А когда сильный приглашает тебя уклоняйся, и никогда ничего не проси — сами придут и принесут все. Не верь словам, долгие разговоры искушают и расслабляют. Видишь, сам говорил, и сам же советы даю? Но это я тебе из книги премудрости Иисуса, сына Сирахова. Там еще так сказано: душа человека иногда больше скажет, нежели семь наблюдателей, сидящих на самом высоком месте для наблюдения… Мысль понятна?
— Ну вы, дядя Игорь, даете! — с восхищением произнесла Лера. Даже на стул опустилась, с ножом в одной руке, и с картофелиной — в другой. — И где это столько набралось? В какой трапезной?
— Мне ведь не двадцать лет, — отозвался Игорь. — Мы чай будем пить?
— Будем! — весело сказала Лера, бросая картошку в раковину. — Надоела мне эта мышиная возня с очистками.
— Тем более, она у тебя не особенно получается. В армии за такую работу я бы от старшины получил по шее.
— Но меня-то вы наказывать не будете?
— Поздно, — подумав, ответил он. Эта девушка ему почему-то нисколько не мешала, напротив, вносила в дом какое-то безтяготное оживление, словно легкий ветерок играл занавесками на окнах, а потом в его воздушные потоки попадал и он сам, хозяин квартиры и удивлялся: откуда вдруг потянуло этой свежей прохладой?
— Дядя Игорь, а я сегодня была на кладбище, — спустя некоторое время произнесла Лера. — Там у Валеры ограда сломана и гранитная плита — набок. Я даже расстроилась. Хулиганы какие-то, что ли? Аж бесит.
— Мы съездим, исправим, — пообещал Кононов. Потом, немного смущенно добавил: — Знаешь, как-то неловко, что ты меня так зовешь. Можешь просто по имени. Или — Игорь Валентинович. Как удобней. Смотри.
— Ладно, дядя Игорь, — ответила девушка. — Это я так, в шутку. А вот в вашей книге премудростей что-нибудь сказано про исполнение желаний? Как с этим?
— Интересные у тебя вопросы. Я тебе так отвечу, по собственному опыту. Человека делает человеком свобода воли, если ты силен духом, то можешь влиять на ход событий, на судьбу, и, в частности, на исполнение желаний. Ведь любое желание, кроме сверх чудесного, может быть выполнено при трех условиях. Первое — оно должно быть основным, главным на данном отрезке жизни, от всех прочих следует отказаться. Второе — ты должен сам для себя доказать необходимость этого желания, оправдать его проявление. И третье, это — время, терпение, приложение всех собственных сил.
— Мысль понятна, — вздохнув, сказала Лера. — Долго ждать.
— Но есть одно дополнение, — продолжил Игорь. — За все в этом мире надо платить. Ты расплачиваешься жизненной энергией, а порою тебе назначают высшую цену. Так что прежде хорошенько подумай, прежде чем выбрать самое главное желание. Многие ведь просто зачастую не знают, что же они на самом деле хотят, не так ли? Тебе не интересно? — Игорь остановился, заметив, что девушка украдкой зевнула.
— А я думала, вы волшебник, — сказала она. Он усмехнулся.
— Ладно, спокойной ночи. Постой, а о каком желании ты вела речь? Чтобы оно исполнилось?
На ее лице появилась загадочная улыбка сфинкса.
— Не скажу, — ответила Лера.
7
Корочкин в этот вечер оказался «безлошадным» — машина в ремонте, пришлось добираться из редакции до дома своим ходом. Время было позднее. Уже свернув в родной переулок, журналист почувствовал неладное. Мало того что прохожих ни хрена нет, так еще какой-то автомобиль за ним движется. Медленно этак, словно издеваясь, темно-вишневая «тойота». «Блин! Надо было остаться на ночь у Бенедиктова, как он приглашал», — подумалось Корочкину. «Или поехать к Катьке!» Впрочем, со своими врагами журналист умел договариваться к обоюдной выгоде, никогда не доводя их до крайности. Это только самые глупые репортеры лезут напролом, как отморозки, за что и получают промеж глаз пулю.
