За ужином, рассказывая о разных делах, он и словом не обмолвился ни о чем.
Надежда, сгорая от желания поскорее узнать о разводе, еле сдерживала себя и видела по насмешливым огонькам в его глазах, что он это понимает и играет с ней – как кошка с мышкой.
«Ну нетушки! – рассерженно думала она. – Не задам я тебе этого вопроса, не позволю над собой издеваться!» И сумела выдержать характер. Только когда они легли в постель, обнимая ее, он прошептал:
– Ну, моя милая, наконец-то я свободен и начну новую, достойную семейную жизнь. Поможешь мне в этом? – И стал жадно целовать ее изуродованными губами.
Надежда, чувствуя, как его крупное тело содрогается от страстного желания, в восторге, что так удачно исполняются все самые смелые ее мечты, благодарно ему отвечала, старалась доставить будущему мужу как можно больше радости и наслаждения.
Бутусов никак не мог утолить свой страстный голод и только часа через два, истощив и свои, и ее силы, сразу и крепко заснул. А Надежда, хоть и испытывала крайнюю усталость, никак не могла последовать его примеру.
Воображение рисовало ей совместную жизнь с ним в роскошном дворце – сплошной праздник, шумные, многолюдные приемы и в центре – она, Надежда, – она блистает и принимает поклонение… Только под утро забылась она беспокойным сном, и ей продолжали являться видения красивой, беспечной жизни.
– Ничего пока не выйдет, дорогая моя Надя, – с сожалением произнес Бутусов, переговорив с кем-то по радиотелефону. – Придется срочно распутать одно непростое дело.
Они уже закончили завтрак и собирались ехать смотреть дом. Видя, как у Надежды от огорчения вытянулось лицо, он стал ее успокаивать:
– Не спеши расстраиваться – за полдня постараюсь все уладить. – И распорядился, вставая из-за стола: – Жди меня с обедом часам к трем в полной готовности и сразу двинем за город.
Еще полчаса он вел какие-то непонятные ей переговоры и отбыл заниматься делами, а Надежда осталась дома, с ощущением душевного дискомфорта. То ли из-за разочарования, так как уже настроилась ехать, то ли томимая каким-то неясным дурным предчувствием, – во всяком случае, настроение у нее испортилось.
Однако Бутусов приехал повеселевший и, сев за стол, объявил:
– Все прошло удачно, так что, дорогая, готовься испытать приятные эмоции. Думаю, наша хижина придется тебе по душе.
После обеда он отдал по радиотелефону распоряжения помощникам и положил аппарат в чехол.
– Все, больше на сегодня никаких дел – займемся своим скромным гнездышком. – И хрипло расхохотался, сотрясаясь всем телом.
Надежда, еще больше заинтригованная, нетерпеливо его ожидала, готовая тронуться в путь. Уже в машине Борис Осипович рассказал ей кое-что о месте, где им предстояло поселиться:
– Наш дом находится всего в двенадцати километрах от кольцевой автодороги, – считай, в самом городе: минут двадцать езды на машине, дорога прекрасная. Правительственная трасса!
Приосанился и взглянул на Надежду, как бы проверяя, насколько она осознает превосходство расположения дома.
– Хоть Москва близко, место чудесное, малолюдное, кругом лес; всего два десятка таких же особняков за высокими заборами; полный покой и свежий воздух. Из посторонних объектов только контора лесничества, – пришлось помочь им построить особняки здесь же. Понятна ситуация?
Надежда внимательно слушала, благодарно прижимаясь, а он ласково обнимал ее за плечи огромной ручищей.
– Само собой, все необходимые инженерные коммуникации; телефоны уже установлены. Так что жить будем со всеми возможными удобствами.
Тем временем машина, двигаясь по Можайскому шоссе, выехала из города и свернула в сторону в районе Одинцова. Миновав смешанный перелесок, пересекла небольшое поле; у края его и приютился коттеджный поселок. Асфальтовая дорога была еще недостроена, и колеса застучали по недавно уложенным бетонным плитам. Проехав два участка, обнесенных глухой оградой саженной высоты, машины Бутусова и охраны остановились. Один из телохранителей выскочил из машины, что-то сказал в домофон, и ворота автоматически раздвинулись. Обе машины въехали во внутренний дворик, уже заасфальтированный и обсаженный декоративным кустарником и молодыми деревцами.
