Но момент был упущен...
Бадраков вторично зашел к администратору и принялся расспрашивать о художественном руководителе кружка пения.
- Талантливый парень, ничего не скажешь, - с готовностью ответил администратор. - Это вам по его предшественник Саша Дынкин, который только и знал, что занимать в долг деньги. Мне десятку должен и по сей день не отдает.
- А он, Дынкин этот, в каких отношениях с Сагидуллиной был? - спросил Бадраков. Он чувствовал, что многое не успел учесть.
- Видел я их несколько раз на улице. Вроде бы любезпичали, но конкретно об их отношениях боюсь говорить. Дело такое, сами знаете, - пожал плечами смущенный администратор.
Бадраков узнал адрес Дынкипа и вышел. Как же теперь докладывать начальству? Маренгоф, безусловно, сидит у себя и кабинете и ждет, когда приведут задержанную. Да и не одип сидит, следователя домой не отпускает.
Сначала Петр Кириллович хотел поехать в отдел и лично доложить о случившемся. Выйдя из Дома культуры, он направился на остановку трамвая. По дорого увидел будку телефона-автомата.
Пришлось выбрать меньшее из двух зол. Все-таки сообщать по телефону неприятную историю о бегстве Сагидуллиной было немного легче, чем предстать воочию перед начальником.
Попробуй теперь доказать, что виноват милиционер Сватухин. С тобой и разговаривать не станут. Ты - старший оперуполномоченный, ты - инициатор дела, наконец офицер, поэтому будь любезен ответить за результат операции.
Начальник не стал длинно распространяться по этому поводу, когда Бадраков позвонил ему из автомата и додожил о случившемся. Он ограничился одним-единственньш словом:
- Как?!
Было в нем и разочарование, и недовольство, и упрек.
Бадраков принялся последовательно, припоминая все мельчайшие детали, описывать свои действия в Доме культуры, особенно стараясь заострить внимание Марепгофа на необходимости вернуться на третий этаж.
К тому же Сагидуллину он оставлял в фойе не одну, а с опытным милиционером Сватухиньш.
Однако чем больше Бадраков старался хоть немного смягчить свою вину, тем больше он признавал эту вину.
В конце концов Маренгофу надоело выслушивать оправдания своего подчиненного.
- Хватит! - возмутился он. - Сумел упустить, сумей и найти. Без нее в отдел не возвращайся, тебе здесь нечего делать. А подробности о своем ротозействе расскажешь в другом месте и в другой раз.
В трубке послышались короткие гудки. Петр Кириллович печально вздохнул и молча вышел из будки.
Ход событий вновь направлял Бадракова к тому, с чего он начал. Он пошел в общежитие, - возможно, Сагидуллина попытается взять из комнаты свои вещи или хотя бы плащ. Ведь в такую погоду налегке далеко не уйдешь. Пальто ее осталось в гардеробе Дома культуры, Бадраков изъял его до выяснения обстоятельств по делу.
Снова знакомый двор. Дверь во флигелек оказалась открытой, по комната Сагидуллиной была заперта.
- Не возвращалась? - спросил Бадраков у Гвоздихиной.
- Нет. Когда это было, чтобы она в выходные сидела дома. Завтра явится прямо на работу.
- Должна явиться раньше, - сказал он, делая особое ударение на слово "должна".
- Можете подождать. Я вас не выгоняю. Проходите, чайку попьем. Есть такая пословица: "Вместе тесно, а врозь скучно". Нет ее третий день, я уже и загрустила в одиночестве, - объяснила старуха.
- Самому мне нельзя оставаться. Постарше товарищ придет. Так вы уж, будьте любезны, приютите его до возвращения Раисы Матвеевны. Срочное дело, понимаете?
- Всегда пожалуйста, - не удивилась Гвоздихина, - люди мы простые... Раз надо, значит, надо.
Договорившись с Прасковьей Павловной, Бадраков прошел на вахтерский пост в проходную общежития, набрал номер дежурного по отделу, спросил:
- Где Сватухин?
- Здесь, у меня околачивается. Не знаю, что с пим делать. Белено завтра на гауптвахту отправить.
Хотя Бадракову было не до шуток, он все же улыбнулся.
