– Из пистолета.
– Мне кажется, что у Фрэнсиса не могло быть огнестрельного оружия.
– Но оно было, – раздался ровный и уверенный голос Норы, – и ты его видел. Как-то он выпил лишнего и изображал сцену ограбления банка. Надел себе на голову чулок Софи и начал угрожать нам пистолетом, приказав всем встать к стене и поднять руки. Все в шутку послушались. Ты один испугался и спросил, заряжен ли пистолет.
– Ты права. Теперь припоминаю. Я тогда тоже прилично выпил.
– В конце концов он спрятал пистолет в комод.
– Кто был у него в ту ночь? – спросил Мегрэ.
– Вся компания. Маки, Драмен, Пошон… Драмен привел девушку, которую я видел впервые и сейчас не узнал бы.
– Жак тоже был.
– Да, с новенькой. Она уже в положении.
– А кому-нибудь известно, что в прошлом году Софи была беременна?
Нора резко повернулась к Карю. Тот с удивлением взглянул на нее.
– Ты знала об этом?
– Нет.
– Она избавилась от беременности на третьем или на четвертом месяце.
Маки кашлял в своем углу, словно хотел призвать Мегрэ к порядку. Он давно уже закончил ужин, и ему надоело ждать.
– Мы рассказали вам все, что знали, комиссар. Если я вам понадоблюсь, заходите ко мне в контору.
Мегрэ показалось, что Карю подмигнул, доставая визитную карточку из бумажника и протягивая ее комиссару.
У него сложилось впечатление, что Карю о многом умолчал. По-видимому, его сковывало присутствие Норы.
Устроившись в своем углу, Мегрэ набивал трубку, а Лапуэнт комментировал с легкой улыбкой:
– Он еще колеблется, но скоро решится.
Речь шла о Маки. Поскольку инспектор сидел спиной к залу и был лишен возможности разглядывать публику, он все время пристально изучал поведение скульптора – единственного человека в зале, попавшего в поле его наблюдения.
– Сначала, когда вы сели за стол Карю, он нахмурил брови, пожал плечами. Перед ним стоял графин с красным вином. Меньше чем за пять минут он его осушил и знакбм велел официанту принести второй. Он следил за каждым вашим жестом, за каждым движением. Можно сказать, пытался прочесть по губам, о чем вы говорите. Иногда он подзывал хозяина и шепотом что-то ему сообщал. И оба смотрели в вашу сторону. Потом он взглянул на часы и привстал. Я подумал, что он уйдет, но он заказал арманьяк, который ему принесли в дегустационном стакане… Он, кажется, идет сюда!
Лапуэнт не ошибся. Маки, видимо уязвленный тем, что Мегрэ не проявляет к нему интереса, решил сам подойти к комиссару. На мгновение его огромная фигура застыла перед полицейским.
– Простите, – прошептал он, поднося руку к виску, изображая подобие приветствия. – Я хотел предупредить вас, что ухожу.
Мегрэ медленными затяжками раскуривал трубку.
– Садитесь, мосье Маки. Это ваше настоящее имя?
Тяжело опускаясь на стул, скульптор пробурчал:
– Разумеется, нет. Меня зовут Лекёр. С этим именем никто не принял бы меня всерьез.
– Вы догадались, что я собираюсь с вами поговорить?
– Конечно, я ведь тоже приятель Фрэнсиса Рикена.
– Откуда вы узнали новость?
– Здесь. Я не читал вечерней газеты, а радио вообще никогда не слушаю.
– Это вас потрясло?
– Мне жаль Фрэнсиса.
– А Софи?
Он не был пьян, но щеки его были красными, жесты чересчур резкими, глаза блестели.
– Софи была шлюхой.
Он поочередно смотрел на обоих полицейских, словно хотел помешать им возразить.
– Что там вам нарассказал мусье Карю?
Он иронически произнес мусье, как это делают клоуны.
– Разумеется, он ничего не знает. А вы?
– А что я могу знать?
– Когда вы видели Рикена и его жену в последний раз?
– Его – в среду.
– Одного?
– Да.
– В котором часу?
– Около половины одиннадцатого. Он поговорил со мной и подошел к Бобу. Я, закончив ужин, смаковал свой арманьяк.
– Что он вам сказал?
– Он спросил меня, не знаю ли я, где Карю. Нужно заметить, что я тоже изредка работаю на этого господина. Ему понадобился макет для одного паршивого фильма ужасов, ну я и сварганил нечто экзотическое.
