Несмотря на свисавшие ветви и темноту, Лаура видела пустые окна соседнего дома, поэтому могла заметить, если бы кто-нибудь наблюдал за ними.
Мир имел свои особенности в это время – между полночью и восходом. Если бы она даже не знала, что сейчас около двух часов ночи, все равно могла бы определить время с точностью до получаса. Несмотря на отдаленный городской шум, здесь было очень тихо, и она чувствовала себя женщиной, которая выполняла какое-то секретное задание.
Дорожка вела вокруг дома, пересекая другую дорожку, которая, очевидно, вела в глубь двора. Они прошли между домом и гаражом и вышли к машине.
Бренкшоу остановился позади «джипа» и ухмыльнулся:
– Грязь на номерах, – прошептал он.– Мудрое предостережение.
Когда она открыла заднюю дверцу, он залез в машину и осмотрел раненого.
Она оглянулась на улицу. Все было тихо.
Но если полицейский патруль Сан-Бернардино проедет мимо, он наверняка остановится, чтобы посмотреть, что происходит в доме доктора Бренкшоу…
Бренкшоу вылез из машины.
– Господи, у вас здесь действительно раненый человек.
– Что, черт возьми, вас так удивляет? Вы думали, что я шутила все это время?
– Давайте привезем его в дом. Быстрее, – сказал Бренкшоу.
Он не мог поднять раненого один. Чтобы помочь ему, Лауре пришлось сунуть револьвер за пояс.
Бренкшоу не сделал попытки сбежать или сбить ее с ног и вырвать оружие. Вместо этого он тут же повез раненого к дому тем же путем, которым они пришли.
Она взяла «узи» с переднего сиденья и последовала за Бренкшоу. Она не намеревалась воспользоваться автоматом, но с ним чувствовала себя увереннее.
Пятнадцатью минутами позже Бренкшоу отвернулся от рентгеновского снимка, который висел на лампе в его лечебном кабинете.
– Пуля прошла насквозь. Она не задела костей, поэтому особенно волноваться не стоит.
– Отлично, – сказал Крис, сидя на стуле и счастливо жуя конфету. Несмотря на теплый дом, Крис был все еще в своей куртке, как и Лаура, которая хотела, чтобы они были готовы ускользнуть в любой момент.
– Он в состоянии комы? – спросила Лаура доктора.
– Да, он в коматозном состоянии. Но оно не связано с инфекцией, занесенной через рану. Для этого слишком рано. Если рану обработать, ему, возможно, вообще не грозит инфекция. Состояние комы вызвано потерей крови и шоком. Его нельзя было перевозить.
– У меня не было выбора. Он выкарабкается?
– Возможно. В его случае кома – это своего рода реакция тела для сохранения энергии и заживления раны. Он потерял не так много крови, у него нормальный пульс, поэтому такое состояние, возможно, не продлится долго. Когда вы увидели рубашку и халат, насквозь пропитанные кровью, вы подумали, что он потерял много крови, но это не так. Но ее и немало вытекло. Он был на грани. Но главное, кровеносные сосуды не задеты, иначе он бы чувствовал себя намного хуже. Все-таки его нужно отвезти в больницу.
– Мы уже думали об этом, – нетерпеливо сказала Лаура.– Мы не можем отвезти его в больницу.
– Какой банк вы ограбили? – спросил доктор насмешливо, но с меньшим юмором, чем во время своих предыдущих шуток.
Пока проявлялся снимок, он очистил рану, промыл ее йодом, посыпал порошком антибиотика и приготовил бинт. Потом он достал иглу, еще один инструмент, назначение которого она не знала, толстую нить из шкафа и положил все это на стальной поднос рядом с хирургическим столом. На столе лежал раненый, он был без сознания, на правом боку его удерживали несколько подушек.
– Что вы делаете? – спросила Лаура.
– Пулевые отверстия слишком большие, особенно входное. Если вы не хотите везти его в госпиталь, но хотите видеть его живым, я должен для этого кое-что сделать.
– Хорошо, только побыстрее.
– Вы думаете, что полиция может ворваться в дверь в любую минуту.
– Есть кое-что похуже, – сказала она, – гораздо хуже.