«Тойота» остановилась чуть впереди Корочкина, из нее легко выпрыгнул моложавый человек приятной наружности, в штатском. Но профессиональный журналист наметанным глазом определил в нем спецуру.
«Еще неизвестно — что лучше? — снова подумал он. — Братки или органы?» Но вида не подал.
В машине сидел Споров, наблюдая, как его заместитель по Управлению, подполковник Литовский, разговаривает с «золотым пером» «Свежей газеты». Сама газета лежала у него на коленях, свернутая в трубочку.
— Роман Витальевич, можно вас на минутку?
— А это обязательно?
— Садитесь-садитесь, надо поговорить.
— У меня не приемные часы.
— Зачем же упрямиться? Все равно будет по-нашему.
— Ну, извольте… Пару минут я вам уделю.
— Веселый вы человек, люблю таких!
Они сели в «тойоту»: Литовский на переднее сиденье, Корочкин — сзади, рядом со Споровым. Полковник чуть подвинулся и, без долгих предисловий, начал:
— Читал. Знаю. Ценю. И много у нас накопилось материала на этого Хмурого?
«Вот, Бенедиктов, сволочь, он продал!» — подумал Корочкин, а вслух ответил:
— Не знаю, о ком вы. Все мои знакомые очень улыбчивые люди.
— Ему хочется ваньку повалять, — пояснил Литовский. — Такой вот он человек — Жванецкий!
— Это я знаю, — сказал Споров. — Переходим ко второму вопросу. Информацию на Хмурого вам кто поставляет? С кем там у вас связь из его бригады? Мне это почему любопытно? Я к нему давно подходы ищу, а никак не получается? А вы взяли — и в миг кого-то оседлали. И как это у вас все так ловко выходит, Роман Витальевич, поясните?
— Работать надо, — грубовато отозвался Корочкин.
— Понял. Слышишь, Леонид? Прими к сведению.
— Слушаюсь, товарищ генерал! — дурачась, козырнул Литовский.
Обстановка в «тойоте» все больше напоминала дешевый балаган. Но то, что это было одной видимостью, все прекрасно понимали.
— Короче! — Споров взглянул на часы. — Нам нужен этот человек. Да и вы тоже, Роман Витальевич, потому что интересы наши уже давно пересекаются. Я достаточно ясно излагаю?
— Геннадий Анатольевич, а почему это он вдруг стал таким молчаливым? тревожно спросил Литовский.
— Я думаю, — отозвался Корочкин. — А вообще то, мне пора, извините.
Он потянулся к дверце, но Литовский оказался гораздо проворнее: перегнувшись через спинку сиденья, подполковник ловко ухватил железной дланью его причинное место и сжал так, что журналист взвыл от боли.
— Да не вопи ты так, Рома, всех перебудишь! — посоветовал Литовский, глядя на зажмурившегося Корочкина. — Мы же твои лучшие друзья, чего ты так? — но руку не отпускал.
— Хватит, он согласен, — произнес Споров. — Сдай нам этого человека. И ты свободен.
— До поры — до времени, — мрачновато добавил Литовский.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
В воинской части Кононовым был устроен оптовый склад. А сама операция с фальсифицированной водкой начала раскручиваться еще три с половиной месяца назад. Развелось слишком много этой фальшивой дряни, производство ее держали в руках, в основном, кавказцы, а батрачили в подпольных цехах местные бомжи, выходцы из Молдавии и Украины. И то им зачастую вообще ничего не платили, давали пинка под зад и отправляли обратно. Вот это и был настоящий звериный капитализм с наемным трудом полуголодных и абсолютно бесправных (но зато «свободных» — по демократическим законам) граждан. На спиртном качались огромные деньги, кавказцы богатели, скупали в Москве недвижимость, смазывали власть и милицию, чтобы весь маховик крутился исправно. Игорь решил чуть-чуть разгрузить их карманы. Коли государству до фонаря, почему самому не наступить им на хвост? Но для этой цели требовался человек, который был бы неизвестен в столичных криминальных и приблатненных кругах. И Кононов вылетел в Астрахань.
