– И ты не боишься разочаровать своих поклонников?
– А вот это уже удар ниже пояса, Шан.
– Все идет в ход, когда враг сильный и безжалостный.
На следующий день, когда Тельма складывала чемоданы в багажник своего «комаро», готовясь вернуться в Беверли Хиллс, она сказала:
– Эй, Шан, ты помнишь ту первую попечительскую семью, в которую ты попала?
– Тигель, – сказала Лаура.– Флора, Хазель и Майк.
Тельма прислонилась к нагретому солнцем капоту автомобиля.
– Помнишь, что ты говорила о любви Майка к газетным статейкам?
– Я помню Тигель так, как будто жила с ними вчера.
– Хорошо, – сказала Тельма.– Я много думала о том, что случилось с тобой, – об этом спасителе, о том, что он никогда не стареет, о том, как он растворяется в воздухе, – и потом я подумала о Тигель, и все показалось мне смешным. Теми ночами в Маклярой мы смеялись над глупым старым Майком Тигель… а теперь ты словно сама вышла из экзотических новостей.
Лаура тихо засмеялась.
– Может быть, мне переменить мнение в рассказах о пришельцах, тайно живущих в Кливленде?
– Мне кажется, что я пытаюсь сказать… что жизнь полна невероятных сюрпризов. Некоторые из них приятные сюрпризы, да, но иногда они такие мрачные, как мозги политиканов. Временами мне кажется, что мы все существуем по каким-то причинам. Это не бессмыслица. Если бы это было бессмыслицей, в этом не было бы ничего мистичного.
Лаура кивнула.
– Послушай меня! Подними выше голову.
– Я постараюсь.
– Мистика, – сказала Тельма.– Ты сейчас живешь в ней, Шан, и если сейчас это темные времена… то скоро наступят светлые.
Они молча обнимались у машины, когда Крис выбежал из дома с рисунком, который он нарисовал для Тельмы, чтобы она забрала его с собой в Лос-Анджелес. На нем был нарисован Томми Тод, который стоял возле кинотеатра и смотрел на афишу с именем Тельмы.
На глазах Криса были слезы.
– Тебе на самом деле надо уезжать, тетя Тельма? Ты не можешь остаться еще на один день?
Тельма обняла его и взяла рисунок с такой осторожностью, как будто это была бесценная картина известного художника.
– Я бы хотела остаться, Кристофер Робин, но не могу. Мои поклонники уже плачут без меня. Кроме того, на мне висит большая закладная.
– Что такое закладная?
– Это то, что лучше всего в мире заставляет работать, – сказала Тельма, целуя Криса. Она села в машину, включила двигатель, опустила боковое стекло и подмигнула Лауре.
– Экзотические новости, Шан.
– Мистика.
– Тайна.
Лаура подняла два пальца в приветствии из фильма «Стар Трек».
Тельма засмеялась.
– Ты справишься, Шан. Несмотря на все эти пушки, которые я видела у тебя, я сейчас меньше беспокоюсь за тебя, чем раньше.
Крис и Лаура стояли рядом и смотрели вслед машине Тельмы, которая вскоре исчезла из вида.

ГЛАВА 6
Огромный кабинет доктора Владимира Пенловски находился на четвертом этаже института. Когда Стефан вошел в приемную комнату, она была пуста, но он слышал голоса из соседней комнаты. Он распахнул внутреннюю дверь и увидел Пенловски, диктовавшего что-то своей секретарше, Анне Каспер.
Пенловски удивленно посмотрел на Стефана. Он, должно быть, заметил напряженное выражение лица Стефана, потому что нахмурился и сказал:
– Что-нибудь случилось?
– Это случилось давно, – сказал Стефан, – но теперь, я думаю, все будет прекрасно.
Пенловски нахмурился еще сильнее. Стефан вытащил из кармана халата кольт «Коммандор» и дважды выстрелил в грудь ученого. Анна Каспер соскочила со стула, роняя карандаш и блокнот, крик готов был сорваться с ее уст.
Он не любил убивать женщин – он не любил убивать вообще, – но сейчас выбора не было, поэтому он трижды выстрелил в нее, прежде чем она выдавила из себя крик.
