– Невольно задаешь себе вопрос, как родители, учителя, которые видели этих детей, не угадали с первого взгляда их судьбу.
Посмотрите-ка на отца семейства. Его убили однажды вечером во время беспорядков на улице, когда шли бои между националистами и коммунистами. Он не принадлежал ни к тем, ни к другим. Просто вышел за хлебом. Я совершенно случайно получил эти сведения от содержателя меблированных комнат «У Сицилийского короля»; он тоже родом из Пскова.
Мать все еще жива и даже продолжает жить в том же доме. По воскресеньям она надевает праздничное платье и высокий чепец с ниспадающими на щеки краями, как принято в тех местах…
А мальчуганы… – Мегрэ остановился и заговорил другим тоном. – Мортимер родился на ферме в штате Огайо и начал свою карьеру с продажи шнурков в Сан-Франциско.
Анна Горскина родилась в Одессе, а юность провела в Вильно. И, наконец, миссис Мортимер – шотландка, которая ребенком эмигрировала во Флориду вместе с родителями.
Все они оказались под сенью собора Парижской богоматери, а мой собственный отец был егерем в одном из самых старых охотничьих угодий на Луаре.
Мегрэ снова взглянул на часы, указал на того из мальчишек, запечатленных на фотографии, который с восхищением взирал на своего брата.
– Задержать мне сейчас предстоит вот этого мальчугана.
Он выбил трубку в угольное ведерко и машинально чуть не подкинул в печку угля.
Несколько минут спустя следователь Комельо, протирая очки в золотой оправе, сказал своему письмоводителю:
– Вы не находите, что Мегрэ изменился? Он мне показался, как бы это сказать, немного не в себе, что ли, немного…
Он напрасно искал подходящее слово и, так и не найдя его, отрезал:
– За каким чертом к нам едут все эти иностранцы?
После чего резко придвинул к себе дело Мортимера и начал диктовать:
– Пишите: «Год тысяча девятьсот…»
Если инспектор Дюфур и стоял на том самом месте, где Мегрэ в штормовое утро дожидался появления человека в макинтоше, то лишь потому, что это был единственный закоулок на спускающейся под гору улице, которая, после того как кончались виллы, построенные на склоне утеса, превращалась в тропинку, терявшуюся в конце концов в скошенной траве.
Дюфур был в черных гетрах, коротком пальто с хлястиком и морской фуражке, какие носят в Фекале многие – наверное, он купил ее по приезде.
– Ну что? – осведомился Мегрэ, подойдя к нему в темноте.
– Все хорошо, шеф.
Этот ответ немного напугал комиссара.
– Что именно хорошо?
– Мужчина не входил и не выходил. Если он раньше меня добрался до Фекана и проник на виллу, значит, он все еще там.
– Расскажи подробно, что происходило.
– Вчера утром – ничего! Служанка ходила на рынок.
Вечером меня сменил Борнье. Ночью никто не входил и не выходил. В десять часов свет в окнах погас.
– Потом?
– Утром я занял свой пост, а Борнье отправился спать.
Он сейчас должен снова сменить меня. Часов в десять, как и накануне, служанка пошла на рынок. Примерно через полчаса вышла и молодая дама. Она скоро должна вернуться. Наверное, отправилась с визитом.
Мегрэ не издал ни звука. Он чувствовал, что от такой слежки не стоило много ждать. Но сколько понадобилось бы ему человек, чтобы она могла дать результат?
Трое по меньшей мере, только для того, чтобы наблюдать за виллой. И еще один полицейский, который следил бы за служанкой, и еще один для «молодой дамы», как ее назвал Дюфур.
– Значит, она ушла полчаса назад?
– Да. Слышите? Это Борнье. Теперь я пойду поем. Со вчерашнего дня проглотил один сандвич, ноги окоченели.
– Иди.
Агент Борнье был совсем молодым человеком и только начинал свою службу в оперативной бригаде.
– Я встретил госпожу Сванн, – доложил он.
– Где? Когда?
– На набережной. Только что. Она шла к молу.
– Одна?
– Да, одна. Я чуть было не пошел за ней следом. Но потом подумал, что меня ждет Дюфур. Далеко она уйти не может: мол никуда не ведет.
– Как она была одета?