Там он встретился с Рудольфом Шальским, по кличке «Шаль», своим давним знакомым, который мало того, что был первостатейным аферистом, но еще и люто ненавидел «зверей». Еще в последние годы Советской власти, в Эстонии, он пытался взять под свой контроль поставку оружия, но нарвался на чеченов и те его чуть не забили до смерти. Обаятельно улыбаясь полным ртом золотых зубов, рассказывал об этом так:
— Хорошо, что их было шестнадцать человек, мне повезло, потому что они только мешали друг другу. Если бы было вполовину меньше — тогда худо. Но одного из них я точно отправил в больницу.
После этого Рудя Шаль перебрался в Астрахань, понимая, что против дудаевско-хасбулатовской машины не попрешь. Там его и разыскал Игорь. Сговорились быстро. Кроме благообразной и доверительной внешности, аферист имел кучу самых разнообразных удостоверений и бланков, вплоть до документа члена Государственной Думы и кандидата в Президенты России — для совсем запредельных дураков. Внушал уважение и быстро располагал к себе любого. Что еще нужно, чтобы действительно не стать губернатором в какой-нибудь из отдаленных провинций? Вернувшись в Москву, они разработали схему действий. Для начала купили у одного из алкашей-грузчиков его паспорт. Вклеили туда фотографию Рудольфа и зарегистрировали товарно-оптовую фирму в Раменском, на юридический адрес какого-то двухэтажного барака, предназначенного под снос. Взяли напрокат для Шальского «Вольво» с московскими номерами и пропуском от Госдумы. Барак немножко подремонтировали — чисто косметически, на всякий случай, завезли оргтехнику, секретарш-девушек с длинными ногами, наняли пару охранников в камуфляже. Потом через одного знакомого полковника-ракетчика сняли в подмосковной воинской части огромный ангар под оптовый склад. Выглядел он как нельзя внушительно: железнодорожные подъездные пути, пропускная система, военизированная охрана, и вообще армия! Здесь шутки плохи. Закупили за наличные «для знакомства» немного водки у различных фирм. Потом дали объявление в газету. Представительские функции выполнял Рудя, Кононов все время оставался в тени, а на контроле и для связи находился Гена Большаков. Сразу пошли звонки, стали подъезжать покупатели небольших партий. Дело закрутилось. Пора переходить ко второму этапу. Вернувшиеся деньги вновь бросили на закупку товара. Шальский внушал доверие поставщикам — они видели, что человек это солидный, основательный, со связями. Не каждому выделят вклад на ракетной базе. Кто-то видел его на какой-то презентации рядом с Иосифом Кобзоном и мэром, кто-то — в коридорах Госдумы и министерстве. В разговорах он ронял фразы: «Сегодня у меня встреча с Лозовским, вот завтра, если у Чубайса отменится…» или «Немного устал, только утром прилетел из Элисты, от Кирсана…» Словом, работу свою делал добре.
Через какое-то время поставщики стали отпускать уже большие партии и через частичную предоплату. И фирма рассчитывалась с ними аккуратно в срок. В конце июля пришло время для нанесения окончательного удара. Кононов и Шальский все разработали досконально. В двадцатых числах, сославшись на временные банковские неплатежи, Рудольф уговорил поставщиков, с которыми уже находился совсем в приятельских отношениях, отпустить товар под будущую оплату, но со значительными процентами. Летнее непокупательнее затишье сыграло свою роль. Те согласились. Шальский завез в ангар несколько вагонов с Люблинской торговой базы (то была фальсифицированная водка из Осетии), несколько — с Перовской (азербайджанский разлив) и десять фур с подпольных заводов Москвы и Подмосковья (где ишачили на грузин). Теперь надо было избавляться от товара как можно быстрее. Игорь не мог привлечь своих ребят к делу, потому что в дальнейшем на них могли выйти поставщики. То, что потом они начнут поиски и будут рвать на селе волосы, можно не сомневаться. Пришлось Шальскому потрудиться за пятерых. Половину товара он за пару недель раскидал по местным торговым точкам: поднатужился изо всех сил. Другую половину «скинул» знакомым перекупщикам — за полцены — и они разъехались по стране. Тридцать первого июля, когда Кононов и Большаков приехали в воинскую часть, ангар был совершенно пуст. Посередине, возле одинокого ящика водки стоял Рудольф Шальский и обезоруживающе улыбался полным ртом золота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Ну вы, дядя Игорь, даете! — с восхищением произнесла Лера. Даже на стул опустилась, с ножом в одной руке, и с картофелиной — в другой. — И где это столько набралось? В какой трапезной?
