Мой законный жених! В провинциальном городке! Роджер почему-то все время подливал мне и подливал, поэтому в голове скоро произошел «дворцовый переворот», и я отключилась. Пошла спать со своим женихом. Как мне казалось. А утром... утром проснулась с его шефом. Вот так... Через два дня Роджер получил причитающееся ему повышение по службе. Мой законный жених все устроил, соврал, наврал, приготовил все, включая даже напитки, споил свою собственную невесту, положил ее в постель с начальником, убрал все со стола и... преспокойненько ушел домой. Ну как, впечатляет?..
Сначала я пыталась покончить с собой. Да, да, пыталась, можешь не сомневаться, но, увы, не хватило смелости.
– Или ее оказалось слишком много? – сам не зная почему, предположил Тид.
– Но самое страшное, Тид, было потом – слушать, как он говорил: «Но ничего ведь не произошло, дорогая. Мы скоро поженимся, и все будет в порядке». Я, в свою очередь, тоже рассказала ему, во что, желая того или нет, он нас превратил – и меня и себя! Со всеми вытекающими последствиями... Слово «сутенер» ему почему-то не понравилось. Настолько, что он даже ударил меня по лицу. Я тут же уехала из города. Куда ехать – тогда мне было совершенно все равно. Так я и оказалась здесь. Глупо? Может, да, может, нет, кто знает... Потом меня подобрал какой-то мужчина, наглядно объяснил, что и как надо делать. А я и не сопротивлялась. Тогда мне было все равно! Просто все равно! Даже поторговалась: заставила его мне заплатить двадцать долларов. На следующее утро ко мне в дешевый мотель пришла молодая женщина. Представилась как мадам Гонзалес и все объяснила: что надо делать, как и почем. Откуда ей стал известен мой адрес, я до сих пор не знаю. Да, честно говоря, не очень-то и хочу знать. Слишком давно все это было... Конечно же я ее отшила. Не стесняясь в выражениях. Даже не помню, каких именно...
Ну а затем... Затем вышла из мотеля и отправилась проветриться. Догадайся, для чего? Для того чтобы меня забрали в полицию и посадили на два месяца за «бродяжничество», вот для, чего! А ведь ждали-то специально. Через два дня она снова пришла и еще раз объяснила, что от меня требуется. И что прикажете делать? Вот так, мистер Морроу, благородный мистер Тид Морроу, все и началось. Для меня!
– Так все и началось?
– Да, именно так.
– И все только для того, чтобы посчитаться с Роджером? Отомстить? Ну и что собираешься делать дальше?
– Нет, Тид, все намного проще. Я живу в шикарной квартире, одеваюсь сам видишь как, ем то, что хочу и где хочу, имею два телефона – обычный городской и незарегистрированный, но... но при этом никогда себе не вру! Каждое утро, когда я встаю и смотрюсь в зеркало, всегда говорю: «Доброе утро, шлюха!» А уж потом думаю, чем буду заниматься.
– Знаешь, может, я в каком-то смысле и ханжа, но такие определения мне почему-то совсем не нравятся.
– Да? Ну а мне, представь себе, нравятся. Просто я люблю честность. Со всеми и во всем!
– Ну ладно, ладно, не кипятись... А твоя семья, родители? Интересно, как ты им все это объясняешь? При твоей-то честности.
– Проще, чем тебе может показаться. Они уверены, что я работаю моделью. Разве такое трудно себе представить?
– Ну и что дальше?
– Дальше? Там будет видно. Хотя... теперь, честно говоря, не знаю. Ты что-то со мной сделал... Нет, нет, не волнуйся, я совершенно не хочу тебя ни в чем обвинять. Просто так вышло... После Роджера я долго болела, а потом... Проблема, конечно, есть, но толком пока еще не известно...
– Ладно, бог с тобой. Я поставлю вопрос чуть иначе. Что ты собираешься делать сейчас? В ближайшую минуту? Или, допустим, две... – Он недвусмысленно протянул к ней руки. По-доброму, необычно даже для него по-доброму улыбаясь.
Она, невольно поддавшись естественному импульсу, тоже потянулась к нему. И, хохотнув, сказала:
– Что я собираюсь делать? О, Тид, Тид! Неужели тебе не ясно? Не волнуйся, на этот вопрос я ответ найду. Причем, думаю, немедленно!