– В чем-то темном. Я не обратил внимания.
– Так я пойду? – спросил Дюфур.
– Я же сказал – иди.
– Если что-нибудь случится, вы меня предупредите, ладно? Достаточно три раза позвонить в дверь гостиницы.
Какая глупость! Мегрэ уже не слушал. Он приказал Борнье:
– Оставайся тут.
Комиссар круто повернул к вилле Сванна и так яростно дернул за звонок, что чуть не вырвал его из калитки. Увидел, как на первом этаже в комнате, которая, как он помнил, служила столовой, зажегся свет.
Комиссар прождал пять минут, но никто не появился; тогда он перепрыгнул через невысокую ограду, подошел к двери и забарабанил по ней кулаком.
Внутри послышался испуганный голос.
– Кто там?
Заплакали дети.
– Полиция. Открывайте.
Молчание. Шарканье.
– Открывайте! Живо!
В коридоре было темно. Войдя, Мегрэ различил в тени бледное пятно – передник служанки.
– Где госпожа Сванн?
В этот момент открылась дверь, и комиссар увидел девочку, которую приметил во время первого своего визита.
Служанка не двигалась. Она словно приросла спиной к стене: страх парализовал ее.
– Кого ты встретила сегодня утром?
– Клянусь вам, господин агент…
Она разрыдалась.
– Клянусь вам, я…
– Это был господин Сванн?
– Нет!.. Я… Это был деверь мадам. Он попросил меня передать хозяйке письмо.
– Где ты его встретила?
– Напротив мясной. Он ждал меня.
– Ты уже выполняла подобные поручения?
– Нет, никогда. Я видела его только здесь.
– А ты знаешь, где он назначил свидание госпоже Сванн?
– Ничего я не знаю! Мадам весь день так волновалась.
Она тоже задавала мне вопросы. Интересовалась, как он выглядит. Я сказала правду, у него был вид человека, который собирается сделать что-то ужасное. Я даже испугалась, когда он подошел ко мне.
Мегрэ внезапно повернулся и вышел, не закрыв за собой дверь.
Глава 16
Человек на скале
Агент Борнье, попавший на службу в полицию прямо со школьной скамьи, очень разволновался, увидев промчавшегося мимо начальника, который молча задел его на бегу и при этом оставил дверь виллы открытой.
Борнье дважды окликнул его.
– Комиссар! Комиссар!
Мегрэ не оглянулся. Только через несколько минут, оказавшись на улице Эгрета, где все-таки попадались редкие прохожие, он замедлил шаг, свернул направо, зашлепал по грязи набережной в направлении мола и снова побежал.
Не сделав и сотни шагов, он заметил силуэт женщины.
Мегрэ свернул, чтобы оказаться поблизости от нее. На вантах траулера, который стоял на разгрузке, раскачивалась карбидная лампа.
Мегрэ остановился, дав женщине возможность дойти до освещенного места, и увидел взволнованное лицо г-жи Сванн. Взгляд ее блуждал, походка была торопливой и неверной, как будто она шла по ухабам и чудом умудрялась сохранять равновесие.
Комиссар сделал несколько шагов вперед, решив было подойти к ней. Но взглянув вперед, увидел пустынный мол, похожий в темноте на длинную черную линию, окаймленную по обеим сторонам пеной волн.
Он двинулся в эту сторону. Дальше за траулером не было ни души. Темноту прорезали только зеленые и красные огни, указывающие кораблям фарватер. Маяк на скалах через каждые пятнадцать секунд озарял большой участок моря, высвечивая подножие утеса, которое возникало и пропадало в его лучах, подобно призраку.
Мегрэ наткнулся на причальные кнехты, ступил на мостки, которые опирались на сваи, и его тут же со всех сторон обступил грохот волн.
До боли в глазах он вглядывался в темноту. Взвыла сирена-какое-то судно запрашивало разрешения на выход из шлюза.
Перед Мегрэ расстилалось море, туманное и грохочущее. Позади был город с лавками и грязной мостовой.
Мегрэ быстро двигался вперед, время от времени останавливаясь со все возрастающей тревогой.
Место было ему незнакомо, поэтому, желая срезать угол, он сделал лишний крюк. Мостки на сваях привели его к подножию семафора с тремя черными шарами, которые он машинально пересчитал.
