Женская логика совершенно отличается от мужской. Стремясь к обладанию, они готовы унизить себя и мстить потом за испытанное унижение, а прощая, разрушать прощенного; любя, жертвовать любовью, а ненавидя — любить; помня о прародительнице рода, они вмещают в свое сознание и искусительное яблоко, и изгнание; следуя за мужчиной, навеки привязанные к нему, редко бывают настоящими помощниками и опорой, потому что сами ищут в нем лишь подпорку собственной жизни, вымышляя искусственные образы или обращаясь к мифам о «настоящем мужчине». Жена да прилепится к мужу и забудет отца и мать, — сказано в Евангелии, но всякой ли женщине дано понять библейскую истину? Принять мужа таким, каков он есть, со всеми его пороками и грехами, поскольку безгрешных людей нет.
…Игорю очень хотелось вновь наладить взаимоотношения с Леной, которая даже несколько раз уезжала от него к родителям. Последнюю попытку он предпринял в новогоднюю ночь, за несколько дней до которой тремя обкакавшимися от страха и собственной подлости заговорщиками было объявлено, что Карфаген — Советский Союз — разрушен. На душе было муторно и противно, но рядом за столом сидела Лена, и они были одни в квартире.
— Что же будет? — спросила она, имея в виду не страну, а их жизнь, а может быть, все вместе, поскольку все связано и неотделимо. А расчленяя государство, те, другие, даже не понимали, что кромсают собственную плоть, но не чувствуя боли в каком-то дурном наркозе, парализовавшем мозг, душу и сердце.
— Хотя бы наш союз сохранить, — отозвался он. — Ты и я, разве это мало?
— Порою, даже чересчур. Иногда мне кажется, что ты приходишь ко мне не один, а с целой толпой Кононовых. И я боюсь не угадать и ошибиться — где ты, настоящий, подлинный, тот, которого я знала, а где — другой, другие, чужие мне.
Лена не смотрела в его глаза, но говорила искренно. Ей также хотелось объясниться с ним, войти в Новый Год обновленной, а непонимание, как тяжелые вериги, оставить в прошлом.
— Скажи, ты против того, чем я занимаюсь?
— И это тоже. Зачем тебе? Если ради меня — то напрасно. Я предпочла бы жить в маленьком провинциальном городке, в уютном домике, без постоянного напряжения и ожидания, что тебе позвонят однажды утром и скажут, что тебя ночью застрелили.
— В маленьких уютных городках творится то же самое. Если все мы начнем жить как черепахи или страусы, тем скорее до нас дойдет очередь. Кому противостоять?
— Пусть я буду «черепахой». Но ты ведешь свою войну не по человеческим законам.
— Их никогда не было, они писаны лицемерами. Есть одни законы — Божьи. И мне отвечать за то, что делаю.
— Открой шампанское… — устало сказала Лена. Ей не хотелось больше продолжать разговор, потому что переубедить или переспорить мужа не удавалось никогда. Он всегда поступал так, как считал нужным. А до Нового Года оставалось всего несколько минут…
6
Периодически Игоря захлестывала волна воспоминаний. Сейчас это была череда трагических событий шестилетней давности. Вроде и время прошло, а сердце щемит до сих пор…
Все началось, когда осенью 92-го года из тюрьмы возвратился Петрович приятель Стаса; влившись в бригаду со своей небольшой группой из пяти человек, он сразу же начал «мутить воду». Это не то, там не так, тут нужно иначе, и вообще надо «лечь под воров, а то у нас лица не особо…» От Флинта отколоться, задружить с Мансуром. Такого-то побоку, этого — в расход. Игорь с Петровичем сразу невзлюбили друг друга, но к «блатному» начали прислушиваться. Даже Стас, у которого были с ним какие-то взаимоотношения в прошлом. А в бригаде стал назревать раскол. Худо, когда появляется паук, сплетающий сеть интриг, все может рухнуть… Понял это, в конце концов, и Стас.