– А мне почему-то кажется, мы найдем его вместе.
– Да, но только не так яростно и... отчаянно, как совсем недавно, ладно? Мы через это уже прошли. Чуть понежнее и... помедленнее. Ты сможешь? Ну хотя бы изобразить видимость нежности...
– Барбара, с тобой мне ничего не надо изображать, – произнес он внезапно осипшим голосом. – Ничего! Все будет, как оно есть.
– Да? Ну тогда можно я скажу тебе что-то на самом деле глупое?
– Конечно, можешь. Сейчас ты все можешь!
– Тогда, прошу тебя, на время, ну хотя бы на время забудь, что сейчас имеешь дело с молодым, красивым, но... профессионально уже усталым телом, Тид. И вспомни о душе. О моей душе! Которая, несмотря ни на что, все-таки сумела сохранить свою первозданную чистоту, поверь. Так бывает. Или может быть... И этой душе нужна нежность. Только она, и ничего другого. Господи, как же ей ее не хватает!
– Это совсем не глупость, Барбара. Как же я тебя понимаю!
– Понимаешь? Тогда давай заключим другое соглашение. И не будем его нарушать. Что угодно, но только не это. Мы не будем использовать одно, всего только одно короткое немецкое слово – verboten. Это слово означает «любовь». Никогда, слышишь, никогда не говори его мне! Говори что хочешь, но не его! Обещаешь?
– Значит, ни любви, ни прошлого, ни будущего?
– Нет, Тид. Только здесь и сейчас! Только здесь и только сейчас я твоя, и только твоя! Всем моим сердцем.
Малиновые огоньки умирающего камина медленно, один за другим гасли, ветер за стенами дома по одной только ему известной причине полностью стих, где-то далеко-далеко в горах слышался слабеющий звук мотора машины, а совсем рядом вдруг громко затявкала чья-то собака. Наверное, от одиночества... А может, одиночество и есть та самая, та самая главная составляющая темной стороны каждого живого существа?! И его, и Барбары... И всех других.
Позже, намного позже, когда Барбара, сама не веря своему короткому, изменчивому женскому счастью, во сне чуть вздохнула, а Тид случайно коснулся ее матового плеча, он, тоже уже засыпая, подумал: «Ну а если она на самом деле говорит правду?»
Ночью он до боли сжимал и разжимал кулаки. Может, стоит все-таки съездить к этому Роджеру и разобраться? Раз и навсегда...
Глава 7
Утреннее солнце ласково светило в маленькое окошко комнаты кемпинга, а Барбара Хеддон, по-прежнему лежа рядом с ним, яростно трясла его, пытаясь разбудить:
– Тид, Тид, там, за дверью, кто-то есть! Проснись... Он, довольно улыбаясь, перелез через нее, нащупал на полу свои брюки, поднял их, натянул. Затем, сильно встряхнув головой и, очевидно, не очень-то понимая, что происходит, ухмыльнулся ей и протянул:
– Не вставай. Я сам. Как-нибудь разберусь. Если нужно, прогоню.
– Да, конечно же. Но я все равно сначала лучше оденусь.
В дверь снова сильно постучали, а потом мужской голос громко произнес:
– Мистер Морроу, откройте, это полиция!
– Да иду же, иду, – сердито пробурчал он, направляясь к двери. – Что, не могли найти другого времени?
Там стоял все тот же полицейский по имени Гарри, с вечной зубочисткой в виде изжеванной спички во рту и сдвинутой на затылок шляпе с широкими ковбойскими полями. А сразу за ним – амбал с совершенно пустыми глазами и... золотыми зубами.
– Что вам угодно?
– Мы принесли вам почту, Морроу. Учтите, свежую почту, – пояснил Гарри. – С уведомлением из прокуратуры. На обыск места вашего временного обитания с дальнейшим задержанием вас для кое-каких вопросов, которые, полагаю, неизбежно возникнут. Меня зовут детектив Пилчер, это мой коллега детектив Бойд, ну а вон того, видите, который выходит из машины с черным кейсом в руках, зовут Брознабан. Бернард Брознабан. Имя, согласен, несколько странное, но ведь он из лаборатории. Нашей лаборатории... Кстати, вы один?
– Нет, извините, с дамой. Кстати, она у меня в гостях. Причем именно сейчас...
