Он талантливо вел переговоры. Ничего подобного не должно происходить. Можно прекратить все это прямо сейчас.
– Послушайте, пожалуйста, выслушайте меня… как вас зовут?
– У вас есть право хранить молчание…
– Ну да, я знаю, знаю, но послушайте, погодите… стойте!
Они задержались уже в дверях на стоянку. Какие-то посетители почуяли необычность в ритме движений полицейских, и шли за ними на безопасном расстоянии, футах в двадцати. Дэнни заметил одного толстяка, похожего на соседа.
– Ну?
– Вы же ее видели. Ну хватит, а? Ребята. Я просто шел мимо, а там она – выставляет напоказ все, что есть. Что я мог сделать?
– Очень красивая девушка.
– Ну я же и говорю! Ну слушайте, а? Я же мужчина.
Дэнни искал в их глазах жалость, понимание. Сквозь легкий запах поп-корна и ароматических свечей еле слышно звучала лишь далекая музыка из колонок. Потом второй коп, тот. который надел на него наручники, сказал:
– Мою племянницу в прошлом году изнасиловали.
Музыка смолкла, Дэнни почувствовал, как невыносимая тяжесть давит на него, взрывает его барабанные перепонки, сдирает кожу. Даже сердце его расплющилось.
– Я…
Рация затрещала, и второй коп, по-прежнему не сводя глаз с Дэнни, взял приемник и поднес к губам.
– Да?
Дэнни услышал какой-то лай и шипение, что-то вроде «Тонн пять или шесть, больше не съесть».
– Ага, мы как раз идем к машине. Минут десять.
Он опустил рацию. Дэнни восхитился продуктивности их труда. Они работают по ночам. Они ловят людей и разрушают их жизни – по ночам. Конечно, им приходится быть невозмутимыми.
– Имя?
– Я обязан говорить, как меня зовут?
– Как вас зовут, сэр?
– Дэнни Маркс – я живу в Западном Милфорде, Мейденберд-лейн.
– Мистер Маркс, через несколько минут мы отвезем вас в участок. Когда мы туда приедем, вас сфотографируют и снимут отпечатки пальцев. Мы проверим ваше имя и номер социальной страховки по федеральной картотеке сексуальных преступлений. Пока мы будем этим заниматься, вы можете позвонить жене или адвокату. После этого вы пробудете у нас, пока судья не определит сумму залога.
Коп отвернулся и выпихнул Дэнни в горячий ночной воздух. Сквозь патину пота Дэнни обнаружил, что стоит у «Форда», на котором написано слово «ПОЛИЦИЯ». Кто-то ткнул его в спину, и он со скованными за спиной руками упал на заднее сиденье. Дэнни почувствовал жалость ко всем «нарушителям», которых видел в прямом эфире в коп-шоу – их запихивали на задние сиденья полицейских автомобилей. Ему нравились эти шоу, но изнутри все выглядело совершенно по-другому. Стальной ожог, окольцевавший его запястья, заставлял Дэнни остро чувствовать все вокруг. Отвратительный запах жареной пищи, рвоты и мочи, поднимавшийся от плетеных пластиковых чехлов на сиденьях, затопил его чувства. Дэнни хотел оказаться дома, в кабинете.
15
Шелл, Адель, Терри и Беккет расположились за одним из дюжины столов, расставленных посреди ресторанной зоны. Терри – длинные патлы, толстые очки, – рисовал кусочком угля на салфетке готическую горгулью, а Беккет наблюдал. Адель сидела молча, выглядела обиженной. Шелл болтала.
– Никто не хочет кино посмотреть?
– Какое кино?
– Не знаю. Ну, это, новое, с этим, ну…
– С этим парнем из телешоу?
– Ага.
– Я слышал, полное говно.
– О'кей. – Терри смял свое творение и запустил им в зажатое столами тропическое растение в горшке. Шелл теребила сережки в левом ухе, все пять, одну за другой. Беккет грыз заусенец.
– А давайте организуем клуб самоубийц и покончим с собой?
– О-о, это идея.
– Ага, давайте. Правда.
Беккет провел пальцами по волосам.
– Конкретная идея, да уж. Ты типа такой мыслитель-радикал, Терри.
– Отсоси. – Терри отодвинул стул, металл завизжал о плитки пола.
Шелл задвигалась, потянулась.
– Мне правда надо сигаретку. Кто хочет со мной выйти постоять, пока я покурю?
