– Если ей станет известно, кто хочет с ней встретиться. Представляю, как настоятельница будет ее отговаривать. Не забывай, что она остается королевской дочерью. – Я откинулся на траву, заложив руку за голову. – Даже если я пока не считаюсь королевским сыном...
Но кем бы я ни был, в монастырь мне так просто не пройти.
Я не ошибся, полагая, что монастырь не понес ущерба. Вдалеке виднелись его целые и нетронутые стены. Новые крепкие ворота были окованы железом и наглухо закрыты. Снаружи даже факел не горел. В ранних сумерках узкая неосвещенная улочка пустовала. В ответ на наш стук в воротах открылось небольшое квадратное окошко, и за решеткой показался глаз.
– Мы путешественники из Корнуолла, – тихо сказал я. – Мне надо обязательно переговорить с леди Нинианой.
– С кем? – спросил монотонный и вялый голос, принадлежащий, видно, глухому человеку. Раздраженно подумав, зачем ставить у ворот глухих привратниц, я повысил голос.
– С леди Нинианой. Я не знаю, какое у нее теперь имя. Она приходилась покойному королю сестрой. Она еще у вас?
– Да, но она никого не принимает. У вас письмо? Она прочтет.
– Нет, я должен с ней переговорить. Идите и скажите, что это один из ее родственников.
– Родственников? – в глазах привратницы мелькнул интерес. – Они почти все умерли от страха или сгинули. Разве в Корнуолле неизвестно? Ее брат погиб в прошлом году в битве, его дети у Вортигерна. Ее собственный сын мертв пять лет.
– Знаю. Я не из семьи ее брата и так же верен Верховному королю, как и она сама. Передайте ей это. И, подождите, вот вам за ваше старание.
Я передал через решетку кошелек, тут же схваченный по-обезьяньи ловко.
– Ладно, передам. Как вас зовут? Не ручаюсь, что она согласится, но я скажу ей ваше имя.
– Меня зовут Эмрис, – я поколебался. – Она меня знает. Передайте ей это, и быстро. Мы будем ждать здесь.
Минут через десять я услышал возвращающиеся шаги. Подумал, что мать, но это оказалась та же старуха. На решетку легла скрюченная рука.
– Она встретится с вами, но не сейчас, молодой господин. Вам нельзя входить. Не сможет выйти и она, пока идет молитва. Она сказала, что встретит вас на тропинке у реки. В стене есть еще одни ворота, но вас никто не должен видеть.
– Ладно. Мы будем осторожны.
В темноте виднелись белки глаз, пытавшихся рассмотреть меня.
– Она сразу вас узнала. Эмрис? Не волнуйтесь. Мы живем в беспокойные времена, и чем меньше сказано, тем лучше, о чем бы ни шла речь.
– Когда?
– Через час после восхода луны. Вы услышите колокол.
– Буду ждать, – сказал я, но решетку уже захлопнули.
Над рекой снова поднимался туман. Кстати, – подумал я. Мы тихо спустились по улочке, огибавшей монастырь. Она уводила прочь от остальных улиц и вела к бечевнику.
– Что теперь? – спросил Кадал. – До восхода луны еще два часа. Глядя же на небо, вообще ничего не увидеть. Не рискуешь появиться в городе?
– Нет. Но и ждать под этой изморосью нет смысла. Найдем местечко посуше, откуда можно будет услышать колокол. Пойдем.
Ворота конного двора были заперты. Я не стал тратить время и пошел к фруктовому саду. Во дворце – ни огонька. Мы перебрались через пролом и по мокрой траве прошли в сад моего деда. Воздух пропах сырой землей, молодой зеленью, мятой, шиповником и мхом. Побеги сгибались под тяжестью росы. Наши ноги давили не собранные в прошлом году плоды. Сзади хлопали незакрытые ворота.
Колоннада пустовала. Двери и оконные ставни были плотно закрыты. Стояла темень, в которой слышалось лишь шуршание крыс. Следов разрушений не видно. Взяв город, Вортигерн, наверное, решил оставить дворец себе и убедил саксов не подвергать его разграблению. Из-за страха перед епископами он пощадил и монастырь. Тем лучше для нас. Мы должны устроиться в сухом и удобном месте. Моя учеба у Треморинуса прошла бы даром, если бы я не мог отпереть во дворце любой замок.
