Смерть наступала безжалостно и неотвратимо. А теперь оказывается, что внутри Джулии живет рой. Как такое возможно? Может быть, у нее выработался какой-то иммунитет? Или же рой почему-то терпит Джулию, не убивает ее специально, по каким-то своим причинам? И как обстоит дело с Рики и Винсом? У них что, тоже иммунитет?
Пока мне Было ясно только одно: Джулия и Рики не хотят, чтобы мы кому-нибудь сообщали о том, что здесь происходит. Они намеренно изолировали нас в пустыне, зная, что у них осталось всего несколько часов До тех пор, пока прилетит вертолет. Значит – очевидно – больше времени им и не требовалось. Но для чего? Для того чтобы нас убить? Или заразить? Но опять-таки, для чего?
Я шел по коридору рядом со своей женой и чувствовал себя так, будто рядом со мной совершенно незнакомый человек. Человек, которого я совсем не знаю. И этот человек невероятно опасен.
Я посмотрел на часы. Вертолет должен прилететь меньше чем через два часа.
Джулия улыбнулась.
– Опаздываешь на свидание?
– Нет. Просто думаю, что пора позавтракать.
– Джек, – спросила Джулия, – зачем ты меня обманываешь?
– Я тебя не обманываю.
– Нет. Ты думаешь о том, когда прилетит вертолет.
Я пожал плечами.
– Через два часа, – сказала Джулия. И добавила: – Уверена, ты будешь несказанно счастлив убраться отсюда подальше. Правда?
– Да, – ответил я – Но я не уеду отсюда, пока все не будет закончено.
– А что, разве осталось сделать что-то еще?
Мы уже подошли к жилому корпусу. Я почуял запах жареного бекона с яичницей. Из-за угла выглянул Рики. Увидев меня, он радостно улыбнулся.
– Привет, Джек! Как спалось?
– Нормально.
– Правда? Ты выглядишь немного усталым
– Мне снился плохой сон.
– Да ну? Плохой сон? Бедняга.
– Такое иногда случается, – заметил я.
Мы все вошли на кухню. Бобби готовил завтрак.
– Сегодня у нас омлет с луком и сливочным сыром, – объявил он. – Какие тосты вам сделать, ребята?
Джулия попросила пшеничный тост, Рики захотел английскую булочку. Я сказал, что не хочу ничего. Глядя на Рики, я снова поразился тому, какой он сильный и мускулистый. Под тонкой футболкой перекатывались большие, прекрасно очерченные мускулы. Рики заметил, что я на него смотрю.
– Что-то не так?
– Да нет. Просто любуюсь твоими бицепсами.
Я старался держаться естественно, но на самом деле мне было очень неуютно находиться на кухне вместе с ними. Я все время вспоминал Чарли и то, как быстро они на него набросились. Есть мне не хотелось. Мне хотелось отсюда уйти. Но я не знал, как это сделать, не вызывая подозрений.
Джулия подошла к холодильнику, открыла дверцу. Бутылка шампанского все еще была там.
– Ребята, может быть, отпразднуем сейчас?
– В самом деле, – поддержал ее Бобби. – Замечательная идея – немного шампанского с утра…
– Не вижу ничего замечательного, – возразил я. – Джулия, прошу тебя, отнесись к этому серьезно. Мы здесь не на загородной прогулке с барбекю. Сюда следует вызвать армию, а мы не можем даже позвонить в Пентагон. Сейчас не время распивать шампанское.
Джулия надула губы.
– Джек, ну зачем ты все портишь…
– Ни черта я не порчу. Ты ведешь себя нелепо.
– О-о-о, мой лапочка, не сходи с ума, просто поцелуй меня, поцелуй… – она снова выпятила губы и наклонилась ко мне через стол.
Похоже, мне не оставалось ничего другого, кроме как разозлиться.
