Интересно, полицейские до сих пор хозяйничают на нашей земле или уже разъехались?
Я прокручивала в голове события последних нескольких часов. Все время, пока я делала операцию, Гиффорд оставался в операционной. Несмотря на высказанную в разговоре с Кеннеди уверенность в моем высоком профессионализме, он не собирался оставлять меня без присмотра. В какую-то минуту мое внимание несколько ослабло, и его голос тут же привел меня в чувство:
– Мисс Гамильтон, проверьте зажимы.
Правда, это была единственная фраза, которую я от него услышала. Как только операция закончилась и оставалось только наложить швы, Гиффорд развернулся и, не сказав ни слова, вышел из операционной.
Наверняка он составил какое-то мнение о моих профессиональных качествах. Но какое? Я терялась в догадках. Операция прошла успешно, хотя я прекрасно пойимала, что была далеко не в лучшей форме. Мне явно недоставало легкости и того особого куража, который свойствен настоящим профессионалам. Эту операцию я провела в полном соответствии со своим нынешним статусом молодого специалиста-консультанта, недавно принятого на работу. Я сильно нервничала и больше всего на свете боялась сделать хоть одно неверное движение.
Теперь же я испытывала лишь раздражение, которое с каждой минутой становилось все сильнее. Я злилась на Гиффорда, злилась на то, что он ушел, не сказав ни слова. Любая критика лучше такого молчаливого ухода. Возможно, я проявила себя не с самой лучшей стороны, но ведь я была всего лишь слабой женщиной, и сейчас мне хотелось плакать, и я, как никогда, нуждалась в добром слове и ободряющем похлопывании по плечу. Еще много лет назад я поняла, что отношусь к тому типу людей, которые постоянно нуждаются в одобрении окружающих. Я ненавидела это качество, но ничего не могла с собой поделать. В юности я еще надеялась, что со временем это прекратится, что вместе с опытом и зрелостью ко мне наконец придет уверенность в себе. Но время шло, и постепенно я начинала понимать, что это навсегда.
Стоя у окна своего кабинета, я смотрела на парковку внизу, наблюдала за людьми и машинами. Я настолько углубилась в себя, что подпрыгнула от неожиданности, когда зазвонил телефон. Наверное, кровь доставили немного раньше, чем мы ожидали.
– Мисс Гамильтон? Вас беспокоит Стивен Ренни.
– Слушаю вас, – ответила я, усиленно размышляя над тем, кто бы это мог быть. Ренни, Ренни… Где-то я уже слышала это имя.
– Мне сказали, что вас вызвали в больницу. И коль скоро вы на месте и сейчас свободны, то, возможно, сможете помочь в разрешении моей маленькой проблемы? Я могу надеяться на то, что вы найдете время заглянуть сюда?
– Конечно, – ответила я. – Мне что-нибудь брать с собой?
– Нет, что вы, мне просто нужно ваше мнение эксперта. Назовите это профессиональной гордостью, возможно, даже гордыней, но я хочу составить подробный и исчерпывающий отчет, прежде чем сюда прибудут большие начальники из Шотландии. У меня есть кое-какие подозрения, и мне бы очень не хотелось, чтобы завтра утром шотландские суперспециалисты преподнесли их как свое личное открытие.
Я понятия не имела, о чем говорит загадочный Стивен Ренни, но подобные высказывания мне приходилось слышать неоднократно. Шетландцы ни в чем не хотели уступать пальму первенства своим собратьям из Шотландии, поэтому окутали себя некой аурой превосходства, стремясь во всем быть впереди своих коллег с большого острова. С одной стороны, такое стремление похвально, но с другой… Иногда лучшее – враг хорошего, и подобная тяга к безукоризненности порой вредила работе.
– Я буду у вас через несколько минут, – сказала я. – Какой номер вашего кабинета?
– Сто третий, – ответил мой загадочный собеседник. Значит, его кабинет находится на первом этаже.