Я собирался сказать об этом Кадалу, когда из-за угла неожиданно пружинистой крадущейся походкой вышел молодой человек. Увидев нас, он остановился как вкопанный, его рука потянулась к поясу. Кадал не успел вытащить свой кинжал, как парень, внимательно всмотревшись в меня, воскликнул:
– Мирдин! Клянусь святым дубом!
Какое-то время я не мог узнать его, что и понятно, он был не старше меня и за пять лет имел возможность измениться не меньше моего. И здесь я узнал его. Широкие плечи, выдающаяся челюсть, рыжие волосы. Диниас. Он стал принцем и королевским отпрыском, когда все считали меня безымянным побочным сыном. Мой «кузен» Диниас, не признававший между нами родственных уз, претендовавший на титул принца и получивший его.
От принца в нем мало что было. В угасающем свете я различил его одежду – не лохмотья, но что-то похожее на купеческие обноски. Он носил лишь одно украшение – медное кольцо за запястье. На нем была накидка из хорошей материи, но грязная и с обтрепанными краями. Пояс – из обыкновенной кожи, рукоятка меча – самая незатейливая. Он производил несколько убогое впечатление. Видно, человек перебивался, экономя изо дня в день, от еды к еде.
Несмотря на происшедшие с ним изменения, он оставался моим кузеном Диниасом. Поскольку он узнал меня, не было никакого смысла убеждать его в обратном. Я улыбнулся и протянул ему руку.
– Здравствуй, Диниас. Ты сегодня первый знакомый, кого я вижу.
– Клянусь богами, что ты здесь делаешь? Все говорили, что ты мертв, но я не верил.
Он наклонил вперед свою крупную голову, всматриваясь в меня бегающими глазами.
– Где бы ты ни был все это время, но выглядишь ты ничего. Когда ты вернулся?
– Мы приехали сегодня.
– Тогда тебе известны новости?
– Знаю, что Камлак мертв. Жаль... тебе, наверное, тоже. Нас нельзя назвать друзьями, но дело не в политике. – Я остановился, давая ему возможность продолжить. Уголком глаза заметил, что Кадал настороже и не снимает руки с бедер. Я спокойно опустил свою руку, и тогда он тоже расслабился.
Диниас поднял плечо.
– Камлак? Он дурак. Я говорил ему, откуда прыгнет волк.
На протяжении всего разговора его глаза напряженно всматривались в темноту. Похоже, что в последнее время люди в Маридунуме стали осторожнее. Наконец он перевел на меня свой настороженный и подозрительный взгляд.
– А чем ты здесь занимаешься? Что тебя привело сюда?
– Повидаться с матерью. В Корнуолле до нас доходили лишь слухи о сражениях. Прослышав, что Камлак и Вортимер погибли, мне захотелось узнать, что же происходит дома.
– Она жива Верховный король, – Диниас повысил голос, – чтит церковь. Хотя сомневаюсь, что тебе позволят повидаться с ней.
– Наверное. Я ходил в монастырь, но меня не пустили. И все-таки останусь здесь на несколько дней, передам ей послание. Если мать захочет увидеть меня она найдет способ. Но хорошо хоть, что она в безопасности. Мне действительно повезло, что мы встретились. Ты расскажешь мне об остальных событиях. Я совершенно не представлял себе, что меня здесь ждет. Сегодня утром незаметно приехал сюда со своим слугой.
– Уж точно, что незаметно. Подумал – воры. Вам повезло, что я вас сначала не прижучил.
Это говорил прежний Диниас. В его голосе зазвучала угроза – естественная реакция на мой мягкий, извиняющийся тон.
– Мне ничего не грозило, я лишь хотел узнать о своей семье. Дождавшись сумерек, я направился к Святому Петру, а на обратном пути заглянул сюда. Дворец пустует?
– Здесь живу я. Кому же еще здесь жить?
Его вызывающий ответ эхом пронесся по пустой колоннаде. Мне захотелось попросить разрешения остановиться у него и посмотреть на его реакцию. Но здесь его словно что-то осенило:
– Говоришь, из Корнуолла? Какие оттуда новости? Говорят, посланцы Амброзиуса снуют по Малому морю.
Я рассмеялся.
– Не знаю. Я вел уединенную жизнь.
