– Видела, как вы за завтраком друг на друга смотрели. И как ты по поводу и без повода краснела. И как он до тебя дотронулся, когда думал, что этого никто не видит. И как ты пролила кофе, наполняя его кружку. И как ты, непонятно почему, сейчас растерялась... Меня ведь не проведешь, Яна. В прошлой жизни я повидала этого столько, сколько тебе и не снилось. Если бы ты знала об этом хоть немного из того, что знаю я, то ближе чем за версту к этому Локтеру никогда и не подошла бы, уж поверь мне.
В глазах Яны засверкали искорки гнева.
– Ну а тебе-то какое до этого дело?
– Я живу здесь. И я законная жена его сына!
– И все равно тебе до этого нет никакого дела. Тебя это совершенно не касается!.. А ты знаешь, каково это – лежать в постели долгими, кажущимися бесконечными ночами со стариком, уставшим от жизни, ко всему равнодушным? Он не хочет до меня даже дотрагиваться! Ты можешь себе такое представить?
Бонни чуть наклонилась вперед:
– Ты даже не представляешь, какую глупость делаешь!
– Плевать мне на все это, плевать! Верн молод, красив, мне нравится смотреть, как он двигается, ходит... Такой сильный, гибкий, уверенный в себе... Настоящий мужчина...
– Он не мужчина, Яна, он – змей, полный смертельного яда... И где? Прямо здесь, под крышей твоего мужа! Причем с человеком, которого он приютил, когда тому было плохо. Это ведь подлость, Яна, страшная подлость!
– Это мое, и только мое дело, Бонни.
– И мое тоже!
– Не вижу, с чего бы это оно вдруг стало твоим. Просто ты любишь совать свой длинный нос куда не надо. Что ты сама-то можешь?
– Отличать добро от зла.
– Господи, да откуда тебе знать, что правильно, а что неправильно? Мы все о тебе знаем! Да и кто ты такая, чтобы указывать мне, что мне надо делать, а чего не надо? Да, похоже, наглости тебе не занимать. Слушай, а может, ты сама его хочешь? Может, в этом все дело?
– Этого молодого человека, Яна, лично я не подпустила бы к себе и за версту.
– Считаешь, он тебе не пара?
– Может, и считаю.
– Это бродяжке-то вроде тебя? Интересно, кто тут кому дурит голову?
Бонни опустила взгляд на свой крепко сжатый кулачок. Потом услышала какой-то сдавленный звук, исподлобья глянула на Яну и увидела, что та вдруг перегнулась в пояснице, ткнулась головой в колени и замотала головой. Бонни подошла к ней, положила руку на ее плечо.
– Прости, я не хотела этого говорить, – прошептала Яна.
– Ладно, проехали. Сейчас самое главное, как теперь быть с Верном. Скажи, у вас это уже давно?
– Нет.
– Сколько?
– Всего... со вчерашнего вечера... Сразу же после ужина... В кладовке, прямо на полу... Всего один раз.
– Кто из вас начал? Он?
– Я... я не могу говорить, глядя на тебя. Мне стыдно. Он вдруг обнял меня. Я совсем не ожидала, что он так сделает... Но почему-то не могла сопротивляться, закричать, позвать на помощь. Потому что... потому что, как только он меня обнял, я сама его захотела. Это ужасно, я знаю, но ничего не могу с собой поделать! И так будет каждый раз, когда он снова меня захочет. Я не могу, просто не могу не думать о нем. Он как бы стал моим господином, которому нет и не может быть отказа. Ты понимаешь, что я имею в виду, Бонни?
– Да, дорогая, понимаю.
Яна подняла залитое слезами лицо:
– Но коли я не в состоянии его остановить, значит, надо продолжать это делать и притворяться, будто все в порядке.
Если один раз такое уже случилось, то почему не может повторяться?
– Это он тебе так сказал?
– Да... После того, как все произошло.
– Только не вздумай делать это с ним еще раз. Ни в коем случае!
– Знаю, но я хочу делать это с ним еще и еще... Он, конечно, совсем не добрый. Наверное, даже ненавидит меня. Только это лучше, чем ничего.
– Тебе нужна помощь, Яна?
– Наверное, да, Бонни.
– Его отсюда надо убрать. И чем скорее, тем лучше. Думаю, я знаю, как это сделать. И мне известно, кто это может устроить.
– Но... мне совсем не хочется, чтобы его убрали отсюда.