Положив трубку, я вышла из комнаты, прошла по коридору и начала спускаться по лестнице. Я прошла мимо рентгенологического и педиатрического отделений, потом отделения скорой помощи. По дороге я отмечала про себя номера комнат и пыталась припомнить, что мне известно о комнате номер сто три и чем именно там занимается Стивен Ренни. Наконец я увидела искомый номер и решительно распахнула двери.
Внутри уже собрались инспектор Данн, сержант Таллок и Кенн Гиффорд, который даже не успел переодеться и по-прежнему был в голубом костюме хирурга. Правда, маску и шапочку он потерял где-то по дороге. Рядом с ними стоял низкорослый очкарик, которого я точно уже видела раньше. Чувствуя себя полной дурой, я взглянула на его лысеющую голову и наконец вспомнила. Стивена Ренни недавно прислали на замену главному патологоанатому.
А комната номер сто три была, соответственно, моргом.
Глава 3
Маленький человечек подошел ко мне и протянул худую руку со следами экземы на запястье. Пожав ее, я невольно вздрогнула, настолько ледяной она была.
– Мисс Гамильтон! Позвольте представиться – Стивен Ренни. Я чрезвычайно вам благодарен. Я как раз объяснял господам детективам, что для полноты картины мне необходим ваш квалифицированный совет и…
Дверь за нашей спиной снова открылась, и санитар вкатил стол на колесиках. Нам всем пришлось прижаться к стене, чтобы он смог проехать мимо нас. Первым заговорил Гиффорд. И сейчас, в относительно спокойной обстановке, я заметила необычный для здешних мест, завораживающий тембр его голоса. Раньше, когда я слышала этот приятный низкий голос образованного шотландца, у меня невольно подгибались колени, а лицо расплывалось в улыбке. Хотелось, чтобы обладатель подобного голоса говорил как можно дольше.
– Стивен, возможно, нам всем лучше на минутку пройти в твой кабинет и побеседовать там?
В маленьком кабинете Стивена Ренни, где не было ни одного окна, царил неестественно идеальный порядок. На стенах висело несколько рисунков, сделанных тушью. Перед столом патологоанатома, слишком близко друг к другу, стояли два оранжевых пластиковых кресла. Махнув рукой в их сторону, сам он остался стоять, переводя взгляд с сержанта Таллок на меня и обратно. Она решительно покачала головой. Я тоже не стала садиться. Натянуто улыбнувшись, Ренни все же сел в кресло по другую сторону стола.
– Ее присутствие здесь совершенно неуместно, – сказала Таллок инспектору, указывая на меня. Вполне возможно, что она совершенно права, но мне очень не нравилось, когда меня считали третьей лишней. Подобные слова всегда пробуждали во мне дух противоречия.
– Надеюсь, вы ни в чем не подозреваете мисс Гамильтон? – сказал Гиффорд и улыбнулся мне.
Этот человек интриговал меня. Я с удивлением отметила, что его волосы были слишком длинными для мужчины вообще и для старшего хирурга в особенности. В свете мощных ламп они отливали золотом. Наверное, на солнце они приобретали точно такой же светло-золотистый оттенок. Брови и ресницы тоже были светлыми, и уже из-за одного этого Гиффорд никак не мог считаться привлекательным в общепризнанном значении этого слова.
Тем временем он продолжил:
– Она переехала сюда лишь полгода назад, а насколько я понимаю, нашей подруге, которая осталась за дверью, самое место в Британском музее. К какому веку ты ее отнес, Энди? К бронзовому? К железному?
По саркастической улыбке Гиффорда я поняла, что он откровенно издевается над Энди Данном, который явно понятия не имел о том, чем отличается бронзовый век от железного и оба они от каменного.
– Честно говоря, я хотел бы… – раздался негромкий голос Стивена Ренни. Мне показалось, что он боится Гиффорда, стоящего значительно выше в служебной иерархии, но в то же время у него уже сложилось определенное мнение и он собирается его отстаивать, несмотря ни на что.
