– сказал он негромко. – Алло! Кто у телефона?
Это оказалась сестра, та рыженькая, с которой он был знаком.
– Говорит Мегрэ. Как Лагранж? Что вы сказали? Плохо слышно.
Она сказала, что больному сделали укол и он заснул почти сразу же после ухода профессора. Полчаса спустя, услышав слабый шум, она на цыпочках вошла в палату. Он плакал.
– Он с вами говорил?
– Я зажгла свет. На его щеках были следы слез. Лагранж молча, долго смотрел на меня. Мне показалось, что он хочет в чем-то признаться.
– Он вам показался нормальным? Она заколебалась.
– Не мне об этом судить.
– А что было дальше?
– Он хотел взять меня за руку.
– Он взял вас за руку?
– Нет. Он начал стонать, повторяя все одно и то же: «Вы не позволите им меня бить, не позволите?.. Я не хочу, чтобы меня били».
– Все?
– Под конец он стал волноваться, закричал: «Я не хочу умирать! Не хочу! Спасите меня!..»
Мегрэ повесил трубку, повернулся к Жанвье, который явно боролся со сном.
– Можешь идти спать.
– А вы?
– Я буду ждать до половины шестого. Нужно проверить, действительно ли мальчуган уехал в Кале.
– А для чего это ему понадобилось?
– Чтобы догнать кого-то в Англии.
В среду утром, украв у него револьвер, Ален раздобыл патроны. В четверг он вошел в дом на бульваре Ришар-Валлас, а через полчаса проживающая в этом доме Жанна Дебюль, знакомая его отца, которой кто-то позвонил по телефону, поспешно собралась и уехала на Северный вокзал.
Чем занимался мальчик днем? Почему он не уехал сразу? У него не было денег? Он мог их раздобыть только одним путем, для этого он должен был дождаться наступления темноты. Вряд ли было случайностью, что он ограбил промышленника из Клермон-Феррана вблизи Северного вокзала, незадолго до отхода поезда на Кале.
– Да, я совсем забыл сказать вам, что звонили по поводу бумажника. Его нашли на улице.
– На какой?
– На улице Дюнкерк. Опять вблизи вокзала.
– Без денег, конечно.
– До ухода позвони в паспортный стол. Спроси, выдавали ли они заграничный паспорт на имя Алена Лагранжа.
Мегрэ подошел к окну. Еще не рассвело, был тот холодный серый час, который наступает перед восходом солнца. Сена казалась почти черной в синеватом тумане; на катере, пришвартованном к набережной, матрос поливал палубу из шланга. Буксирный пароход бесшумно шел вниз по течению, чтобы забрать откуда-то баржи и нанизать их, как четки, на трос.
– Он просил паспорт одиннадцать месяцев назад, патрон. Он хотел поехать в Австрию.
– Значит, срок паспорта еще не истек. В Англию не нужна виза. Ты не нашел в его вещах паспорта?
– Нет.
– А костюмы?
– У него, вероятно, только один приличный костюм, в котором он ходит. В шкафу висел еще один, изношенный до дыр. И все носки дырявые.
– Иди спать.
– Вы уверены что я вам больше не понадоблюсь?
– Уверен. Здесь еще два дежурных инспектора.
Незаметно для самого себя Мегрэ задремал, сидя в кресле. Он проснулся от того, что возвращающийся вверх по течению буксир громко загудел, подходя к мосту. Открыв глаза, Мегрэ увидел розовое небо и сверкающие под лучами солнца изломы крыш. Он взглянул на часы, снял трубку.
– Соедините меня с портовой полицией Кале! Пришлось ждать. Полиция порта не отвечала. Наконец к телефону подошел запыхавшийся инспектор.
– Говорит Мегрэ из парижской уголовной полиции.
– Я в курсе дела.
– Ну что?
– Мы как раз заканчиваем проверку паспортов. Пароход еще не отошел. Мои коллеги там.
Мегрэ слышал гудки сирены отходящего почтового парохода.
– А молодой Лагранж?
– Мы его не нашли. Никого похожего. Было мало пассажиров. Проверить было легко.
– У вас имеется список тех, кто уезжал вчера?
– Сейчас поищу в соседней комнате. Подождете?
Вернувшись, он сказал:
– Во вчерашнем списке Лагранжа тоже нет.
– Дело не в Лагранже. Поищите некую Жанну Дебюль.