Надежда, когда жила во Франции и путешествовала по Европе, видела много богатых вилл и особняков. И все же, выйдя из машины, застыла в немом восторге.
– Вот это красотища, Боренька! – непроизвольно вскрикнула она. – Я все каталоги просмотрела, но такого не встретила!
– Еще бы! Ты и не могла, – подтвердил он, самодовольно ухмыляясь. – Наш дом должен быть неповторим!
То, что открылось взору Надежды, очаровывало с первого взгляда. Перед домом разбит широкий английский газон с цветниками, на краю его – бассейн, облицованный мраморными плитами. Трехэтажный особняк выполнен из светлого кирпича и ультрасовременных отделочных материалов. Посреди фасада во всю высоту сверкает темным и светлым стеклом эркер, завершающийся зимним садом под коническим куполом. Остекление террас и галерей переливается яркими красками витражей; высокую двускатную крышу из красной черепицы украшают солидные трубы каминов, увенчанные флюгерками. В общем, этакий небольшой замок в современном стиле.
– То ли еще будет! Набирай в легкие побольше кислорода. – Бутусов был очень доволен тем, какое впечатление произвел на Надежду внешний вид дома. – Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь его внутри.
Он взял ее за руку, и она переступила порог этого прекрасного дворца, который превзошел все ее мечты. И внутри он оказался чудом – Бутусов нисколько не преувеличивал. Светлые спальни второго этажа обшиты тесом; библиотека и столовая сверкают лаком дубовых панелей; гостиная, украшенная большим камином и коваными деталями, выполнена под старину. Огромная кухня, ванные комнаты и санузлы оснащены самым дорогим и современным оборудованием.
При осмотре внутренних помещений их сопровождал старший прораб: давал пояснения, записывал замечания и указания хозяина.
– Надюша, а ты что, Онемела? – удивился Борис Осипович, обратив внимание, что она не проронила ни слова. – Неужели ты, как хозяйка, ничего не нашла, что еще нужно сделать?
– Да у меня просто ничего не возникло, – только и промолвила обомлевшая от всего этого неимоверного великолепия Надежда. – По-моему, лучше и удобнее просто не бывает!
– Ну ты и скромняга! – пробурчал Бутусов, но чувствовалось, что он доволен ее восторженной реакцией. – Ничего, аппетит приходит во время еды. Скоро начнешь жаловаться на недоделки.
Осмотр завершили знакомством с участком и подсобными строениями. Когда подошли к каменному домику, вплотную примыкавшему к въездным воротам, прораб пояснил:
– Это помещение дежурных сторожей. В первой половине – пульт связи и управления воротами, а в другой – комната отдыха, сейчас ее временно занимает бригада отделочников; они пробудут еще две недели и устранят все недоделки. А вот и бригадир, кивнул он на высокого, сутуловатого человека в рабочем комбинезоне, который показался в дверях комнаты, и позвал:
– Уколов! Подойди к нам! Сейчас я вас с ним познакомлю.
Когда Надежда услышала фамилию, ее будто током ударило; бросила взгляд на такую знакомую долговязую фигуру – и все ее тело мгновенно покрылось липким потом. Никаких сомнений: это он, ее Костик – все такой же мужественный и красивый, только еще похудел, ну и постарел, конечно.
Он тоже узнал ее с первого взгляда, но не подал и виду; старался на нее не смотреть.
– Это хозяева, Константин Иванович, – уважительно обратился к нему прораб, – Борис Осипович и Надежда Степановна. Все их указания и пожелания должны быть выполнены неукоснительно. Если тебе что-нибудь понадобится, свяжешься со мной.
– Понятно, – спокойно ответил бригадир, бросил быстрый взгляд на Надежду и тут же отвел глаза. – Я могу идти? – И, поскольку ни ответа, ни замечаний не последовало, прошел в дом, где работала бригада.
