Художник, нервно теребя бороду, второй раз объяснил: свернул через железнодорожные пути, проехал мимо гаражей и у домов высадил. Она помахала рукой, потом смотрела, как он развернулся и уехал. Семенов видел её в зеркало заднего вида, пока не свернул за переезд. Стояла и смотрела.
Ямщиков с Рогожиным переглянулись. Капитан начал размышлять вслух.
- Значит, убедилась, что уехал, а потом пошла в дом. Не хотела, чтоб видел?
- Глупо, - возразил Ямщиков. - Сама же просила подвезти к дому Пупцова. Логично предположить, что, имея ключ от "хибары", имеет ключи и от квартиры. Может, в другую сторону направилась? В лыжных ботинках...
- И в приметном лыжном костюме. Переодеться надо, переобуться.
- А если смотрела на что-то другое? - Ямщиков размял сигарету. Может, хвост отслеживала, а может... - Он прикурил, выдохнул дым. - Может, гаражи оглядывала. Пойдем, тоже оглядим? - Придержал за локоть художника. Гараж Пупцова там же?
- Ну да, - неуверенно подтвердил тот. - Вроде там.
Две секции кирпичных кооперативных гаражей с наезженной обледенелой дорогой между ними располагались вдоль железной дороги. На металлических дверях написаны номера автомашин. Вот только номера пупцовского "мерседеса" никто не знал, а связываться по радио с управлением не хотелось - много времени уйдет.
- Слышь, Кузьмич, - Ямщиков подошел к капитану, - у всех по два, по три замка висит, а у некоторых один. Значит, машины в гараже нет, воров бояться нечего. А у этого вообще, похоже, только на внутренний закрыт, неохота на пустой амбарники вешать.
Этот гараж сразу привлек внимание. У одной створки высилась изрядная снежная куча, за то у второй подчищено. Прикрыта она была неплотно, а замок в проушинах висел вовсе косо, почти боком лежал. Ямщиков подтянул перчатки, двумя пальчиками осторожно пошевелил замок.
- Да ладно, - махнул рукой Рогожкин. - Думаешь, его голыми руками запирали на таком-то холоде? Боишься отпечатки смазать?
Замок качнулся и... открылся. Он не был заперт, а только продет в петли и сведен с дужкой. Оперативники тут же отступили на шаг, переглянулись, поняв друг друга без слов. Ямщиков движением руки отстранил Семенова и стал разглядывать снег у ворот. То же самое делал и Рогожкин. Через две минуты они прекратили это занятие и тяжко вздохнули:
- Ничего!
Такая синхронность вздохов и слов могла бы показаться смешной, да оно, наверное, так забавно и выглядело со стороны. Но Семенов даже не улыбнулся. Он не моргая глядел из-под низко надвинутой папахи, и его уже начинала поколачивать нервная дрожь. Дурные предчувствия легко и сильно овладевают творческими натурами.
Рогожкин осторожно отвел скрипучую створку.
На полу гаража, скрючившись, на боку лежала Лина Медведенко. На побелевшем лице навсегда застыло удивление и боль. Открытые глаза мутно остекленели, изо рта набежала лужица подмерзшей крови. Кровавые пятна были и на белом китайском пуховом пальто - спереди и на спине. Обеими руками женщина прижимала к животу пустой вельветовый футляр для драгоценностей. Они склонились над трупом.
- Нагара нет, - тихо сказал Ямщиков.
- Насквозь, - так же негромко, словно бы не ответил, а размышлял свое Рогожкин.
- Да, соответствуют. Колотые.
- Стрижено, брито... Криминалисты скажут.
Они разогнулись. Беззвучно рыдал художник Семенов. Слезы бисером замерзали в просторной бороде. Он сорвал папаху, уткнулся в неё мокрым лицом, глухо, сквозь слезы проговорил срывающимся голосом:
- Да лучше бы я её вам сдал... Э-эх, елы-палы...
И грузно осел в снег.
Пока ожидали бригаду, Рогожкин осмотрел гараж и у стены среди колес и разных автомобильных железяк-запчастей нашел белую сумочку, очевидно, отброшенную туда во время борьбы жертвы с преступником. В сумочке нашлось несколько сторублевок, кое-что из косметики и конверт, а в нем загранпаспорт на имя Тюриной Татьяны Ивановны, но с фотографией Лины. Через погранконтроль пройти с таким документом абсолютно невозможно - слишком грубо переклеена фотография и подделаны печати. Еще в гараже стоял черный "Че-Зет", а в рюкзаке были кожаный костюм, сапоги и красный шлем.
