Было темно, но откуда-то мягко пробивался бледный свет, освещавший ровный и чистый пол. Напрягая зрение, я медленно сделал шаг вперед и почувствовал, как медленно во мне нарастает волнение, которое я всегда испытывал, находясь в пещерах. Одни люди так волнуются, оказавшись в воде, другие – в горах, третьи – при разжигании огня. Я же испытывал волнение в земных и лесных глубинах. Сегодня мне понятно – почему. Но тогда я просто испытывал чувство любого мальчика, нашедшего нечто новое. И это новое могло стать моим в мире, где мне ничего не принадлежало.
В следующее мгновение я остановился как вкопанный. От неожиданности по внутренностям разлился холод и меня захлестнуло сдерживаемое волнение. Что-то шевельнулось справа во мраке, совсем рядом со мной.
Я застыл, всматриваясь и прислушиваясь. Никаких звуков. У меня «заработали» ноздри, и я осторожно принюхался. Никакого запаха, ни людского, ни звериного. В пещере пахло, как мне показалось, дымом, сырым камнем и самой землей. Но ощущался какой-то затхлый привкус, какой – сразу не определишь. Но я знал, что, находись рядом со мной какая-нибудь тварь, воздух был бы другим, менее пустым. А пещера была пуста.
Я попробовал тихо сказать по-уэльски: «Привет». Шепот немедленно вернулся обратно тихим эхом, свидетельствуя, что стена находилась где-то близко. Затем легким свистом эхо ушло в высоту.
Послышалось какое-то движение. Поначалу я подумал, что эхо усилило мой шепот. Нарастающий шелест походил на шуршание женского платья или занавесок на ветру. Что-то пронеслось мимо моей щеки с пронзительным бесплотным криком, переходящим за пределы слышимого. За ним еще и еще. С высоты потолка падали легкие, остро очерченные комки, сливавшиеся в единый поток, вихрь, похожий на косяк рыбы в водопаде. Летучие мыши, потревоженные мной в своих вершинных покоях, устремились в дневную долину. Они миновали сводчатый проход, образовав клуб дыма.
Я стоял совершенно спокойно, размышляя о том, что, наверное, именно мыши являлись источником необычного затхлого запаха. Но это был другой запах. Я не боялся, что мыши коснутся меня. В темноте или на свету при любой скорости летучие мыши ничего не задевают. Они – воздушные создания. Подобно тому, как частицы воздуха обтекают препятствия, так и мыши похожи на лепестки, уносимые вниз по течению. Они проносились между мной и стеной пронзительным потоком. Движимый детским любопытством посмотреть, что будет, я сделал шаг к стене. Поток разделился, и меня обдало свежим воздухом. Как будто меня не существовало. Но только я шевельнулся, вместе со мной шевельнулась и тварь. Протянутая рука натолкнулась на металл. Я понял, что там шевелилось, – мое собственное отражение.
На стене висел кусок металла, отполированный до матового блеска. Он и являлся источником бледного света. Блестящая поверхность зеркала отражала проходивший через вход свет и распространяла его по всей пещере. Я видел себя, похожего на привидение. Отражение в зеркале попятилось, и моя рука бессильно упала с висевшего на поясе кинжала.
Мышиный поток иссяк, и в пещере стало тихо. Успокоившись, я стал с интересом изучать свое отражение в зеркале. Когда-то у моей матери было античное зеркало, привезенное из Египта. Но потом, посчитав это за роскошь, она убрала его. Конечно, я часто видел отражение своего лица в воде, но ни разу до сих пор мне не доводилось видеть себя полностью. Передо мной стоял темноволосый мальчик, настороженный, с любопытным взглядом. Само напряжение и переживание. В отраженном свете глаза и волосы казались черными. Волосы были густыми и чистыми, но неухоженными. В этом плане гораздо хуже, чем у пони. Туника и сандалии – настоящий срам. Я улыбнулся, и в зеркале появилось выражение, полностью изменившее мой вид. Угрюмое молодое животное, готовое сразиться или обратиться в бегство, превратилось в нечто быстрое и нежное. Уже тогда я понял, что это редкое зрелище.
Затем все исчезло, и настороженное животное вернулось на свое место. Я наклонился вперед, протянул к зеркалу руку. Гладкая, отполированная поверхность холодила. Кто бы ни являлся его хозяином, это наверняка был тот же человек, который использовал стоявшую у источника чашку из рога. Он или совсем недавно покинул пещеру, или же жил здесь и должен был вот-вот прийти и тогда застал бы меня.
Я не испугался, а лишь насторожился, когда увидел чашку. С самого раннего детства приходится учиться постоять за себя. Хотя обстановка в нашей долине достаточно спокойная, однако всегда найдутся злые люди, бродяги или преступники, о которых надо помнить. Мальчишке моего склада, любящему одиночество, надо уметь защищаться. Для своего возраста у меня хватало выносливости и силы, а кроме того, у меня был кинжал. Мне и в голову не приходило, что тогда мне шел всего лишь седьмой год. Я – Мерлин, побочный или какой там, но внук короля. Путешествие продолжалось.