– Да какого черта, Джулия! – сказал я, повысив голос. – Все эти кошмарные неприятности случились по одной-единственной причине – потому что ты с самого начала не восприняла проблему всерьез. У тебя сбежал в пустыню рой уже сколько – две недели назад, да? И вместо того, чтобы его сразу уничтожить, ты начала с ним играть. Ты дурачилась с ним до тех пор, пока рой полностью не вышел из-под контроля, – и в результате уже погибли три человека. Какого черта ты собираешься праздновать, Джулия? Нечего тут праздновать! Это катастрофа. И я не собираюсь пить никакое шампанское, пока мы отсюда не выберемся, и все остальные тоже не будут его пить! – Я схватил бутылку и разбил ее о мойку. Потом повернулся к Джулии: – Все понятно?
Джулия с каменным лицом проговорила:
– Это было совсем необязательно.
Я заметил, что Рики смотрит на меня как-то очень задумчиво. Как будто решает, что делать дальше. Бобби повернулся к нам спиной и занялся приготовлением еды, как будто ему стало неловко из-за семейного скандала, который я тут устроил. Может, они уже добрались и до Бобби? Мне показалось, я заметил у него на шее тонкую черную полоску, но я не был уверен, а присматриваться не решился.
– Не обязательно? – произнес я, вне себя от гнева. – Эти люди были моими друзьями. И твоими друзьями, Рики. И твоими, Бобби. И я больше не желаю слышать ни о каких праздниках! – Я развернулся и вышел из комнаты.
Когда я выходил, мне навстречу попался Винс.
– Не стоит так нервничать, парень, – сказал Винс. – Ты сам себя накручиваешь.
– Отвали, – буркнул я.
Винс удивленно поднял брови. Я прошел мимо него.
– Твои выходки никого не обманут, Джек! – крикнула мне вслед Джулия.
– Я знаю, из-за чего ты так бесишься!
У меня внутри все похолодело. Но я не остановился и даже не оглянулся.
– Я вижу тебя насквозь, Джек! Я знаю – ты идешь к ней!
– Да, черт возьми! Ты совершенно права! – крикнул я в ответ.
Неужели Джулия в самом деле беспокоилась только из-за Мае? Я не поверил этому ни на одну секунду. Она просто пыталась сбить меня с толку, чтобы я расслабился и не был готов… к чему? Что они собираются со мной сделать?
Их было четверо. Нас – только двое. По крайней мере, если они еще не добрались до Мае.
В биологической лаборатории Мае не было. Я осмотрелся и заметил, что боковая дверца открыта – а за ней была лестница на подземный уровень, туда, где располагались ферментационные чаны с бактериями. Я спустился туда. Вблизи чаны оказались гораздо больше, чем я себе представлял, – огромные сферы из нержавеющей стали, около шести футов в диаметре. Чаны окружала путаница труб с клапанами и вентилями, проводов, приборов для контроля температуры. Здесь было очень тепло и очень шумно.
Мае стояла возле третьего чана. Она сделала какие-то пометки в блокноте и перекрыла вентиль. На полу у ее ног стоял контейнер с десятком пробирок с образцами культур. Мае посмотрела на меня, потом быстро взглянула на потолок – туда, где была вмонтирована камера видеонаблюдения. Мае обошла вокруг чана, я последовал за ней. Там чан заслонил нас от камеры.
Мае сказала:
– Они спят с включенным светом.
Я кивнул. Я тоже понимал, что это значит.
– Они все заражены, – сказала Мае.
– Да.
– И они от этого не погибли.
– Да, – согласился я. – Но я не понимаю, почему.
– Наверное, рои приспособились к существованию внутри человеческого организма.
– Так быстро?
– Эволюционные изменения появляются очень быстро, – сказала Мае. – Ты ведь читал об исследованиях Эвальда.
Да, я читал об этом. Поль Эвальд исследовал холеру. Он обнаружил, что холерный вибрион очень быстро видоизменяется, чтобы эпидемия не угасала. В местах, где нет запасов обеззараженной воды, только грязная канава посреди деревни, откуда население набирает воду, возбудитель холеры очень вирулентен и агрессивен и поражает множество народу. Заболевшие люди умирают сразу, в огромных количествах – от массивной, изнуряющей диареи. В их испражнениях содержатся миллионы холерных вибрионов, которые попадают в источник воды и заражают всех остальных жителей деревни. Таким образом холера распространяется дальше, и эпидемия продолжается.