– Ценный специалист! – похвалил его прораб, глядя вслед удаляющейся высокой фигуре. – Вся бригада – мастера высокого класса. Ни одной жалобы от хозяев на качество.
Надежда, ошеломленная, уставилась куда-то в пространство, еще не вполне сознавая, что с ней творится, чувствуя только, что эта оглушающая встреча – с ее первой и единственной любовью – погасила всю радость, перечеркнула все счастливые мечты… Хорошо, что Бутусов, занятый разговором со сторожами, не обратил внимания на ее застывшее лицо и потухший взгляд. А внутри у нее все тосковало и плакало…
Он заметил, однако, резкую перемену в ее настроении, но отнес это за счет эмоционального переутомления, вызванного избытком впечатлений.
«Эк ее разобрало, – думал он, немного жалея Надежду. – Любой трудно выдержать, когда привалит такое богатство. Но пообвыкнется. Она достойна жить в роскоши. Дай-то Бог, чтобы это ее не испортило!»
Он тоже почувствовал усталость, и к тому же все больше донимала дергающая боль внизу живота, справа.
– Что за черт! – опасливо пробормотал он. – Придется и правда пригласить врача…
Но события развивались более стремительно, чем он ожидал. Уже по дороге домой он все время держался за бок, постанывая от острой боли. Пришлось срочно по радиотелефону договориться с известным профессором – терапевтом и заехать к нему на квартиру.
– Острый приступ аппендицита, – без колебаний поставил диагноз врач.
Вместо дома Борис Осипович попал прямо в больницу. У профессора оказались широкие связи, и Бутусова немедленно, за большие деньги конечно, поместили в прекрасный клинический центр неподалеку от Митина, в отдельную палату, и срочно стали готовить к операции.
Борис Осипович прекрасно владел собой и не разрешил Надежде оставаться в клинике во время операции.
– Ты очень устала. Отправляйся-ка домой, отдыхать! – велел он, превозмогая боль. – Аппендицит – пустяковая операция, а мне нужна здоровая жена. А если что не так – тебя ко мне немедленно доставят, я распорядился, – добавил он ей вслед. – А вот ребята подле меня подежурят, за то они немалые бабки получают!
С глазами, полными слез, Надежда нагнулась к нему, поцеловала, пожелала удачи и сама не своя пошла к ожидавшей ее машине. Слезы текли у нее, к вящему ее стыду, не от переживаний за будущего мужа. Все ее помыслы устремлены теперь к другому, к минувшему, незабываемому, молодому своему счастью… А у Бутусова здоровье железное, операцию он перенесет без всякого для себя ущерба – через неделю будет как огурчик, не о чем беспокоиться.
И что за злую шутку сыграла с ней судьба: не успев реально достигнуть высот, о которых столько мечтала, вмиг утратить ощущение покоя, радости и счастья, снова увидев этого неудачника – своего Костика.
– Дурь ведь на меня нашла! – горестно шептали ее губы. – Не брошу же я такое ради его сладких объятий… Что он, единственный на свете?! Чем плох Борис?
«А тем плох, – отвечало ей сердце, – что не люб он тебе! Твоей душе и телу всегда был нужен только Костик, и никто больше во всем мире. Только с ним ты испытывала подлинное счастье – и физическое, и духовное. Только это сочетание дает радость жизни. Остальное… остальное временно, быстро проходит! Мало ли что у меня было…»
Здравый смысл призывал ее выкинуть эту встречу из головы и сердца, – ведь столько лет прошло, так много событий, с тех пор как они расстались… Но какая-то неодолимая, роковая сила влекла ее повторить встречу, увидеть его еще раз, и никакие доводы разума не помогали.
Более суток после операции Надежда провела в расстроенных чувствах. Звонила и ездила в больницу к Бутусову, проявляла максимум внимания и заботы – ее практичный ум подсказывал: будь с ним такой, как всегда, а по возможности – еще более нежной и ласковой…
И все же, глядя на его обезображенное лицо и вставные зубы, она впервые содрогнулась, сопоставляя ощущения близости с ним и воспоминания о том блаженстве, какое испытала когда-то с тем, другим, – своим первым…
У нее, конечно, и мысли не возникло отказаться от богатства и роскоши, от поставленной цели – выйти замуж за Бутусова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Надежда, сгорая от желания поскорее узнать о разводе, еле сдерживала себя и видела по насмешливым огонькам в его глазах, что он это понимает и играет с ней – как кошка с мышкой.
