ГЛАВА 48
ВТОРОЙ МУЖ
Мы вышли на крыльцо, дверь за нами бесшумно закрылась. В доме метрах в двадцати от нас слышались голоса и звяканье металлических инструментов. В самом же дворе никого, калитка широко распахнута, и даже створки ворот слегка приоткрыты.
Вдруг рядом запищал телефон. Марина спокойно доставала из кармашка свой мобильный. Она собиралась разговаривать. Сейчас!
Я забрал у недовольной Марины телефон и тут же отключил его. Я боялся, что кто-нибудь из работающих в гараже или мастерской выйдет и поинтересуется, кого это тут вызванивают во дворе?
Схватив Марину за руку, я быстро пошел к воротам, стараясь по возможности держаться тени. Вышли. Никто нас не увидел. И на том спасибо, уж очень мне не хотелось вступать с кем бы то ни было в конфликт - все ещё чувсвовал слабость и общую заторможенность в членах. Даже наши с Мариной любовные пляски, как оказалось, не очень-то сумели взбодрить, я все время ощущал в голове легкий туман и какую-то странную замедленность реакции.
Марина молча шла за мной, только уже среди деревьев лесополосы недовольно потребовала свой телефон обратно. Я отдал ей телефон, и пошел ещё быстрее. Наконец дошли.
В кустах, где я прятал свой "Москвич", машины не было. Я тупо смотрел на место, примятое колесами и корпусом машины и не мог собраться с мыслями. Надо было что-то делать.
- Почему мы остановились? - недовольным тоном сказала Марина
- Здесь была моя машина.
- Какая машина?
- Та, на которой я приехал. "Москвич".
- А, такая черная машина? - вспомнила она.
- Да, - повернулся я к ней. - Где она?
- Ребята забрали. Им позвонили, что ты будешь на машине. Вот они и нашли. Сказали, что тебе уже ни к чему. Я же не знала, что он нам понадобится, - с сожалением сказала она.
Я подумал, что можно было бы по её телефону связаться с майором Степановым. Пусть направит сюда группу разворошить это осиное мотогнездо. Так или иначе, но обнаружение здесь дочки Тарасова - уже повод поднимать всех на ноги. Можно было бы, конечно, идти голосовать на шоссе, но пока туда доберешься, да пока кто-нибудь ночью остановится... При виде меня, вряд ли. Если только выставить одинокую девичью фигурку под фары такого же одинокого автолюбителя...
- Ты чего молчишь? - спросила она.
- Я думаю. Вот что, радость моя, побудь-ка здесь в кустах, а я пойду схожу за каким-нибудь транспортом.
- А если тебя опять поймают? - с сомнением в голосе спросила Марина.
- Как-нибудь....
И уже уходя, оглянулся.
- Трещенко правда двоюродный брат Елены?
- Кому? А, этой? Моей мамочке? Не-а, - помотала она головой.
- А кем он ей приходится?
- Ни за что не догадаешься, - вновь захихикала она.
Я закрыл на секунду глаза, открыл вновь и переспросил:
- Скажи мне, у нас времени нет.
- Он её муж.
- Чей муж? - не понял я.
Марина продолжала хихикать.
- Ленкин.
- Не понял. А кто тогда вышел замуж за твоего отца?
- Ленка.
Я помотал головой. И вдруг разъярился.
- Перестань мне морочить голову! Говори яснее: кто чей муж и кто чья жена?
- Что тут непонятного? - веселилась она. - Ленка вышла замуж за Серегу Терещенко, а потом за моего предка.
- То есть, развелась, а потом вновь вышла замуж?
- Не-а, - замотала она головой. - Она не разводилась, она второй раз вышла замуж. У неё теперь два мужа. Вот здорово! Я бы тоже не отказалась.
Я помолчал, собираясь с мыслями.
- А ты откуда знаешь?
- Оттуда. Клин вчера сказал. Что тут такого? И вообще, с кем не бывает.
- Кто-нибудь ещё знает?
- Да все знают. Что тут такого? - повторила она.
- А Клин не боится, что ты расскажешь отцу? - спросил я, думая о том, что если бы боялся, то не говорил. Либо Клин слишком уверен в Марине, либо он просто знает, что Марина не сможет никому рассказать. Скорее всего, верно последнее, подумал я. У меня сейчас не было времени все тщетельно обдумать, надо было идти за машиной.