– Он вам заплатил?
– Половину установленной суммы. Жду вторую.
– Рикен объяснил, зачем ему понадобился Карю?
– Ему нужно было два куска – у меня их не было. Я угостил его стаканчиком, и он ушел.
– С тех пор вы его не видели?
– Ни его, ни ее. Что вам сказала Нора?
– Очень мало. Очевидно, Софи отводилось не слишком много места в ее сердце.
– В нем никому не отводится много места. Не удивительно, что у нее такая плоская грудь. Простите, кажется, я не слишком удачно сострил. Терпеть ее не могу. Его тоже, несмотря на улыбки и рукопожатия. На первый взгляд, они не пара, он – приторен, она – ядовита, но на самом деле они друг друга стоят. Когда кто-то может оказаться им полезен, они выжимают из человека все до последней капли, а потом выбрасывают, как кожуру от апельсина.
Так произошло и с вами? Что они вам сказали о Фрэнсисе? Вы мне не ответили.
– Карю довольно высокого о нем мнения. А она?
Она недолюбливает.
Они говорили с вами о Софи?
Они рассказали мне одну альковную историю про ночь, когда все перепились в «Рафаэле».
– Я тоже там был.
Так ведь между Карю и Софи ничего не произошло?
– Неплохо сказано! Я дважды проходил через спальню в туалет, но они меня даже не заметили.
– Вы были ее любовником?
– Когда я лепил с нее скульптуру, мне пришлось с ней переспать. Из вежливости. Она бы обиделась, если бы я отказался. Правда, нельзя утверждать, что я чувствовал себя при этом порядочным человеком, из-за Фрэнсиса. Он не заслужил в жены такую стерву.
– А с вами она делилась мыслями о самоубийстве?
– О самоубийстве? Она? Начнем с того, что если женщина говорит о самоубийстве, можно быть уверенным, она на это не решится. Она ломала комедию со всеми. Но для каждого у нее была приготовлена особая роль.
– Фрэнсис об этом знал?
Мегрэ тоже стал говорить – Фрэнсис, будто стал близким другом Рикена.
Если хотите знать мое мнение, он догадывался. Закрывал глаза, но в душе приходил в ярость. Любил ли он ее? Иногда я начинал сомневаться… Он просто был порядочным человеком, и коль уж он начал о ней заботиться, не мог же он ее бросить на произвол судьбы. Она внушила ему, что покончит с собой, если он ее оставит.
– Вы считаете его талантливым?
– Более чем талантливым. Из нас он – единственный, кто чего-то добьется.
Благодарю вас, мосье Маки.
– Называйте меня просто Маки. Я не привык… До свидания, Маки.
– До свидания, комиссар. А тот парень, наверное, один из ваших инспекторов? И с ним попрощайтесь от моего имени.
Он удалился тяжелой походкой, сделав приветственный жест в сторону Боба.
Мегрэ вытер лоб.
«Остается один Драмен, который по уши ушел в свой сценарий, но с меня на сегодня хватит».
Он поискал глазами официанта, попросил счет, но к нему кинулся Боб.
– Позвольте, вы оба были сегодня моими гостями.
– Это невозможно, – вздохнул Мегрэ.
– Но тогда, по крайней мере, не откажитесь выпить по рюмочке старого арманьяка. Пришлось согласиться.
– Вы получили сведения, на которые рассчитывали?
– Настолько, что начинаю чувствовать себя одним из членов их компании.
– Они не всегда собираются здесь. И атмосфера бывает самой разной. Иногда вечерами очень весело, иногда все словно с цепи срываются. Вы не говорили с Жераром?
Он указал на Драмена, направляющегося к двери со сценарием в руке.
– Эй, Жерар! Познакомься с комиссаром Мегрэ и одним из его инспекторов. Выпьешь с нами?
Драмен был близорук, носил очки с толстыми стеклами и слегка наклонял голову вперед.
– Прошу прощения, мне нужно закончить работу. Кстати, Фрэнсиса арестовали?
– Нет. За что его арестовывать?
– Не знаю… Извините.
Он снял с вешалки шляпу, открыл дверь и вышел на улицу, чтобы исчезнуть в толпе.
– Не обращайте внимания. Он всегда такой. По-моему, это поза, способ показать себя более значительным. Он изображает рассеянного чудака, нелюдима. Может быть, он обижен, что вы к нему не подошли? Готов поклясться, он и строчки за вечер не прочел.
