Оглядываясь по сторонам, человек медленно пересек вестибюль. "Ну, вот кто это такой?" Потом Шеннон обратил внимание на другого посетителя - в несуразно огромном пиджаке. Троица молодых парней тоже показалась подозрительной. "Черт, - подумал Шеннон, - тут и спятить недолго!"
- Что новенького? - спросил, подойдя к ним, Гэмбл.
- Да вот смотрим: не посольство, а привокзальный зал ожидания, сказал Шеннон.
- Вы бы видели, какие психи являются к нам в отдел печати! Их и не спрашивают даже, кто они, зачем, по какому вопросу, а прямо лепят: "Пресса? - Вверх по лестнице, там увидите!" И вот они тут как тут. Здравствуйте, давно не видались! Сегодня был у меня парень, уверенный, что за ним гоняются доктора, чтобы кому-то пересадить его сердце. Вчера другой полоумный пытался всучить мне ящик вина. Они приходят узнать, как им найти Пикассо, и не собираюсь ли я устроить небольшой прием в честь старика и скромную выставку его картин здесь, в посольстве. А ещё один попросил пристроить его стихи, посвященные де Голлю.
- Ну и как ты остановишь эту лавину? - жалобно спросил Даннинджер.
- Да и ещё выглядеть при этом так, как нам предписано - будто нам совершенно нечего скрывать.
Мимо, ни о чем не узнавая в справочном, прошел средних лет человек с портфелем. "Любой или любая, - подумал Шеннон, - может оказаться агентом французской спецслужбы".
- Ну, вот что, Фрэнк, надо поставить двоих охранников на верхние этажи. Не знаю, откуда ты их возьмешь, но взять надо обязательно. И следить за лифтами повнимательней.
Подошел Уайлдсмит:
- Мистер Шеннон, вас просят к телефону.
Дик взял трубку. Звонила мисс Хилъярд:
- Скоро ли прибудет доктор?
- Надеюсь, что скоро. Им стало хуже?
- Я не могу брать на себя такую ответственность, - резко заговорила она. - Оба тяжело ранены. Состояние моряка крити-ческое.
- Сейчас я свяжусь с ним, - Шеннон не стал говорить ей, что Франкфурт молчит, и положил трубку.
Выйдя из кабинета, он увидел Даннинджера, направляющегося в консульский отдел, и окликнул его. Даннинджер остановился, а Шеннон, пройдя вместе с ним через вестибюль, остановился там, где никого не было, и с подчеркнутым спокойствием сказал:
- Фрэнк, ни одна душа в посольстве не должн знать, где находится русский. Понятно? Никто не должен знать, в какой он комнатые.
- Но морские пехотинцы...
- О них речи нет. Я уже предупредил их, чтобы не болтали, но беды не будет, если и ты сделаешь им внушение. Кое-кто знает: его ранили на втором этаже, догадывается, что далеко мы его перенести не могли, но точными сведениями не должен располагать никто. Никто, кроме охраны, мисс Хилъярд, тебя, меня, Филана, Уайлдсмита. Никто! Ты понял меня? Понял?
- Понял, мистер Шеннон, - ответил Даннинджера, сурово поглядев на него.
Миссис Мэрилин Дрекер только успела бросить очередной окурок в кучу предыдущих, как дверь кабинета "F" открылась, и Мэрилин, вскочив с кресла, бросилась туда, стремясь обо-гнать других посетителей. Это была рослая, массивная дама сорока четырех лет от роду. Черные её волосы были заколоты пластмассовыми лютиками, зеленое платье без рукавов засте-гивалось спереди на пуговицы, на левой руке было восемь стеклянных браслетов, на правой шесть, косметика была выдержана в темных тонах.
Сидней Тьюлер, провожавший до дверей своего последнего посетителя, увидел её и попытался юркнуть назад. Однако не успел: она его перехватила.
- Я не могу больше ждать, я тут просидела Бог знает сколько времени.
- Извините, миссис Дрекер, я только позвоню... - оттес-нить её не удалось: она уже была за порогом и прихлопнула дверь.
- Довольно! Я уже там насиделась!..
- Миссис Дрекер, потерпите, через пять минут я буду в вашем полном распоряжении.
- Ах, я вся горю!
Зазвонил телефон. Тьюлер повернулся, чтобы снять трубку, однако сделать этого не успел: посетительница, задрав подол платья до пояса, проворно сняла штанишки и выпрямилась, держа их перед собой.