- Оставайся здесь, я скоро приду, - сказал я Марине.
- Только не долго. Долго я одна оставаться не люблю. Ты поторопись, Герочка.
Я повернулся и шагнул во тьму.
ГЛАВА 49
ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ КУПАНИЕ
Где-то на полпути к тайному логову байкеров меня настиг все усиливающийся рев моторов. Вернее, рев надвигался мне навстречу; сначала затрещало где-то вдали, заревело внезапно, расколов ночной покой вокруг, а потом это грохотанье стало быстро усиливаться, и я понял, что вся банда оседлала свои двухколесные тарахтелки и едет домой с купания. И ещё сквозь рев моторов и стрельбу из выхлопных труб - мое привычное ухо уловило слабый, но для меня всегда различимый голос мотора моеей "деквятки".
Выйдя из лесополосы, я мог наблюдать, как вся кавалькада вкатывается в раскрытые ворота усадьбы. Зрелище было ещё то: чернильную тьму беспорядочно рассекали лучи фар, словно бы материализующие из небытия то отдельный куст, то кусок забора, то конек крыши, то полуголые и одетые тела недавних купальщиков на сиденьях мотоциклов. Толпа быстро втянулась в ворота, последним заехал внутрь мой "жигуль".
Пока я шел к воротам, оттуда продолжала доносится канонада вхолостую работающих моторов. У ворот я приостановился в нерешительности, не зная, что предпринять дальше, но тут же решил, что в такой ситуации лучше всего импровизировать на ходу. Вообще, проблемы в этот вечер решались мною удивительно легко, я почти не задумывался, обнаруживая при этом в голове легкость необыкновенную - конечно, последствие впитанной легкими аэрозоли. Тем не менее, в простых решениях сложных проблем я уже находил некоторую, прежде неценимую прелесть.
Закуривая на ходу, я решительно вошел в недавно покинутый мною двор, сейчас несравненно более заселенный. "москвич" мой стояла несколько в стороне, метрах в десяти от ворот. У открытого багажника, наполовину всунувшись в машинные недра, копошились двое. Не обращая ни на кого внимания, я решительно прошел к своей машине, открыл дверцу водителя и стал забираться на сиденье.
- Это ты? - крикнул мне в спину один из этих двоих.
- А то кто же? - буркнул я, уже сидя в кресле водителя. Захлопнул дверцу. Потянулся к ключу зажигания. В открытом окне дверцы показалась чья-то тень; быстро просунувшись, рука метнулась к моему лицу. Я инстинктивно рванулся в сторону, упал к дверце напротив, желая только выскочить наружу, а сзади меня настигало знакомое шипение аэрозольного балончика и тот же отвратительный запах, сопровождавший не так давно мой переход в небытие.
Я все же успел выскочить на землю, но это все, что мне удалось; новая порция наркотика, хоть и в меньшем количестве, все же проникла в меня - и с чувством досады и злобы, злобы прежде всего на себя самого (вновь попался!), я потерял сознание.
Однако не так, как прошлый раз. Кое-что я продолжал воспринимать угасающим сознанием. Я, например, чувствовал, что мои ноги сейчас связаны веревкой, а не наручниками, чувствовал, как меня пинали ногами, смутно слышал злорадные смешки вокруг, но все это как бы сквозь призму, искажающую фактическую реальность; во всяком случае, ни боли, ни страха я не испытывал. Вообще никаких эмоций.
Потом заработал мотор "москвича", тут же завыли мотоциклы, веревка резко дернула меня за ноги и потащила за собой. Сначала мои плечи, спина и зад ощущали шероховатость грунтовой дороги, один раз больно проехался по выступающему корню, но на этом заметные неприятности окончились: меня уже тащили по траве, притупленное восприятие делало прогулку хоть и малоприятной, но вполне терпимой... если бы не тревоги, медленно всплывающие во мне вслед за уходящим из организма ядом.
Остановились. Я по инерции прокатился боком по траве ещё несколько метров. Со всех сторон слепили фары. Похожие на чертей в этом черно-белом мире несколько плоских двумерных силуэтов подскочли ко мне, схватили за руки и ноги, сорвали веревку с щиколоток, с гиканьем и жеребячим ржаньем раскачали и куда-то швырнули.