С тех пор как они приехали в дом Бренкшоу, она ожидала неожиданных вспышек молнии и раскатов грома, похожих на стук копыт гигантского кентавра, которые означали бы появление других хорошо вооруженных путешественников во времени. Пятнадцать минут назад, когда доктор делал рентгеновский снимок груди раненого, ей показалось, что она слышала отдаленные раскаты грома, которые были так далеко, что были едва различимы. Она торопливо подошла к окну, чтобы рассмотреть отдаленные вспышки молний, но ничего не увидела сквозь просветы между деревьями, может быть, потому, что небо над городом было освещено городскими огнями, а может быть, это был вовсе не гром. Наконец она решила, что гром ей померещился из-за ее возбужденного состояния.
Бренкшоу зашил рану и перерезал нить:
– Швы рассосутся, – потом перебинтовал грудь раненого широким бинтом.
Острый запах лекарств вызывал тошноту у Лауры, но ничуть не беспокоил Криса. Он сидел в углу и продолжал жевать конфеты.
Ожидая проявления снимка, Бренкшоу сделал также укол пенициллина. Потом он подошел к высоким белым металлическим шкафам и достал две бутылочки.
– У меня есть наркотики здесь, которые я продаю бедным пациентам, чтобы они не взламывали аптеки в их поиске.
– Что ж это? – спросила Лаура, когда он подошел к ней и протянул эти две бутылочки.
– В этой пенициллин. Три раза в день с едой, если он, конечно, сможет есть. Думаю, он скоро придет в себя. Если он не придет в себя, то начнется обезвоживание, нужно будет сделать внутривенное вливание. Не давайте жидкость через рот. Когда он в состоянии комы – он захлебнется. В другой бутылочке еще один антибиотик. Только при необходимости и не больше двух раз в день.
– Дайте мне еще. А лучше давайте весь свой запас.– Она показала на шкаф, где были сотни таких бутылочек.
– Ему не понадобится так много. Он…
– Может быть, и не понадобится, – сказала она, – но я не знаю, какие проблемы нас еще ждут впереди. Может быть, антибиотики понадобятся мне или моему мальчику.
Бренкшоу долгие время смотрел на нее.
– Во что вы, Бога ради, влипли? Это похоже на одну из ваших книг.
– Просто дайте мне, – Лаура замолчала, пораженная тем, что он сказал.– На одну из моих книг? Одну из моих книг! О Господи, вы знаете, кто я!
– Конечно. Я узнал вас сразу же, когда вы стояли на крыльце. Я читал триллеры, как я сказал, и хотя ваши книги несколько другого жанра, они трогают душу, поэтому я их читал тоже, а ваша фотография есть на задней обложке. Поверьте мне, миссис Шан, ни один мужчина не забудет ваше лицо, увидев его хоть однажды, даже если он увидит его на фотографии и даже если он будет также стар, как я.
– Но почему вы не сказали?
– Сначала я принял все за шутку. Посудите сами, та театральность, с которой вы появились на крыльце ночью, револьвер, грубый разговор… все казалось розыгрышем. И поверьте мне, что многие из моих коллег, которые знают вас, сочли бы все это за шутку и подыграли бы вам.
Показав на своего спасителя, она сказала:
– Но когда вы увидели его.
– Я понял, что это не шутка, – сказал доктор. Крис заторопился к матери, вытаскивая изо рта конфету.
– Мама, если он расскажет о нас…
Лаура вытащила из-за пояса револьвер. Она начала поднимать его, но опустила руку, поняв, что он больше не пугает Бренкшоу; в сущности, он никогда не пугал его. Она поняла, что он был не из тех, кого можно было напугать, а она больше не была для него безжалостной и опасной женщиной, потому что он знал ее.
На хирургическом столе ее спаситель застонал и попытался пошевелиться в бессознательном сне, но Бренкшоу положил руку ему на грудь и успокоил его.
– Послушайте, доктор, если вы расскажете кому-нибудь о том, что случилось сегодня ночью, если вы не сможете сохранить это в тайне до конца ваших дней, это повлечет за собой мою смерть и смерть моего мальчика.– Закон требует от каждого врача отчета о всех огнестрельных ранах.