— Мне ведь не двадцать лет, — отозвался Игорь. — Мы чай будем пить?
— Будем! — весело сказала Лера, бросая картошку в раковину. — Надоела мне эта мышиная возня с очистками.
— Тем более, она у тебя не особенно получается. В армии за такую работу я бы от старшины получил по шее.
— Но меня-то вы наказывать не будете?
— Поздно, — подумав, ответил он. Эта девушка ему почему-то нисколько не мешала, напротив, вносила в дом какое-то безтяготное оживление, словно легкий ветерок играл занавесками на окнах, а потом в его воздушные потоки попадал и он сам, хозяин квартиры и удивлялся: откуда вдруг потянуло этой свежей прохладой?
— Дядя Игорь, а я сегодня была на кладбище, — спустя некоторое время произнесла Лера. — Там у Валеры ограда сломана и гранитная плита — набок. Я даже расстроилась. Хулиганы какие-то, что ли? Аж бесит.
— Мы съездим, исправим, — пообещал Кононов. Потом, немного смущенно добавил: — Знаешь, как-то неловко, что ты меня так зовешь. Можешь просто по имени. Или — Игорь Валентинович. Как удобней. Смотри.
— Ладно, дядя Игорь, — ответила девушка. — Это я так, в шутку. А вот в вашей книге премудростей что-нибудь сказано про исполнение желаний? Как с этим?
— Интересные у тебя вопросы. Я тебе так отвечу, по собственному опыту. Человека делает человеком свобода воли, если ты силен духом, то можешь влиять на ход событий, на судьбу, и, в частности, на исполнение желаний. Ведь любое желание, кроме сверх чудесного, может быть выполнено при трех условиях. Первое — оно должно быть основным, главным на данном отрезке жизни, от всех прочих следует отказаться. Второе — ты должен сам для себя доказать необходимость этого желания, оправдать его проявление. И третье, это — время, терпение, приложение всех собственных сил.
— Мысль понятна, — вздохнув, сказала Лера. — Долго ждать.
— Но есть одно дополнение, — продолжил Игорь. — За все в этом мире надо платить. Ты расплачиваешься жизненной энергией, а порою тебе назначают высшую цену. Так что прежде хорошенько подумай, прежде чем выбрать самое главное желание. Многие ведь просто зачастую не знают, что же они на самом деле хотят, не так ли? Тебе не интересно? — Игорь остановился, заметив, что девушка украдкой зевнула.
— А я думала, вы волшебник, — сказала она. Он усмехнулся.
— Ладно, спокойной ночи. Постой, а о каком желании ты вела речь? Чтобы оно исполнилось?
На ее лице появилась загадочная улыбка сфинкса.
— Не скажу, — ответила Лера.
7
Корочкин в этот вечер оказался «безлошадным» — машина в ремонте, пришлось добираться из редакции до дома своим ходом. Время было позднее. Уже свернув в родной переулок, журналист почувствовал неладное. Мало того что прохожих ни хрена нет, так еще какой-то автомобиль за ним движется. Медленно этак, словно издеваясь, темно-вишневая «тойота». «Блин! Надо было остаться на ночь у Бенедиктова, как он приглашал», — подумалось Корочкину. «Или поехать к Катьке!» Впрочем, со своими врагами журналист умел договариваться к обоюдной выгоде, никогда не доводя их до крайности. Это только самые глупые репортеры лезут напролом, как отморозки, за что и получают промеж глаз пулю.
«Тойота» остановилась чуть впереди Корочкина, из нее легко выпрыгнул моложавый человек приятной наружности, в штатском. Но профессиональный журналист наметанным глазом определил в нем спецуру.
