Не знаю почему, но я всю жизнь – за исключением тех редких моментов, когда с головой погружалась в какое-то интересное дело – жила в постоянном ожидании того, что что-то должно непременно случиться. И поэтому вот такие вот спокойные солнечные дни, когда все идет как надо и все удается, были для меня особенно тревожными. И когда, наконец-то наступало что-то, что выбивало меня из колеи, я вздыхала с облегчением.
Поэтому когда я пришла домой, поздоровалась с лягушами, задала им корму, убрала в холодильник продукты и поставила шампунь на полочку в ванной, мне все время казалось, что вот-вот кто-нибудь позвонит, и… Только бы не Татьяна! Но никто не звонил. Я налила в кастрюлю молока, чтобы сварить овсяную кашу. Ну теперь точно позвонит кто-нибудь, как только закипит молоко. Молоко убежит и потом придется долго и нудно оттирать плиту. А я это не люблю тем более, что плита у меня старая и что-то оттереть с нее сложно. Особенно пригоревшее молоко.
Но никто не звонил. Я сварила овсянку и даже спокойно поела. Изредка косясь на телефон. Он молчал. Странно. Это при том, сколько раз меня дергали за последние дни.
За окном мирно колыхались ветки тополей, сквозь которые едва-едва проглядывал окружающий мир, так что иногда мне казалось, что этот безумный город, в который превратилась наша когда-то уютная Москва, на самом деле существовал только в моем тревожном воображении.
Телефон не звонил. Я начала нервничать. Мне было ясно, что для того, чтобы это тягостное ожидание прошло, мне нужно самой позвонить кому-нибудь. Только не Татьяне. Володя обещал звякнуть вечером, узнать результат экспертизы французского текста. Поэтому я решила еще раз набрать номер Колбаскина.
Мне ответил все тот же приятный мужской голос. Я уже готова была вслед за "Здравствуйте!" выслушать все, что обычно говорил в таких случаях его автоответчик, но вместо наговоренного текста последовала пауза и тот же голос, видимо, живой, удивленно переспросил: "Але! Але! Говорите, я слушаю!…"
– Ой, здравствуйте, это Вас беспокоит Маргарита Надежкина, – поспешно представилась я, – Могу я поговорить с Михаилом?
– Это я.
– Михаил… Я звоню Вам по поручению.. В общем, я нашла Ваш телефон в Интернете и решилась позвонить. Речь идет об одном Вашем знакомом… – я злилась на себя, что понадеялась на автоответчик и заранее не подготовилась к разговору, – Дима Евсеев, студент МГУ.
– А, Дима…
– Вы его знаете?
– Знаю, конечно.
– Мне сказали, что Вы его близкий друг…
– Близких друзей у меня нет, – резковато ответил Михаил, – Дима приходил ко мне на литературные вечера.
– Вы понимаете, в чем дело, мне нужно пообщаться с Димой и для этого мне необходимо знать, где он сейчас находится и как с ним связаться. По мобильному он не отвечает
– А домашний телефон его у Вас есть?
– Да, но он, кажется сейчас не живет дома.
– Да?! – мой собеседник, похоже, знал об это истории не больше моего. – А где он?
– Вот это я и хотела бы узнать. Его родственники беспокоятся. Может быть, Вы сможете как-то прояснить ситуацию… Когда Вы видели его в последний раз.
– В последний раз? В понедельник. Мы все ездили в Подмосковье.
– А можно об этом поподробнее?
– А Вам зачем знать? – мой собеседник насторожился.
– Понимаете, я ищу Диму. Родственники беспокоятся. Его уже несколько дней нет, и никто не знает, где он.
– Я не знаю. Я ничего не знаю, – еще резче выпалил Михаил на том конце провода. – Я видел его в последний раз в электричке, вот и все. А больше я его нигде не видел.
– Пожалуйста. расскажите поподробнее! Где, в какой электричке, куда он ездил…
– А почему я должен Вам это рассказывать? Вы вообще кто?
– Маргарита Надежкина, старший научный сотрудник Института Этнографии..
– И что, если Вы научный сотрудник, я обязан Вам все рассказывать? Зачем Вам под нас подкапываться? Этнографией мы не занимаемся.
– Под кого это – под Вас? Меня интересует только Дима. Он исчез в понедельник, а вы ездили с ним куда-то на электричке именно в этот день. Значит, вы видели его последним, поэтому я у Вас и спрашиваю. Кажется, Михаил серьезно задумался.