«Ну нетушки! – рассерженно думала она. – Не задам я тебе этого вопроса, не позволю над собой издеваться!» И сумела выдержать характер. Только когда они легли в постель, обнимая ее, он прошептал:
– Ну, моя милая, наконец-то я свободен и начну новую, достойную семейную жизнь. Поможешь мне в этом? – И стал жадно целовать ее изуродованными губами.
Надежда, чувствуя, как его крупное тело содрогается от страстного желания, в восторге, что так удачно исполняются все самые смелые ее мечты, благодарно ему отвечала, старалась доставить будущему мужу как можно больше радости и наслаждения.
Бутусов никак не мог утолить свой страстный голод и только часа через два, истощив и свои, и ее силы, сразу и крепко заснул. А Надежда, хоть и испытывала крайнюю усталость, никак не могла последовать его примеру.
Воображение рисовало ей совместную жизнь с ним в роскошном дворце – сплошной праздник, шумные, многолюдные приемы и в центре – она, Надежда, – она блистает и принимает поклонение… Только под утро забылась она беспокойным сном, и ей продолжали являться видения красивой, беспечной жизни.
– Ничего пока не выйдет, дорогая моя Надя, – с сожалением произнес Бутусов, переговорив с кем-то по радиотелефону. – Придется срочно распутать одно непростое дело.
Они уже закончили завтрак и собирались ехать смотреть дом. Видя, как у Надежды от огорчения вытянулось лицо, он стал ее успокаивать:
– Не спеши расстраиваться – за полдня постараюсь все уладить. – И распорядился, вставая из-за стола: – Жди меня с обедом часам к трем в полной готовности и сразу двинем за город.
Еще полчаса он вел какие-то непонятные ей переговоры и отбыл заниматься делами, а Надежда осталась дома, с ощущением душевного дискомфорта. То ли из-за разочарования, так как уже настроилась ехать, то ли томимая каким-то неясным дурным предчувствием, – во всяком случае, настроение у нее испортилось.
Однако Бутусов приехал повеселевший и, сев за стол, объявил:
– Все прошло удачно, так что, дорогая, готовься испытать приятные эмоции. Думаю, наша хижина придется тебе по душе.
После обеда он отдал по радиотелефону распоряжения помощникам и положил аппарат в чехол.
– Все, больше на сегодня никаких дел – займемся своим скромным гнездышком. – И хрипло расхохотался, сотрясаясь всем телом.
Надежда, еще больше заинтригованная, нетерпеливо его ожидала, готовая тронуться в путь. Уже в машине Борис Осипович рассказал ей кое-что о месте, где им предстояло поселиться:
– Наш дом находится всего в двенадцати километрах от кольцевой автодороги, – считай, в самом городе: минут двадцать езды на машине, дорога прекрасная. Правительственная трасса!
Приосанился и взглянул на Надежду, как бы проверяя, насколько она осознает превосходство расположения дома.
– Хоть Москва близко, место чудесное, малолюдное, кругом лес; всего два десятка таких же особняков за высокими заборами; полный покой и свежий воздух. Из посторонних объектов только контора лесничества, – пришлось помочь им построить особняки здесь же. Понятна ситуация?
Надежда внимательно слушала, благодарно прижимаясь, а он ласково обнимал ее за плечи огромной ручищей.
– Само собой, все необходимые инженерные коммуникации; телефоны уже установлены. Так что жить будем со всеми возможными удобствами.
Тем временем машина, двигаясь по Можайскому шоссе, выехала из города и свернула в сторону в районе Одинцова. Миновав смешанный перелесок, пересекла небольшое поле; у края его и приютился коттеджный поселок. Асфальтовая дорога была еще недостроена, и колеса застучали по недавно уложенным бетонным плитам. Проехав два участка, обнесенных глухой оградой саженной высоты, машины Бутусова и охраны остановились. Один из телохранителей выскочил из машины, что-то сказал в домофон, и ворота автоматически раздвинулись. Обе машины въехали во внутренний дворик, уже заасфальтированный и обсаженный декоративным кустарником и молодыми деревцами.