– Дебюль… Дебюль… Д… Д… Сейчас. Вот. Дома… Дазерг… Дебюль, Жанна-Луиза-Клементина, сорок девять лет, проживает в Нейи-сюр-Сен, номер 7–6, бульвар…
– Знаю. Какой адрес в Англии, она указала?
– Лондон, отель «Савой».
– Благодарю вас. Вы уверены, что Лагранж?..
– Можете быть спокойны, господин комиссар.
Мегрэ было жарко; может быть потому, что он всю ночь не спал, он был в дурном настроении и с видом человека, желающего кому-то отомстить, схватил бутылку коньяку. Потом нервно взял трубку телефона и проворчал:
– Ле Бурже.
– Повторите.
– Прошу соединить меня с аэропортом Ле Бурже. Он говорил хриплым голосом, телефонист заторопился.
– Говорит Мегрэ, из уголовной полиции.
– Инспектор Матье у телефона.
– Есть ли ночью самолеты на Лондон?
– Один в десять часов вечера, другой в двенадцать сорок пять ночи, первый утренний вылетел только что. Я слышу отсюда, как он набирает высоту.
– Достаньте, пожалуйста, список пассажиров
– Какого самолета?
– Двенадцать сорок пять ночи.
– Минутку.
Мегрэ редко бывал таким нелюбезным.
– Нашли?
– Да.
– Ищите Лагранжа.
– Хорошо… Лагранж, Ален-Франсуа-Мари…
– Благодарю вас.
– Вам больше ничего не нужно?
Но Мегрэ уже повесил трубку. Из-за этого проклятого Северного вокзала, который его прямо загипнотизировал, он не подумал о самолете, и в результате Ален Лагранж с его заряженным револьвером уже давно находится в Лондоне.
Пошарив по письменному столу, Мегрэ снова схватился за телефонную трубку.
– Отель «Савой» в Лондоне.
Его соединили почти сразу.
– Отель «Савой». Дежурный слушает.
Мегрэ устал повторять все одно и тоже – свое имя, звание.
– Скажите, не останавливалась ли у вас вчера некая Жанна Дебюль?
На это ушло гораздо меньше времени, чем на переговоры с полицией. Дежурный просто взглянул на висящий перед ним список прибывших.
– Да, месье, номер шестьсот пять. Хотите с ней говорить?
Мегрэ замялся.
– Нет. Взгляните еще, не прибыл ли к вам сегодня ночью некий Ален Лагранж?
Дежурный ответил почти сразу:
– Нет, месье.
– Я полагаю, что вы спрашиваете у вновь прибывших паспорта?
– Конечно. Согласно инструкции.
– Значит, Ален Лагранж не мог записаться под чужим именем?
– Только в том случае, если у него имеется фальшивый паспорт. Учтите, что полиция каждую ночь проверяет паспорта.
– Спасибо.
Ему оставалось позвонить еще в одно место, и этот звонок был особенно неприятен, тем более что придется воспользоваться своими слабыми школьными знаниями английского языка.
– Скотленд-Ярд.
Было бы чудом, если бы инспектор Пайк, которого он принимал во Франции, дежурил в этот час. Пришлось беседовать с неизвестным, который с трудом понял, кто с ним говорит, и отвечал гнусавым голосом.
– Некая Жанна Дебюль, сорока девяти лет, остановилась в отеле «Савой», номер шестьсот пять, – подбирая слова, произнес Мегрэ. – Прошу вас в течение нескольких ближайших часов следить за ней как можно осторожнее…
Далекий собеседник повторял последние слова Мегрэ с хорошим произношением, как будто каждый раз поправлял его.
– Возможно, что один молодой человек попытается посетить ее или встретиться с ней. Даю вам его приметы…
Перечислив приметы, он добавил:
– Он вооружен, «смит-вессон» специального образца. Это дает вам возможность арестовать его. Я пошлю вам его фотографии по бильдаппарату через несколько минут.
Но англичанин не понимал, и Мегрэ пришлось давать подробное описание, повторять одно и то же три-четыре раза.
– В конце концов, что вы от нас хотите?
Эта дотошность заставила Мегрэ пожалеть, что он позвонил в Скотленд-Ярд, ему захотелось ответить: «Ничего!»
Он был весь в поту.
– Я приеду сам, – наконец заявил он.
– Вы хотите сказать, что приедете в Скотленд-Ярд?
– Я приеду в Лондон.
– В котором часу?
– Еще неизвестно. У Меня нет расписания самолетов под рукой.
– Вы вылетите самолетом?