Никто не поднял голову, когда пришел Джефф. Он втиснулся между Адель и Терри.
– Привет.
Адель улыбнулась и промолчала. Беккет резко встал и дернул Джеффа за руку.
– Иди сюда, есть разговор.
Беккет направился к туалету за ресторанной зоной. Джефф с трудом оторвался от магнитного поля Адель. Та проследила, как он ушел с Беккетом. Если Беккет и заметил, что между ними что-то есть, он и не собирался подавать вида.
Они прошли мимо уборщика с сердитым славянским лицом, тот выкатывал из мужского туалета яркую желтую тележку со швабрами. В воздухе повисла хвойная химическая вонь. Беккет сунул руку в задний карман.
– Я достал и собираюсь попробовать.
– Я с Адель говорил.
– Ни фига подобного.
Джефф открыто бунтовал.
– Я собирался с ней поговорить.
– О чем ты собираешься с ней разговаривать? Деревяшка. Она, наверное, сидит на каких-то сильных транках.
Беккет вынул руку из заднего кармана, протянул что-то Джеффу. Кусочек оберточной бумаги, сложенный конвертиком.
– Что это?
Беккет, как фокусник, потянул за концы, раскрыл конвертик: там лежали три малюсеньких коричневых квадратика.
– Марки, блин.
– Это вот марки?
– Ага.
– Разве марки не должны быть прозрачными? Эти штуки коричневые.
– Марки, мужик. Они самые. Типа блок высушенного желатина, пропитанный чистым божественным откровением, ЛСД-25.
– Ты это собираешься есть?
– Я уже. Полчаса как.
– И что?
– Ничего. Рано еще.
Джефф не сводил глаз с желатина, покоящегося на оберточной бумаге в ладони Беккета. Он огляделся – нет ли уборщика.
Беккет облизал губы.
– Ну, бери одну.
– Сегодня не надо бы.
– Чего вдруг?
– Не знаю. Я хотел просто потусоваться. С Адель поговорить.
– На хуй Адель. У Адель мозги давно высохли. Что тебе Адель? Она полный ноль.
– Она не ноль.
– Ты с ней когда-нибудь говорил? У нее в головке ни одной мысли. Курит, и все.
– И она невероятно красивая.
– Ты серьезно?
– Ну!
– Никогда не замечал, как она выглядит.
Уборщик вернулся. На этот раз он нес большой рулон бумажных полотенец и связку ключиков. Отпер диспенсер, вставил туда рулон. Снова вышел, ни разу не взглянув на ребят.
Джефф подошел к раковинам и пустил воду.
– Он знает, мы что-то задумали. Вдруг копов позовет?
– Ну так съешь, пока не позвал.
– А кто еще съел?
– Я больше никого не спрашивал. Шелл может типа зассать.
– Я могу типа зассать.
– Ты принимал мескалин, принимал Е, курил пластилин, который я достал. Тут то же самое, только сильнее. – Беккет посмотрел на свои ноги, качнулся, но обрел равновесие. – Оп-па!
Джефф знал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Что? Все в порядке?
– Такая, типа, волна. Под коленками. – Беккет нахмурился. – Давай, слышь, ты хочешь, чтоб я тут тихо трепетал на ветру? Ты сказал, если я достану, ты съешь. И бросил меня одного.
– Попроси Терри.
– Ах вот ты как? Ну давай, давай. Тоже мне друг.
Джефф уставился на квадратики.
– Как это делать?
– Намочи кончик пальца. Теперь прикоснись к марке.
Джефф поднял кусочек.
– И все?
– Да нет же, дебил. Положи в рот. Джефф положил квадратик на язык.
– Как это проглотить, она слишком маленькая?
– Оставь во рту и все. Само получится.
Через несколько мгновений Джефф и Беккет вернулись к компании. Терри складывал свои рисунки. Адель сидела в одиночестве, на Джеффа не смотрела. Беккет сел рядом с Адель.
Джефф не мог найти во рту маленький квадратик. Смешно, что такая маленькая штука вообще может что-то с ним сделать.
– Ну, чего делаем?
Терри сказал, не поднимая глаз:
– Здесь нельзя оставаться. Они минут через десять закрываются.
Джефф взглянул на Адель – та была занята, слушала Беккета, который нашептывал ей что-то в маленькое, идеальной формы ушко.
Шелл мчалась через ресторанную зону, мимо пустых столов, к ребятам.
– Что-то творится. Пойдем посмотрим! Я курила, а эти копы вышли из торгового центра с этим извращенцем в наручниках.