«Еще неизвестно — что лучше? — снова подумал он. — Братки или органы?» Но вида не подал.
В машине сидел Споров, наблюдая, как его заместитель по Управлению, подполковник Литовский, разговаривает с «золотым пером» «Свежей газеты». Сама газета лежала у него на коленях, свернутая в трубочку.
— Роман Витальевич, можно вас на минутку?
— А это обязательно?
— Садитесь-садитесь, надо поговорить.
— У меня не приемные часы.
— Зачем же упрямиться? Все равно будет по-нашему.
— Ну, извольте… Пару минут я вам уделю.
— Веселый вы человек, люблю таких!
Они сели в «тойоту»: Литовский на переднее сиденье, Корочкин — сзади, рядом со Споровым. Полковник чуть подвинулся и, без долгих предисловий, начал:
— Читал. Знаю. Ценю. И много у нас накопилось материала на этого Хмурого?
«Вот, Бенедиктов, сволочь, он продал!» — подумал Корочкин, а вслух ответил:
— Не знаю, о ком вы. Все мои знакомые очень улыбчивые люди.
— Ему хочется ваньку повалять, — пояснил Литовский. — Такой вот он человек — Жванецкий!
— Это я знаю, — сказал Споров. — Переходим ко второму вопросу. Информацию на Хмурого вам кто поставляет? С кем там у вас связь из его бригады? Мне это почему любопытно? Я к нему давно подходы ищу, а никак не получается? А вы взяли — и в миг кого-то оседлали. И как это у вас все так ловко выходит, Роман Витальевич, поясните?
— Работать надо, — грубовато отозвался Корочкин.
— Понял. Слышишь, Леонид? Прими к сведению.
— Слушаюсь, товарищ генерал! — дурачась, козырнул Литовский.
Обстановка в «тойоте» все больше напоминала дешевый балаган. Но то, что это было одной видимостью, все прекрасно понимали.
— Короче! — Споров взглянул на часы. — Нам нужен этот человек. Да и вы тоже, Роман Витальевич, потому что интересы наши уже давно пересекаются. Я достаточно ясно излагаю?
— Геннадий Анатольевич, а почему это он вдруг стал таким молчаливым? тревожно спросил Литовский.
— Я думаю, — отозвался Корочкин. — А вообще то, мне пора, извините.
Он потянулся к дверце, но Литовский оказался гораздо проворнее: перегнувшись через спинку сиденья, подполковник ловко ухватил железной дланью его причинное место и сжал так, что журналист взвыл от боли.
— Да не вопи ты так, Рома, всех перебудишь! — посоветовал Литовский, глядя на зажмурившегося Корочкина. — Мы же твои лучшие друзья, чего ты так? — но руку не отпускал.
— Хватит, он согласен, — произнес Споров. — Сдай нам этого человека. И ты свободен.
— До поры — до времени, — мрачновато добавил Литовский.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
В воинской части Кононовым был устроен оптовый склад. А сама операция с фальсифицированной водкой начала раскручиваться еще три с половиной месяца назад. Развелось слишком много этой фальшивой дряни, производство ее держали в руках, в основном, кавказцы, а батрачили в подпольных цехах местные бомжи, выходцы из Молдавии и Украины. И то им зачастую вообще ничего не платили, давали пинка под зад и отправляли обратно. Вот это и был настоящий звериный капитализм с наемным трудом полуголодных и абсолютно бесправных (но зато «свободных» — по демократическим законам) граждан. На спиртном качались огромные деньги, кавказцы богатели, скупали в Москве недвижимость, смазывали власть и милицию, чтобы весь маховик крутился исправно. Игорь решил чуть-чуть разгрузить их карманы. Коли государству до фонаря, почему самому не наступить им на хвост? Но для этой цели требовался человек, который был бы неизвестен в столичных криминальных и приблатненных кругах. И Кононов вылетел в Астрахань.