- Если не думаешь сейчас превращать его в солонину, то, будь добр, пришли в студенческое общежитие.
Я его буду ждать у вахтера.
- Будет сделано.
Вскоре грузная фигура Сватухина появилась у подъезда. Петр Кириллович, наскоро изложив задачу, препроводил его во флигелек.
Теперь путь Бадракова лежал к бывшему художественному руководителю Дома культуры Дынкину, о котором так нелестно отзывался администратор.
Дьшкин изрядно струсил, когда увидел удостоверение сотрудника уголовного розыска.
- Позвольте, - заявил он, возвращая документ Бадракову, - если вы получили на меня заявление, то я всегда к вашим услугам. Пришлите мне повесточку, адрес мой известен, прописка постоянная. А зачем же приходить ко мне домой? Это совершенно напрасно.
Поведение Дынкина полностью подтверждало его характеристику, данную администратором Дома культуры.
Видимо, кредиторы осаждали его не на шутку. Иначе зачем было опасаться заявлений в милицию. Но это еще нс говорило о том, что Дынкин преступник.
- Простите, - отвечал Бадраков, стараясь как можно выразительнее подчеркнуть свое миролюбие, - я пришел к вам за помощью, а не по каким-то заявлениям. Извините, конечно, что нарушил ваш семейный покой, но дело у меня срочное, не терпящее отлагательств.
- Пардон, пардон! Прошу, - засуетился повеселевший хозяин. При этом он широко улыбнулся, обнажая металлические зубы, и гостеприимно указал рукой на обшарпанную дверь комнаты.
Бадраков успел заметить, что, хотя Дынкин был необыкновенно подвижен, ему давно перевалило за тридцать. Невысокого роста, худощавый, с поредевшей вьющийся шевелюрой, он передвигался легко и свободно.
И без конца говорил. За короткое время он успел сообщить, что жена работает завучем в школе, что работа эта особенно нервная, но, несмотря на это, жена мужественно переносит все невзгоды и заслуженно пользуется в школе авторитетом. Сейчас она уехала в Москву на совещание. Шутка ли, простая женщина, а разъезжает по совещаниям такого масштаба! Теперь вот оп, папаша, вынужден оставаться дома с сыном. Хорошо, что не успел на работу устроиться, а то бы оказался в весьма затруднительном положении: мальчика ежедневно нужно водить в детский сад, а вечером приводить домой. У самого Дыпкина незаурядные актерские способности, он дважды снимался в кино. Правда, роли ему давали второстепенные, даже меньше того... Но все же... Теперь ему некогда работать над собой, а "Ленфильм" шлет одно приглашение за другим...
В комнате царил полнейший беспорядок. Ребенок спал на тахте, обложенный со всех сторон детскими книжками в пестрых переплетах. Рядом на стуле возвышалась недостроенная пирамида из кубиков. На полу стояли игрушечные автомобили и лошадь на колесиках.
Кругом грязно и неуютно.
Бадраков медленно скосил глаза на стол. Он был покрыт газетами. На нем возвышались пустые винные бутылки. Тут же стоял проигрыватель с поднятой крышкой, лежали пластинки в больших красочных конвертах с изображениями полуобнаженных женщин и ковбоев из американских боевиков.
Людей с подобными вкусами Бадракову приходилось встречать не раз. Их нравы ему были знакомы. Это был особый сорт людишек, преклоняющихся перед иностранным барахлом.
"Типус тот еще", - с неприязнью подумал Петр Кириллович, но вслух заговорил совершенно другое:
- Я к вам по поводу Раисы Сагидуллиной.
- Почему вы решили, что она у меня была?
"Тип бесхитростный, к тому же трус. Ничего, он расскажет", - облегченно вздохнул Бадраков, а вслух сказал:
- Мы все знаем. Не только, что была, но и зачем была.
- Поимейте совесть, ведь я семейный человек. Да и кому понадобилось ворошить наши с Сагидуллиной взаимоотношения? Ну, был в свое время грех, так нельзя же за это меня истязать, - взмолился Дьгакин. - В конце концов, - повысил он голос, - за это я могу нести моральную ответственность.