Вконец изжеванная спичка задумчиво переместилась из одного угла рта в другой.
– Вы их что, каждый день ублажаете?
– А ордер-то на обыск к чему? И зачем, кстати? Что-нибудь случилось? Что? Это в наших-то местах?
– Нам тут сообщили, мистер Морроу. Срочно. Что вы тут развлекаетесь с женой мэра. Шутка. Вроде бы шутка! Ведь в каждой шутке всего лишь доля шутки, так ведь, Брознабан? Как там у вас принято говорить в лаборатории? Ну и что мы в результате имеем? Валяйте, валяйте, показывайте, Тид! Не стесняйтесь. Мы же все здесь взрослые...
Услышав легкий шум за спиной, Тид обернулся и успел заметить, как Барбара, одетая только в его рубашку, а остальную одежду неся в руках, торопливо шмыгнула в ванную комнату. Он отступил в сторону, давая троим мужчинам пройти в комнату.
– А что, собственно, вас здесь может интересовать?
– Что нас здесь может заинтересовать? – переспросил Гарри Пилчер, внимательно осматриваясь вокруг. – Ну, например, следы пребывания миссис Карбой. В понедельник вечером.
– Здесь? Но в понедельник вечером ее, кажется, убили, разве нет?
– Да, быстро же вам все становится известным. Боюсь, даже слишком быстро.
– Так, так, так... Вы что же, явились сюда, чтобы обвинить меня в убийстве миссис Карбой?
– А разве мы это сказали? Нет, нет, мы здесь только для того, чтобы с вами поговорить, не более. Задать вам пару-другую вопросов. Просто по-дружески посидеть, поболтать...
Он действительно сел на стул, закинул ногу за ногу, зато Брознабан, которого представили как эксперта из полицейской лаборатории, тут же прошел прямо на кухню, достал из своего саквояжа здоровенную лупу, мощный фотоаппарат, какие-то бутылочки, порошки, кисточки и, сдвинув очки на самый кончик тонкого длиннющего носа, сосредоточенно принялся за работу.
– Кстати, почему бы вам заодно не принять чуть более светский вид, мистер Морроу? – не скрывая иронии в голосе, предложил ему Гарри Пилчер. – Ну, скажем, надеть рубашку, костюм?..
Тид вроде бы равнодушно пожал плечами, достал из шкафа одежду, ушел в спальню, неторопливо оделся. Сумочка Барбары была все еще там. Он вынул из нее все пять бумажек по двадцать долларов, переложил их в свой бумажник и, полностью одетый и даже причесанный, как ни в чем не бывало вернулся в гостиную. Буквально за несколько секунд до того, как Барбара смущенно вышла из ванной комнаты.
При ее появлении оба детектива ошеломленно уставились на нее, а Бойд даже громко прищелкнул здоровенными пальцами.
– Эй, эй, не может быть! Ну и дела... Едрена в корень, да ты же из тех, кто по вызову! Точно-точно, как-то я даже арестовывал тебя во время облавы. С памятью у меня все в порядке, не сомневайся...
– И вы что, теперь за это платите, мистер Морроу? – искренне удивился Гарри Пилчер. – Невероятно, просто невероятно!
– Невероятно то, что у вас хватило мозгов догадаться об этом, сержант, – ледяным тоном заметила Барбара, не скрывая ни откровенной издевки, ни явной враждебности.
Бойд, нахмурившись, подошел к ней, положил огромную лапу прямо ей на грудь, пощупал...
– Слушай, а знаешь, мне все время хотелось узнать: они у тебя настоящие или накладные?
Барбара не дрогнула, не отодвинулась. Просто презрительно смотрела на сержанта. Затем, не отводя взгляда, сказала:
– Ну, теперь знаешь? Счастлив, сержант? Тогда убери свою грязную лапу! Как можно скорее. Чтобы я не успела провонять!
– Слушай, ну зачем нам с тобой ругаться, киска? Да еще при таких обстоятельствах. Может, лучше изобразим все по-быстрому? – довольно ухмыльнувшись, предложил Бойд. – А что? Дешево и сердито, и все довольны. Включая даже тебя.
– Прекратите! – гневно воскликнул Тид. – Вы не у себя в участке, сержант, и извольте вести себя как положено.