Криминалисту не потребовалось много времени, чтобы восстановить картину убийства. Преступник нанес удар сзади в область поясницы. Четырехгранный длинный клинок с пазами в каждой грани пронзил женщину насквозь. Убийца зажал ей рот рукой - к губам примерзли шерстинки с варежки. Женщина стала падать, он её придержал, поэтому Лина опустилась на колени, прижимая к ране в животе вельветовый футляр. Затем убийца несколько раз ударил её своим страшным оружием спереди в грудь. В притвор ворот попал снег, он не стал с ним возиться, а прижал створки, как мог, и продел в проушины замок...
- Ну, что скажешь? Ты же знаток по части всего, что режет и стреляет.
Они снова сидели в машине. Ямщиков курил, выпуская дым в щелку над приспущенным боковым стеклом, а Рогожкин цеплял его вопросами.
- Мда... - Ямщиков швырнул окурок в снег, захлопнул дверцу. - Крепко мы прокололись, обделал нас Шеф. Я виноват - спугнул дамочку.
- Не знаю, не знаю... Она бы и так в город сразу рванула, - дом-то не сгорел. А может, он и её планировал в расход. Загранпаспорт липовый только для наживки годится. Собирался бы с ней в загранку махнуть, так и документы бы выправил натуральные, а не эту туфту смастерил.
- Да уж, поработать ему пришлось. Видно, не хотел, чтоб в УВИРе светилась.
- Это ладно, ты про рапиру расскажи. Чем он её шпиговал? - С рапирой по улице не погуляешь, а вот что-нибудь покороче под пальтецо можно пристроить. Французский штык-шпагу, например, от винтовки Лебеля. Образца, дай бог памяти, девятьсот седьмого, не то восьмого года.
Рогожкин усмехнулся.
- А что же не багинет какой, времен Очакова и покоренья Крыма? Тоже антиквариат будь здоров.
Ямщиков насмешку проигнорировал.
- В гражданскую через Россию тьма антантовского оружия прошла. Винтовки-то даром никому не нужны - патроны не достать, а клинков много сохранилось. Такой тип только у французов - четырехгранный игольчатый. Кустарным способом подобную штуку замучаешься делать - ложбинки на гранях больно хитрые, круглые, с нависающими краями. Вот так. Но шампур этот дело пятое. Важнее другое. В гараже нет ни одного ключа: ни от квартиры Пупцова, ни от квартиры Лины, ни от её гаража, ни от этого...
- Короче, - перебил Рогожкин, - хочешь сказать, Шеф все ключи с собой унес?
- Да не в ключах дело! Хотя и в них тоже. Давай по порядку просчитаем все действия Лины, - Ямщиков начал загибать пальцы. - Прибежала на лыжах в Канатчикову дачу, так? Лыжи бросила в чужой парник, заскочила в скворечник, взяла ключи от квартиры и гаража...
- Чего же не переоделась?
- Торопилась. Семенов в себя придет, поподробнее расскажет. Он бы её сразу увез, да пока движок грел, нас целая команда собралась. Зато потом поехал, почти не разогревал машину. А вот моя версия всего дальнейшего. Первым делом она побежала в гараж и забрала драгоценности, но без футляра. Его оставила на месте в каком-нибудь укромном тайничке. Уже потом пошла на квартиру к Пупцову, там переоделась и позвонила Шефу. Тот велел ждать, может, прямо в гараже. Во всяком случае, именно там произошел решающий разговор, Лина отказалась отдать сокровища, и он её прикончил.
- Чепуху ты насочинял! - пренебрежительно отмахнулся Рогожкин. - Ну посуди, зачем её убивать, если только она знает, где бриллианты? Скорей всего, она сама их ему и отдала. Тут он её и кончил.
- Это, конечно, правильная мысль, но ведь он мог её убить и ещё по одной причине - угрозы с её стороны. Она кто? Слепой исполнитель, ничего не знала, а он Шеф, всему голова. Бриллианты - дополнительная гарантия. Уверен, что он хотел от неё избавиться, так же, как и от братьев Мослевых, но только попозже, чтобы не сразу нашли, аккуратненько. Но пришлось поторопиться. Видимо, тоже запаниковал, почуяв, что мы на хвосте. Так вот, когда Лина забирала драгоценности, она не смогла сразу закрыть дверь или не сочла нужным. Поэтому и не взяла ключ, когда пришлось возвращаться в гараж!