Но в тех местах, где санитарные нормы соблюдаются и люди пользуются обеззараженной водой, холерный вибрион не может распространяться таким образом. Заболевший умирает, но инфекция, содержащаяся в его испражнениях, не попадает в источники воды. И, соответственно, не заражает других людей – и эпидемия угасает. В таких обстоятельствах холерный вибрион видоизменяется и переходит в форму с менее выраженной вирулентностью – чтобы зараженный человек мог ходить и распространять инфекцию контактным путем, через грязное белье и тому подобными способами.
Мае предположила, что то же самое произошло и с роями. Они выработали менее агрессивную форму, которая может передаваться от человека к человеку контактным путем.
– Жуть какая… – проронил я.
Мае кивнула.
– Но что мы можем с этим сделать?
И она тихо заплакала, по ее щекам потекли слезы. Мае всегда была такой сильной… Мне сделалось не по себе, когда я понял, до какой степени она расстроена. Мае покачала головой: '
– Джек, мы ничего не можем сделать. Их четверо. Они сильнее нас. Они убьют нас точно так же, как прикончили Чарли.
Мае прижалась лицом к моему плечу. Я обнял ее, но не смог успокоить. Потому что понимал – она права.
У нас не было никакого выхода.
Уинстон Черчилль однажды сказал, что когда в человека стреляют, он начинает соображать очень быстро. И у меня сейчас тоже мысли как будто понеслись вскачь. Я думал о том, что совершил ошибку и должен ее исправить. Даже несмотря на то, что это обычная человеческая ошибка.
Учитывая, что мы живем в эпоху всего эволюционного – эволюционной биологии, эволюционной медицины, эволюционной экологии, эволюционной психологии, эволюционной экономики, эволюционной компьютерной техники, – даже странно, насколько редко люди мыслят категориями эволюции. Как будто для людей это некое «слепое пятно». Мы воспринимаем окружающий мир как череду застывших картинок, хотя на самом деле жизнь – непрерывно изменяющийся процесс. Конечно, мы понимаем, что мир все время меняется, но ведем себя так, как будто ничего такого не происходит. Мы отрицаем реальность изменений. Поэтому изменения всегда нас удивляют. Родители всегда удивляются, когда замечают, что их дети взрослеют. Они ведут себя с детьми так, будто их отпрыски все еще маленькие, хотя дети давно уже выросли.
И я тоже удивился эволюционным изменениям роев. На самом деле ведь ничего не мешало роям эволюционировать сразу в двух разных направлениях. Или, если уж на то пошло, в трех, четырех, десяти направлениях. Я должен был это предвидеть. Я должен был ожидать этого, должен был предусмотреть такую возможность. Если бы я подумал об этом заранее, я был бы подготовлен к той ситуации, которая сложилась сейчас.
Но вместо этого я рассматривал рой только как одну проблему – проблему, актуальную только здесь, в пустыне, – и полностью упустил из виду все другие возможности.
«Это называется отрицанием, Джек».
Сейчас я обдумывал, какие еще возможности я мог упустить. Что еще я не заметил, на что еще не обратил внимания? Где я свернул с верного пути? Какие первые признаки зарождающихся проблем я упустил из виду? Наверное, дело было в том, что мое первое знакомство с роем вызвало у меня сильную аллергическую реакцию, от которой я едва не погиб. Мае сказала, что это аллергическая реакция на коли-токсин – токсин кишечной палочки. То есть в том рое содержались бактерии – кишечные палочки. И этот токсин, очевидно, появился в результате эволюционных изменений в кишечной палочке, которые отразились на свойствах роя. Ну, с такой точки зрения присутствие фага в чане с бактериями тоже является эволюционным изменением – вирусной реакцией на бактерии, которые…
– Мае, погоди минутку… – попросил я.
– Что такое?
Я сказал:
– Возможно, мы все-таки можем кое-что сделать, чтобы их остановить.
Мае отнеслась к моей идее скептически – я понял это по выражению ее лица. Но она вытерла слезы и слушала меня очень внимательно.
Я сказал:
– Рой состоит из наночастиц и бактерий – правильно?