Мертвая, она сползла по стулу и рухнула на пол. Выстрелы прозвучали не громче шипения разозленного кота, а шум падающего тела был недостаточным, чтобы привлечь чье-нибудь внимание.
Пенловски обмяк в кресле с открытыми глазами и ртом. Одна из пуль, должно быть, пробила его сердце, так как на рубашке выступило только маленькое пятнышко крови; его смерть была мгновенной.
Стефан вышел из комнаты и закрыл дверь. Он пересек приемную комнату, выскользнул в коридор и закрыл вторую дверь.
Его сердце продолжало бешено колотиться. Этими двумя убийствами он отрезал себя от своего времени и от своих людей. С этого момента он мог жить только во времени Лауры. Обратной дороги не было.
Спрятав пистолет в карман, он направился к кабинету Янушки. Когда он приблизился к двери, двое его коллег вышли из нее. Они приветствовали его, проходя мимо, и он остановился, чтобы посмотреть, не направлялись ли они в кабинет Пенловски. Если они пойдут туда, ему придется убить их тоже.
Он вздохнул с облегчением, когда они остановились возле лифта. Чем больше трупов он будет оставлять за собой, тем большая вероятность того, что кто-нибудь наткнется на один из них и поднимет тревогу, которая помешает ему установить таймер и отправиться в последнее путешествие по Дороге Молнии.
Он вошел в кабинет Янушки, в котором тоже была приемная комната. За столом сидела секретарша, так же, как и Анна Каспер, приставленная секретной полицией. Она подняла глаза и улыбнулась.
– Доктор Янушка у себя? – спросил Стефан.
– Нет. Он в архиве вместе с доктором Волковым. Волков был третьим человеком, чье участие в проекте заслуживало смерти. Это казалось добрым предзнаменованием, что он и Владислав Янушка были вместе.
В архиве хранились книги, газеты, журналы и другие материалы, которые путешественники во времени приносили с собой из путешествий. В эти дни люди, которые принимали участие в проекте Дороги Молнии, проводили анализы ключевых событий, вмешательства в которые могли изменить течение истории в том направлении, в котором они хотели.
Спускаясь в лифте, Стефан заменил глушитель на новый. Первый мог бы выдержать еще дюжину выстрелов, прежде чем был бы серьезно поврежден. Но он не хотел рисковать. Новый глушитель был надежнее. Он так же быстро сменил полупустой магазин.
Первый этаж был многолюдным местом, люди сновали из одной лаборатории в другую. Держа руки в карманах, он пошел прямо к архиву.
Когда Стефан вошел, Янушка и Волков склонились над дубовым столом, на котором лежал журнал, и о чем-то горячо, но тихо спорили. Они подняли головы, но тут же вернулись к спору, полагая, что он пришел по своим делам.
Стефан дважды выстрелил в спину Волкова.
Янушка был шокирован, когда Волков рухнул на стол, сраженный выстрелами из бесшумного пистолета.
Стефан выстрелил Янушке в лицо, повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Не веря, что он сможет разговаривать с кем-нибудь из своих коллег, сохраняя самоконтроль и последовательность, он попытался изобразить задумчивость, надеясь, что это отсоветует им подходить к нему. Он подошел к лифту так быстро, как мог, поднялся на третий этаж, протянул руку за шкаф и установил таймер на пять минут, за которые он должен был успеть добраться до машины времени и оказаться далеко отсюда, прежде чем институт превратится в огненный шквал.

ГЛАВА 7
К тому времени как начался учебный год, Лаура получила разрешение на обучение Криса дома с репетитором. Ее звали Ида Паломар, и она напоминала Лауре Маджори Майн – старую актрису из фильмов Киттла. Ида была крупной женщиной, немного грубоватой, но очень доброй. Она была хорошей учительницей.
К началу осенних каникул Лаура и Крис не только не чувствовали себя заключенными, но они уже привыкли к изоляции, в которой жили. В действительности, они наслаждались той необыкновенной близостью, которая существовала между ними как результат того, что в их жизни было так мало других людей.
В день Благодарственного Молебна Тельма позвонила из Беверли Хиллс, чтобы пожелать им счастья. Лаура взяла трубку на кухне, в которой витал аромат жареной индейки. Крис сидел в гостиной и читал Шела Силверстейна.
– Кроме пожелания вам счастья, – сказала Тельма, – я позвонила, чтобы пригласить вас провести Рождество со мной и Джесоном.
