– Самоубийство? – спросил Кассатери.
– Отпечатки пальцев покажут. Куда, черт возьми, запропастился Рэнди?
– Сейчас явится. Ему надо было собрать инструменты.
Через минуту-другую доктор сказал:
– Да, самоубийство. Следы нерешительности. – Он небрежно ткнул пальцем в перерезанное горло. Я заметил неглубокий порез, идущий параллельно большой ране. – Черный самец перерезает глотку своей девке без раздумий.
– Здесь не тот случай. – Я вкратце изложил им свои соображения.
– Он читал «Тень», – сказал Кассатери.
– И еще про Дика Трейси, – добавил доктор.
– Женщину убили, – настаивал я.
– Этот человек говорит, что женщину убили, а если ее убили, мы обязаны разобраться, – заключил доктор.
– Я бы не стал соваться, если бы видел, что вы хотите разобраться.
– Еще несколько трупов – и вы успокоитесь, – сказал доктор, – не волноваться же нам каждый раз. Не понимаю, где Рэнди.
– Если вы не желаете меня выслушать, я найду того, кто выслушает.
– Он собирается оказывать на нас давление! – возмутился Кассатери.
– Послушай, сынок, – обратился ко мне доктор, – эти негры подыхают каждый день. Девка покончила самоубийством. Второй надрез означает самоубийство, понял? Ты суешь нос не в свое дело.
– А вот вы, похоже, мало что в нем смыслите, – огрызнулся я.
– Убирайся отсюда к чертовой матери, – рявкнул Кассатери. – Больно язык распустил. Погоди минуту, оставь свой адрес и телефон. Расскажешь, что тебе известно, на дознании.
Сообщив Кассатери свой адрес и телефон, я ушел, разозлившись так, что ноги у меня стали деревянными.
Далее об этом деле я был вынужден узнавать из газет и от Джо Скотта. Поскольку Джо работал в еженедельнике, происшествие там хотели преподнести со всеми подробностями. Назавтра я узнал, что из этого получилось: «Жена военного моряка покончила жизнь самоубийством, узнав о побеге мужа». Джо рассказал мне, что на хлебном ноже, перерезавшем горло Бесси, были отпечатки ее собственных пальцев и еще отпечатки пальцев Кейт Морган. Кейт Морган утверждала, что наличие ее отпечатков является вполне закономерным, так как она резала ножом хлеб. Она была напугана и опечалена смертью соседки, и, кроме того, у нее имелось первоклассное алиби.
Задолго до полуночи, часа, когда Бесси покинула бар «Париж», миссис Кейт Морган, поговорив по телефону, отправилась на всю ночь в некий отель, к некоему господину. Когда она вернулась, в доме уже находилась полиция.
Джо заинтересовало, что Бесси Ленд упомянула «Черный Израиль», но знал он о нем не больше меня.
Сидя в задумчивости за ланчем, он теребил кончик своего длинного острого носа.
– Попробуй поговорить с Уэнлесом, – посоветовал он в конце концов. – Видимо, это еще одна негритянская организация, а он знает о них все.
– Саймон Уэнлес? Социолог?
– Именно. Он написал очень хорошую книгу о природе расовых волнений. Наверное, она вышла, когда ты уехал.
– Наверное. Я немного знаком с Уэнлесом. Он все еще в Анн-Арборе?
– Да, насколько я знаю.
Уэнлес был в Анн-Арборе. Через два часа я нашел его в небольшом кабинете Энжел-Холла, главного здания Мичиганского университета. Он сидел один, с головой заваленный бумагами: стопки на столе, на стульях, на полу, на опоясавших стены полках. Когда я постучал в приоткрытую дверь, Уэнлес поднял голову и улыбнулся, словно был рад дать отдых глазам.
– Чем могу быть полезен, сэр?
– Моя фамилия Дрейк. – Мы обменялись рукопожатиями, и Уэнлес предложил мне сесть. – Не хочу отнимать у вас много времени долгим рассказом, но, возможно, вы могли бы помочь мне, сообщив кое-какие сведения.
– Единственное, чем я могу торговать. А какого рода сведения?
– Насколько я понимаю, вы хорошо знаете негритянское население Детройта.
– Я изучаю его много лет. Грандиозный народ. Может быть, вам попадалась моя книга о волнениях?