– Извращенцем?
– Вуайерист, мудила, блин. Мужик тусовался у женских примерочных в «Пенни», выискивал голых кисок! Появилась охрана с копами и схватила этого яппи за жопу. Вытащила его отсюда в наручниках. Прошел прямо мимо меня.
– Он на улице?
– Ага. Около «Пенни».
Терри поднялся со стула. Джефф повернулся к Адель.
– Ты идешь? Адель?
Адель перевела спокойные зеленые глаза на Джеффа.
– Да?
– Тебе надо это увидеть.
– Почему?
– Может быть, интересно.
Джефф чувствовал, что Беккет отрешенно смотрит на него. Беккет улыбнулся. Его зрачки были расширены. Джефф задумался, давно ли Беккет начал бриться.
– Может, позже, Джефф, у меня тут как раз кое-что наметилось.
– О'кей. Только не забудь, хорошо?
– Не забуду.
С этими словами Адель повернулась к Беккету, Беккет улыбнулся Адель. Остальные уже ушли. Джефф не хотел идти, но не мог здесь оставаться.
16
Мэл под сияющими электрическими лампами забрал у служащего канистры и поставил их в затхлый багажник. Снова забрался на сиденье, обитое вытертым нейлоном, и даже не отреагировал, краем глаза углядев полицейскую машину. Он знал, что за грубость его никто не арестует. «Я с вами потом разберусь, ребята».
Отъехав, Мэл заставил себя поесть. Ясность его ума зависела от постоянного притока питательных веществ к клеткам мозга. Его внутренний ребенок требовал молока и печенья, поэтому Мэл съел «Орео» и выпил литровую упаковку молока. Настроение улучшилось. Все шло как надо. Два пистолета пристегнуты к телу, пистолет-пулемет под рукой, пулемет на заднем сиденье, две винтовки в багажнике, сумка с патронами. От тяжести оружия у него становилось легко на душе. Мэл чувствовал себя горлышком песочных часов. В эту ночь ни одна молекула времени его не минет.
Автомобиль Мэла проскользнул мимо танцующих румбу машин, пытающихся выехать со стоянки. Он замедлил ход у «Джей-Си-Пенни» и заметил ментовоз, рядом с которым стояли какие-то люди. Мэл проехал мимо, изучая обстановку. Полиция занимается своими полицейскими делами. Мэл знал: кем бы ни были эти копы, они наверняка горды собой – молодцы, арестовали какое-нибудь чмо, воришку. Они в жизни не видели ничего похожего на то, что припас для них Мэл.
Мэл въехал на пятачок около каких-то мусорных баков, отгороженных от основной стоянки низкой стенкой. Мэл помнил эти мусорные баки, помнил дверь, которая к ним вела. Пока он просто ткнул в кнопку, открывавшую багажник, положил пистолет-пулемет «хеклер-и-кох» в спортивную сумку, вылез из машины и направился к освещенному входу.
Добравшись до дверей из зеркального стекла, он увидел светловолосого охранника, тот шел к нему с ключами в руках. Мэл видел, как выходят последние покупатели. Охранник взглянул на Мэла, но быстро отвернулся. С чего бы подозревать парня со спортивной сумкой. Для блондина Мэл – просто сменщик кого-нибудь из круглосуточной охраны торгового центра.
Мэл вошел в коридор, вдохнул переработанный воздух. Вокруг него давно уже не бывало так много людей, и присутствие их обрушилось на него, словно вонь. Он остановился, уставился на парочку в похожих лыжных парках кислотной расцветки. Парень толкал коляску, рядом шла жена, беременная очередным укротителем колясок. Мэл задумался о младенце, с которым они гуляли. Вот если остановиться и на самом деле на него взглянуть, увидеть, что там, за его распахнутыми глазами и мокрыми щеками, – кто он? Зародыш, человеческая личинка, лежащая в собственном влажном дерьме.
Умножьте этого червячка на миллион. Миллионы червячков карабкаются из миллионов дыр, жадно тянутся за жирным грудным молоком, ежедневно растут, нагие и вопящие в холодном смоге мира высоких технологий. Всего лишь червячки, ничего больше. Скопление кровеносных сосудов. Пищесосы. Извиваются и орут. У них лишь два пути – заурядность среднего класса либо обосранная нищета. Он делает им одолжение.
