Чтобы покинуть виллу, я воспользовался тем же путем, но теперь все получилось гораздо быстрее. Для отвода глаз прихватил видеомагнитофон и CD-плеер, вновь включил сигнализацию, после чего по стволу дерева взобрался на стену и спрыгнул с нее неподалеку от того места, где Алиса села на мотоцикл, чтобы исчезнуть навсегда.
Через десять минут быстрого хода я был у своего черного «фиата». Сунул рюкзак в багажник и, прежде чем включить зажигание, откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к шелесту листвы и завыванию ветра. В утреннем свете, становившемся все ярче, я разглядел свои руки: они дрожали.
«Тебе стоило большого нервного напряжения то, что ты только что проделал, верно, ищейка?»
Гораздо сильнее я боюсь того, что мне еще предстоит сделать, сестренка.
Я черканул пару строк Компаньону и позволил ему отвезти меня домой.
2
Пятно на потолке было мне незнакомо, как и окно с темными занавесками, и скудная мебель. Я терпеть не мог просыпаться в незнакомых местах, особенно в дешевых гостиницах.
Встал с кровати, на которой валялся одетым, и распахнул окно. Дождь, серый свет, переулок с невысокими домами, мимо которых бурный водный поток, отражаясь в мусорных контейнерах и припаркованных машинах, тащил к канализационной решетке обрывки бумаги и рыбные останки. Куда бы я ни кинул взгляд, это был явно не Милан. Ничего похожего на мой симпатичный город. Я сел у столика, взял в руки листочки, исписанные мелким почерком моего Компаньона. Первая же фраза помогла определить координаты в пространстве:
«Добро пожаловать в Римини» . Дальнейший текст примирил меня с отвратительным пробуждением. Из текста следовало, что визит на виллу оказался не такой уж глупой затеей. Компаньон был вынужден это признать, после того как обнаружил в одной из книжек серии «Harmony» бумажку с номером телефона отеля «Ривамаре» в Римини. На этом же клочке имелся и номер комнаты – двенадцать.
Мой Компаньон, полагая, что эту записку оставили Алиса или Труди, сел в поезд и покатил в Римини, надеясь разузнать побольше. Ему показалось невероятным, чтобы номер в такой гостинице снимал Скиццо, а тем более кто-нибудь из семейства Гардони: слишком роскошный для первого и слишком убогий для второго. Тогда кто его снимал?
Сегодня в 16.25 я переговорил с портье. Он сообразил, что нам нужна помощь, скажем так, неафишируемая. Его зовут Бенито, лет шестидесяти, волосы седые и редкие, коричневый костюм и очки в роговой оправе. У тебя с ним встреча в 19.30 в баре гостиницы. В это время заканчивается его дежурство. Придумай историю как можно более правдоподобную. Пойди и возьми деньги в банкомате. Они тебе пригодятся, если я правильно просчитал этого господина.
Придумать правдоподобное вранье – задача не из легких. Вот сукин сын! Мог хотя бы дать мне какую-нибудь подсказку, раз такое дело. Я сполоснул лицо над облупленной раковиной и внимательно рассмотрел собственную физиономию в маленьком зеркале, прикрепленном к стене. Ссадины почти прошли и были скрыты недельной щетиной. Бровь тоже казалась почти зажившей, хотя все время чесалась. Я постарался понять, выгляжу ли, хотя бы на первый взгляд, интеллигентным человеком, но оставил это занятие, чтобы не впасть в уныние.
Натянул плащ и пошел по улице в поисках банкомата, прикрыв голову от дождя газетой и прыгая через лужи. Получил деньги и в условленный час в баре гостиницы нашел нужного человека, сидящего в одиночестве за одним из столиков. Он листал спортивную газету, сдвинув очки на лоб. Я сел рядом, вытирая стекла очков бумажной салфеткой.
Бенито оторвал взгляд от чтения.
– Слегка промокли, синьор Дациери? – поприветствовал он меня хриплым, видимо, от повсеместной сырости голосом.
– Ходил полюбоваться местными красотами. Чуть позже переоденусь в плавки и пойду искупаюсь.
Он подал знак бармену, пожилому усачу, чтобы тот принес кофе. А я заказал третий бурбон за этот день.