Немного дальше он перегнулся через перила: внизу, между выступающими из воды скалами, стремительно растекались потоки белой пены.
С головы у комиссара слетела шляпа. Он побежал за ней, но она уже успела упасть в море.
Пронзительно кричали чайки, и время от времени на фоне неба мелькало белое крыло птицы.
Может быть, г-жа Сванн никого не нашла на месте встречи? Или назначивший ее человек успел уйти? Или он был уже мертв?
Мегрэ не мог спокойно стоять на месте: он был убежден, что все вот-вот решится.
Комиссар уже добрался до зеленого фонаря, обошел железные опоры, на которых он был установлен.
Никого! Только волны, взметая вверх гребни, одна за другой разбивались о мол, оставляя за собой широкую белую дорожку, и откатывались, чтобы вновь вернуться с еще большей силой.
Шуршала перекатываемая галька. Неясно вырисовывался силуэт безлюдного казино.
Мегрэ искал человека.
Он повернул назад и двинулся вдоль пляжа: лежавшие там камни напоминали в темноте чудовищные картофелины.
Комиссар шел вдоль самой воды. До лица его долетали соленые брызги.
Внезапно он обнаружил, что начался отлив, основание мола обнажилось и оказалось, что он окружен поясом черных скал, между которыми бурлила вода.
Это было просто чудо, что Мегрэ заметил человека. Сначала ему подумалось, что это неодушевленный предмет, неясная тень среди таких же теней.
Мегрэ вгляделся. Вот и последняя скала, под которой волна особенно горделиво возносит свой гребень перед тем, как превратиться в водяную пыль.
Да, там есть кто-то живой.
Чтобы добраться туда, Мегрэ пришлось протиснуться между сваями, поддерживающими мостки, по которым он вышагивал всего минуту назад.
Камни были покрыты водорослями. Подошвы скользили. Воздух был полон шорохами: то казалось, что слышно, как убегают сотни крабов, то лопались пузырьки воздуха или какие-то морские ягоды, то раздавался неуловимый шелест ракушек, которыми до половины обросли сваи под мостками.
Один раз Мегрэ оступился, и нога его по колено погрузилась в воду.
Мегрэ потерял человека из виду, но знал, что движется в правильном направлении.
Человек, видимо, добрался до этого места, когда уровень воды был еще ниже, потому что перед комиссаром возникла вдруг лужа шириной почти в два метра. Мегрэ попробовал измерить глубину ногой, но чуть не поскользнулся и не полетел в воду.
В конце концов он перебрался через лужу, перехватывая руками у себя над головой арматуру свай, на которой крепились мостки.
В такие моменты лучше всего, чтобы тебя никто не видел. Совершаешь самые неожиданные движения. В любую минуту тебя, как неудачливого акробата, подстерегает ошибка. Но какая-то сила гонит тебя вперед. Падаешь и снова поднимаешься. Барахтаешься в грязи – и тут уж не До красоты и престижа.
Мегрэ глубоко расцарапал щеку и потом уже никогда не Мог припомнить, из-за чего это произошло: упал он ничком на камни или задел гвоздь, торчавший в сваях.
Перед ним снова возник силуэт человека, но Мегрэ уже начал сомневаться, человек ли это, настолько тот напоминал какой-то скальный камень, который легко принять издалека за человеческую фигуру.
Еще несколько шагов, и ноги комиссара погрузились в воду. Да, моряком он не был.
Инстинкт подсказывал Мегрэ, что надо спешить, и он устремился вперед.
Наконец он достиг камней, на которых должен был находиться преследуемый. Человек стоял в метре над ним, не больше. Их разделяло всего пятнадцать шагов.
Мысль вытащить револьвер даже не приходила Мегрэ в голову, он продвигался на цыпочках, насколько это было здесь возможно, и шум сталкиваемых им вниз камешков сливался с шумом отлива.
Затем, без подготовки, Мегрэ внезапно прыгнул на застывшую фигуру, обхватил человека за шею согнутой рукой и опрокинул на спину.
Оба едва не скатились в воду и их чуть не накрыло самой высокой волной, которая докатилась до этого места.
Если этого не произошло, то лишь по чистой случайности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19