- А с чего ты решил, что бриллианты лежали в гараже?
- А с чего ей сюда приходить? Это тебе не курьерша-дурочка, знала, что под мостом подобрала. Как жареным запахло, так сразу сюда и кинулась, и ключи от гаража с собой на дачу тоже не зря увезла. Зачем бы ей у гаражей из теплого "запорожца" вылезать, если за ключами ещё целый квартал идти на квартиру к Пупцову?
- Резонно, резонно...
Они помолчали, занятые своими мыслями. Первым заговорил Ямщиков:
- Позвонить могла бы из любого автомата. Могла просто сесть на мотоцикл и смыться... Может, так и хотела?
- Видно, крепко повязана с Шефом, вынуждена была позвонить.
- Нет! - Ямщиков приложил руку ко лбу, словно для того, чтобы мысли не разбежались. - Смотри, если ей через неделю на работу выйти, то никто бы и не догадался, что она в каких-то темных делах повязана. Шеф бы тем временем крутнулся с бриллиантами. Представь себе, что у него тоже загранпаспорт, тоже на другое имя, но сделан получше. Канал за бугор, судя по всему, у него налажен, не так уж и трудно горсть камушков вывезти. А подруга пусть ждет, пока он ей приглашение вышлет. А рискнет поехать, первый же пограничник на подделке поймает. А захочет ли она эту историю рассказывать, себе горя искать, ещё неизвестно. Так что был ей резон драгоценности зажилить...
На этом их малоплодотворные размышления оказались прерваны. Подкатил черный "бугровоз" начальника угрозыска. Гераскин привез санкцию на обыск квартиры Пупцова и ключи, изъятые у того в больнице. Сам Пупцов, загипсованный и растянутый, присутствовать при обыске не мог. Нашли понятых среди соседей, открыли дверь. Эксперты сразу занялись "пальчиками" на дверных ручках и телефоне, а остальные осмотром. В прихожей на полу валялись трикотажная шапочка и лыжные ботинки. На подзеркальной тумбочке лежала связка из трех больших - типично гаражных - ключей. Дальше, уже в комнате, был так же торопливо брошен лыжный костюм.
Они осторожно прошли внутрь: раскрытый чемодан, раскиданные вещи, рассыпанная денежная мелочь, документы. Рогожкин аккуратно двумя пальцами поднял паспорт, раскрыл.
- Так, Эвелина Медведенко. Очень интересно, свой паспорт бросила.
Вслед за паспортом он подобрал диплом, профсоюзный билет, права мотоциклиста и просто какие-то справки с печатями. Все на имя Эвелины Медведенко. Судя по всему, они ей были не нужны.
Ямщиков тем временем слонялся по квартире и всюду совал свой нос, чем рассердил полковника Гераскина. Тот приказал покинуть помещение. Ямщиков пожал плечами, ухмыльнулся, загадочно подмигнул Рогожкину и отправился восвояси. По пути поднял трубку японского телефона, уже обработанного экспертом, потыкал в кнопочки, послушал, положил трубку. Потом заглянул в ванную, поскреб белесый налет в раковине, а в туалете обследовал мусорное ведро, придя от него в восторг. Он даже вознамерился прихватить его с собой, но ему не дали. Он с сожалением отдал тяжелое ведро, до половины наполненное осколками гипса и грязным полиэтиленом. Потом в прихожей сунулся в стеной шкаф, набитый всяким хламом, банками, кистями, коробками, мешками, пластиковыми формами и гипсовыми белыми масками. Гераскину пришлось рявкнуть, и оперуполномоченный выкатился на лестницу, потирая испачканные пальцы, и с самым довольным видом. Следом вышел Рогожкин, они заговорщицки переглянулись и двинулись на улицу к машине.
Саня Ерошин, как всегда, делал самую собачью работу - разнюхивал. Но в этот раз ему сразу повезло, причем фантастически. В подвале дома оказалась диспетчерская и мастерская РЭУ, где постоянно забивали козла сантехники, механики по лифтам и электрики. Почти всех жителей дома они знали в лицо, поскольку те по любому поводу шли в подвал с червонцами и чекушками. А из узких подвальных амбразур отлично просматривались подходы к высокому крыльцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25