– Да…
– Бактерии вырабатывают исходный материал, составляющие части, из которых собираются наночастицы. Правильно? Да. Значит, если бактерии погибнут, рои тоже погибнут?
– Наверное… – Мае нахмурилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Пока мне Было ясно только одно: Джулия и Рики не хотят, чтобы мы кому-нибудь сообщали о том, что здесь происходит. Они намеренно изолировали нас в пустыне, зная, что у них осталось всего несколько часов До тех пор, пока прилетит вертолет. Значит – очевидно – больше времени им и не требовалось. Но для чего? Для того чтобы нас убить? Или заразить? Но опять-таки, для чего?
Я шел по коридору рядом со своей женой и чувствовал себя так, будто рядом со мной совершенно незнакомый человек. Человек, которого я совсем не знаю. И этот человек невероятно опасен.
Я посмотрел на часы. Вертолет должен прилететь меньше чем через два часа.
Джулия улыбнулась.
– Опаздываешь на свидание?
– Нет. Просто думаю, что пора позавтракать.
– Джек, – спросила Джулия, – зачем ты меня обманываешь?
– Я тебя не обманываю.
– Нет. Ты думаешь о том, когда прилетит вертолет.
Я пожал плечами.
– Через два часа, – сказала Джулия. И добавила: – Уверена, ты будешь несказанно счастлив убраться отсюда подальше. Правда?
– Да, – ответил я – Но я не уеду отсюда, пока все не будет закончено.
– А что, разве осталось сделать что-то еще?
Мы уже подошли к жилому корпусу. Я почуял запах жареного бекона с яичницей. Из-за угла выглянул Рики. Увидев меня, он радостно улыбнулся.
– Привет, Джек! Как спалось?
– Нормально.
– Правда? Ты выглядишь немного усталым
– Мне снился плохой сон.
– Да ну? Плохой сон? Бедняга.
– Такое иногда случается, – заметил я.
Мы все вошли на кухню. Бобби готовил завтрак.
– Сегодня у нас омлет с луком и сливочным сыром, – объявил он. – Какие тосты вам сделать, ребята?
Джулия попросила пшеничный тост, Рики захотел английскую булочку. Я сказал, что не хочу ничего. Глядя на Рики, я снова поразился тому, какой он сильный и мускулистый. Под тонкой футболкой перекатывались большие, прекрасно очерченные мускулы. Рики заметил, что я на него смотрю.
– Что-то не так?
– Да нет. Просто любуюсь твоими бицепсами.
Я старался держаться естественно, но на самом деле мне было очень неуютно находиться на кухне вместе с ними. Я все время вспоминал Чарли и то, как быстро они на него набросились. Есть мне не хотелось. Мне хотелось отсюда уйти. Но я не знал, как это сделать, не вызывая подозрений.
Джулия подошла к холодильнику, открыла дверцу. Бутылка шампанского все еще была там.
– Ребята, может быть, отпразднуем сейчас?
– В самом деле, – поддержал ее Бобби. – Замечательная идея – немного шампанского с утра…
– Не вижу ничего замечательного, – возразил я. – Джулия, прошу тебя, отнесись к этому серьезно. Мы здесь не на загородной прогулке с барбекю. Сюда следует вызвать армию, а мы не можем даже позвонить в Пентагон. Сейчас не время распивать шампанское.
Джулия надула губы.
– Джек, ну зачем ты все портишь…
– Ни черта я не порчу. Ты ведешь себя нелепо.
– О-о-о, мой лапочка, не сходи с ума, просто поцелуй меня, поцелуй… – она снова выпятила губы и наклонилась ко мне через стол.
Похоже, мне не оставалось ничего другого, кроме как разозлиться.
– Да какого черта, Джулия! – сказал я, повысив голос. – Все эти кошмарные неприятности случились по одной-единственной причине – потому что ты с самого начала не восприняла проблему всерьез. У тебя сбежал в пустыню рой уже сколько – две недели назад, да? И вместо того, чтобы его сразу уничтожить, ты начала с ним играть. Ты дурачилась с ним до тех пор, пока рой полностью не вышел из-под контроля, – и в результате уже погибли три человека. Какого черта ты собираешься праздновать, Джулия? Нечего тут праздновать! Это катастрофа. И я не собираюсь пить никакое шампанское, пока мы отсюда не выберемся, и все остальные тоже не будут его пить! – Я схватил бутылку и разбил ее о мойку. Потом повернулся к Джулии: – Все понятно?