Вызвал Игоря, начали советоваться: как избавиться от этой «головной боли»? Накануне Петрович запорол верное дело, в котором погибли двое ребят. До этого, поехав на «стрелку» с соседней бригадой, вместо того чтобы договориться по-хорошему, стал угрожать, чем вконец испортил все отношения. Что это — глупость, дурная голова или намеренно? Теперь жди войны. А кому это нужно? Припомнились и другие проколы, раз за разом. Известно было и о его открытых разговорах: мол, если вы тут все такие — уйду к Кроту и уведу за собой полсостава. Ну, положим, половину бригады он бы не унес, но с Кротом мосты действительно налаживал. А самое главное, Стас получил эту информацию от «прикормленного» опера, которому удалось заглянуть в агентурные карточки с грифом «совсекретно», Петрович оказался «подставой», причем натуральной, завербованной еще на зоне. К делу были даже пришиты справки о проверки достоверности тех сведений, которые поставлял Петрович, и выполнении заданий. Теперь стало понятным, почему в последнее время шли все эти провалы и проколы. Зачем ему было надо мутить воду, ссорить «братву» и толкать на войну бригады. Возможно, где-то в недрах спецуры его готовили на этой волне крови возвести в лидеры, обеспечить поддержку органов, а потом контролировать и управлять.
— Все ясно, — сказал Игорь.
— Отпускать нельзя, — согласился Стас. — Чертила замутит в другом месте. Вот уж поистине: избави меня Бог от таких друзей, а с врагами мы сами разберемся. Есть у меня один бывший подрывник-афганец. Но надо, чтобы в бригаде об этом никто не знал…
Это было разумно, поскольку каждому не объяснишь: за что, да почему? Пойдут выяснения, найдутся адвокаты, прокуроры, а здесь не суд присяжных. А потом можно было спугнуть Петровича или вынудить его на ответный ход. Впрочем, так оно и оказалось. Когда через пару дней встретились с Афганцем, втроем, в маленькой забегаловке в Сокольниках, почти конспиративно, и объяснили ему суть проблемы, тот кисло усмехнулся:
— Петровича я знаю, — сказал он. — Еще та падла, и цена ваша меня устраивает. Только вот, Стас, какое кино выходит. Не далее как вчера, этот самый Петрович заявляется ко мне в берлогу. И предлагает мне то же самое. То есть, когда вы поедете на пикник, ты, Игорь, Серж и Мишель, отправить вас всех четверых к чертовой бабушке. И денег обещал на пять штук больше. Видно, не ладно что-то в вашем королевстве, а?
Похоже, он говорил правду, поскольку завтра вечером они действительно собирались на загородную дачу, но об этом знали многие, кто-то мог и проболтаться. А если Афганец врал, то очень искусно, набивая себе цену.
— Я, конечно, не стал его сразу отшивать, хотел сначала с тобой посоветоваться, — добавил подрывник. Тут уж он точно пургу гнал, почувствовав, что можно слупить с обоих клиентов. Вот с такими связываться — опаснее всего, Игорю он сразу не понравился: весь какой-то взвинченный, скользкий, наверняка на игле торчит. Но Хмурый молчал, а у Стаса было свое мнение.
— Пять штук премиальных я тебе, конечно, пришлю, — произнес он. Только ты зря надеялся, что Петрович тебе что-то выдаст, кроме аванса. Остальное бы получил венками.
— А где уверенность, что ты мне цветы не выпишешь?
— Получишь всю сумму сегодня.
Это также было рискованно: Афганец мог пуститься в бега, а держать у него на хвосте кого-нибудь из ребят, Лешу или Рябого — исключалось, никто в бригаде не должен был знать, что происходит. Пикантнейшая ситуация, чем сильнее в нее завязывались, тем больше головной боли. Замкнутый круг.
— Но работу свою выполнишь завтра утром, — добавил Стас.
— Не получится, мало времени. Только к вечеру.
— Ладно.
Теперь оставалось только ждать: в какую сторону подует афганский муссон? А что если он ведет двойную игру и уже обо все договорился с Петровичем? Денежки-то уже у него. Или вообще отправит на тот свет и их, и Петровича, наперегонки? Может быть и такое. Рентгеном его не просветишь.
— Ты ему доверяешь? — спросил Игорь.