– Джесоном? – спросила Лаура.
– Джесон Гэйнс, режиссер, – сказала Тельма.– Он режиссер фильма, в котором я снимаюсь. Я проведу Рождество с ним.
– А он уже знает об этом?
– Послушай, Шан, здесь я шучу.
– Прости.
– Он говорит, что любит меня. Может, он ненормальный? Такой приличный парень, всего на пять лет старше меня, вроде не мутант, известный кинорежиссер, который зарабатывает миллионы и который мог бы окрутить любую красотку, и вдруг хочет меня. Очевидно, он тронутый, хотя вроде не заметно. Он говорит, ему нравится, что у меня есть мозги…
– А он знает о том, что их не так уж много?
– Ты опять за свое, Шан. Он говорит, что любит мои мозги и мое чувство юмора, а мое тело вызывает у него постоянную эрекцию.
– У тебя прекрасное тело.
– Да, я тоже начинаю считать его не таким уж плохим, как я думала раньше. Оно ничего, если считать костлявость признаком красоты женщины. Но когда я смотрю на свое тело в зеркало, меня начинает смущать эта физиономия, которая венчает его.
– У тебя красивое лицо. Особенно сейчас, без обрамления из зеленых и пурпурных волос.
– Но это не твое лицо, Шан. Наверное, я сумасшедшая, что пригласила вас на Рождество. Когда Джесон увидит тебя, я отойду на задний план. Ну, так что? Вы приедете? Мы снимаем фильм в окрестностях Лос-Анджелеса и к 10 декабря должны закончить начальную стадию. Потом у Джесона будет масса работы с отснятым материалом, но к Рождеству мы все бросим. Мы бы очень хотели, чтобы вы приехали. Скажи, что приедешь.
– Я бы, конечно, хотела познакомиться с этим чудаком, который полюбил тебя, но я не знаю. Я чувствую… себя в безопасности здесь.
– Ты думаешь, что мы опасны?
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Ты можешь взять с собой «узи».
– А что подумает Джесон?
– Я скажу ему, что ты член левой партии и закоренелый радикал, который повсюду таскает с собой «узи», боясь, что революция грянет без предупреждения. Он купится на это. Это же Голливуд, детка. Многие актеры, с которыми он работает, помешаны на политике.
Через открытые двери Лаура видела Криса, свернувшегося в кресле с книжкой в руках.
Она вздохнула.
– Может быть, настало время, когда нам нужно ненадолго выйти в мир. Это будет тяжелое Рождество, первое для нас с Крисом без Данни. Но я чувствую себя неспокойно…
– Прошло уже десять месяцев, Лаура, – мягко сказала Тельма.
– Но я не собираюсь расслабляться.
– А тебе и не нужно этого делать. Я ведь серьезно насчет «узи». Можешь захватить весь свой арсенал, если так ты будешь чувствовать себя спокойнее. Только приезжайте.
– Хорошо… приедем.
– Фантастика! С нетерпением буду ждать, когда ты познакомишься с Джесоном.
– Кажется, этот чокнутый голливудский пожиратель женских сердец не остается без твоего внимания или я ошибаюсь?
– Я без ума от него, – призналась Тельма.
– Я рада за тебя. Тельма. Ничто не доставляло мне такого удовольствия за последние месяцы.
Все, что она сказала, было правдой. Но когда она повесила трубку, то заскучала о Данни больше, чем когда-нибудь.

ГЛАВА 8
Установив таймер, Стефан вышел из своего кабинета и спустился на первый этаж в главную лабораторию. Было двенадцать часов четырнадцать минут, до назначенного путешествия во времени оставалось почти два часа, поэтому главная лаборатория была пуста. Окна были занавешены, а основной свет погашен, как это было чуть больше часа назад, когда он вернулся из Сан-Бернардино. Цифры и шкалы на приборах светились зеленым и оранжевым светом. Погруженная во мрак машина времени ждала его.
До взрыва оставалось четыре минуты. Он направился прямиком к главной программирующей панели и аккуратно набрал цифры, установив нужное местоположение и время: Южная Калифорния, окрестности Бич Би, восемь вечера 10 января 1988 года, всего через несколько часов после смерти Данни Пакарда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58