Мегрэ повесил трубку, возмущаясь и посылая ко всем чертям этого незнакомого инспектора, который, возможно, был славным парнем.
А что бы ответил Люкас инспектору Скотленд-Ярда, позвонившему в шесть часов утра и на дурном французском языке рассказавшему подобную историю?
– Это опять я. Соедините меня снова с Ле Бурже.
Самолет отправлялся в восемь пятнадцать. У него осталось время заехать домой, переодеться, даже побриться и проглотить завтрак. Мадам Мегрэ предусмотрительно не задавала никаких вопросов.
– Я не знаю, когда вернусь, – сказал он сердито, слабо надеясь, что она тоже рассердится и у него будет возможность сорвать на ком-нибудь свой гнев. – Я уезжаю в Лондон.
– Да.
– Приготовь маленький чемодан со сменой белья и дорожным несессером. Там, в ящике, наверно, осталось несколько фунтов стерлингов.
Зазвонил телефон. Мегрэ как раз надевал галстук.
– Мегрэ? Говорит Рато.
Старший следователь, который, конечно, провел ночь в собственной постели, был в это прекрасное солнечное утро в чудесном настроении и, поглощая кофе со свежими булочками, желал узнать новости.
– Что вы говорите?
– Я говорю, что мне некогда, что я сажусь на самолет и вылетаю в Лондон через тридцать пять минут.
– В Лондон?
– Вот именно.
– Что вы такого узнали, что…
– Простите, но я вешаю трубку. Самолет не ждет. – Мегрэ был в таком состоянии, что добавил: – Я буду посылать тебе открытки.
Само собой разумеется, что в ответ на это была повешена трубка.
Глава шестая,
в которой Мегрэ решается вдеть гвоздику в петлицу, но это не приносит ему удачи
Над французским побережьем самолет попал в облака, и пришлось подняться выше. Немного позже Мегрэ повезло. Через широкий просвет в тучах он увидел море, сверкающее, как рыбья чешуя, и суда, за которыми тянулся пенный след.
Сосед Мегрэ любезно нагнулся к нему и, указывая на меловые скалы, стал объяснять:
– Дувр…
Мегрэ поблагодарил его улыбкой. Между самолетом и землей стлалась легкая, почти прозрачная дымка; изредка путь самолета пересекало большое сияющее облако, которое быстро исчезало позади, и снова внизу виднелись зеленые пастбища, усеянные крошечными точками.
Вдруг земля опрокинулась, самолет шел на посадку, внизу был Кройдон. И внизу был мистер Пайк. Да, мистер Пайк приехал, чтобы встретить своего французского коллегу. Он ждал не на летном поле, хотя, безусловно, имел на это право, и даже не в стороне от толпы, нет, он терпеливо стоял в гуще встречающих, за барьером, который отделял пассажиров от встречающих, родственников и друзей.
Пайк не делал приветственных жестов и не размахивал носовым платком. Когда Мегрэ взглянул в его сторону, он ограничился кивком головы, точно так же по утрам он приветствовал своих товарищей по работе.
Прошло много времени с их последней встречи и, наверно, лет двенадцать с тех пор, как комиссар был в Англии.
С чемоданом в руке вслед за толпой Мегрэ вошел в здание аэровокзала и остановился около таможенников, а мистер Пайк скромно стоял за окном в своем темно-сером, несколько узковатом для него костюме, в черной фетровой шляпе и с гвоздикой в петлице.
Конечно, он мог зайти сюда и сказать чиновникам: «Это комиссар Мегрэ, который приехал к нам…»
Мегрэ сделал бы для него это в Бурже. Но он не сердился на Пайка, понимая, что с его стороны это – проявление особой деликатности. Мегрэ немножко стыдился, вспоминая свой утренний гнев на инспектора Скотленд-Ярда. Раз Пайк находится здесь, значит, тот человек не так плохо справился со своими обязанностями и даже проявил инициативу. Часы показывали половину одиннадцатого: чтобы вовремя приехать в Кройдон, Пайку пришлось выехать из Лондона рано утром.
Мегрэ вышел из аэровокзала. Сухая, жесткая рука протянулась ему навстречу.
– Как вы поживаете?
И Пайк продолжал говорить по-французски, что было большой жертвой с его стороны, так как он говорил плохо и очень страдал, делая ошибки.
– Надеюсь, что вы… будете… Как это перевести? Довольный… да, довольны этой чудесной погодой.