"Да, тип из недалеких. Любит подобие красивой жизни, приобретает разную дребедень, но на большее, чем взять в долг у сослуживцев деньги или пригласить в отсутствие жены в свою комнату женщину, оп но способен", подумал Бадраков, а вслух попросил Дынкина рассказать все, что ему было известно о Сагидуллиной.
Бывший худрук интересного ничего пе сообщил. Он даже пытался уверять, что Сагидуллипа жизнь понимает правильно (это его личное мнение), разделяет современные взгляды на брак и потому не торопится обременять себя семейными узами. Голосом она обладает не ахти каким, но петь любит. Вскоре после того, как Раиса записалась в кружок, между ними началась интимная связь. Дьшкин сознавал, что поступает подло по отношению к жене, но ничего поделать с собой не мог. Изредка занимал деньги у сослуживцев, водил ее в дешевые кафе или рестораны, на концерты, несколько раз были в театре. В общем, проводил время как мог. Что его прельщало? По правде сказать, одно - Раиса не ставила перед ним никаких условий. Вот и все.
- В общем, "удобная" женщина, - подвел итог Бадраков.
Дынакин слегка покраснел - не столько от замечания, сколько из-за своей откровенности.
- Один и тот же факт можно расценивать по-разному, - заявил он вполне серьезно. - Не я первый, не я последний. Тем более, что наши отношения ни во что но вылились. Обоюдное удовлетворение...
- Это так. А вот она преступница, кражи совершала. Вы об этом ничего не знали? - Голос Бадракова стал строже.
- Н-нет, не знал. Да и откуда мне знать?..
Это было так неожиданно для Дынкина, что он забыл весь предыдущий разговор. Широко раскрытыми глазами он смотрел на Бадракова и молча ждал других вопросов.
А Петр Кириллович тоже выжидал. Неизвестно, чем бы закончилось это молчание, если бы осторожный стук в дверь не вернул Дынкина к действительности. Гость опередил хозяина и первым предстал на пороге. В коридоре стояла женщина в байковом халате, с веником в руках. Она подозрительно покосилась на Бадракова и не очень дружелюбным голосом попросила:
- Александр Семенович, можно вас на минутку?
Это касалось Дынкина. Он сразу же вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Бадраков сначала не придал этому особого значения: мало ли какие дела возникают между соседями в коммунальной квартире.
Разговор за дверью был сначала тихим. Потом стал громче. Бадраков даже начал понимать отдельные фразы, доносившиеся из коридора.
- Я уверена, что, кроме нее, в квартиру никто посторонний не заходил, доказывала женщина. - Дверь ведь на крюк закрывается.
- Не может быть. Как она посмела? - неуверенно оправдывался Дынкин.
Из последующих отрывков разговора Бадраков понял, что речь идет о какой-то женщине, посетившей сегодня Дынкина, и о плаще соседки, висевшем в коридоре. Вернулся бывший худрук в комнату в самом прескверном состоянии.
- Вы правы, - начал он сразу, обращаясь к Бадракову, - она воровка. Два часа тому назад она была у меня. После ее ухода у соседки исчез плащ. Кроме нее, в квартиру никто из посторонних не заходил.
По закону потерпевшая должна была обратиться в милицию и заявить о краже. Такое заявление не сулило Бадракову ничего хорошего, кроме дополнительных неприятностей. Упущенная им воровка активно действует! Он представился потерпевшей и попросил ее написать заявление о случившемся тут же, в квартире.
Вздохом облегчения и признательной улыбкой потерпевшая поблагодарила его и ушла к себе.
- Я буду просить вашей помощи в розыске Сагидуллиной, - обратился Бадраков к хозяину.
Бывший работник культурного фронта безнадежно вздохнул. Сыщиком он никогда не был. Правда, видел в фильмах и на сцене, как смелые люди, именуемые чекистами, разведчиками, оперативными работниками, пограничниками, следователями и так далее, умно проводят следствие, розыск преступников, поимку хитрых и опасных шпионов. Ему даже нравились подобные фильмы, по вот представить себя хотя бы на минуту в роли сыщика он не мог. Да и волновало его сейчас совсем другое. Что скажет жена, когда возвратится из Москвы и обо всем узнает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12