– Но это особенный случай, – страстно сказала Лаура.– Я не в бегах от закона, доктор.
– От кого же вы бежите?
– Как это ни странно… от тех же людей, которые убили моего мужа, отца Криса.
Он был удивлен.
– Ваш муж был убит?
– Вы могли узнать это из газет, – сказала она печально.– Это была сенсационная история, которые так любит пресса.
– К сожалению, я не читаю газет и не смотрю телевизионных новостей, – сказал Бренкшоу.– Там говорят только о войнах, катастрофах и сумасшедших террористах. Мне жаль вашего мужа. И если эти люди, которые убили его, кто бы они ни были, хотят теперь убить вас, вы должны идти прямиком в полицию.
Лауре нравился этот человек, и она с симпатией относилась к нему. Он казался разумным. У нее была маленькая надежда уговорить Бренкшоу держать рот на замке.
– Полиция не сможет защитить меня, доктор. Никто не сможет защитить меня, кроме меня самой и этого человека, чьи раны вы залечиваете сейчас. Эти люди, которые преследуют нас… беспощадны и безжалостны, они выше закона.
Он покачал головой.
– Никто не выше закона.
– Они выше, доктор. Мне нужно время, чтобы объяснить это, но и тогда вы можете не поверить мне. Но я молю вас, если только вы не хотите быть причиной нашей смерти, молчите о том, что случилось сегодня. Молчите не несколько дней, а всегда.
– Хорошо…
Изучая его, она поняла, что все тщетно. Она вспомнила, что он сказал ей в прихожей, когда она предупредила его не лгать о присутствии в доме других людей: он не лгал, сказал он потому, что правда упрощает жизнь; он не имел привычки лгать. Спустя сорок пять минут она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он был необыкновенно честным человеком. Даже сейчас, когда она умоляла его сохранить их визит в секрете, он не мог сказать ложь, которая успокоила бы ее. Он смотрел виновато на нее и не мог позволить своему языку произнести ложь. Он выполнит свой долг, когда она уйдет; он доложит обо всем в полицию. Полицейские обыщут ее дом в Бич Би, где они могут обнаружить кровь, если не тела путешественников во времени, и где они найдут сотни следов от пуль, разбитые окна, изрешеченные стены. Завтра или на следующий день в газетах появится новая история…
Гул, который она слышала полчаса назад, все-таки мог оказаться далекими раскатами грома, которые гремели в пятнадцати или двадцати милях отсюда.
Снова ночная гроза без дождя.
– Доктор, помогите мне одеть его, – сказала она, показывая на спасителя, лежащего на столе.– Сделайте как можно больше для меня, если вы уже решили предать меня потом.
Он сморщился при слове предать.
Еще раньше она послала Криса на второй этаж, чтобы он взял одну из рубашек Бренкшоу, свитер, жакет, слаксы, пару носков и ботинки. Доктор не был таким же мускулистым, как ее спаситель, но они были примерно того же роста.
В этот момент на раненом были только окровавленные брюки, но Лаура знала, что у них нет времени переодевать его сейчас.
– Помогите мне надеть на него жакет, доктор. Остальную одежду я возьму с собой и переодену его позже. Жакета будет достаточно, чтобы защитить его от холода.
Неохотно усаживая бессознательного спасителя на хирургическом столе, доктор сказал:
– Его нельзя шевелить.
Игнорируя Бренкшоу и пытаясь просунуть руку раненого в рукав теплого полосатого жакета, Лаура сказала:
– Крис, иди в комнату для посетителей. Там темно. Не включай свет. Подойди к окну и хорошенько осмотри улицу и, Бога ради, не дай никому заметить тебя
– Ты думаешь, они здесь? – бесстрашно спросил мальчик.– Если еще нет, то скоро будут, – сказала она, продевая руку раненого в другой рукав.
– О чем вы говорите? – спросил Бренкшоу, когда Крис исчез во мраке смежной комнаты.
Лаура не ответила.
– Помогите посадить его в кресло.
Вместе они подняли раненого с хирургического стола, посадили в кресло на колесах и пристегнули ремень вокруг пояса.