– К сожалению, там, где я был, даже сокращенный выпуск иллюстрированного журнала считался большой роскошью.
– Простите, к слову пришлось. Глупо, но автору трудно удержаться и не упомянуть о своей книге.
– Мне сказали, что вы много знаете о негритянских общественных организациях. Вы когда-нибудь слышали о «Черном Израиле»?
– Постойте, постойте, что-то припоминаю. Да, слышал, но мне ни разу не удалось, как бы это сказать… проникнуть туда.
– Это что-то вроде «Черной руки» или нет?
– Боже упаси! Надеюсь, что нет. Это расистская организация, выступающая за большее равноправие, за предоставление более широких возможностей неграм и так далее. Подобных ей – множество.
– Значит, вам ничего не известно о тайной или преступной стороне деятельности «Черного Израиля»? Ничего, что бы могло привести к убийству?
– Скажу вам откровенно, мистер Дрейк, мои исследования касались в основном организаций, имевших отношение к детройтским расовым волнениям. Насколько я знаю, «Черный Израиль» не занимался там активной деятельностью. Изучив ситуацию, я пришел к выводу, что негритянские объединения похожего толка либо играли незначительную роль в разжигании волнений, либо вообще не имели к ним отношения. Их возникновение явилось следствием различных факторов: социальное расслоение, зависть, успехи негров, вызывавшие неприятие у реакционно настроенных южан, осевших в Детройте. Неприязнь намеренно подогревалась разного рода демагогами, а иногда и вражескими агентами.
Мне было некогда слушать лекцию, поэтому я сказал:
– Большое вам спасибо. Можно мне от вас позвонить?
– Конечно. Жаль, что именно на ваш вопрос у меня не нашлось ответа. «Черный Израиль» – организация тайная, она всегда остается в тени, хотя, возможно, имеет большое влияние. Я вам советую расспросить о ней кого-нибудь из образованных негров. Они обычно знают о том, что происходит в их среде.
– Спасибо, попробую. – Сняв трубку, я набрал номер Эрика.
Когда он ответил, я сказал:
– Это Сэм. Я из Анн-Арбора, скоро уеду.
– Где ты находишься?
– В Энжел-Холле.
– Я собираюсь в город. Может, встретимся в «Дейвенпорте»?
– Через полчаса. – Я повесил трубку.
Старый салун и ресторан «Дейвенпорт» был совсем рядом с Мэйн-стрит. Я зашел туда и, пока ждал Эрика, съел булочку с ветчиной и выпил пива. Когда он появился, я заказал то же самое для него и еще пива себе. Потом я заметил, что в руке он держит сегодняшнюю детройтскую газету, а физиономия у него пошла красными пятнами.
– Почему ты не сказал мне ничего по телефону? – спросил он, не успев сесть.
– Рядом со мной был доктор Уэнлес. Я подумал, что не стоит говорить при нем.
– Понимаю. Что, черт возьми, все это значит? Во что мы вляпались?
– Это-то я и хотел с тобой обсудить. Полиция снова настаивает на самоубийстве. Таким образом, за две недели мы имеем два самоубийства. Одно на Оаху, другое в Детройте. Может, это совпадение, что оба тела нашел я. А может, именно это совпадение заставило меня без всяких на то оснований заподозрить, что две эти смерти как-то связаны между собой. Но, ей-богу, я в этом убежден и не верю, что то и другое – самоубийства.
– Не представляю, как ты собираешься объединить эти две истории. У тебя нет ни одного конкретного подозреваемого.
– Гектор Ленд мог убить Сью. Сколько дней, как он сбежал с корабля?
– Давай посчитаем. Уже три. Вечером будет четыре.
– Он может скрываться сейчас в Детройте. И вот еще что. Бесси Ленд упоминала, что ее муж вступил в «Черный Израиль» и говорил, что после этого удерет с флота.
– Помню, – подтвердил Эрик. – А что еще за «Черный Израиль»?
– Не знаю, но хочу выяснить. Мужчина, сидевший в баре рядом с Бесси, пригрозил ей и заставил замолчать. Утром она была мертва. Не исключено, что «Черный Израиль» – что-то вроде мафии, а Гектор Ленд – один из их головорезов.
– Но эта организация может оказаться и столь же безобидной, как баптистская церковь. По-моему, ты склонен делать из мухи слона.