- Я вся горю!
Тьюлер едва увернулся от надвигающихся штанишек. Миссис Дрекер, бросив их в корзину для бумаг, настигла его у стола и с улыбкой шевельнула бедром. Тьюлер, не обращая внимания на звонящий телефон, распахнул дверь.
- Пойдемте, миссис Дрекер, у нас тут есть помещение, где вы сможете отдохнуть, - и, крепко взяв её под локоть, вывел наружу. Там, в просторной приемной, она вырвала у него руку и села на пол, а потом растянулась во весь рост и зарыдала.
Четверо ребятишек, кругами носившихся по приемной, резко остановились и, притопывая, подошли посмотреть.
- Ну, сделайте же что-нибудь! Пусть она замолчит! - крикнул кто-то из посетителей.
- Ничего себе "отдел защиты"! Уберите её, она нервирует мою престарелую мать!
- Извините меня, сэр, но я вынужден обратиться к вам с жалобой на бессовестное мошенничество, которому подвергся в двух шагах отсюда...
- Эй, мистер как-вас-там! Я тут больше торчать не наме-рен!
Тьюлер слегка вздохнул. Очень характерный выдался день.
В 15:45 секретарша Шеннона сказала, что внизу его спра-шивает майор Кевин Лоуренс, прибывший из Франкфурта. "Слава тебе, Господи, - подумал Дик, - доктор. Наконец-то!" Он попросил проводить майора в свой кабинет и вышел на площадку встретить его. Лоуренс оказался человеком лет сорока пяти, среднего роста, остролицым, с коротко остриженными, слишком рано поседевшими волосами. На нем был темно-синий штатский костюм и полосатая сорочка, а по виду майор напоминал оборотливого и удачливого маклера.
- Майор Лоуренс? Очень рад вас видеть. Я - Ричард Шеннон.
- А-а, очень приятно! Мой ассистент и сестра - в "Конти-нентале", майор оглядел его холодными серыми глазами.
- Из соображений безопасности мы свели объяснения в по-сланной вам телеграмме до минимума. Хочу вас ещё раз предупредить, майор, вас и ваших коллег, что дело исключи-тельной секретности.
- Понимаю.
- У нас тут двое тяжелораненых, которых, возможно, придется оперировать. Госпитализировать их нельзя.
- Они здесь, в посольстве?
- Здесь, в посольстве.
- Ясно, - словно бы не удившись, сказал майор.
Шеннон подумал: "Молодец майор, хладнокровный малый, Франкфурт знал, кого посылать сюда".
- И что же с ними?
- Огнестрельные ранения.
В глазах майора блеснула искорка интереса:
- Ну, показывайте своих раненых.
Шеннон повел его по лестнице этажом выше. После всех фор-мальностей Лоуренс молча и внимательно слушал разговор Шеннона с охранниками - дверь открылась. Шеннон представил врачу мисс Хилъярд, и тот, кивая в такт её словам о темпе-ратуре, состоянии ран и предпринятых ею действиях, бросил быстрый взгляд на Спивака и Горенко. Первый был в полуза-бытьи и непрестанно стонал. Второй молча смотрел на врача. Лоуренс попросил теплой воды, снял пиджак, закатал рукава сорочки и, вымыв руки в тазике, подошел к койке Спивака. Попросив снять повязку, он приступил к тщательному осмотру.
По его точным и скупым движениям Лоуренс сразу понял, что это профессионал высокого класса. Он открывал рот во время процедуры лишь для того, чтобы попросить откинуть простыню, вынуть тампон, повернуть раненого. Охранник, сидевший развалясь, выпвыпрямился на стуле и внимательно наблюдал за происходящим.
Осмотрев Спивака, майор занялся Горенко. Яркий свет падал из окна на его обнаженное тело. Он лежал с безучастным ви-дом, устремив взгляд в потолок. Лоуренс снова потребовал теплой воды, вымыл руки, вытер их, откатал и застегнул рукава, надел пиджак. Шеннон ждал, но врач по-прежнему не произносил ни слова. Он снова подошел к Спиваку, что-то тихо сказал мисс Хилъярд и лишь после этого повернулся к Шеннону:
- Состояние моряка мне не нравится. Без рентгена я не могу определить, где застряла пуля. Его надо в госпиталь - и поскорее.
- Вот это-то как раз и невозможно, майор. Наверно, я недостаточно ясно выразился: все, что можно сделать, надо сделать здесь.