17
Донна быстро разобралась со службой безопасности. Она знала: их разозлило ее поведение. Ну и что? Без вариантов. Они обязаны ее отпустить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Послушайте, пожалуйста, выслушайте меня… как вас зовут?
– У вас есть право хранить молчание…
– Ну да, я знаю, знаю, но послушайте, погодите… стойте!
Они задержались уже в дверях на стоянку. Какие-то посетители почуяли необычность в ритме движений полицейских, и шли за ними на безопасном расстоянии, футах в двадцати. Дэнни заметил одного толстяка, похожего на соседа.
– Ну?
– Вы же ее видели. Ну хватит, а? Ребята. Я просто шел мимо, а там она – выставляет напоказ все, что есть. Что я мог сделать?
– Очень красивая девушка.
– Ну я же и говорю! Ну слушайте, а? Я же мужчина.
Дэнни искал в их глазах жалость, понимание. Сквозь легкий запах поп-корна и ароматических свечей еле слышно звучала лишь далекая музыка из колонок. Потом второй коп, тот. который надел на него наручники, сказал:
– Мою племянницу в прошлом году изнасиловали.
Музыка смолкла, Дэнни почувствовал, как невыносимая тяжесть давит на него, взрывает его барабанные перепонки, сдирает кожу. Даже сердце его расплющилось.
– Я…
Рация затрещала, и второй коп, по-прежнему не сводя глаз с Дэнни, взял приемник и поднес к губам.
– Да?
Дэнни услышал какой-то лай и шипение, что-то вроде «Тонн пять или шесть, больше не съесть».
– Ага, мы как раз идем к машине. Минут десять.
Он опустил рацию. Дэнни восхитился продуктивности их труда. Они работают по ночам. Они ловят людей и разрушают их жизни – по ночам. Конечно, им приходится быть невозмутимыми.
– Имя?
– Я обязан говорить, как меня зовут?
– Как вас зовут, сэр?
– Дэнни Маркс – я живу в Западном Милфорде, Мейденберд-лейн.
– Мистер Маркс, через несколько минут мы отвезем вас в участок. Когда мы туда приедем, вас сфотографируют и снимут отпечатки пальцев. Мы проверим ваше имя и номер социальной страховки по федеральной картотеке сексуальных преступлений. Пока мы будем этим заниматься, вы можете позвонить жене или адвокату. После этого вы пробудете у нас, пока судья не определит сумму залога.
Коп отвернулся и выпихнул Дэнни в горячий ночной воздух. Сквозь патину пота Дэнни обнаружил, что стоит у «Форда», на котором написано слово «ПОЛИЦИЯ». Кто-то ткнул его в спину, и он со скованными за спиной руками упал на заднее сиденье. Дэнни почувствовал жалость ко всем «нарушителям», которых видел в прямом эфире в коп-шоу – их запихивали на задние сиденья полицейских автомобилей. Ему нравились эти шоу, но изнутри все выглядело совершенно по-другому. Стальной ожог, окольцевавший его запястья, заставлял Дэнни остро чувствовать все вокруг. Отвратительный запах жареной пищи, рвоты и мочи, поднимавшийся от плетеных пластиковых чехлов на сиденьях, затопил его чувства. Дэнни хотел оказаться дома, в кабинете.
15
Шелл, Адель, Терри и Беккет расположились за одним из дюжины столов, расставленных посреди ресторанной зоны. Терри – длинные патлы, толстые очки, – рисовал кусочком угля на салфетке готическую горгулью, а Беккет наблюдал. Адель сидела молча, выглядела обиженной. Шелл болтала.
– Никто не хочет кино посмотреть?
– Какое кино?
– Не знаю. Ну, это, новое, с этим, ну…
– С этим парнем из телешоу?
– Ага.
– Я слышал, полное говно.
– О'кей. – Терри смял свое творение и запустил им в зажатое столами тропическое растение в горшке. Шелл теребила сережки в левом ухе, все пять, одну за другой. Беккет грыз заусенец.
– А давайте организуем клуб самоубийц и покончим с собой?
– О-о, это идея.
– Ага, давайте. Правда.
Беккет провел пальцами по волосам.
– Конкретная идея, да уж. Ты типа такой мыслитель-радикал, Терри.
– Отсоси. – Терри отодвинул стул, металл завизжал о плитки пола.
Шелл задвигалась, потянулась.
– Мне правда надо сигаретку. Кто хочет со мной выйти постоять, пока я покурю?
Никто не поднял голову, когда пришел Джефф. Он втиснулся между Адель и Терри.