– Два убийства – слон, которого не я придумал. Допустим, Уэнлес причисляет «Черный Израиль» к безобидным организациям. Но есть еще кое-что, о чем я не могу забыть.
– Что именно? – обеспокоенно спросил Эрик. Он заказал еще две бутылки пива.
– Помнишь разговор перед ужином в тот вечер, когда умерла Сью?
– Насчет того, сможет ли вражеский агент передать информацию с Оаху?
– Джин Халфорд сказал тогда, что утечка информации есть, так ведь? Мне кажется, смерть Сью может быть связана именно с этим.
– Не понимаю, каким образом?
– Она работала на радиостанции. У нее был доступ к средствам связи…
– Что за чепуха! – возмутился Эрик.
– Ты не дал мне договорить. Я ее не обвиняю. Допустим, шпион делает ей предложение, она его отвергает, и ее убирают, чтобы не выдала. Я не могу ничего объяснить, просто хочу сказать, что обе смерти заслуживают внимания. Ты мне поможешь?
– Нет, – железно ответил Эрик, – у меня есть обязательства по отношению к жене.
– Понимаю. И осталось всего два дня. Хорошо, сделаю, что смогу, сам.
Оставив Эрика наедине с недопитой бутылкой пива, я сел в поезд до Детройта. С вокзала я доехал на такси до негритянского квартала, затем прошел заледеневшими улицами мимо развалюх с армейскими звездочками в каждом втором окне к «Парижу». Пока я туда добирался, с низкого неба сползали черные как сажа сумерки, сгущавшиеся над заиндевевшими крышами.
Кабинки в зале пустовали, но возле стойки собралось несколько человек, которых обслуживал тот же бармен в несвежем фартуке. Подойдя к стойке, я заказал выпивку. Бармен неприветливо глянул на меня, но промолчал. Я заказал порцию виски за сорок центов, протянул доллар, а сдачу не забрал. Потом я сказал:
– Ужасная история случилась прошлой ночью с миссис Ленд.
– Ага. – Круглая черная физиономия оставалась такой же угрюмой.
– Как она вела себя до того, как ушла отсюда? Была чем-то расстроена?
– Чувствовала себя паршиво. Надралась.
– Ас ней никого не было?
– Послушайте, мистер, – жалобно взмолился бармен, – все утро с меня не слезала полиция. Я выложил им все, что знал. Никого с ней не было. Может, мне позволят наконец об этом забыть?
Он принялся тереть мокрой тряпкой выщербленную поверхность стойки. Тер он с такой яростью, будто хотел уничтожить следы воспоминаний о Бесси Ленд. Входная дверь, распахнувшись, впустила в помещение зимнюю стужу. Бармен взглянул поверх моей головы. Мелькнувшие в его внимательных глазах удивление и настороженность заставили меня обернуться. Высокий худощавый негр в коричневом плаще и коричневой шляпе с полями остановился в дверях, но, встретившись со мной взглядом, повернулся и вышел.
Я бросился следом за ним. Это был тот самый негр, что велел Бесси Ленд молчать. Когда я выскочил на улицу, он уже приближался к углу, шагал он быстро, вытянув вперед шею и придерживая поднятый воротник. Он оглянулся, и при свете уличного фонаря я успел разглядеть его вытянувшуюся, как у гончей, физиономию. Он побежал, и я помчался за ним, скользя по утоптанному снегу.
Я догонял его. Снова обернувшись, он увидел, что я близко. Я припустил что было мочи, перенося тяжесть на каблуки, чтобы не грохнуться. Миновав две трети длинного квартала, мы поравнялись возле обшитого досками дома. Свернув к дому, он в два прыжка одолел заснеженные ступени и нырнул в узкий дверной проем. Я преследовал его, понимая, что ни за что не поймаю, если он затеряется в лабиринте коридоров.
Чернота, открывшаяся за дощатой дверью, была до того густой, что казалась осязаемой, и еще там стояла потусторонняя тишина. Я притворил за собой дверь. Негр, поджидая меня, мог затаиться в холле, и я не хотел, чтобы уличный свет упал на меня. В доме по-прежнему не было слышно ни звука. Осторожно ступая, я попытался нащупать пол носком ботинка. Пола не оказалось. Потеряв равновесие, я рухнул во мрак. Падение мое показалось мне довольно продолжительным, я постарался задержать дыхание, напряг мышцы и с грохотом приземлился на четвереньки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29