Когда Лаура собрала одежду, положила в нее несколько бутылочек с наркотиками и завязала все в один узел, Крис прибежал из комнаты для посетителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Мир имел свои особенности в это время – между полночью и восходом. Если бы она даже не знала, что сейчас около двух часов ночи, все равно могла бы определить время с точностью до получаса. Несмотря на отдаленный городской шум, здесь было очень тихо, и она чувствовала себя женщиной, которая выполняла какое-то секретное задание.
Дорожка вела вокруг дома, пересекая другую дорожку, которая, очевидно, вела в глубь двора. Они прошли между домом и гаражом и вышли к машине.
Бренкшоу остановился позади «джипа» и ухмыльнулся:
– Грязь на номерах, – прошептал он.– Мудрое предостережение.
Когда она открыла заднюю дверцу, он залез в машину и осмотрел раненого.
Она оглянулась на улицу. Все было тихо.
Но если полицейский патруль Сан-Бернардино проедет мимо, он наверняка остановится, чтобы посмотреть, что происходит в доме доктора Бренкшоу…
Бренкшоу вылез из машины.
– Господи, у вас здесь действительно раненый человек.
– Что, черт возьми, вас так удивляет? Вы думали, что я шутила все это время?
– Давайте привезем его в дом. Быстрее, – сказал Бренкшоу.
Он не мог поднять раненого один. Чтобы помочь ему, Лауре пришлось сунуть револьвер за пояс.
Бренкшоу не сделал попытки сбежать или сбить ее с ног и вырвать оружие. Вместо этого он тут же повез раненого к дому тем же путем, которым они пришли.
Она взяла «узи» с переднего сиденья и последовала за Бренкшоу. Она не намеревалась воспользоваться автоматом, но с ним чувствовала себя увереннее.
Пятнадцатью минутами позже Бренкшоу отвернулся от рентгеновского снимка, который висел на лампе в его лечебном кабинете.
– Пуля прошла насквозь. Она не задела костей, поэтому особенно волноваться не стоит.
– Отлично, – сказал Крис, сидя на стуле и счастливо жуя конфету. Несмотря на теплый дом, Крис был все еще в своей куртке, как и Лаура, которая хотела, чтобы они были готовы ускользнуть в любой момент.
– Он в состоянии комы? – спросила Лаура доктора.
– Да, он в коматозном состоянии. Но оно не связано с инфекцией, занесенной через рану. Для этого слишком рано. Если рану обработать, ему, возможно, вообще не грозит инфекция. Состояние комы вызвано потерей крови и шоком. Его нельзя было перевозить.
– У меня не было выбора. Он выкарабкается?
– Возможно. В его случае кома – это своего рода реакция тела для сохранения энергии и заживления раны. Он потерял не так много крови, у него нормальный пульс, поэтому такое состояние, возможно, не продлится долго. Когда вы увидели рубашку и халат, насквозь пропитанные кровью, вы подумали, что он потерял много крови, но это не так. Но ее и немало вытекло. Он был на грани. Но главное, кровеносные сосуды не задеты, иначе он бы чувствовал себя намного хуже. Все-таки его нужно отвезти в больницу.
– Мы уже думали об этом, – нетерпеливо сказала Лаура.– Мы не можем отвезти его в больницу.
– Какой банк вы ограбили? – спросил доктор насмешливо, но с меньшим юмором, чем во время своих предыдущих шуток.
Пока проявлялся снимок, он очистил рану, промыл ее йодом, посыпал порошком антибиотика и приготовил бинт. Потом он достал иглу, еще один инструмент, назначение которого она не знала, толстую нить из шкафа и положил все это на стальной поднос рядом с хирургическим столом. На столе лежал раненый, он был без сознания, на правом боку его удерживали несколько подушек.
– Что вы делаете? – спросила Лаура.
– Пулевые отверстия слишком большие, особенно входное. Если вы не хотите везти его в госпиталь, но хотите видеть его живым, я должен для этого кое-что сделать.
– Хорошо, только побыстрее.
– Вы думаете, что полиция может ворваться в дверь в любую минуту.
– Есть кое-что похуже, – сказала она, – гораздо хуже.