Сделав шаг вдоль стены, я наткнулся на коробку. Сверху виднелись очертания каких-то вещей. Я безошибочно на ощупь определил, что это были кремень, огниво, трут и большая, грубо отлитая свеча, пахнувшая овечьим салом. Рядом лежал – я даже не поверил, ощупывая предмет сантиметр за сантиметром, – овечий череп с рожками. В крышку были забиты гвозди, закреплявшие кожу. Под сохранившейся кожей я обнаружил тонкие кости летучих мышей, растянутых и пришпиленных к дереву.
Поистине пещера являлась кладом. Найди я золото или оружие, я не заинтересовался бы больше. Переполняемый любопытством, я потянулся к трутнице.
И тут я услышал, что он возвращается.
Первым делом мне пришло в голову, что он увидел пони, но потом понял, что он спускается сверху. Было слышно, как у него из-под ног, шурша, вылетает галька. Он вышел на траву. Последние камушки плюхнулись в ручей. Он спрыгнул в густую траву у воды.
Снова пришел черед стать голубем-вяхирем. О соколе забыто. Я метнулся в глубину пещеры. Он отодвинул ветви над входом в пещеру, и на мгновение стало светло. Я увидел, куда бежать. В конце пещеры виднелся скат и торчащие камни, а за ними широкий уступ высотой в два моих роста. Вспышка света, отраженного от зеркала, указала, что пространство в скале над уступом осталось во мраке. Я бесшумно вскарабкался в своих изношенных сандалиях наверх и втиснулся между скалой и потолком. В действительности это была расщелина, которая вела в другую, маленькую пещеру. Я юркнул в нее, как выдра в свою речную нору.
Похоже, что он ничего не услышал. Ветви опустились, и снова стало темно. Он вошел в пещеру. Послышалась твердая и размеренная мужская поступь.
Если бы я поразмыслил над всем этим, я бы пришел к выводу, что пещера должна пустовать по меньшей мере до заката солнца, поскольку у небогатого хозяина охота и другие дела отнимают весь день. Тем более нет смысла тратить свечи, когда на улице светлым-светло. Возможно, он пришел только для того, чтобы оставить свою добычу, когда он уйдет, я смогу выбраться. Дай бог, чтобы он не заметил привязанного в боярышнике пони.
Уверенной походкой человека, который вслепую знает свою дорогу, он прошел к ящику со свечой и трутницей.
Даже сейчас у меня не было времени обдумать все толком. Я только чувствовал, что небольшая пещера, куда я заполз, чрезвычайно неудобна, по размерам не больше, чем крупный круглый бочонок, используемый красильщиками. Пол, стены и потолок обжимали меня со всех сторон. Все равно, что сидеть внутри большого шара, утыканного к тому же изнутри гвоздями, поскольку кругом торчали зазубренные камни. Каждый сантиметр поверхности покрывали осколки кремня. Я осторожно выбрал место где прилечь. От порезов меня спасал лишь легкий вес. Найдя, наконец, относительно гладкий участок, я облокотился на него, наблюдая за слабо освещенным входом, и тихо вытащил из ножен кинжал.
Послышался звон кремня об огниво, быстрое шипенье, и в темноте ярко вспыхнул трут. Он зажег свечу, и по пещере распространился плавный свет.
Может, он был таким только вначале, превратившись тут же во вспышку, отблеск пожара, будто загорелась разом вся свеча. Кругом заплясали блики, малиновые, золотые, белые, красные. Нестерпимо яркие, они проникли в мое убежище. И я испуганно отшатнулся назад. Забыв о боли и порезах, я распластался на колкой стене. Мой шар залило пламенем.
А шар был таковым на самом деле. Круглое углубление, пол, потолок – повсюду растущие кристаллы. Гладкие и тонкие как стекло, но прозрачнее его во много раз, сверкающие как бриллианты. Такими они предстали в моем детском воображении. Я находился внутри шара, полного бриллиантов, миллиона пылающих бриллиантов. Каждый самоцвет своими гранями отражал в разных направлениях свет, повторяемый другими камнями. Радуги и реки из света, сверкающие звезды и малиновый дракон, ползущий по стене. Свет будто проникал сквозь меня.
Я закрыл глаза. Открыв их вновь, я увидел, что золотое сияние сократилось и сконцентрировалось на участке стены, не превышающем по размеру мою голову. Лишенное видений и картин, пятно продолжало излучать преломляющиеся золотые лучи.
Снизу из пещеры не доносилось ни звука. Он не шевельнулся за это время. До меня не долетало даже шуршание его одежды.