Там он встретился с Рудольфом Шальским, по кличке «Шаль», своим давним знакомым, который мало того, что был первостатейным аферистом, но еще и люто ненавидел «зверей». Еще в последние годы Советской власти, в Эстонии, он пытался взять под свой контроль поставку оружия, но нарвался на чеченов и те его чуть не забили до смерти. Обаятельно улыбаясь полным ртом золотых зубов, рассказывал об этом так:
— Хорошо, что их было шестнадцать человек, мне повезло, потому что они только мешали друг другу. Если бы было вполовину меньше — тогда худо. Но одного из них я точно отправил в больницу.
После этого Рудя Шаль перебрался в Астрахань, понимая, что против дудаевско-хасбулатовской машины не попрешь. Там его и разыскал Игорь. Сговорились быстро. Кроме благообразной и доверительной внешности, аферист имел кучу самых разнообразных удостоверений и бланков, вплоть до документа члена Государственной Думы и кандидата в Президенты России — для совсем запредельных дураков. Внушал уважение и быстро располагал к себе любого. Что еще нужно, чтобы действительно не стать губернатором в какой-нибудь из отдаленных провинций? Вернувшись в Москву, они разработали схему действий. Для начала купили у одного из алкашей-грузчиков его паспорт. Вклеили туда фотографию Рудольфа и зарегистрировали товарно-оптовую фирму в Раменском, на юридический адрес какого-то двухэтажного барака, предназначенного под снос. Взяли напрокат для Шальского «Вольво» с московскими номерами и пропуском от Госдумы. Барак немножко подремонтировали — чисто косметически, на всякий случай, завезли оргтехнику, секретарш-девушек с длинными ногами, наняли пару охранников в камуфляже. Потом через одного знакомого полковника-ракетчика сняли в подмосковной воинской части огромный ангар под оптовый склад. Выглядел он как нельзя внушительно: железнодорожные подъездные пути, пропускная система, военизированная охрана, и вообще армия! Здесь шутки плохи. Закупили за наличные «для знакомства» немного водки у различных фирм. Потом дали объявление в газету. Представительские функции выполнял Рудя, Кононов все время оставался в тени, а на контроле и для связи находился Гена Большаков. Сразу пошли звонки, стали подъезжать покупатели небольших партий. Дело закрутилось. Пора переходить ко второму этапу. Вернувшиеся деньги вновь бросили на закупку товара. Шальский внушал доверие поставщикам — они видели, что человек это солидный, основательный, со связями. Не каждому выделят вклад на ракетной базе. Кто-то видел его на какой-то презентации рядом с Иосифом Кобзоном и мэром, кто-то — в коридорах Госдумы и министерстве. В разговорах он ронял фразы: «Сегодня у меня встреча с Лозовским, вот завтра, если у Чубайса отменится…» или «Немного устал, только утром прилетел из Элисты, от Кирсана…» Словом, работу свою делал добре.
Через какое-то время поставщики стали отпускать уже большие партии и через частичную предоплату. И фирма рассчитывалась с ними аккуратно в срок. В конце июля пришло время для нанесения окончательного удара. Кононов и Шальский все разработали досконально. В двадцатых числах, сославшись на временные банковские неплатежи, Рудольф уговорил поставщиков, с которыми уже находился совсем в приятельских отношениях, отпустить товар под будущую оплату, но со значительными процентами. Летнее непокупательнее затишье сыграло свою роль. Те согласились. Шальский завез в ангар несколько вагонов с Люблинской торговой базы (то была фальсифицированная водка из Осетии), несколько — с Перовской (азербайджанский разлив) и десять фур с подпольных заводов Москвы и Подмосковья (где ишачили на грузин). Теперь надо было избавляться от товара как можно быстрее. Игорь не мог привлечь своих ребят к делу, потому что в дальнейшем на них могли выйти поставщики. То, что потом они начнут поиски и будут рвать на селе волосы, можно не сомневаться. Пришлось Шальскому потрудиться за пятерых. Половину товара он за пару недель раскидал по местным торговым точкам: поднатужился изо всех сил. Другую половину «скинул» знакомым перекупщикам — за полцены — и они разъехались по стране. Тридцать первого июля, когда Кононов и Большаков приехали в воинскую часть, ангар был совершенно пуст. Посередине, возле одинокого ящика водки стоял Рудольф Шальский и обезоруживающе улыбался полным ртом золота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39