– Сезон в этом году рискует закончиться намного раньше обычного: если погода не изменится, все клиенты сбегут отсюда. Но вы, как мне кажется, здесь не на отдыхе. Или я ошибаюсь?
Я улыбнулся:
– Не ошибаетесь. Именно поэтому я нуждаюсь вашей помощи.
Подошедший бармен поставил передо мной стакан, в котором было больше льда, чем виски. Я пригубил.
– Слушаю вас, – сказал Бенито.
– Вы знаете, что девчонки иногда убегают из дома… – начал я издалека.
– Бывает.
– Я друг одной синьоры, которая очень переживает за свою дочь, которая сбежала. Быть может, это глупо, но моя подруга не находит себе места. Вы понимаете?
– Чего тут не понять. Как зовут девочку?
Я прокрутил в голове список имен в поисках подходящего и назвал первое попавшееся:
– Валентина, шестнадцать лет. Рыжеволосая, с веснушками.
Бенито покачал головой:
– Нет, не помню. Вы полагаете, она останавливалась в нашей гостинице?
– Не исключено. Моя подруга обнаружила в ее вещах телефон вашей гостиницы и номер комнаты. Или же девочка звонила кому-то, кто снимал комнату. Если б нам удалось узнать, кто это был, мы смогли бы спросить у него, вдруг он знает, где она может быть.
Мой собеседник прищурил глаза:
– То есть вы хотите знать, кто снимал этот номер в гостинице?
– Именно.
Он вновь покачал головой:
– Мне очень жаль, но это против правил. У меня могут быть неприятности.
– А если девочка в опасности?
– Обратитесь в полицию. Они будут рады помочь вам.
– Мне бы не хотелось обращаться в полицию. Девочке это может не понравиться, и она окончательно порвет отношения с матерью. Знаете, как это бывает у молодежи…
– Тогда я хотел бы поговорить с матерью.
– Я предпочел бы, чтобы она ничего не знала. – Я подпустил в голос мелодраматичности. – Это моя личная инициатива, и я не хотел бы вселять в нее обманчивых надежд…
Бенито с любопытством уставился на меня.
– Знаете, что я думаю? – спросил он мгновение спустя.
– Догадываюсь.
– Все равно я вам это скажу. Я уверен, что не существует никакой девочки и никакой матери. Вы просто хотите подставить меня.
Я засмеялся:
– Вам следует больше доверять людям. На этом вы можете заработать.
– Заработать? – Выражение его лица не изменилось.
– Да, заработать. Я был бы рад компенсировать риск, которому вы себя подвергаете.
Портье инстинктивно огляделся по сторонам. В зале никого не было, только бармен, который, казалось, задремал у кофейной машины.
– Кто вы такой? Частный детектив?
– Нет, только друг семьи. То, что я делаю, противозаконно и для меня тоже. Поэтому у меня нет намерения болтать об этом на всех углах.
Он задумался на пару секунд, затем встал:
– Ладно. Пойдемте со мной.
Сразу за стойкой портье находился отделанный деревом маленький кабинетик с телефоном, факсом и шкафом с регистрационными карточками. На стене в деревянной рамке – фотография восточноевропейской овчарки.
– Сначала деньги, – сказал он, едва закрыв дверь. Я протянул три сотенных банкноты. Если бы этого ему показалось мало, я был готов дать мздоимцу по физиономии, но он поспешил сунуть деньги в карман.
– Время пребывания и номер комнаты? – спросил он, подходя к шкафу.
– Время – прошлый месяц, комната – двенадцать.
Бенито повернулся ко мне:
– Двенадцатая?
– Что-то не так? – встревожился я.
Он уселся на край письменного стола:
– Нет необходимости искать карточку.
– Это почему же?
– Комнаты двенадцать, тринадцать и четырнадцать предназначены для проживания персонала гостиницы, поскольку расположены в еще не отреставрированном крыле здания…
Мамма миа! Уж если мой «отреставрированный» номер мало отличается от крысиной дыры, то как выглядят эти комнаты!
– В двенадцатой ночевал Рене, один из наших работников, помощник официанта, помогавший убирать со столов. В середине месяца он отпросился на день и с тех пор больше не появлялся. Хозяин гостиницы попытался отыскать его, даже звонил родственникам, но те сказали, что понятия не имеют, где он может быть.