— Выбора нет. Конечно, ни на какой пикник мы завтра не тронемся. Вообще, гуляем порознь. Петрович решил расчистить место, но гоняться за двумя сразу не сможет. По крайней мере, у нас в запасе почти сутки, ответил Стас.
Прошел день, наступил вечер. Игорь сидел дома и ждал от Стаса сообщений. В половине девятого он позвонил. Голос звучал глухо, очевидно, он говорил, прикрывая трубку рукой:
— У меня сейчас Серж и Мишка, в карты дуются. Полчаса назад был Петрович, интересовался — где ты, почему на пикник не едем? Я сказал, что попозже, к ночи. Потом он уехал — в «Метелицу». Ты бы смотал туда, понаблюдал за ним издали.
— Хорошо.
Игорь вышел из дома, пошел к своему «мерсу». Но прежде чем сесть за руль, внимательно осмотрел днище, подсвечивая себе фонариком, заглянул в мотор. Не обнаружив ничего подозрительного, включил зажигание, не забыв перекреститься. Нервы не то чтобы пошаливали, но на душе было как-то неспокойно. Уже через полчаса он был возле кафе «Метелица», на Новом Арбате. Загнав машину на платную стоянку, Игорь подхватил одну из девочек при заведении, даже не посмотрев на ее лицо, и пошел внутрь. В полутемном зале под модный шлягер прыгала молодежь, оторвавшись от яств, но Петровича среди них он «срисовал» сразу. Да и его «БМВ» стоял на той же платной стоянке. Выбрав себе столик в укромном уголке, Игорь заказал ужин на двоих, и поместил девицу так, чтобы она загораживала его, но сохраняя простор для обозрения. Петрович был не один — с каком-то бульдогом и двумя подругами. Одного он узнал, это был один тип из бригады Крота, такая же сволочь, как и его хозяин.
— Чего ты такой угрюмый? — спросила девица, у которой оказалась довольно миловидная мордашка. — Не болеешь?
— Болею, — сознался Игорь. — СПИД у меня. Так что не приставай.
— Жаль! — вздохнула путана. — Ну, ничего, я думаю, с презервативом можно. Ты мне нравишься. Меня Галя зовут.
— Угу, — отозвался Хмурый, продолжая наблюдать за Петровичем. Судя по всему, засиживаться они здесь долго не собирались. Вот только куда поедут? И доедут ли вообще? Спустя некоторое время, Игорь поднялся — Петрович и его компашка шла к выходу.
— Ты куда? — спросила Галя. — Мы же еще десерт заказывали.
— Пошли! — бросил он.
В вестибюле Петрович увидел Игоря и очень удивился.
— И ты тут? А мне Стас сказал, что у тебя температура!
— Полегчало. Решил развеяться.
— Ну-ну! — холодно произнес тот. — Тогда — поехали с нами?
— У меня тут своя свадьба, — Игорь кивнул в сторону девицы. — Так что поезжайте сами. Счастливых сновидений.
— И тебе того же.
Петрович с Бульдогом пошли к выходу, а их «грелок» Игорь чуть задержал. Если что и случиться, то не хотелось бы лишней крови.
— Я у них только адресочки возьму, ты не волнуйся! — крикнул он вслед Петровичу. Но тот лишь махнул рукой — такого добра…
Игорь тщательно записывал в блокнот телефоны девушек, искоса поглядывая сквозь стеклянную витрину в сторону стоянки. Петрович и Бульдог подходили к «БМВ».
— А я? — обиженно спросила Галя.
— И ты, лапочка. И вы, милые, все мы скоро на пикник поедем, — любезно пообещал он. Они уже садились в машину, решив, очевидно, подогнать ее ко входу. Взрыв раздался неожиданно, словно кто-то запустил в воздух огромную петарду со снопом искр и фонтаном огня. «БМВ» разнесло на части, витрина и другие стекла разлетелись вдребезги, хорошо еще, что они стояли за колонной. «Грамм триста тротила, не меньше!» — подумал Игорь, сгребая всех трех вопящих девушек в охапку.
— Быстро отсюда! — жестко сказал он. — Я вам обещал пикник? Это лучше, чем разбирательства с милицией.
Поймав возле американского посольства такси, они отправились к Стасу, причем всю дорогу девицы трещали без умолку. Конечно, с живыми лучше, чем с мертвыми.