– Нашел место по себе. – Мне послышалось хорошо знакомое презрение. – Рассказывают, что старью Горлуа провел зиму, устроившись в постели с девицей, которой едва исполнилось двадцать лет, предоставив другим королям играть под снегом в свои зимние игры. Говорят, что по сравнению с ней Елена Троянская – рыночная торговка. Какова она из себя?
– Я не видел ее. У нее ревнивый муж.
– Ревновать к тебе? – Диниас рассмеялся и выдал комментарий, от которого у Кадала перехватило горло. Однако насмешка настроила Диниаса на шутливый лад, и он расслабился. Я оставался для него внебрачным родственником, не имеющим авторитета.
– Похоже на тебя, – добавил он, – провести мирненько зиму со старым козлиным герцогом в то время, когда остальные гоняли саксов по всей стране.
Итак, он сражался на стороне Камлака и Вортимера. Это мне и требовалось узнать.
– Я не несу ответственности за действия герцога, как тогда, так и сейчас, – сказал я мягко.
– Тоже знакомо. Тебе известно, что он был на севере у Вортигерна?
– Я слышал, что он уехал, чтобы присоединиться к нему у Кэрнарвона, правильно? Ты сам туда собираешься? – спросил я вкрадчиво. – У меня не было возможности получать все важные новости.
Между колоннами потянуло прохладным, сырым воздухом. Из какой-то разбитой трубы сверху на плиты закапала вода. Диниас запахнулся в накидку.
– Что здесь стоять? – радушие не уступало по количеству фальши высокомерию. – Пойдем, расскажем друг другу о новостях за бутылью вина, а?
Я колебался недолго. Ясно было, что у Диниаса имелись мотивы не попадаться Верховному королю на глаза. С одной стороны, если бы он смог отмыться от своего союза с Камлаком, то сейчас он находился бы у Вортигерна в армии, а не околачивался полуоборванный в пустом дворце. С другой стороны, он теперь знал о моем приезде в Маридунум, и мне было бы лучше держать его под присмотром, нежели отпустить, чтобы он рассказывал обо мне кому угодно.
С польщенным видом я принял приглашение, настаивая лишь на том, что угощать буду я, если он покажет, где вкусно готовят и хорошо топят.
Не дав мне закончить, он взял меня за руку и быстрыми шагами вывел через портик на улицу.
– Чудесно, чудесно! В западной части за мостом есть одно местечко. Там хорошо готовят и посетители не суют нос в чужие дела. – Он подмигнул. – С девчонками ты не связываешься, а? Ладно, хватит. Ты вроде не горишь желанием рассказывать о тех денечках. У нас же ты или за уэльсцев, или за Вортигерна. Город последнее время просто кишит его шпионами. Не знаю, кого они ищут, но рассказывают... Нет, убери свою тарелку. – Последние слова относились к нищему, протянувшему поднос с грубо обработанными камнями и кожаными шнурками. Человек безмолвно отодвинулся. Он был слеп на один глаз. Скулу, глазницу и переносицу рассекал ужасный шрам, оставшийся, похоже, от удара мечом.
Проходя мимо, я положил на поднос монету. Диниас кинул на меня далеко не дружелюбный взгляд.
– Времена поменялись. Должно быть, ты разбогател в Корнуолле. Расскажи мне, что случилось в ту ночь? Ты хотел поджечь весь дворец?
– Расскажу за ужином. – До дверей таверны я не проронил больше ни слова. Войдя, мы нашли место в углу и сели спинами к стене.
5
Я не ошибся, отметив бедность Диниаса. Даже в задымленном помещении были заметны его изношенная одежда и взгляд, в котором боролись обида и желание, когда я заказал еду и кувшин лучшего здесь вина. Пока их несли, я извинился и переговорил быстро с Кадалом.
– Возможно, я получу от него нужные нам сведения. В любом случае мне лучше остаться с ним, чтобы он был под моим присмотром. До восхода луны он неопасен. Или я устрою его в постель с девочкой, или же, если он окажется не в состоянии, провожу домой по пути в монастырь. Если же к этому времени не в состоянии окажусь я, то отправляйся к воротам у бечевника и переговори с моей матерью сам. Ты знаешь нашу историю. Скажи ей, что я столкнулся с кузеном Диниасом и мне надо сначала от него избавиться. Она поймет. А пока закажи себе поесть.
– Смотри, осторожно, Мерлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63