Джулия с каменным лицом проговорила:
– Это было совсем необязательно.
Я заметил, что Рики смотрит на меня как-то очень задумчиво. Как будто решает, что делать дальше. Бобби повернулся к нам спиной и занялся приготовлением еды, как будто ему стало неловко из-за семейного скандала, который я тут устроил. Может, они уже добрались и до Бобби? Мне показалось, я заметил у него на шее тонкую черную полоску, но я не был уверен, а присматриваться не решился.
– Не обязательно? – произнес я, вне себя от гнева. – Эти люди были моими друзьями. И твоими друзьями, Рики. И твоими, Бобби. И я больше не желаю слышать ни о каких праздниках! – Я развернулся и вышел из комнаты.
Когда я выходил, мне навстречу попался Винс.
– Не стоит так нервничать, парень, – сказал Винс. – Ты сам себя накручиваешь.
– Отвали, – буркнул я.
Винс удивленно поднял брови. Я прошел мимо него.
– Твои выходки никого не обманут, Джек! – крикнула мне вслед Джулия.
– Я знаю, из-за чего ты так бесишься!
У меня внутри все похолодело. Но я не остановился и даже не оглянулся.
– Я вижу тебя насквозь, Джек! Я знаю – ты идешь к ней!
– Да, черт возьми! Ты совершенно права! – крикнул я в ответ.
Неужели Джулия в самом деле беспокоилась только из-за Мае? Я не поверил этому ни на одну секунду. Она просто пыталась сбить меня с толку, чтобы я расслабился и не был готов… к чему? Что они собираются со мной сделать?
Их было четверо. Нас – только двое. По крайней мере, если они еще не добрались до Мае.
В биологической лаборатории Мае не было. Я осмотрелся и заметил, что боковая дверца открыта – а за ней была лестница на подземный уровень, туда, где располагались ферментационные чаны с бактериями. Я спустился туда. Вблизи чаны оказались гораздо больше, чем я себе представлял, – огромные сферы из нержавеющей стали, около шести футов в диаметре. Чаны окружала путаница труб с клапанами и вентилями, проводов, приборов для контроля температуры. Здесь было очень тепло и очень шумно.
Мае стояла возле третьего чана. Она сделала какие-то пометки в блокноте и перекрыла вентиль. На полу у ее ног стоял контейнер с десятком пробирок с образцами культур. Мае посмотрела на меня, потом быстро взглянула на потолок – туда, где была вмонтирована камера видеонаблюдения. Мае обошла вокруг чана, я последовал за ней. Там чан заслонил нас от камеры.
Мае сказала:
– Они спят с включенным светом.
Я кивнул. Я тоже понимал, что это значит.
– Они все заражены, – сказала Мае.
– Да.
– И они от этого не погибли.
– Да, – согласился я. – Но я не понимаю, почему.
– Наверное, рои приспособились к существованию внутри человеческого организма.
– Так быстро?
– Эволюционные изменения появляются очень быстро, – сказала Мае. – Ты ведь читал об исследованиях Эвальда.
Да, я читал об этом. Поль Эвальд исследовал холеру. Он обнаружил, что холерный вибрион очень быстро видоизменяется, чтобы эпидемия не угасала. В местах, где нет запасов обеззараженной воды, только грязная канава посреди деревни, откуда население набирает воду, возбудитель холеры очень вирулентен и агрессивен и поражает множество народу. Заболевшие люди умирают сразу, в огромных количествах – от массивной, изнуряющей диареи. В их испражнениях содержатся миллионы холерных вибрионов, которые попадают в источник воды и заражают всех остальных жителей деревни. Таким образом холера распространяется дальше, и эпидемия продолжается.
