он поднял на неё глаза:
- А твой босс часто пользуется этим кабинетом?
- Советник? Он читает там телексы...
- Да?
- Ну, понимаешь, Кэрол Глейзер проводит там только несколько часов, потому что заместителя посла сейчас нет. Она должна регистрировать документы, приходящие на его имя, телексы, шифровки и прочее. Ну, вот советник - обычно в присутствии Кэрол - изучает их.
- То есть, ты хочешь сказать, что в отсутствие Чернаса бумаги продолжают циркулировать, как и при нем?
- Да. Многие переадресованы советнику, поскольку он официально замещает Чернаса, а шифровки ЦРУ перед тем, как Кэрол зарегистрирует их и положит в сейф, он читает в этом кабинете.
- Даже те, которые адресованы только трем лицам - Уайту, послу или его заместителю.
- Да... - произнесла Сью-Энн, и выражение её лица изме-нилось. - К чему ты клонишь?
- Да так, ни к чему, просто хочу понять кое-что. Ты точно знаешь все, о чем сказала мне сейчас?
- Ну, конечно! Я своими глазами видела, как все это происходит. Я же захожу к Кэрол. Он сидит в кресле Чернаса и просматривает шифровки ЦРУ и прочие секретные бумаги, а потом Кэрол запирает их в главный сейф. Однажды она нашла бумагу, которой полагалось уже лежать в сейфе, и подумала, что сейчас ей будет взбучка. Однако он ничего ей не сказал.
- Значит, он подержал её и положил вместе с остальными документами?
- Господи, да я не знаю, я же не наблюдала специально! - помолчав, спокойно ответила Сью-Энн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33