Надежда, когда жила во Франции и путешествовала по Европе, видела много богатых вилл и особняков. И все же, выйдя из машины, застыла в немом восторге.
– Вот это красотища, Боренька! – непроизвольно вскрикнула она. – Я все каталоги просмотрела, но такого не встретила!
– Еще бы! Ты и не могла, – подтвердил он, самодовольно ухмыляясь. – Наш дом должен быть неповторим!
То, что открылось взору Надежды, очаровывало с первого взгляда. Перед домом разбит широкий английский газон с цветниками, на краю его – бассейн, облицованный мраморными плитами. Трехэтажный особняк выполнен из светлого кирпича и ультрасовременных отделочных материалов. Посреди фасада во всю высоту сверкает темным и светлым стеклом эркер, завершающийся зимним садом под коническим куполом. Остекление террас и галерей переливается яркими красками витражей; высокую двускатную крышу из красной черепицы украшают солидные трубы каминов, увенчанные флюгерками. В общем, этакий небольшой замок в современном стиле.
– То ли еще будет! Набирай в легкие побольше кислорода. – Бутусов был очень доволен тем, какое впечатление произвел на Надежду внешний вид дома. – Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь его внутри.
Он взял ее за руку, и она переступила порог этого прекрасного дворца, который превзошел все ее мечты. И внутри он оказался чудом – Бутусов нисколько не преувеличивал. Светлые спальни второго этажа обшиты тесом; библиотека и столовая сверкают лаком дубовых панелей; гостиная, украшенная большим камином и коваными деталями, выполнена под старину. Огромная кухня, ванные комнаты и санузлы оснащены самым дорогим и современным оборудованием.
При осмотре внутренних помещений их сопровождал старший прораб: давал пояснения, записывал замечания и указания хозяина.
– Надюша, а ты что, Онемела? – удивился Борис Осипович, обратив внимание, что она не проронила ни слова. – Неужели ты, как хозяйка, ничего не нашла, что еще нужно сделать?
– Да у меня просто ничего не возникло, – только и промолвила обомлевшая от всего этого неимоверного великолепия Надежда. – По-моему, лучше и удобнее просто не бывает!
– Ну ты и скромняга! – пробурчал Бутусов, но чувствовалось, что он доволен ее восторженной реакцией. – Ничего, аппетит приходит во время еды. Скоро начнешь жаловаться на недоделки.
Осмотр завершили знакомством с участком и подсобными строениями. Когда подошли к каменному домику, вплотную примыкавшему к въездным воротам, прораб пояснил:
– Это помещение дежурных сторожей. В первой половине – пульт связи и управления воротами, а в другой – комната отдыха, сейчас ее временно занимает бригада отделочников; они пробудут еще две недели и устранят все недоделки. А вот и бригадир, кивнул он на высокого, сутуловатого человека в рабочем комбинезоне, который показался в дверях комнаты, и позвал:
– Уколов! Подойди к нам! Сейчас я вас с ним познакомлю.
Когда Надежда услышала фамилию, ее будто током ударило; бросила взгляд на такую знакомую долговязую фигуру – и все ее тело мгновенно покрылось липким потом. Никаких сомнений: это он, ее Костик – все такой же мужественный и красивый, только еще похудел, ну и постарел, конечно.
Он тоже узнал ее с первого взгляда, но не подал и виду; старался на нее не смотреть.
– Это хозяева, Константин Иванович, – уважительно обратился к нему прораб, – Борис Осипович и Надежда Степановна. Все их указания и пожелания должны быть выполнены неукоснительно. Если тебе что-нибудь понадобится, свяжешься со мной.
– Понятно, – спокойно ответил бригадир, бросил быстрый взгляд на Надежду и тут же отвел глаза. – Я могу идти? – И, поскольку ни ответа, ни замечаний не последовало, прошел в дом, где работала бригада.
– Ценный специалист! – похвалил его прораб, глядя вслед удаляющейся высокой фигуре. – Вся бригада – мастера высокого класса. Ни одной жалобы от хозяев на качество.