Но в тех местах, где санитарные нормы соблюдаются и люди пользуются обеззараженной водой, холерный вибрион не может распространяться таким образом. Заболевший умирает, но инфекция, содержащаяся в его испражнениях, не попадает в источники воды. И, соответственно, не заражает других людей – и эпидемия угасает. В таких обстоятельствах холерный вибрион видоизменяется и переходит в форму с менее выраженной вирулентностью – чтобы зараженный человек мог ходить и распространять инфекцию контактным путем, через грязное белье и тому подобными способами.
Мае предположила, что то же самое произошло и с роями. Они выработали менее агрессивную форму, которая может передаваться от человека к человеку контактным путем.
– Жуть какая… – проронил я.
Мае кивнула.
– Но что мы можем с этим сделать?
И она тихо заплакала, по ее щекам потекли слезы. Мае всегда была такой сильной… Мне сделалось не по себе, когда я понял, до какой степени она расстроена. Мае покачала головой: '
– Джек, мы ничего не можем сделать. Их четверо. Они сильнее нас. Они убьют нас точно так же, как прикончили Чарли.
Мае прижалась лицом к моему плечу. Я обнял ее, но не смог успокоить. Потому что понимал – она права.
У нас не было никакого выхода.
Уинстон Черчилль однажды сказал, что когда в человека стреляют, он начинает соображать очень быстро. И у меня сейчас тоже мысли как будто понеслись вскачь. Я думал о том, что совершил ошибку и должен ее исправить. Даже несмотря на то, что это обычная человеческая ошибка.
Учитывая, что мы живем в эпоху всего эволюционного – эволюционной биологии, эволюционной медицины, эволюционной экологии, эволюционной психологии, эволюционной экономики, эволюционной компьютерной техники, – даже странно, насколько редко люди мыслят категориями эволюции. Как будто для людей это некое «слепое пятно». Мы воспринимаем окружающий мир как череду застывших картинок, хотя на самом деле жизнь – непрерывно изменяющийся процесс. Конечно, мы понимаем, что мир все время меняется, но ведем себя так, как будто ничего такого не происходит. Мы отрицаем реальность изменений. Поэтому изменения всегда нас удивляют. Родители всегда удивляются, когда замечают, что их дети взрослеют. Они ведут себя с детьми так, будто их отпрыски все еще маленькие, хотя дети давно уже выросли.
И я тоже удивился эволюционным изменениям роев. На самом деле ведь ничего не мешало роям эволюционировать сразу в двух разных направлениях. Или, если уж на то пошло, в трех, четырех, десяти направлениях. Я должен был это предвидеть. Я должен был ожидать этого, должен был предусмотреть такую возможность. Если бы я подумал об этом заранее, я был бы подготовлен к той ситуации, которая сложилась сейчас.
Но вместо этого я рассматривал рой только как одну проблему – проблему, актуальную только здесь, в пустыне, – и полностью упустил из виду все другие возможности.
«Это называется отрицанием, Джек».
Сейчас я обдумывал, какие еще возможности я мог упустить. Что еще я не заметил, на что еще не обратил внимания? Где я свернул с верного пути? Какие первые признаки зарождающихся проблем я упустил из виду? Наверное, дело было в том, что мое первое знакомство с роем вызвало у меня сильную аллергическую реакцию, от которой я едва не погиб. Мае сказала, что это аллергическая реакция на коли-токсин – токсин кишечной палочки. То есть в том рое содержались бактерии – кишечные палочки. И этот токсин, очевидно, появился в результате эволюционных изменений в кишечной палочке, которые отразились на свойствах роя. Ну, с такой точки зрения присутствие фага в чане с бактериями тоже является эволюционным изменением – вирусной реакцией на бактерии, которые…
– Мае, погоди минутку… – попросил я.
– Что такое?
Я сказал:
– Возможно, мы все-таки можем кое-что сделать, чтобы их остановить.
Мае отнеслась к моей идее скептически – я понял это по выражению ее лица. Но она вытерла слезы и слушала меня очень внимательно.
Я сказал:
– Рой состоит из наночастиц и бактерий – правильно?
– Да…
– Бактерии вырабатывают исходный материал, составляющие части, из которых собираются наночастицы. Правильно? Да. Значит, если бактерии погибнут, рои тоже погибнут?
– Наверное… – Мае нахмурилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61