Мегрэ первый раз приехал в Англию летом и теперь пытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь раньше настоящее солнце над Лондоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Это оказалась сестра, та рыженькая, с которой он был знаком.
– Говорит Мегрэ. Как Лагранж? Что вы сказали? Плохо слышно.
Она сказала, что больному сделали укол и он заснул почти сразу же после ухода профессора. Полчаса спустя, услышав слабый шум, она на цыпочках вошла в палату. Он плакал.
– Он с вами говорил?
– Я зажгла свет. На его щеках были следы слез. Лагранж молча, долго смотрел на меня. Мне показалось, что он хочет в чем-то признаться.
– Он вам показался нормальным? Она заколебалась.
– Не мне об этом судить.
– А что было дальше?
– Он хотел взять меня за руку.
– Он взял вас за руку?
– Нет. Он начал стонать, повторяя все одно и то же: «Вы не позволите им меня бить, не позволите?.. Я не хочу, чтобы меня били».
– Все?
– Под конец он стал волноваться, закричал: «Я не хочу умирать! Не хочу! Спасите меня!..»
Мегрэ повесил трубку, повернулся к Жанвье, который явно боролся со сном.
– Можешь идти спать.
– А вы?
– Я буду ждать до половины шестого. Нужно проверить, действительно ли мальчуган уехал в Кале.
– А для чего это ему понадобилось?
– Чтобы догнать кого-то в Англии.
В среду утром, украв у него револьвер, Ален раздобыл патроны. В четверг он вошел в дом на бульваре Ришар-Валлас, а через полчаса проживающая в этом доме Жанна Дебюль, знакомая его отца, которой кто-то позвонил по телефону, поспешно собралась и уехала на Северный вокзал.
Чем занимался мальчик днем? Почему он не уехал сразу? У него не было денег? Он мог их раздобыть только одним путем, для этого он должен был дождаться наступления темноты. Вряд ли было случайностью, что он ограбил промышленника из Клермон-Феррана вблизи Северного вокзала, незадолго до отхода поезда на Кале.
– Да, я совсем забыл сказать вам, что звонили по поводу бумажника. Его нашли на улице.
– На какой?
– На улице Дюнкерк. Опять вблизи вокзала.
– Без денег, конечно.
– До ухода позвони в паспортный стол. Спроси, выдавали ли они заграничный паспорт на имя Алена Лагранжа.
Мегрэ подошел к окну. Еще не рассвело, был тот холодный серый час, который наступает перед восходом солнца. Сена казалась почти черной в синеватом тумане; на катере, пришвартованном к набережной, матрос поливал палубу из шланга. Буксирный пароход бесшумно шел вниз по течению, чтобы забрать откуда-то баржи и нанизать их, как четки, на трос.
– Он просил паспорт одиннадцать месяцев назад, патрон. Он хотел поехать в Австрию.
– Значит, срок паспорта еще не истек. В Англию не нужна виза. Ты не нашел в его вещах паспорта?
– Нет.
– А костюмы?
– У него, вероятно, только один приличный костюм, в котором он ходит. В шкафу висел еще один, изношенный до дыр. И все носки дырявые.
– Иди спать.
– Вы уверены что я вам больше не понадоблюсь?
– Уверен. Здесь еще два дежурных инспектора.
Незаметно для самого себя Мегрэ задремал, сидя в кресле. Он проснулся от того, что возвращающийся вверх по течению буксир громко загудел, подходя к мосту. Открыв глаза, Мегрэ увидел розовое небо и сверкающие под лучами солнца изломы крыш. Он взглянул на часы, снял трубку.
– Соедините меня с портовой полицией Кале! Пришлось ждать. Полиция порта не отвечала. Наконец к телефону подошел запыхавшийся инспектор.
– Говорит Мегрэ из парижской уголовной полиции.
– Я в курсе дела.
– Ну что?
– Мы как раз заканчиваем проверку паспортов. Пароход еще не отошел. Мои коллеги там.
Мегрэ слышал гудки сирены отходящего почтового парохода.
– А молодой Лагранж?
– Мы его не нашли. Никого похожего. Было мало пассажиров. Проверить было легко.
– У вас имеется список тех, кто уезжал вчера?
– Сейчас поищу в соседней комнате. Подождете?
Вернувшись, он сказал:
– Во вчерашнем списке Лагранжа тоже нет.
– Дело не в Лагранже. Поищите некую Жанну Дебюль.