– Привет.
Адель улыбнулась и промолчала. Беккет резко встал и дернул Джеффа за руку.
– Иди сюда, есть разговор.
Беккет направился к туалету за ресторанной зоной. Джефф с трудом оторвался от магнитного поля Адель. Та проследила, как он ушел с Беккетом. Если Беккет и заметил, что между ними что-то есть, он и не собирался подавать вида.
Они прошли мимо уборщика с сердитым славянским лицом, тот выкатывал из мужского туалета яркую желтую тележку со швабрами. В воздухе повисла хвойная химическая вонь. Беккет сунул руку в задний карман.
– Я достал и собираюсь попробовать.
– Я с Адель говорил.
– Ни фига подобного.
Джефф открыто бунтовал.
– Я собирался с ней поговорить.
– О чем ты собираешься с ней разговаривать? Деревяшка. Она, наверное, сидит на каких-то сильных транках.
Беккет вынул руку из заднего кармана, протянул что-то Джеффу. Кусочек оберточной бумаги, сложенный конвертиком.
– Что это?
Беккет, как фокусник, потянул за концы, раскрыл конвертик: там лежали три малюсеньких коричневых квадратика.
– Марки, блин.
– Это вот марки?
– Ага.
– Разве марки не должны быть прозрачными? Эти штуки коричневые.
– Марки, мужик. Они самые. Типа блок высушенного желатина, пропитанный чистым божественным откровением, ЛСД-25.
– Ты это собираешься есть?
– Я уже. Полчаса как.
– И что?
– Ничего. Рано еще.
Джефф не сводил глаз с желатина, покоящегося на оберточной бумаге в ладони Беккета. Он огляделся – нет ли уборщика.
Беккет облизал губы.
– Ну, бери одну.
– Сегодня не надо бы.
– Чего вдруг?
– Не знаю. Я хотел просто потусоваться. С Адель поговорить.
– На хуй Адель. У Адель мозги давно высохли. Что тебе Адель? Она полный ноль.
– Она не ноль.
– Ты с ней когда-нибудь говорил? У нее в головке ни одной мысли. Курит, и все.
– И она невероятно красивая.
– Ты серьезно?
– Ну!
– Никогда не замечал, как она выглядит.
Уборщик вернулся. На этот раз он нес большой рулон бумажных полотенец и связку ключиков. Отпер диспенсер, вставил туда рулон. Снова вышел, ни разу не взглянув на ребят.
Джефф подошел к раковинам и пустил воду.
– Он знает, мы что-то задумали. Вдруг копов позовет?
– Ну так съешь, пока не позвал.
– А кто еще съел?
– Я больше никого не спрашивал. Шелл может типа зассать.
– Я могу типа зассать.
– Ты принимал мескалин, принимал Е, курил пластилин, который я достал. Тут то же самое, только сильнее. – Беккет посмотрел на свои ноги, качнулся, но обрел равновесие. – Оп-па!
Джефф знал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Что? Все в порядке?
– Такая, типа, волна. Под коленками. – Беккет нахмурился. – Давай, слышь, ты хочешь, чтоб я тут тихо трепетал на ветру? Ты сказал, если я достану, ты съешь. И бросил меня одного.
– Попроси Терри.
– Ах вот ты как? Ну давай, давай. Тоже мне друг.
Джефф уставился на квадратики.
– Как это делать?
– Намочи кончик пальца. Теперь прикоснись к марке.
Джефф поднял кусочек.
– И все?
– Да нет же, дебил. Положи в рот. Джефф положил квадратик на язык.
– Как это проглотить, она слишком маленькая?
– Оставь во рту и все. Само получится.
Через несколько мгновений Джефф и Беккет вернулись к компании. Терри складывал свои рисунки. Адель сидела в одиночестве, на Джеффа не смотрела. Беккет сел рядом с Адель.
Джефф не мог найти во рту маленький квадратик. Смешно, что такая маленькая штука вообще может что-то с ним сделать.
– Ну, чего делаем?
Терри сказал, не поднимая глаз:
– Здесь нельзя оставаться. Они минут через десять закрываются.
Джефф взглянул на Адель – та была занята, слушала Беккета, который нашептывал ей что-то в маленькое, идеальной формы ушко.
Шелл мчалась через ресторанную зону, мимо пустых столов, к ребятам.
– Что-то творится. Пойдем посмотрим! Я курила, а эти копы вышли из торгового центра с этим извращенцем в наручниках.
– Извращенцем?