С тех пор как они приехали в дом Бренкшоу, она ожидала неожиданных вспышек молнии и раскатов грома, похожих на стук копыт гигантского кентавра, которые означали бы появление других хорошо вооруженных путешественников во времени. Пятнадцать минут назад, когда доктор делал рентгеновский снимок груди раненого, ей показалось, что она слышала отдаленные раскаты грома, которые были так далеко, что были едва различимы. Она торопливо подошла к окну, чтобы рассмотреть отдаленные вспышки молний, но ничего не увидела сквозь просветы между деревьями, может быть, потому, что небо над городом было освещено городскими огнями, а может быть, это был вовсе не гром. Наконец она решила, что гром ей померещился из-за ее возбужденного состояния.
Бренкшоу зашил рану и перерезал нить:
– Швы рассосутся, – потом перебинтовал грудь раненого широким бинтом.
Острый запах лекарств вызывал тошноту у Лауры, но ничуть не беспокоил Криса. Он сидел в углу и продолжал жевать конфеты.
Ожидая проявления снимка, Бренкшоу сделал также укол пенициллина. Потом он подошел к высоким белым металлическим шкафам и достал две бутылочки.
– У меня есть наркотики здесь, которые я продаю бедным пациентам, чтобы они не взламывали аптеки в их поиске.
– Что ж это? – спросила Лаура, когда он подошел к ней и протянул эти две бутылочки.
– В этой пенициллин. Три раза в день с едой, если он, конечно, сможет есть. Думаю, он скоро придет в себя. Если он не придет в себя, то начнется обезвоживание, нужно будет сделать внутривенное вливание. Не давайте жидкость через рот. Когда он в состоянии комы – он захлебнется. В другой бутылочке еще один антибиотик. Только при необходимости и не больше двух раз в день.
– Дайте мне еще. А лучше давайте весь свой запас.– Она показала на шкаф, где были сотни таких бутылочек.
– Ему не понадобится так много. Он…
– Может быть, и не понадобится, – сказала она, – но я не знаю, какие проблемы нас еще ждут впереди. Может быть, антибиотики понадобятся мне или моему мальчику.
Бренкшоу долгие время смотрел на нее.
– Во что вы, Бога ради, влипли? Это похоже на одну из ваших книг.
– Просто дайте мне, – Лаура замолчала, пораженная тем, что он сказал.– На одну из моих книг? Одну из моих книг! О Господи, вы знаете, кто я!
– Конечно. Я узнал вас сразу же, когда вы стояли на крыльце. Я читал триллеры, как я сказал, и хотя ваши книги несколько другого жанра, они трогают душу, поэтому я их читал тоже, а ваша фотография есть на задней обложке. Поверьте мне, миссис Шан, ни один мужчина не забудет ваше лицо, увидев его хоть однажды, даже если он увидит его на фотографии и даже если он будет также стар, как я.
– Но почему вы не сказали?
– Сначала я принял все за шутку. Посудите сами, та театральность, с которой вы появились на крыльце ночью, револьвер, грубый разговор… все казалось розыгрышем. И поверьте мне, что многие из моих коллег, которые знают вас, сочли бы все это за шутку и подыграли бы вам.
Показав на своего спасителя, она сказала:
– Но когда вы увидели его.
– Я понял, что это не шутка, – сказал доктор. Крис заторопился к матери, вытаскивая изо рта конфету.
– Мама, если он расскажет о нас…
Лаура вытащила из-за пояса револьвер. Она начала поднимать его, но опустила руку, поняв, что он больше не пугает Бренкшоу; в сущности, он никогда не пугал его. Она поняла, что он был не из тех, кого можно было напугать, а она больше не была для него безжалостной и опасной женщиной, потому что он знал ее.
На хирургическом столе ее спаситель застонал и попытался пошевелиться в бессознательном сне, но Бренкшоу положил руку ему на грудь и успокоил его.
– Послушайте, доктор, если вы расскажете кому-нибудь о том, что случилось сегодня ночью, если вы не сможете сохранить это в тайне до конца ваших дней, это повлечет за собой мою смерть и смерть моего мальчика.– Закон требует от каждого врача отчета о всех огнестрельных ранах.
– Но это особенный случай, – страстно сказала Лаура.– Я не в бегах от закона, доктор.