А все, что осталось от Петровича — погребли с причитающимися ему почестями.
7
Август 1993 г.
На теплоходе, плывущем в сторону Углича, справляли день рождения Флинта. Поздравить первого авторитета Москвы пришло столько народа, что перегруженная посудина, напоминающая музыкальную шкатулку, натужно фыркала водой, медленно рассекая волны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
…Игорю очень хотелось вновь наладить взаимоотношения с Леной, которая даже несколько раз уезжала от него к родителям. Последнюю попытку он предпринял в новогоднюю ночь, за несколько дней до которой тремя обкакавшимися от страха и собственной подлости заговорщиками было объявлено, что Карфаген — Советский Союз — разрушен. На душе было муторно и противно, но рядом за столом сидела Лена, и они были одни в квартире.
— Что же будет? — спросила она, имея в виду не страну, а их жизнь, а может быть, все вместе, поскольку все связано и неотделимо. А расчленяя государство, те, другие, даже не понимали, что кромсают собственную плоть, но не чувствуя боли в каком-то дурном наркозе, парализовавшем мозг, душу и сердце.
— Хотя бы наш союз сохранить, — отозвался он. — Ты и я, разве это мало?
— Порою, даже чересчур. Иногда мне кажется, что ты приходишь ко мне не один, а с целой толпой Кононовых. И я боюсь не угадать и ошибиться — где ты, настоящий, подлинный, тот, которого я знала, а где — другой, другие, чужие мне.
Лена не смотрела в его глаза, но говорила искренно. Ей также хотелось объясниться с ним, войти в Новый Год обновленной, а непонимание, как тяжелые вериги, оставить в прошлом.
— Скажи, ты против того, чем я занимаюсь?
— И это тоже. Зачем тебе? Если ради меня — то напрасно. Я предпочла бы жить в маленьком провинциальном городке, в уютном домике, без постоянного напряжения и ожидания, что тебе позвонят однажды утром и скажут, что тебя ночью застрелили.
— В маленьких уютных городках творится то же самое. Если все мы начнем жить как черепахи или страусы, тем скорее до нас дойдет очередь. Кому противостоять?
— Пусть я буду «черепахой». Но ты ведешь свою войну не по человеческим законам.
— Их никогда не было, они писаны лицемерами. Есть одни законы — Божьи. И мне отвечать за то, что делаю.
— Открой шампанское… — устало сказала Лена. Ей не хотелось больше продолжать разговор, потому что переубедить или переспорить мужа не удавалось никогда. Он всегда поступал так, как считал нужным. А до Нового Года оставалось всего несколько минут…
6
Периодически Игоря захлестывала волна воспоминаний. Сейчас это была череда трагических событий шестилетней давности. Вроде и время прошло, а сердце щемит до сих пор…
Все началось, когда осенью 92-го года из тюрьмы возвратился Петрович приятель Стаса; влившись в бригаду со своей небольшой группой из пяти человек, он сразу же начал «мутить воду». Это не то, там не так, тут нужно иначе, и вообще надо «лечь под воров, а то у нас лица не особо…» От Флинта отколоться, задружить с Мансуром. Такого-то побоку, этого — в расход. Игорь с Петровичем сразу невзлюбили друг друга, но к «блатному» начали прислушиваться. Даже Стас, у которого были с ним какие-то взаимоотношения в прошлом. А в бригаде стал назревать раскол. Худо, когда появляется паук, сплетающий сеть интриг, все может рухнуть… Понял это, в конце концов, и Стас.