- Вы хотите, чтобы я провел здесь полостную операцию?
- Да, доктор, к сожалению требуется именно это.
Майор поглядел на него, потом, повернув голову, - на Спивака, неподвижно лежавшего на койке.
- Ну, а что с тем? - спросил Шеннон, кивнув в сторону Го-ренко.
- Раздроблена лучевая кость... А нога - пустяки. Что касается брюшной полости, не могу сказать ничего опре-деленного, пока не прозондировал рану. Она вроде бы не очень его беспокоит.
- Его жизнь вне опасности?
- Из чего стреляли?
- Доктор, я не знаю. Кажется, из автоматического писто-лета. А это имеет значение?
- Может иметь. Винтовочная пуля не всегда требует опера-тивного вмешательства: внутрижелудочное давление препят-ствует выходу содержимого кишечника. Больному нужен покой, и он выздоравливает, даже если задеты несколько слоев кишок. А вот с револьверными ранами дело обстоит не так, поскольку начальная скорость полета пули ниже.
- Вы полагаете, в него стреляли из револьвера?
- В этом случае есть показания к операции. Больше пока сказать не могу. Но, по всей видимости, жизненно важные органы не затронуты.
- Сможете ли вы, доктор, сделать операцию здесь? Мы обеспечим свет и все необходимое. Думаю, будет не хуже, чем в полевом госпитале или судовом лазарете.
- Это важно?
- Очень важно, доктор.
Лоуренс задумался, трезво оценивая свои возможности, и ответил:
- Ну, хорошо. Тогда пошлите кого-нибудь в отель "Конти-енталь" за капитаном Коттоном и сестрой Стальберг. Мисс Хилъярд перечислит вам все, что нам понадобится.
"Гора с плеч", - подумал Шеннон. - Сейчас же пошлю за ними. Спасибо, майор.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Даннинджер перевел рычаг управления в положение "СТОП", - открыл двери и вышел в наконец-то опустевший центральный вестибюль. Там уже никого не было, кроме дежурного охранника у дверей. Он взглянул на часы - 7:15. Рабочий день в посоль-стве был окончен, но на улице ещё и не думало темнеть, и густой поток машин лишь немного поредел - "час пик" в Париже был долог. Даннинджер вспомнил, что обещал жене пообедать с нею и сводить в кино, а он даже не позвонил, не предупредил, что занят сегодня.
- Мистер Доус уже ушел? - спросил он у охранника.
- Да, сэр.
- Кто еще?
- Мистер Кортланд, сэр. Пять минут назад. Больше никого нет.
Итак, ушли последние два сотрудника, и в посольстве никого не осталось, кроме мистера Гэмбла, двоих дежурных на узле связи и телефонистки на коммутаторе, работающей до де-сяти вечера. Мистер Шеннон ушел было, но скоро вернется. Да, ещё двое военных врачей и сестра из Франкфурта и мисс Хилъ-ярд. Охрана. Даннинджер вместе с Уайлдсмитом недавно обошел здание, проверяя, кто остался доделывать свою работу. Слава Богу, все ушли, а то иногда засиживаются и до девяти, и поз-же. По окончании рабочего дня полагалось держать главный вход открытым, а в вестибюле ставить охранника, чтобы следил за тем, сдали ли сотрудники ключи, смотрел, кто вошел, а кто вышел, и отшивал случайных посетителей, давая им необходимые сведения. В восемь часов двери запирались. Охранник распола-гался рядом с французским вахтером.
- Значит, чисто?
- Чисто, сэр.
Тогда Даннинджер позвонил жене и сообщил, что на него она сегодня может не рассчитывать, потом позвонил Мэйсонам, у которых они должны были обедать, и принес прочувствованные извинения. Потом постоял у стеклянных дверей, покуривая и поглядывая во двор. Он был встревожен. Что делать с Кесте-ном? Как начальство себе это представляет? Тут же не тюрьма посольство не приспособлено для содержания арестантов. Проблемы нарастают как снежный ком, и ещё через двое суток терпение у них лопнет, и они просто пристрелят эту сволочь. Тем и кончится. Он предупредил мистера Шеннона, что повто-рение утренней свалки - дело весьма вероятное. Кестен только ждет удобного случая. Ну, надели они на него наручники - это же не выход из положения: он явно не собирается сдаваться и глаз с них не сводит, желая воспользоваться любой промашкой. Все это очень утомительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33