– Я думаю, что к одному из них. Это точно, – сказал Энди Данн. Только сейчас, когда мы все находились в одной комнате, я заметила удивительное сходство между моим боссом и полицейским инспектором. Высоченные, широкоплечие, светлокожие, с густой копной рыжеватых волос, они были похожи не только друг на друга, но и на большинство взрослых мужчин, обитающих на Шетландских островах. Что это? Сильные гены, доставшиеся в наследство от викингов? Ведь их вторжение в Британию началось именно отсюда.
– Тем более, что это далеко не первый случай, – продолжал Данн. – Северные торфяные болота давно уже стали притчей во языцех. Припоминаю анекдотический случай, который произошел в окрестностях Манчестера лет двадцать назад. Там нашли труп женщины, и муж опознал в нем свою жену, признавшись, что убил ее двадцать лет назад. А позднее выяснилось, что найденному телу около двух тысяч лет.
Я заметила, что сержант Таллок внимательно прислушивается к этому диалогу, который, похоже, убедил ее не больше, чем меня.
– Извините, но я хотел сказать, что… – снова заговорил Ренни, однако его никто не слушал.
– Помнишь, Энди, как мы с классом ездили в Данию в начале шестидесятых? – продолжал Гиффорд. – Мы тогда видели мумифицировавшееся естественным образом тело мужчины, которое нашли в торфянике возле деревни Тол-лунд. Просто фантастический случай! Захоронению больше двух тысяч лет, а тело совершенно не тронуто тлением. Можно было рассмотреть каждую морщинку на лице, не говоря уже о щетине на подбородке. Патологоанатом даже смог определить содержимое его желудка.
Меня совершенно не удивило то, что Гиффорд и Данн оказались бывшими одноклассниками. Мир тесен, а Шетландские острова вообще очень тесное место. Я уже привыкла, что тут все всех знают.
– Похоже, что здесь нечто подобное, – снова заговорил Данн. – Нужно вызвать эксперта-антрополога. Возможно, мы сможем еще и хорошо подзаработать на этом. Такая находка обязательно привлечет туристов.
– Сэр… – начала Таллок.
– Видите ли, сэр… – одновременно с ней произнес Ренни. Но я резко оборвала их:
– Да прекратите вы, бога ради! Эта женщина не имеет никакого отношения ни к железному веку, ни к бронзовому.
Данн посмотрел на меня так, как будто только что вспомнил о том, что я все еще здесь.
– При всем моем уважении к вам… – начал было он, но я не дала ему продолжить.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – сказала я, – но, насколько мне известно, женщины железного века не красили лаком ногти на ногах.
Реакция на мои слова была разной. Данн отшатнулся как от пощечины. Губы Таллок слегка искривились в улыбке, но эта женщина умела владеть собой. Гиффорд слегка напрягся, хотя выражение его лица оставалось непроницаемым. И лишь Стивен Ренни испытал явное облегчение.
– Именно это я и пытался сказать вам, – начал он. – Это не археологическое захоронение. В этом не может быть никаких сомнений. Конечно, торфяные почвы обладают уникальными консервирующими свойствами, но на ногтях этой женщины действительно сохранились следы лака. Кроме того, над ее зубами явно поработал современный дантист.
Гиффорд тяжело вздохнул.
– Ладно, Стивен. Каковы тогда ваши предположения? – спросил он.
Доктор Ренни открыл одну из папок, которые лежали на его столе, и поднял глаза. Я подумала о том, что он, должно быть, чувствует себя очень неловко, глядя на нас четверых. Хотя, с другой стороны, при его тщедушном телосложении он наверняка давно привык смотреть на людей снизу вверх.
– Прошу вас учесть, – начал он, – что тело доставили сюда всего лишь три часа назад. Поэтому, естественно, это лишь предварительный отчет.
– Разумеется, мы все понимаем, – нетерпеливо перебил его Гиффорд. – Так что ты можешь нам сообщить?
Я заметила, как Данн неприязненно взглянул на Гиффорда. По идее, вопросы должен был задавать он – полицейский инспектор, который вел расследование. Но сейчас мы находились в больнице, то есть на территории доктора Гиффорда. Если эти двое начнут выяснять, кто главнее, нам предстоит стать свидетелями битвы титанов.
Стивен Ренни откашлялся.
– Итак, – начал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73