Вызвал Игоря, начали советоваться: как избавиться от этой «головной боли»? Накануне Петрович запорол верное дело, в котором погибли двое ребят. До этого, поехав на «стрелку» с соседней бригадой, вместо того чтобы договориться по-хорошему, стал угрожать, чем вконец испортил все отношения. Что это — глупость, дурная голова или намеренно? Теперь жди войны. А кому это нужно? Припомнились и другие проколы, раз за разом. Известно было и о его открытых разговорах: мол, если вы тут все такие — уйду к Кроту и уведу за собой полсостава. Ну, положим, половину бригады он бы не унес, но с Кротом мосты действительно налаживал. А самое главное, Стас получил эту информацию от «прикормленного» опера, которому удалось заглянуть в агентурные карточки с грифом «совсекретно», Петрович оказался «подставой», причем натуральной, завербованной еще на зоне. К делу были даже пришиты справки о проверки достоверности тех сведений, которые поставлял Петрович, и выполнении заданий. Теперь стало понятным, почему в последнее время шли все эти провалы и проколы. Зачем ему было надо мутить воду, ссорить «братву» и толкать на войну бригады. Возможно, где-то в недрах спецуры его готовили на этой волне крови возвести в лидеры, обеспечить поддержку органов, а потом контролировать и управлять.
— Все ясно, — сказал Игорь.
— Отпускать нельзя, — согласился Стас. — Чертила замутит в другом месте. Вот уж поистине: избави меня Бог от таких друзей, а с врагами мы сами разберемся. Есть у меня один бывший подрывник-афганец. Но надо, чтобы в бригаде об этом никто не знал…
Это было разумно, поскольку каждому не объяснишь: за что, да почему? Пойдут выяснения, найдутся адвокаты, прокуроры, а здесь не суд присяжных. А потом можно было спугнуть Петровича или вынудить его на ответный ход. Впрочем, так оно и оказалось. Когда через пару дней встретились с Афганцем, втроем, в маленькой забегаловке в Сокольниках, почти конспиративно, и объяснили ему суть проблемы, тот кисло усмехнулся:
— Петровича я знаю, — сказал он. — Еще та падла, и цена ваша меня устраивает. Только вот, Стас, какое кино выходит. Не далее как вчера, этот самый Петрович заявляется ко мне в берлогу. И предлагает мне то же самое. То есть, когда вы поедете на пикник, ты, Игорь, Серж и Мишель, отправить вас всех четверых к чертовой бабушке. И денег обещал на пять штук больше. Видно, не ладно что-то в вашем королевстве, а?
Похоже, он говорил правду, поскольку завтра вечером они действительно собирались на загородную дачу, но об этом знали многие, кто-то мог и проболтаться. А если Афганец врал, то очень искусно, набивая себе цену.
— Я, конечно, не стал его сразу отшивать, хотел сначала с тобой посоветоваться, — добавил подрывник. Тут уж он точно пургу гнал, почувствовав, что можно слупить с обоих клиентов. Вот с такими связываться — опаснее всего, Игорю он сразу не понравился: весь какой-то взвинченный, скользкий, наверняка на игле торчит. Но Хмурый молчал, а у Стаса было свое мнение.
— Пять штук премиальных я тебе, конечно, пришлю, — произнес он. Только ты зря надеялся, что Петрович тебе что-то выдаст, кроме аванса. Остальное бы получил венками.
— А где уверенность, что ты мне цветы не выпишешь?
— Получишь всю сумму сегодня.
Это также было рискованно: Афганец мог пуститься в бега, а держать у него на хвосте кого-нибудь из ребят, Лешу или Рябого — исключалось, никто в бригаде не должен был знать, что происходит. Пикантнейшая ситуация, чем сильнее в нее завязывались, тем больше головной боли. Замкнутый круг.
— Но работу свою выполнишь завтра утром, — добавил Стас.
— Не получится, мало времени. Только к вечеру.
— Ладно.
Теперь оставалось только ждать: в какую сторону подует афганский муссон? А что если он ведет двойную игру и уже обо все договорился с Петровичем? Денежки-то уже у него. Или вообще отправит на тот свет и их, и Петровича, наперегонки? Может быть и такое. Рентгеном его не просветишь.
— Ты ему доверяешь? — спросил Игорь.
— Выбора нет. Конечно, ни на какой пикник мы завтра не тронемся. Вообще, гуляем порознь. Петрович решил расчистить место, но гоняться за двумя сразу не сможет. По крайней мере, у нас в запасе почти сутки, ответил Стас.
Прошел день, наступил вечер. Игорь сидел дома и ждал от Стаса сообщений. В половине девятого он позвонил. Голос звучал глухо, очевидно, он говорил, прикрывая трубку рукой:
— У меня сейчас Серж и Мишка, в карты дуются. Полчаса назад был Петрович, интересовался — где ты, почему на пикник не едем? Я сказал, что попозже, к ночи. Потом он уехал — в «Метелицу». Ты бы смотал туда, понаблюдал за ним издали.