– Дебюль… Дебюль… Д… Д… Сейчас. Вот. Дома… Дазерг… Дебюль, Жанна-Луиза-Клементина, сорок девять лет, проживает в Нейи-сюр-Сен, номер 7–6, бульвар…
– Знаю. Какой адрес в Англии, она указала?
– Лондон, отель «Савой».
– Благодарю вас. Вы уверены, что Лагранж?..
– Можете быть спокойны, господин комиссар.
Мегрэ было жарко; может быть потому, что он всю ночь не спал, он был в дурном настроении и с видом человека, желающего кому-то отомстить, схватил бутылку коньяку. Потом нервно взял трубку телефона и проворчал:
– Ле Бурже.
– Повторите.
– Прошу соединить меня с аэропортом Ле Бурже. Он говорил хриплым голосом, телефонист заторопился.
– Говорит Мегрэ, из уголовной полиции.
– Инспектор Матье у телефона.
– Есть ли ночью самолеты на Лондон?
– Один в десять часов вечера, другой в двенадцать сорок пять ночи, первый утренний вылетел только что. Я слышу отсюда, как он набирает высоту.
– Достаньте, пожалуйста, список пассажиров
– Какого самолета?
– Двенадцать сорок пять ночи.
– Минутку.
Мегрэ редко бывал таким нелюбезным.
– Нашли?
– Да.
– Ищите Лагранжа.
– Хорошо… Лагранж, Ален-Франсуа-Мари…
– Благодарю вас.
– Вам больше ничего не нужно?
Но Мегрэ уже повесил трубку. Из-за этого проклятого Северного вокзала, который его прямо загипнотизировал, он не подумал о самолете, и в результате Ален Лагранж с его заряженным револьвером уже давно находится в Лондоне.
Пошарив по письменному столу, Мегрэ снова схватился за телефонную трубку.
– Отель «Савой» в Лондоне.
Его соединили почти сразу.
– Отель «Савой». Дежурный слушает.
Мегрэ устал повторять все одно и тоже – свое имя, звание.
– Скажите, не останавливалась ли у вас вчера некая Жанна Дебюль?
На это ушло гораздо меньше времени, чем на переговоры с полицией. Дежурный просто взглянул на висящий перед ним список прибывших.
– Да, месье, номер шестьсот пять. Хотите с ней говорить?
Мегрэ замялся.
– Нет. Взгляните еще, не прибыл ли к вам сегодня ночью некий Ален Лагранж?
Дежурный ответил почти сразу:
– Нет, месье.
– Я полагаю, что вы спрашиваете у вновь прибывших паспорта?
– Конечно. Согласно инструкции.
– Значит, Ален Лагранж не мог записаться под чужим именем?
– Только в том случае, если у него имеется фальшивый паспорт. Учтите, что полиция каждую ночь проверяет паспорта.
– Спасибо.
Ему оставалось позвонить еще в одно место, и этот звонок был особенно неприятен, тем более что придется воспользоваться своими слабыми школьными знаниями английского языка.
– Скотленд-Ярд.
Было бы чудом, если бы инспектор Пайк, которого он принимал во Франции, дежурил в этот час. Пришлось беседовать с неизвестным, который с трудом понял, кто с ним говорит, и отвечал гнусавым голосом.
– Некая Жанна Дебюль, сорока девяти лет, остановилась в отеле «Савой», номер шестьсот пять, – подбирая слова, произнес Мегрэ. – Прошу вас в течение нескольких ближайших часов следить за ней как можно осторожнее…
Далекий собеседник повторял последние слова Мегрэ с хорошим произношением, как будто каждый раз поправлял его.
– Возможно, что один молодой человек попытается посетить ее или встретиться с ней. Даю вам его приметы…
Перечислив приметы, он добавил:
– Он вооружен, «смит-вессон» специального образца. Это дает вам возможность арестовать его. Я пошлю вам его фотографии по бильдаппарату через несколько минут.
Но англичанин не понимал, и Мегрэ пришлось давать подробное описание, повторять одно и то же три-четыре раза.
– В конце концов, что вы от нас хотите?
Эта дотошность заставила Мегрэ пожалеть, что он позвонил в Скотленд-Ярд, ему захотелось ответить: «Ничего!»
Он был весь в поту.
– Я приеду сам, – наконец заявил он.
– Вы хотите сказать, что приедете в Скотленд-Ярд?
– Я приеду в Лондон.
– В котором часу?
– Еще неизвестно. У Меня нет расписания самолетов под рукой.
– Вы вылетите самолетом?