– Так он пропал?
– Да, он пропал, и никто не знает где он.
– Ага, он пропал! А они мне не верили! Я говорил, что эта поляна была настоящая, а они смеялись!
– Кто – они, какая поляна? – Я им говорил, что нашел настоящую Эмайн-Маху, настоящий холм сидов, а они надо мной смеялись! А над такими вещами смеяться опасно, между прочим Вы знаете, кто такие сиды? – и, не дав мне ответить, продолжал, – Это духи, которые живут в холмах, и занимают там свое место, равное месту как живых, так и мертвых. Они просто живут там и никому не мешают. Но не вздумайте к ним соваться просто так, они этого не любят.
– Спасибо, я знакома с ирландскими поверьями…
– Так Вы тоже этим интересуетесь? Так приходите к нам на литературные вечера, посвященные древним кельтам. У нас скоро будет вечер, посвященный ирландской поэзии. Что же вы сразу не сказали, что Вы интересуетесь?
– На данный момент меня интересует Дима Евсеев. Что с ним стало?
– А вы ни разу еще не были на наших вечерах? Приходите, мы там саги вслух читаем.
– Спасибо, я уже читала их…
– И как Вам?
– Отлично, но я хотела бы узнать…
– А еще мы слушаем музыку и поем песни на ирландском гэльском и бретонском языке. Приходите, обязательно приходите. А еще мы собираемся по вторникам в Вермеле, там каждый вторник концерты кельтской музыки. Я часто бываю…
– Я об этом уже наслышана. Но давайте вернемся к Диме. В понедельник Вы ездили с ним в Подмосковье. Это был какой-то поход, пикник, я так понимаю?
– Я сейчас Вам все расскажу…
Ну наконец-то! Я вся превратилась в слух.
– Мы поехали на 258 километр. Мы хотели там праздновать Самайн. Дело в том, что последнее время этот праздник как-то опошлили. Сначала, понимаете, только избранные, кто приобщились к кельтской культуре, знали, что это такое, а теперь Самайн празднуют все, кому не лень, да еще и называют Хеллоуином… Хотя это, конечно, тот же Самайн, но трансформировавшийся на американской почве и привезенный оттуда. Поэтому Хеллоуин праздновать неправильно. То есть не то, что неправильно, это я пожалуй, не так сказал, но в общем Вы же понимаете, что это совсем не то. Да и тот же Самайн как-то извратили, коммерциализировали. Сейчас кельтскую музыку играют все кому не лень, она постепенно превращается в попсу какую-то…Нет такого драйва, как раньше, когда это делалось за идею… Группы распадаются, мельчают, это не то, что в конце девяностых, когда все только начиналось. Тогда… это был такой подъем, но потом все выродилось в сплошную коммерцию…
Я с трудом понимала, какое отношение все это имеет к Диме, но решила не перебивать Кобаскина. Он не на шутку разошелся, его, что называется, "понесло". Я надеялась, что в этом потоке сознания отыщется что-то для меня ценное.
– … Сейчас устраивают концерты в Точке, в ЦДХ, в нескольких клубах одновременно и понятно, что люди приходят просто попить пива и поплясать – это разве Самайн? Самайн – это таинство, это священное действо, Вы понимаете? Вы читали сагу "приключение Неры"?
– Читала, конечно…
– Тогда Вы понимаете, о чем я говорю!
Кажется, собеседник начал мне доверять, это хорошо и, возможно, это окажется полезным.
– … И вот поэтому я решил, что надо уехать из города и поступить как тот человек из Универа, который был в Ирландии, и в ночь Самайн поднялся на священный холм с соблюдением всех ритуалов и пообщался с сидами… Но ведь с сидами можно общаться не только в Ирландии, я понял это! Они везде, даже у нас, только мы не умеем их видеть и замечать…
Я понимала, что говорю с сумасшедшим. Я хотела было закончить разговор, но Колбаскин не останавливался и мне пришлось слушать дальше.