– Ваше здоровье! – пробормотал Мегрэ. – Что касается меня, то мне не терпится оказаться в постели.
Однако он в сопровождении Лапуэнта направился на улицу Сен-Шарль в квартиру Рикенов. Открыл дверь Лурти. Он был без пиджака, с всклокоченными волосами, потому что спал в кресле. В комнате горел только ночник, и запах дезинфекции еще не выветрился.
– Никто не приходил?
– Два журналиста… Я им ничего не сказал, только посоветовал обратиться на набережную Орфевр.
– Кто-нибудь звонил?
– Звонили два раза.
– Кто?
– Не знаю. Услышав звонок, я подошел к телефону. Было слышно дыхание, но никто не отвечал. Потом повесили трубку.
– В котором часу это было?
– Первый раз – в восемь, второй – совсем недавно. Несколько минут спустя Мегрэ уже дремал в маленькой черной машине, которая везла его домой.
– Я страшно устал, – признался он жене, раздеваясь.
– Надеюсь, ты хорошо поужинал?
– Очень. Я должен повести тебя в этот ресторан. Его хозяйка, бывшая опереточная певичка, теперь целиком посвятила себя кулинарному искусству. Она готовит такое жаркое…
– В котором часу завтра тебе вставать?
– В семь.
– Так рано?
Действительно, очень рано. Потому что скоро, почти сразу же, наступило семь часов утра. Мегрэ показалось, что он даже не успел заснуть, как почувствовал запах кофе, и жена трясла его за плечо, прежде чем раздвинуть шторы.
Яркое солнце приятно грело. Как чудесно открыть окно спальни и услышать чириканье воробьев!
– Странная история… Странные люди… Я попал в мир кино, и, как в кино, все началось с пустяка – у меня украли бумажник.
– Ты думаешь, он – убийца?
Мадам Мегрэ, которая знала об этом деле только из газет и по радио, тут же пожалела, что задала такой вопрос.
– Прости, пожалуйста.
– Во всяком случае, я вряд ли смог бы тебе ответить.
– Ты идешь без пальто?
– Да. Погода не хуже, чем вчера, а вчера мне не было холодно. Даже когда я возвращался домой ночью.
Он не стал дожидаться автобуса, остановил такси и отправился на остров Сен-Луи. Напротив гостиницы «Аист» находилось бистро, где вокруг стойки валялись груды досок и мешки с углем. Торранс с помятым от усталости лицом пил кофе, когда вошел комиссар.
– Как прошла ночь?
– Нормально. Ничего не произошло, разве что теперь я в курсе, где и когда гасят свет. На пятом этаже горел свет до шести утра. Ваш Рикен не выходил. Постояльцы вернулись. Двое туристов приехали на такси… Ко мне пристала собака и почти всю ночь ходила за мной. Вот и все.
– Можешь идти спать.
– А рапорт?
– Сдашь завтра.
Мегрэ вошел в гостиницу, хозяина которой знал уже лет тридцать. Это было скромное заведение, в котором останавливались лишь завсегдатаи, почти все из восточной Франции, потому что хозяин был эльзасец.
– Мой клиент проснулся?
– Звонил десять минут назад и просил принести в номер чашку кофе и рогалики. Только что понесли.
– Что он ел вчера на ужин?
– Ничего. Вероятно, сразу же заснул, потому что около семи ему в дверь стучали, но он не ответил.
Лифта не было. Мегрэ пешком поднялся на пятый этаж, остановился на площадке, чтобы отдышаться, а потом уже постучал в сорок третий номер.
– Входите.
Поставив поднос на одеяло, Фрэнсис выпрямился в кровати, голый и худой, небритый, с воспаленными глазами. Он держал в руке рогалик.
– Извините, что я не встал, но у меня нет пижамы.
– Хорошо выспались?
– Меня словно оглушили. Я так крепко спал, что до сих пор голова тяжелая. Который час?
– Четверть девятого.
Из приоткрытого окна маленького, бедно обставленного номера были видны двор и крыши соседних домов. Из школьного двора доносились голоса, крики детей.
– Вы кого-нибудь нашли?
– Я ужинал «У старого виноградаря».
Рикен внимательно и недоверчиво смотрел на Мегрэ, словно защищаясь, и чувствовалось, что всех на свете он считает обманщиками.
– Они там были?
– Был Карю.
– Что он сказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17