– Для тебя это самый лучший выход, Яна.
– Ну... пожалуй, да.
– Ведь если твой муж узнает, может произойти действительно что-то ужасное. Догадываешься что?
– Да. Он убьет нас обоих.
– Между прочим, Верн в этом тоже не сомневается. Он ведь знает Гаса хорошо и все-таки пошел на такой риск. Интересно, почему? Может, сошел с ума? Да нет, Яна, он не из таких. Скорее это часть какого-то мерзкого плана. Вот только какого?.. Слушай, тебе надо постараться, очень сильно постараться не допустить, чтобы он сделал с тобой то же самое до того, как я устрою все, что нам надо, договорились?
– Бонни, я попытаюсь, конечно, но...
– Яна, я прекрасно понимаю, насколько ты по-женски иногда можешь быть... уязвима. Скажи, тебе известно, где живет Поль Дармонд?
– Ты что, собираешься ему рассказать?
– Яна, пожалуйста, успокойся.
– Но я не хочу, чтобы об этом знали посторонние. Мне стыдно. Хватит того, что ты посвящена.
– Когда все делается правильно, нечего стыдиться. Тебе хочется, чтобы об этом узнал весь мир! Обычно прячут от всех только очень плохие вещи.
– Значит... значит, теперь, раз ты так решила, тебя уже не остановить?
– Нет, Яна, боюсь, не остановить.
– А знаешь, Бонни, ты ведешь себя как-то не так, как раньше.
– Я и ощущаю себя совсем не так, как раньше. Но это долгая история, Яна. Как-нибудь потом расскажу тебе. Но не сейчас. Сейчас у нас более важное дело.
Яна сообщила ей, как найти квартиру Поля Дармонда. Оказалось, это довольно близко от их дома – в шести кварталах... Затем Бонни проводила ее до двери своей комнаты и чисто импульсивно поцеловала в щеку.
– Ну как, тебе уже лучше, Яна?
– Пока не знаю.
– Постарайся близко к нему не подходить. Держись от него как можно дальше. Так тебе будет легче.
Ничего не ответив, Яна торопливо зашаркала по ступеням лестницы – сгорбленные плечи, опущенная голова, тяжелая походка... Как будто из ее крепкого деревенского тела ушла большая часть молодой жизни.
Глава 17
Было уже почти девять часов вечера, когда Бонни торопливо шла по темной улице к дому, где жил Поль Дармонд. Здесь пешеходные тротуары с искривленными плитами были заметно уже, чем в центре города, а в некоторых местах вечерами даже небезопасны. Это был район небольших двухэтажных домиков типа городских коттеджей на две семьи, через освещенные окна которых можно было видеть мужчин, читающих после ужина газеты, детей, делающих домашние задания, сидя за большими кухонными столами...
Осталось пройти два квартала. Впереди уже виднелись белые неоновые огни угловой аптеки и расположенной прямо за ней бензозаправочной станции. Бонни прошла «светлую» зону и снова оказалась в темноте, когда чуть позади нее появилась машина. Она медленно ехала прямо за ней и освещала ее яркими фарами так, что создавалось впечатление, будто она идет не по асфальту, а по световой дорожке. Потом машина поравнялась с ней и остановилась.
– Мне казалось, я настоятельно рекомендовал тебе не показываться вечерами на моих улицах, Бонни, разве нет? – слегка высунувшись из окна автомобиля, спросил Ровель. Тон у лейтенанта был издевательский, и его все боялись больше, чем гневного крика.
Бонни автоматически сделала еще два шага, затем остановилась и повернулась к машине, закрыв ладонью глаза от слепящих фар.
– Подойди-ка сюда, Бонни.
Чуть поколебавшись, она сделала несколько шагов по направлению к машине. В ожидании чего-то страшного, что неизбежно сулила встреча с этим чудовищем, внутри ее все похолодело.
– Ну, как жизнь, Бонни? Прекрасна, как сказка? Небось уже успела пропустить несколько стаканчиков?
– Нет.
– Что ты здесь делаешь? Ищешь приключений?
– Нет.
– Значит, пришла сюда все по тому же известному делу?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Ну, с чего это вдруг ты вздумала изображать из себя эдакого невинного ребенка? Давай-ка лучше попроще и почестнее... Так, что ты задумала на этот раз?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– О, говоришь совсем как взрослая леди. Интересно, откуда это у тебя?.. Ну и куда это мы направляемся? Да еще в такой поздний час...