Бойд удивленно на него посмотрел:
– Ты чего это раскипятился? Ведь твое время, судя по всему, уже закончилось. – Он снова повернулся к Барбаре: – Пошли. Вон в ту комнату. Все будет в лучшем виде, крошка, не беспокойся. Сколько ты сейчас стоишь?
– Я же сказал вам!
Но Барбара перебила его. Только на этот раз до странности решительным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Сначала я пыталась покончить с собой. Да, да, пыталась, можешь не сомневаться, но, увы, не хватило смелости.
– Или ее оказалось слишком много? – сам не зная почему, предположил Тид.
– Но самое страшное, Тид, было потом – слушать, как он говорил: «Но ничего ведь не произошло, дорогая. Мы скоро поженимся, и все будет в порядке». Я, в свою очередь, тоже рассказала ему, во что, желая того или нет, он нас превратил – и меня и себя! Со всеми вытекающими последствиями... Слово «сутенер» ему почему-то не понравилось. Настолько, что он даже ударил меня по лицу. Я тут же уехала из города. Куда ехать – тогда мне было совершенно все равно. Так я и оказалась здесь. Глупо? Может, да, может, нет, кто знает... Потом меня подобрал какой-то мужчина, наглядно объяснил, что и как надо делать. А я и не сопротивлялась. Тогда мне было все равно! Просто все равно! Даже поторговалась: заставила его мне заплатить двадцать долларов. На следующее утро ко мне в дешевый мотель пришла молодая женщина. Представилась как мадам Гонзалес и все объяснила: что надо делать, как и почем. Откуда ей стал известен мой адрес, я до сих пор не знаю. Да, честно говоря, не очень-то и хочу знать. Слишком давно все это было... Конечно же я ее отшила. Не стесняясь в выражениях. Даже не помню, каких именно...
Ну а затем... Затем вышла из мотеля и отправилась проветриться. Догадайся, для чего? Для того чтобы меня забрали в полицию и посадили на два месяца за «бродяжничество», вот для, чего! А ведь ждали-то специально. Через два дня она снова пришла и еще раз объяснила, что от меня требуется. И что прикажете делать? Вот так, мистер Морроу, благородный мистер Тид Морроу, все и началось. Для меня!
– Так все и началось?
– Да, именно так.
– И все только для того, чтобы посчитаться с Роджером? Отомстить? Ну и что собираешься делать дальше?
– Нет, Тид, все намного проще. Я живу в шикарной квартире, одеваюсь сам видишь как, ем то, что хочу и где хочу, имею два телефона – обычный городской и незарегистрированный, но... но при этом никогда себе не вру! Каждое утро, когда я встаю и смотрюсь в зеркало, всегда говорю: «Доброе утро, шлюха!» А уж потом думаю, чем буду заниматься.
– Знаешь, может, я в каком-то смысле и ханжа, но такие определения мне почему-то совсем не нравятся.
– Да? Ну а мне, представь себе, нравятся. Просто я люблю честность. Со всеми и во всем!
– Ну ладно, ладно, не кипятись... А твоя семья, родители? Интересно, как ты им все это объясняешь? При твоей-то честности.
– Проще, чем тебе может показаться. Они уверены, что я работаю моделью. Разве такое трудно себе представить?
– Ну и что дальше?
– Дальше? Там будет видно. Хотя... теперь, честно говоря, не знаю. Ты что-то со мной сделал... Нет, нет, не волнуйся, я совершенно не хочу тебя ни в чем обвинять. Просто так вышло... После Роджера я долго болела, а потом... Проблема, конечно, есть, но толком пока еще не известно...
– Ладно, бог с тобой. Я поставлю вопрос чуть иначе. Что ты собираешься делать сейчас? В ближайшую минуту? Или, допустим, две... – Он недвусмысленно протянул к ней руки. По-доброму, необычно даже для него по-доброму улыбаясь.
Она, невольно поддавшись естественному импульсу, тоже потянулась к нему. И, хохотнув, сказала:
– Что я собираюсь делать? О, Тид, Тид! Неужели тебе не ясно? Не волнуйся, на этот вопрос я ответ найду. Причем, думаю, немедленно!
– А мне почему-то кажется, мы найдем его вместе.
– Да, но только не так яростно и... отчаянно, как совсем недавно, ладно? Мы через это уже прошли. Чуть понежнее и... помедленнее. Ты сможешь? Ну хотя бы изобразить видимость нежности...