Я почувствовал, как в моей голове зазвонил колокол: впервые проклюнулось что-то существенное.
– И вы о нем больше не слышали?
– Нет, – твердо ответил Бенито. – Он оставил здесь все свои вещи и не пришел даже забрать заработанные деньги. Ему их, конечно, отдали бы, хотя он этого и не заслужил: сбежал в самый разгар сезона, поставив нас в трудное положение. Так что для него же лучше, что он не появился.
– Он исчез числа пятнадцатого, верно?
Шестнадцатого был обнаружен труп Алисы.
– Вероятно, вам известно больше, чем вы рассказали, но это меня не касается.
– Могу я посмотреть на вещи Рене?
Он пожал плечами:
– Ничего не было бы проще, да вещей у нас больше нет. Мы попросили его родителей забрать их, иначе пришлось бы их выбросить в мусорный ящик. Нам нужна была комната для нового официанта.
– Очень жаль. Но я и без того благодарен вам за помощь. Я узнал много полезного. Надеюсь, теперь смогу помочь моей подруге.
– Оставьте ваши глупости, я не первый год живу на свете. Я был уверен, Рене что-то натворил, а после разговора с вами только утвердился в этой мысли. Я и вы – мы с вами никогда не встречались, и на этом закончим.
Я развел руками:
– Как пожелаете, только дайте мне адрес паренька.
– Да бога ради!
Он обошел стол и начал рыться в ящике. Минуту спустя достал оттуда какой-то сверток.
– Мы забыли передать семье его рабочую книжку, я случайно обнаружил ее позавчера в моем ящике. Могу отдать ее вам, там все его данные. Однако это будет стоить чуть дороже. – В его свиных глазках вспыхнул огонек. – В качестве компенсации за беспокойство.
Пританцовывая от радости, я поспешил в свой номер. Горячо, горячо, горячо… На этот раз слишком много совпадений. Я не знал ни кто такой этот Рене, ни какие отношения связывали его с Алисой, но он стал главным кандидатом в ее убийцы. В рабочей книжке я прочитал: Ренато Джермани, 20 лет, проживает в Риме, переулок Пелличчиани, 10. Если его семья до сих пор живет там, я уверен, что смогу вытащить из родственников полезную информацию, которая помогла бы мне отыскать его или понять вероятную связь с убийством Алисы.
Номер телефона на листочке в книжке Алисы, записанный перед самым бегством, и парень, который исчезает за день до убийства, – все сходится. Видимо, Алиса должна была сбежать не со Скиццо, а с другим своим дружком. Неизвестно, когда и где она с ним познакомилась, а панку, конечно, ничего не сказала, чтобы не вызвать у него ревность. Хорошо бы узнать, знаком ли Рене с клиентами Блондина. Скорее бы Усатый оказался у меня в руках! Он-то мне все выложит. А потом уж пусть полицейские ломают головы.
Мне необходимо было поделиться с кем-нибудь своей радостью. Пришло время взломать блокаду любой ценой. Я набрал номер телефона и, развалившись на жалкой постели, стал ждать сообщения равнодушного автоответчика.
В трубке щелкнуло. Не дожидаясь ответа, я с пафосом плохого актера начал декламировать:
Ты помнишь, Сильвия, еще
Твоей земной и смертной жизни время,
Когда сияла красота
В твоих глазах смеющихся и ясных…
– Прекрати издеваться над Леопарди, засранец! – перебил меня на половине строфы голос Вале. – Руки прочь от моего любимого поэта, урод!
– Извини, но это был единственный способ вытащить тебя на свет божий. Я хотел только узнать, когда ты позволишь гнусному типу, коим я являюсь, преклонив колени на рассыпанном горохе, принести тебе смиренные извинения…
– Сходил бы в туалет, прежде чем читать стихи…
– Не согласен, у меня получилось не хуже, чем у твоего любимого актера Витторио Гасмана. Так когда ты снизойдешь до меня и обратишь свой надменный взор на мою жалкую личность?
– Хватит ныть! Я сама собиралась тебе позвонить. – Мне показалось, что она смилостивилась. – Я больше не злюсь на тебя. Ну, только если чуть-чуть.
– Ты меня еще любишь?
– Давай только без этой муры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33