Надежда, ошеломленная, уставилась куда-то в пространство, еще не вполне сознавая, что с ней творится, чувствуя только, что эта оглушающая встреча – с ее первой и единственной любовью – погасила всю радость, перечеркнула все счастливые мечты… Хорошо, что Бутусов, занятый разговором со сторожами, не обратил внимания на ее застывшее лицо и потухший взгляд. А внутри у нее все тосковало и плакало…
Он заметил, однако, резкую перемену в ее настроении, но отнес это за счет эмоционального переутомления, вызванного избытком впечатлений.
«Эк ее разобрало, – думал он, немного жалея Надежду. – Любой трудно выдержать, когда привалит такое богатство. Но пообвыкнется. Она достойна жить в роскоши. Дай-то Бог, чтобы это ее не испортило!»
Он тоже почувствовал усталость, и к тому же все больше донимала дергающая боль внизу живота, справа.
– Что за черт! – опасливо пробормотал он. – Придется и правда пригласить врача…
Но события развивались более стремительно, чем он ожидал. Уже по дороге домой он все время держался за бок, постанывая от острой боли. Пришлось срочно по радиотелефону договориться с известным профессором – терапевтом и заехать к нему на квартиру.
– Острый приступ аппендицита, – без колебаний поставил диагноз врач.
Вместо дома Борис Осипович попал прямо в больницу. У профессора оказались широкие связи, и Бутусова немедленно, за большие деньги конечно, поместили в прекрасный клинический центр неподалеку от Митина, в отдельную палату, и срочно стали готовить к операции.
Борис Осипович прекрасно владел собой и не разрешил Надежде оставаться в клинике во время операции.
– Ты очень устала. Отправляйся-ка домой, отдыхать! – велел он, превозмогая боль. – Аппендицит – пустяковая операция, а мне нужна здоровая жена. А если что не так – тебя ко мне немедленно доставят, я распорядился, – добавил он ей вслед. – А вот ребята подле меня подежурят, за то они немалые бабки получают!
С глазами, полными слез, Надежда нагнулась к нему, поцеловала, пожелала удачи и сама не своя пошла к ожидавшей ее машине. Слезы текли у нее, к вящему ее стыду, не от переживаний за будущего мужа. Все ее помыслы устремлены теперь к другому, к минувшему, незабываемому, молодому своему счастью… А у Бутусова здоровье железное, операцию он перенесет без всякого для себя ущерба – через неделю будет как огурчик, не о чем беспокоиться.
И что за злую шутку сыграла с ней судьба: не успев реально достигнуть высот, о которых столько мечтала, вмиг утратить ощущение покоя, радости и счастья, снова увидев этого неудачника – своего Костика.
– Дурь ведь на меня нашла! – горестно шептали ее губы. – Не брошу же я такое ради его сладких объятий… Что он, единственный на свете?! Чем плох Борис?
«А тем плох, – отвечало ей сердце, – что не люб он тебе! Твоей душе и телу всегда был нужен только Костик, и никто больше во всем мире. Только с ним ты испытывала подлинное счастье – и физическое, и духовное. Только это сочетание дает радость жизни. Остальное… остальное временно, быстро проходит! Мало ли что у меня было…»
Здравый смысл призывал ее выкинуть эту встречу из головы и сердца, – ведь столько лет прошло, так много событий, с тех пор как они расстались… Но какая-то неодолимая, роковая сила влекла ее повторить встречу, увидеть его еще раз, и никакие доводы разума не помогали.
Более суток после операции Надежда провела в расстроенных чувствах. Звонила и ездила в больницу к Бутусову, проявляла максимум внимания и заботы – ее практичный ум подсказывал: будь с ним такой, как всегда, а по возможности – еще более нежной и ласковой…
И все же, глядя на его обезображенное лицо и вставные зубы, она впервые содрогнулась, сопоставляя ощущения близости с ним и воспоминания о том блаженстве, какое испытала когда-то с тем, другим, – своим первым…
У нее, конечно, и мысли не возникло отказаться от богатства и роскоши, от поставленной цели – выйти замуж за Бутусова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46