Летел недолго; надо отметить, что я не поспевал за событиями, осознавая их смену с небольшим опозданием. Так, больно ударившись спиной о что-то податливое, я сообразил, что упал в воду лишь после того, как стало нечем дышать, вернее, я стал захлебываться. Остатки здравого смысла помогли мне сообразить, что дыхание надо задержать и, кроме того, не выныривая сразу, отплыть немного в сторону.
Я плыл до тех пор, пока не заболела без воздуха грудь. Потом вынырнул. Обрыв, с которого я был сброшен, мрачной чернильной громадой высоко вздымался в синем звездном небе, мерцавшем словно померкшая люстра от горизонта к горизонту. Там, в горней выси было тихо и торжественно, а вот с десятиметрового обрыва доносились крики, марево света расползалось окрест, хотя и не освещая ничего, словом, адское действо продолжалось.
И я напрасно боялся, что кто-нибудь заметит меня на поверхности воды. Здесь внизу было темно, вода зеркально отражала звезды, бежали ко мне змейки фонарей с другого берега, и лишь поднятые мною легкие волны, нарушали эту зеркальность.
Надо сказать, купание освежило и взбодрило меня. Я мог уже трезво оценивать ситуацию. А главное - раздражение от собственной глупости разгоралось во мне все сильнее. Как я мог позволить этим пацанам поймать себя второй раз? И так легко! Ладно, вчера. Вчера я просто не ожидал, напали без всякого повода, сразу. Кто-то, конечно, предупредил, что я еду, но кто? Знали трое: майор Степанов, господин Тарасов и его племянник Александр. Обиднее всего, что каким-то странным образом во всей этой истории я, хоть и являюсь крайним, но больше всех подвергаюсь опасности, меня особенно целеустремленно пытаются убить! Почему? У меня не было ответа.
Вышел на берег немного в стороне от места падения, где под обрывом у воды виднелась узкая полоска песка. С меня ручьем лилась вода, но вряд ли это кто мог услышать: ребята наверху ни на секунду не умолкали.
И чем больше прояснялась моя голова, тем все больше я недоумевал: зачем они вообще решили меня купать? Если утопить, то надо было хотя бы связать руки-ноги. Может, они решили, что я и так не жилец, что я не выдержу дороги к обрыву, может, думали, что помру от потрясения или летучего яда, которым они дважды заставляли меня дышать?
Сейчас не было времени для отгадок. Цепляясь за длинные тонкие корни, которые растущая на краю обрыва гигантская кривая сосна в большом количестве спускала вниз, я быстро вскарабкался наверх.
ГЛАВА 50
ВАКХАНАЛИЯ
Толпа отмороженных ребятишек продолжала вакханалию. Во всяком случае, именно так выглядело со стороны быстрое мельтешение тел в размашистых поворотах мощных мотоциклетных фар. А если сюда ещё прибавить гул моторов, треск выхлопных труб и дикий, истеричный смех пьяных или обкуренных молодцов, то можно понять, как смотрелся этот шабаш.
И над всем этим безобразием - огромное, искрящееся, словно гигантское блюдо - от горизонта до горизонта - тяжело нависало звездное небо, равнодушное, величественное, отстраненное от дикой возни внизу.
Я все ещё наблюдал со стороны. Иногда случайный луч фары пробегал по мне, но тут же ускользал в сторону или в небо, словно зенитный прожектор в военных фильмах в поисках вражеских целей; не там искал. Я, впрочем, не боялся, что меня обнаружат: их внимание уже не могло сосредоточиться на чем-то конкретном. А иначе бы они более продуманно отнеслись к моей казни уж очень все было проделанно глупо и спонтанно. Я подумал, что если я сейчас попробую захватить свою машину, то это вполне может удасться.
Не раздумывая, я направился прямо к этому клубку тел и механизмов, в этот момент задвигавшемуся более целеустремленно. Видимо, сделав дело, собирались уезжать. Ловко обогнув одно ревущее чудовище, ускользнув от колес другого, я быстро добрался к своей машине, открыл заднюю дверцу и заглянул внутрь. Мне показалось, там было полно народу.
- Занято! - закричал кто-то мне в лицо, но я схватил крикуна за отворот куртки и выкинул из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37