– Вуайерист, мудила, блин. Мужик тусовался у женских примерочных в «Пенни», выискивал голых кисок! Появилась охрана с копами и схватила этого яппи за жопу. Вытащила его отсюда в наручниках. Прошел прямо мимо меня.
– Он на улице?
– Ага. Около «Пенни».
Терри поднялся со стула. Джефф повернулся к Адель.
– Ты идешь? Адель?
Адель перевела спокойные зеленые глаза на Джеффа.
– Да?
– Тебе надо это увидеть.
– Почему?
– Может быть, интересно.
Джефф чувствовал, что Беккет отрешенно смотрит на него. Беккет улыбнулся. Его зрачки были расширены. Джефф задумался, давно ли Беккет начал бриться.
– Может, позже, Джефф, у меня тут как раз кое-что наметилось.
– О'кей. Только не забудь, хорошо?
– Не забуду.
С этими словами Адель повернулась к Беккету, Беккет улыбнулся Адель. Остальные уже ушли. Джефф не хотел идти, но не мог здесь оставаться.
16
Мэл под сияющими электрическими лампами забрал у служащего канистры и поставил их в затхлый багажник. Снова забрался на сиденье, обитое вытертым нейлоном, и даже не отреагировал, краем глаза углядев полицейскую машину. Он знал, что за грубость его никто не арестует. «Я с вами потом разберусь, ребята».
Отъехав, Мэл заставил себя поесть. Ясность его ума зависела от постоянного притока питательных веществ к клеткам мозга. Его внутренний ребенок требовал молока и печенья, поэтому Мэл съел «Орео» и выпил литровую упаковку молока. Настроение улучшилось. Все шло как надо. Два пистолета пристегнуты к телу, пистолет-пулемет под рукой, пулемет на заднем сиденье, две винтовки в багажнике, сумка с патронами. От тяжести оружия у него становилось легко на душе. Мэл чувствовал себя горлышком песочных часов. В эту ночь ни одна молекула времени его не минет.
Автомобиль Мэла проскользнул мимо танцующих румбу машин, пытающихся выехать со стоянки. Он замедлил ход у «Джей-Си-Пенни» и заметил ментовоз, рядом с которым стояли какие-то люди. Мэл проехал мимо, изучая обстановку. Полиция занимается своими полицейскими делами. Мэл знал: кем бы ни были эти копы, они наверняка горды собой – молодцы, арестовали какое-нибудь чмо, воришку. Они в жизни не видели ничего похожего на то, что припас для них Мэл.
Мэл въехал на пятачок около каких-то мусорных баков, отгороженных от основной стоянки низкой стенкой. Мэл помнил эти мусорные баки, помнил дверь, которая к ним вела. Пока он просто ткнул в кнопку, открывавшую багажник, положил пистолет-пулемет «хеклер-и-кох» в спортивную сумку, вылез из машины и направился к освещенному входу.
Добравшись до дверей из зеркального стекла, он увидел светловолосого охранника, тот шел к нему с ключами в руках. Мэл видел, как выходят последние покупатели. Охранник взглянул на Мэла, но быстро отвернулся. С чего бы подозревать парня со спортивной сумкой. Для блондина Мэл – просто сменщик кого-нибудь из круглосуточной охраны торгового центра.
Мэл вошел в коридор, вдохнул переработанный воздух. Вокруг него давно уже не бывало так много людей, и присутствие их обрушилось на него, словно вонь. Он остановился, уставился на парочку в похожих лыжных парках кислотной расцветки. Парень толкал коляску, рядом шла жена, беременная очередным укротителем колясок. Мэл задумался о младенце, с которым они гуляли. Вот если остановиться и на самом деле на него взглянуть, увидеть, что там, за его распахнутыми глазами и мокрыми щеками, – кто он? Зародыш, человеческая личинка, лежащая в собственном влажном дерьме.
Умножьте этого червячка на миллион. Миллионы червячков карабкаются из миллионов дыр, жадно тянутся за жирным грудным молоком, ежедневно растут, нагие и вопящие в холодном смоге мира высоких технологий. Всего лишь червячки, ничего больше. Скопление кровеносных сосудов. Пищесосы. Извиваются и орут. У них лишь два пути – заурядность среднего класса либо обосранная нищета. Он делает им одолжение.
17
Донна быстро разобралась со службой безопасности. Она знала: их разозлило ее поведение. Ну и что? Без вариантов. Они обязаны ее отпустить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27