– От кого же вы бежите?
– Как это ни странно… от тех же людей, которые убили моего мужа, отца Криса.
Он был удивлен.
– Ваш муж был убит?
– Вы могли узнать это из газет, – сказала она печально.– Это была сенсационная история, которые так любит пресса.
– К сожалению, я не читаю газет и не смотрю телевизионных новостей, – сказал Бренкшоу.– Там говорят только о войнах, катастрофах и сумасшедших террористах. Мне жаль вашего мужа. И если эти люди, которые убили его, кто бы они ни были, хотят теперь убить вас, вы должны идти прямиком в полицию.
Лауре нравился этот человек, и она с симпатией относилась к нему. Он казался разумным. У нее была маленькая надежда уговорить Бренкшоу держать рот на замке.
– Полиция не сможет защитить меня, доктор. Никто не сможет защитить меня, кроме меня самой и этого человека, чьи раны вы залечиваете сейчас. Эти люди, которые преследуют нас… беспощадны и безжалостны, они выше закона.
Он покачал головой.
– Никто не выше закона.
– Они выше, доктор. Мне нужно время, чтобы объяснить это, но и тогда вы можете не поверить мне. Но я молю вас, если только вы не хотите быть причиной нашей смерти, молчите о том, что случилось сегодня. Молчите не несколько дней, а всегда.
– Хорошо…
Изучая его, она поняла, что все тщетно. Она вспомнила, что он сказал ей в прихожей, когда она предупредила его не лгать о присутствии в доме других людей: он не лгал, сказал он потому, что правда упрощает жизнь; он не имел привычки лгать. Спустя сорок пять минут она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он был необыкновенно честным человеком. Даже сейчас, когда она умоляла его сохранить их визит в секрете, он не мог сказать ложь, которая успокоила бы ее. Он смотрел виновато на нее и не мог позволить своему языку произнести ложь. Он выполнит свой долг, когда она уйдет; он доложит обо всем в полицию. Полицейские обыщут ее дом в Бич Би, где они могут обнаружить кровь, если не тела путешественников во времени, и где они найдут сотни следов от пуль, разбитые окна, изрешеченные стены. Завтра или на следующий день в газетах появится новая история…
Гул, который она слышала полчаса назад, все-таки мог оказаться далекими раскатами грома, которые гремели в пятнадцати или двадцати милях отсюда.
Снова ночная гроза без дождя.
– Доктор, помогите мне одеть его, – сказала она, показывая на спасителя, лежащего на столе.– Сделайте как можно больше для меня, если вы уже решили предать меня потом.
Он сморщился при слове предать.
Еще раньше она послала Криса на второй этаж, чтобы он взял одну из рубашек Бренкшоу, свитер, жакет, слаксы, пару носков и ботинки. Доктор не был таким же мускулистым, как ее спаситель, но они были примерно того же роста.
В этот момент на раненом были только окровавленные брюки, но Лаура знала, что у них нет времени переодевать его сейчас.
– Помогите мне надеть на него жакет, доктор. Остальную одежду я возьму с собой и переодену его позже. Жакета будет достаточно, чтобы защитить его от холода.
Неохотно усаживая бессознательного спасителя на хирургическом столе, доктор сказал:
– Его нельзя шевелить.
Игнорируя Бренкшоу и пытаясь просунуть руку раненого в рукав теплого полосатого жакета, Лаура сказала:
– Крис, иди в комнату для посетителей. Там темно. Не включай свет. Подойди к окну и хорошенько осмотри улицу и, Бога ради, не дай никому заметить тебя
– Ты думаешь, они здесь? – бесстрашно спросил мальчик.– Если еще нет, то скоро будут, – сказала она, продевая руку раненого в другой рукав.
– О чем вы говорите? – спросил Бренкшоу, когда Крис исчез во мраке смежной комнаты.
Лаура не ответила.
– Помогите посадить его в кресло.
Вместе они подняли раненого с хирургического стола, посадили в кресло на колесах и пристегнули ремень вокруг пояса.
Когда Лаура собрала одежду, положила в нее несколько бутылочек с наркотиками и завязала все в один узел, Крис прибежал из комнаты для посетителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58