Она с огромным трудом удержалась от слов, которые ему так хотелось от нее услышать и на которые он ее провоцировал.
– Я иду к Полю Дармонду, лейтенант. Мне надо с ним срочно поговорить.
– Ну не мило ли? Ей, видите ли, надо срочно поговорить с нашим Пастором... Дай-ка мне твою сумочку, детка.
– Зачем?
– Давай ее сюда, да побыстрее. Пока еще я делаю все по-хорошему. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я передумал?
Не дожидаясь возможных последствий, Бонни послушно протянула ему сумочку... До нее донесся слабый металлический щелчок открываемой застежки, затем, через минуту, снова закрываемой. Левая передняя дверца машины открылась.
– Теперь подойди сюда.
Она сделала еще два нерешительных шага вперед и остановилась. Инстинктивно закрыв глаза, как будто боялась увидеть что-то очень страшное. Опытные руки Ровеля со знанием дела ощупали ее всю, от плеч до щиколоток.
– Там, на побережье, тебя когда-нибудь брали с ножом?
– Почему бы вам не спросить у них самих?
– Я спрашиваю тебя, золотце.
– Нет.
Он небрежно выбросил ей сумочку. Бонни подняла ее и быстро сделала шаг назад, намереваясь как можно быстрее отсюда уйти.
– Разве я разрешил тебе идти?
– Нет, не разрешали.
– Подойди сюда.
Она снова приблизилась к машине. Остановилась. Секунд десять – пятнадцать напряженно, не зная, чего ожидать дальше, слушала мягкое урчание мотора и едва различимое дыхание лейтенанта.
– А вот теперь, детка, ты на самом деле можешь идти. Только не забывай моих слов. Ни одного. Я ведь всегда рядом.
Бонни, стараясь не смотреть на Ровеля, не произнесла ни слова, повернулась и на ватных, неуверенных ногах пошла вперед. «Господи, слава тебе господи!» – бормотала она про себя. Затем, вспомнив, о чем ее предупреждал Поль, остановилась у уличного фонаря, непослушными ледяными пальцами открыла сумочку и внимательно проверила ее содержимое... Нет, в ней ничего не изменилось: ничего не пропало и ничего такого не появилось.
В этой части района массивные дома стояли совсем близко от внутренней кромки тротуара. Бонни знала, что Поль жил именно в этом квартале, но из-за темноты не могла рассмотреть номера домов... Но вот на первом этаже одного из них она вдруг увидела старомодное окно эркера с желтоватыми кружевными занавесками, а за ними... его. Он стоял посреди комнаты, в белой рубашке с короткими рукавами. Она быстро поднялась по ступенькам крыльца, вошла внутрь и постучала в первую дверь на левой стороне. Поль открыл почти сразу же.
– Бонни!
– Поль, я... я...
Ее зубы застучали. Он мягко втянул ее в комнату и закрыл дверь, протянув руку над ее плечом, после чего той же рукой прижал к своей груди. Какое-то время она так и стояла, чувствуя его острый подбородок у виска и... продолжая дрожать.
Когда дрожь унялась, Поль отпустил ее, тогда она наконец посмотрела на него, попробовала улыбнуться и произнесла:
– Прости.
– Что случилось, Бонни?
– Меня на улице остановил Ровель. Совсем рядом с твоим домом.
– Но зачем же тебе надо было идти пешком? Да еще в такое время... Ведь могла бы просто позвонить или, допустим, вызвать такси.
– Я не хотела, чтобы хоть кто-нибудь из них знал, куда я пошла. Поэтому постаралась уйти незаметно.
– Чтобы Ровель... Вот черт! Да, Бонни, если не повезет, так уж не повезет...
– Наверное, это расплата за мои грехи. Так и должно быть.
– Господи, да что же это со мной? Совсем потерял голову. Садись, садись, пожалуйста. Хочешь что-нибудь выпить?
– Нет, Поль, спасибо.
Она села на кушетку и обвела глазами комнату. Типичная временная обитель одинокого мужчины. Книги, одна большая фотография какой-то девушки и больше ничего.
– Это твоя жена, Поль?
Он бросил быстрый взгляд на портрет.
– Эта фотография ей не нравилась. Как вообще все собственные снимки. Эту я заставил ее сделать чуть ли не силой.
– Она была очень милой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38