– Барбара, с тобой мне ничего не надо изображать, – произнес он внезапно осипшим голосом. – Ничего! Все будет, как оно есть.
– Да? Ну тогда можно я скажу тебе что-то на самом деле глупое?
– Конечно, можешь. Сейчас ты все можешь!
– Тогда, прошу тебя, на время, ну хотя бы на время забудь, что сейчас имеешь дело с молодым, красивым, но... профессионально уже усталым телом, Тид. И вспомни о душе. О моей душе! Которая, несмотря ни на что, все-таки сумела сохранить свою первозданную чистоту, поверь. Так бывает. Или может быть... И этой душе нужна нежность. Только она, и ничего другого. Господи, как же ей ее не хватает!
– Это совсем не глупость, Барбара. Как же я тебя понимаю!
– Понимаешь? Тогда давай заключим другое соглашение. И не будем его нарушать. Что угодно, но только не это. Мы не будем использовать одно, всего только одно короткое немецкое слово – verboten. Это слово означает «любовь». Никогда, слышишь, никогда не говори его мне! Говори что хочешь, но не его! Обещаешь?
– Значит, ни любви, ни прошлого, ни будущего?
– Нет, Тид. Только здесь и сейчас! Только здесь и только сейчас я твоя, и только твоя! Всем моим сердцем.
Малиновые огоньки умирающего камина медленно, один за другим гасли, ветер за стенами дома по одной только ему известной причине полностью стих, где-то далеко-далеко в горах слышался слабеющий звук мотора машины, а совсем рядом вдруг громко затявкала чья-то собака. Наверное, от одиночества... А может, одиночество и есть та самая, та самая главная составляющая темной стороны каждого живого существа?! И его, и Барбары... И всех других.
Позже, намного позже, когда Барбара, сама не веря своему короткому, изменчивому женскому счастью, во сне чуть вздохнула, а Тид случайно коснулся ее матового плеча, он, тоже уже засыпая, подумал: «Ну а если она на самом деле говорит правду?»
Ночью он до боли сжимал и разжимал кулаки. Может, стоит все-таки съездить к этому Роджеру и разобраться? Раз и навсегда...
Глава 7
Утреннее солнце ласково светило в маленькое окошко комнаты кемпинга, а Барбара Хеддон, по-прежнему лежа рядом с ним, яростно трясла его, пытаясь разбудить:
– Тид, Тид, там, за дверью, кто-то есть! Проснись... Он, довольно улыбаясь, перелез через нее, нащупал на полу свои брюки, поднял их, натянул. Затем, сильно встряхнув головой и, очевидно, не очень-то понимая, что происходит, ухмыльнулся ей и протянул:
– Не вставай. Я сам. Как-нибудь разберусь. Если нужно, прогоню.
– Да, конечно же. Но я все равно сначала лучше оденусь.
В дверь снова сильно постучали, а потом мужской голос громко произнес:
– Мистер Морроу, откройте, это полиция!
– Да иду же, иду, – сердито пробурчал он, направляясь к двери. – Что, не могли найти другого времени?
Там стоял все тот же полицейский по имени Гарри, с вечной зубочисткой в виде изжеванной спички во рту и сдвинутой на затылок шляпе с широкими ковбойскими полями. А сразу за ним – амбал с совершенно пустыми глазами и... золотыми зубами.
– Что вам угодно?
– Мы принесли вам почту, Морроу. Учтите, свежую почту, – пояснил Гарри. – С уведомлением из прокуратуры. На обыск места вашего временного обитания с дальнейшим задержанием вас для кое-каких вопросов, которые, полагаю, неизбежно возникнут. Меня зовут детектив Пилчер, это мой коллега детектив Бойд, ну а вон того, видите, который выходит из машины с черным кейсом в руках, зовут Брознабан. Бернард Брознабан. Имя, согласен, несколько странное, но ведь он из лаборатории. Нашей лаборатории... Кстати, вы один?
– Нет, извините, с дамой. Кстати, она у меня в гостях. Причем именно сейчас...
Вконец изжеванная спичка задумчиво переместилась из одного угла рта в другой.
– Вы их что, каждый день ублажаете?
– А ордер-то на обыск к чему? И зачем, кстати? Что-нибудь случилось? Что? Это в наших-то местах?