— Хорошо.
Игорь вышел из дома, пошел к своему «мерсу». Но прежде чем сесть за руль, внимательно осмотрел днище, подсвечивая себе фонариком, заглянул в мотор. Не обнаружив ничего подозрительного, включил зажигание, не забыв перекреститься. Нервы не то чтобы пошаливали, но на душе было как-то неспокойно. Уже через полчаса он был возле кафе «Метелица», на Новом Арбате. Загнав машину на платную стоянку, Игорь подхватил одну из девочек при заведении, даже не посмотрев на ее лицо, и пошел внутрь. В полутемном зале под модный шлягер прыгала молодежь, оторвавшись от яств, но Петровича среди них он «срисовал» сразу. Да и его «БМВ» стоял на той же платной стоянке. Выбрав себе столик в укромном уголке, Игорь заказал ужин на двоих, и поместил девицу так, чтобы она загораживала его, но сохраняя простор для обозрения. Петрович был не один — с каком-то бульдогом и двумя подругами. Одного он узнал, это был один тип из бригады Крота, такая же сволочь, как и его хозяин.
— Чего ты такой угрюмый? — спросила девица, у которой оказалась довольно миловидная мордашка. — Не болеешь?
— Болею, — сознался Игорь. — СПИД у меня. Так что не приставай.
— Жаль! — вздохнула путана. — Ну, ничего, я думаю, с презервативом можно. Ты мне нравишься. Меня Галя зовут.
— Угу, — отозвался Хмурый, продолжая наблюдать за Петровичем. Судя по всему, засиживаться они здесь долго не собирались. Вот только куда поедут? И доедут ли вообще? Спустя некоторое время, Игорь поднялся — Петрович и его компашка шла к выходу.
— Ты куда? — спросила Галя. — Мы же еще десерт заказывали.
— Пошли! — бросил он.
В вестибюле Петрович увидел Игоря и очень удивился.
— И ты тут? А мне Стас сказал, что у тебя температура!
— Полегчало. Решил развеяться.
— Ну-ну! — холодно произнес тот. — Тогда — поехали с нами?
— У меня тут своя свадьба, — Игорь кивнул в сторону девицы. — Так что поезжайте сами. Счастливых сновидений.
— И тебе того же.
Петрович с Бульдогом пошли к выходу, а их «грелок» Игорь чуть задержал. Если что и случиться, то не хотелось бы лишней крови.
— Я у них только адресочки возьму, ты не волнуйся! — крикнул он вслед Петровичу. Но тот лишь махнул рукой — такого добра…
Игорь тщательно записывал в блокнот телефоны девушек, искоса поглядывая сквозь стеклянную витрину в сторону стоянки. Петрович и Бульдог подходили к «БМВ».
— А я? — обиженно спросила Галя.
— И ты, лапочка. И вы, милые, все мы скоро на пикник поедем, — любезно пообещал он. Они уже садились в машину, решив, очевидно, подогнать ее ко входу. Взрыв раздался неожиданно, словно кто-то запустил в воздух огромную петарду со снопом искр и фонтаном огня. «БМВ» разнесло на части, витрина и другие стекла разлетелись вдребезги, хорошо еще, что они стояли за колонной. «Грамм триста тротила, не меньше!» — подумал Игорь, сгребая всех трех вопящих девушек в охапку.
— Быстро отсюда! — жестко сказал он. — Я вам обещал пикник? Это лучше, чем разбирательства с милицией.
Поймав возле американского посольства такси, они отправились к Стасу, причем всю дорогу девицы трещали без умолку. Конечно, с живыми лучше, чем с мертвыми.
А все, что осталось от Петровича — погребли с причитающимися ему почестями.
7
Август 1993 г.
На теплоходе, плывущем в сторону Углича, справляли день рождения Флинта. Поздравить первого авторитета Москвы пришло столько народа, что перегруженная посудина, напоминающая музыкальную шкатулку, натужно фыркала водой, медленно рассекая волны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39