Мегрэ повесил трубку, возмущаясь и посылая ко всем чертям этого незнакомого инспектора, который, возможно, был славным парнем.
А что бы ответил Люкас инспектору Скотленд-Ярда, позвонившему в шесть часов утра и на дурном французском языке рассказавшему подобную историю?
– Это опять я. Соедините меня снова с Ле Бурже.
Самолет отправлялся в восемь пятнадцать. У него осталось время заехать домой, переодеться, даже побриться и проглотить завтрак. Мадам Мегрэ предусмотрительно не задавала никаких вопросов.
– Я не знаю, когда вернусь, – сказал он сердито, слабо надеясь, что она тоже рассердится и у него будет возможность сорвать на ком-нибудь свой гнев. – Я уезжаю в Лондон.
– Да.
– Приготовь маленький чемодан со сменой белья и дорожным несессером. Там, в ящике, наверно, осталось несколько фунтов стерлингов.
Зазвонил телефон. Мегрэ как раз надевал галстук.
– Мегрэ? Говорит Рато.
Старший следователь, который, конечно, провел ночь в собственной постели, был в это прекрасное солнечное утро в чудесном настроении и, поглощая кофе со свежими булочками, желал узнать новости.
– Что вы говорите?
– Я говорю, что мне некогда, что я сажусь на самолет и вылетаю в Лондон через тридцать пять минут.
– В Лондон?
– Вот именно.
– Что вы такого узнали, что…
– Простите, но я вешаю трубку. Самолет не ждет. – Мегрэ был в таком состоянии, что добавил: – Я буду посылать тебе открытки.
Само собой разумеется, что в ответ на это была повешена трубка.
Глава шестая,
в которой Мегрэ решается вдеть гвоздику в петлицу, но это не приносит ему удачи
Над французским побережьем самолет попал в облака, и пришлось подняться выше. Немного позже Мегрэ повезло. Через широкий просвет в тучах он увидел море, сверкающее, как рыбья чешуя, и суда, за которыми тянулся пенный след.
Сосед Мегрэ любезно нагнулся к нему и, указывая на меловые скалы, стал объяснять:
– Дувр…
Мегрэ поблагодарил его улыбкой. Между самолетом и землей стлалась легкая, почти прозрачная дымка; изредка путь самолета пересекало большое сияющее облако, которое быстро исчезало позади, и снова внизу виднелись зеленые пастбища, усеянные крошечными точками.
Вдруг земля опрокинулась, самолет шел на посадку, внизу был Кройдон. И внизу был мистер Пайк. Да, мистер Пайк приехал, чтобы встретить своего французского коллегу. Он ждал не на летном поле, хотя, безусловно, имел на это право, и даже не в стороне от толпы, нет, он терпеливо стоял в гуще встречающих, за барьером, который отделял пассажиров от встречающих, родственников и друзей.
Пайк не делал приветственных жестов и не размахивал носовым платком. Когда Мегрэ взглянул в его сторону, он ограничился кивком головы, точно так же по утрам он приветствовал своих товарищей по работе.
Прошло много времени с их последней встречи и, наверно, лет двенадцать с тех пор, как комиссар был в Англии.
С чемоданом в руке вслед за толпой Мегрэ вошел в здание аэровокзала и остановился около таможенников, а мистер Пайк скромно стоял за окном в своем темно-сером, несколько узковатом для него костюме, в черной фетровой шляпе и с гвоздикой в петлице.
Конечно, он мог зайти сюда и сказать чиновникам: «Это комиссар Мегрэ, который приехал к нам…»
Мегрэ сделал бы для него это в Бурже. Но он не сердился на Пайка, понимая, что с его стороны это – проявление особой деликатности. Мегрэ немножко стыдился, вспоминая свой утренний гнев на инспектора Скотленд-Ярда. Раз Пайк находится здесь, значит, тот человек не так плохо справился со своими обязанностями и даже проявил инициативу. Часы показывали половину одиннадцатого: чтобы вовремя приехать в Кройдон, Пайку пришлось выехать из Лондона рано утром.
Мегрэ вышел из аэровокзала. Сухая, жесткая рука протянулась ему навстречу.
– Как вы поживаете?
И Пайк продолжал говорить по-французски, что было большой жертвой с его стороны, так как он говорил плохо и очень страдал, делая ошибки.
– Надеюсь, что вы… будете… Как это перевести? Довольный… да, довольны этой чудесной погодой.
Мегрэ первый раз приехал в Англию летом и теперь пытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь раньше настоящее солнце над Лондоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18