– … Надо было только найти этот холм, один из тех, которые есть здесь, у нас. И мы ездили, искали. Я много мест забраковал. Наконец вроде бы остановились на 258 километре. Там такой лес, достаточно сухой, не болотистый. И вот мы выбрали одну поляну на возвышенности. Я думал, что нашли, а оказалось, что это не тот холм. А потом нашел тот самый на соседней поляне, Вы представляете! Мы не там копали, оказывается, Я рассказал ребятам, а они не поверили. Они смеялись надо мной… и над сидами! А над сидами смеяться нельзя, Вы же понимаете! А Димка смеялся! Я тогда понял, что он ничего не понимает. И это не могло кончиться хорошо. Он вообще поверхностный человек. Сегодня ему это интересно, завтра то… Нет в нем глубины, увлеченности… я ничего не сказал – а что тут скажешь! И мы поехали домой… И вот теперь оно случилось…
– И что Дима? Дима тоже с вами поехал?! – почти закричала я в трубку. Мне удалось перебить Колбаскина. Вернее, сбить его с толку.
– Поехал? Куда?
– В Москву! В Москву он вернулся?!
– Конечно, вернулся, мы вместе из электрички выходили.
– А потом что?
– Откуда я знаю? Я домой к себе поехал, он, наверное, к себе.
– Один?
– Что – один?
– Он один домой поехал или с кем-то из друзей?
– Не знаю, я не обратил внимание. Я думал о той поляне. Там холм идеальной формы…Они там были, я это знаю…
– Михаил, ну вспомните, пожалуйста, это важно… Вы расстались на вокзале? В метро?
– В метро. Он с Машей был. Наверное, провожал ее…
– Так, стоп! – завопила я прежде, чем он снова начнет нести свою ахинею про сидов.
– Что за Маша? Откуда она? Как ее фамилия?
– Петрова. С Филфака МГУ. – неожиданно четко, чуть ли не по-военному выпалил Михаил. – на втором курсе учится.
– Как ее найти? У Вас есть ее координаты? Телефон?
– Телефон, может, где-то был… Она мне не так давно звонила… а, нет, я ее телефон не записал…
– А кто может знать ее телефон?
– Не знаю, – задумался Колбаскин. – Спросите у кого-нибудь…
– Ладно. Значит, Маша Петрова, с Филфака МГУ, второй курс, так?
– Да…
– Кто еще был в Вашей компании? Кто эту Машу знает?
– Да все были, мы все поехали. И они все надо мной смеялись из-за этой поляны…
– Спасибо большое, Михаил, до свидания
– А, до свидания… – кажется, мой собеседник так и не понял, зачем я звонила. И что у него спрашивала. Может, оно и к лучшему, Хоть что-то я выяснила.
Только бы не звонила Татьяна.
Итак, какая-то Маша Петрова из МГУ… Маша из МГУ… Про какую-то Машу из МГУ говорила Володькина Ириша. Так, интересно… А вдруг не совпадение? Ириша говорила, что ее Маша дружила с Димкой… Та-а-ак!
Я позвонила Володе на мобильник.
– Ой, Рита, красавица моя! Привет-привет, солнышко, извини, сейчас поговорить не смогу, попозже позвоню, договорились?
– Володь, мне…
– Лапушка моя, ну никак поговорить не могу. Чуть попозже… Целую, пока! – и отключился.
Ладно, позвонит, наверное. Итак, если это та самая Маша, то, по словам Иришки, она сейчас в Питере. С Димкой? А что, очень может быть. Татьяна его убьет за побег… Расстреляет психологически. Уничтожит морально. Да, но я-то почему так колочусь? Мне-то какое дело?Эх, лягуши, я всегда говорила, что найду, чем себя обеспокоить. Своих детей нет, так я чужих отыскиваю.
Ну вот, наконец-то что-то произошло, и я расстроилась. Вообще как-то мне пришла в голову такая мысль: мы, жители крупных городов живем в идеальных, практически тепличных условиях. У нас достаточно пищи, мы живем в отапливаемых домах, нам не угрожает ни голод (слава тебе Господи!), ни непогода, на нас не охотятся хищники. То есть для физического удобства и безопасности у нас есть все, что надо. Теоретически все мы можем производить на свет жизнеспособное потомство и все у нас есть, чтобы жить и этой жизни радоваться. Но зачем-то мы придумываем массу психологических сложностей, нагромождаем одну на другую общественные условности, влезаем в какие-то нелепые конфликты, портим жизнь и себе и другим… И пока не испортим, не успокоимся… Вот вы, перепончатые, живете себе и радуетесь, корм я вам купила, вода у вас чистая, живете и не переживаете попусту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47