– Нам тут сообщили, мистер Морроу. Срочно. Что вы тут развлекаетесь с женой мэра. Шутка. Вроде бы шутка! Ведь в каждой шутке всего лишь доля шутки, так ведь, Брознабан? Как там у вас принято говорить в лаборатории? Ну и что мы в результате имеем? Валяйте, валяйте, показывайте, Тид! Не стесняйтесь. Мы же все здесь взрослые...
Услышав легкий шум за спиной, Тид обернулся и успел заметить, как Барбара, одетая только в его рубашку, а остальную одежду неся в руках, торопливо шмыгнула в ванную комнату. Он отступил в сторону, давая троим мужчинам пройти в комнату.
– А что, собственно, вас здесь может интересовать?
– Что нас здесь может заинтересовать? – переспросил Гарри Пилчер, внимательно осматриваясь вокруг. – Ну, например, следы пребывания миссис Карбой. В понедельник вечером.
– Здесь? Но в понедельник вечером ее, кажется, убили, разве нет?
– Да, быстро же вам все становится известным. Боюсь, даже слишком быстро.
– Так, так, так... Вы что же, явились сюда, чтобы обвинить меня в убийстве миссис Карбой?
– А разве мы это сказали? Нет, нет, мы здесь только для того, чтобы с вами поговорить, не более. Задать вам пару-другую вопросов. Просто по-дружески посидеть, поболтать...
Он действительно сел на стул, закинул ногу за ногу, зато Брознабан, которого представили как эксперта из полицейской лаборатории, тут же прошел прямо на кухню, достал из своего саквояжа здоровенную лупу, мощный фотоаппарат, какие-то бутылочки, порошки, кисточки и, сдвинув очки на самый кончик тонкого длиннющего носа, сосредоточенно принялся за работу.
– Кстати, почему бы вам заодно не принять чуть более светский вид, мистер Морроу? – не скрывая иронии в голосе, предложил ему Гарри Пилчер. – Ну, скажем, надеть рубашку, костюм?..
Тид вроде бы равнодушно пожал плечами, достал из шкафа одежду, ушел в спальню, неторопливо оделся. Сумочка Барбары была все еще там. Он вынул из нее все пять бумажек по двадцать долларов, переложил их в свой бумажник и, полностью одетый и даже причесанный, как ни в чем не бывало вернулся в гостиную. Буквально за несколько секунд до того, как Барбара смущенно вышла из ванной комнаты.
При ее появлении оба детектива ошеломленно уставились на нее, а Бойд даже громко прищелкнул здоровенными пальцами.
– Эй, эй, не может быть! Ну и дела... Едрена в корень, да ты же из тех, кто по вызову! Точно-точно, как-то я даже арестовывал тебя во время облавы. С памятью у меня все в порядке, не сомневайся...
– И вы что, теперь за это платите, мистер Морроу? – искренне удивился Гарри Пилчер. – Невероятно, просто невероятно!
– Невероятно то, что у вас хватило мозгов догадаться об этом, сержант, – ледяным тоном заметила Барбара, не скрывая ни откровенной издевки, ни явной враждебности.
Бойд, нахмурившись, подошел к ней, положил огромную лапу прямо ей на грудь, пощупал...
– Слушай, а знаешь, мне все время хотелось узнать: они у тебя настоящие или накладные?
Барбара не дрогнула, не отодвинулась. Просто презрительно смотрела на сержанта. Затем, не отводя взгляда, сказала:
– Ну, теперь знаешь? Счастлив, сержант? Тогда убери свою грязную лапу! Как можно скорее. Чтобы я не успела провонять!
– Слушай, ну зачем нам с тобой ругаться, киска? Да еще при таких обстоятельствах. Может, лучше изобразим все по-быстрому? – довольно ухмыльнувшись, предложил Бойд. – А что? Дешево и сердито, и все довольны. Включая даже тебя.
– Прекратите! – гневно воскликнул Тид. – Вы не у себя в участке, сержант, и извольте вести себя как положено.
Бойд удивленно на него посмотрел:
– Ты чего это раскипятился? Ведь твое время, судя по всему, уже закончилось. – Он снова повернулся к Барбаре: – Пошли. Вон в ту комнату. Все будет в лучшем виде, крошка, не беспокойся. Сколько ты сейчас стоишь?
– Я же сказал вам!
Но Барбара перебила его. Только на этот раз до странности решительным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39