Затем пятно света начало двигаться. Сияющий диск медленно скользил по хрустальной стене. Я задрожал и съежился, пытаясь спрятаться от него в острых камнях. Прятаться было негде. Пятно продолжало постепенно приближаться. Оно коснулось моего плеча, потом головы. Я весь сжался в комок. Тень, отбрасываемая мною, метнулась по пещере.
Поток света остановился и вернулся обратно, высвечивая мое убежище, затем исчез. Но пламя свечи, как ни странно, осталось. Обычное желтое пламя рядом с расщелиной, ведущей в мое убежище.
– Выходи, – негромкий мужской голос, не похожий на приказывающий тон деда, прозвучал ясно и коротко, непонятным образом побуждая к подчинению. Мне даже в голову не пришло ослушаться. Я выполз через острые кристаллы к расщелине и медленно выглянул из-за уступа, нависавшего над стеной. В правой руке я наготове держал нож.
6
Он стоял между моим убежищем и свечой. Передо мной возвышалась его исполинская, как мне показалось, фигура в домотканом коричневом хитоне. Пламя свечи образовало нимб вокруг его головы. Снизу лицо обрамляла борода. Выражения самого лица я не видел. Правую руку скрывали складки одежды.
Я выжидал, осторожно балансируя.
– Вынимай свой кинжал и спускайся, – добавил он тем же ровным голосом.
– После того, как покажешь свою правую руку.
Он показал мне пустую ладонь.
– Я безоружен, – серьезно сказал он.
– Тогда уйди с дороги, – приказал я и спрыгнул. Пещера была широкой. Он стоял в стороне. Я сделал по инерции еще несколько шагов и оказался у входа в пещеру, прежде чем он успел шевельнуться. Но он и не пытался тронуться с места. Шмыгнув в сводчатый проход и отодвинув нависавшие ветви, я услышал его смех.
Я остановился и обернулся.
Теперь на свету я мог четко разглядеть его. Это был старый человек с ниспадающими на уши и редеющими сверху седыми волосами. Аккуратно подстриженная седая борода. Мозолистые грязные руки с красивыми длинными пальцами. Кисти рук были покрыты старческими узловатыми венами. Мой взгляд задержался на его лице. Тонкое, со впалыми щеками. Кожа почти обтягивала череп. Высокий лоб и нависающие над глазами густые брови. По его глазам нельзя было определить, сколько ему лет. Ясные, большие и серые, они были близко поставлены. Нос походил на узкий клюв. Тонкие губы, растянувшиеся в улыбке, обнажили поразительно белые зубы.
– Вернись. Не стоит бояться.
– Я и не боюсь. – Опустив на место ветви, я не без бравады подошел к нему, остановился в нескольких шагах. – Почему я должен тебя бояться? Ты знаешь, кто я такой?
Он посмотрел на меня, потом сказал, будто бы размышляя вслух:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
В следующее мгновение я остановился как вкопанный. От неожиданности по внутренностям разлился холод и меня захлестнуло сдерживаемое волнение. Что-то шевельнулось справа во мраке, совсем рядом со мной.
Я застыл, всматриваясь и прислушиваясь. Никаких звуков. У меня «заработали» ноздри, и я осторожно принюхался. Никакого запаха, ни людского, ни звериного. В пещере пахло, как мне показалось, дымом, сырым камнем и самой землей. Но ощущался какой-то затхлый привкус, какой – сразу не определишь. Но я знал, что, находись рядом со мной какая-нибудь тварь, воздух был бы другим, менее пустым. А пещера была пуста.
Я попробовал тихо сказать по-уэльски: «Привет». Шепот немедленно вернулся обратно тихим эхом, свидетельствуя, что стена находилась где-то близко. Затем легким свистом эхо ушло в высоту.
Послышалось какое-то движение. Поначалу я подумал, что эхо усилило мой шепот. Нарастающий шелест походил на шуршание женского платья или занавесок на ветру. Что-то пронеслось мимо моей щеки с пронзительным бесплотным криком, переходящим за пределы слышимого. За ним еще и еще. С высоты потолка падали легкие, остро очерченные комки, сливавшиеся в единый поток, вихрь, похожий на косяк рыбы в водопаде. Летучие мыши, потревоженные мной в своих вершинных покоях, устремились в дневную долину. Они миновали сводчатый проход, образовав клуб дыма.
Я стоял совершенно спокойно, размышляя о том, что, наверное, именно мыши являлись источником необычного затхлого запаха. Но это был другой запах. Я не боялся, что мыши коснутся меня. В темноте или на свету при любой скорости летучие мыши ничего не задевают. Они – воздушные создания. Подобно тому, как частицы воздуха обтекают препятствия, так и мыши похожи на лепестки, уносимые вниз по течению. Они проносились между мной и стеной пронзительным потоком. Движимый детским любопытством посмотреть, что будет, я сделал шаг к стене. Поток разделился, и меня обдало свежим воздухом. Как будто меня не существовало. Но только я шевельнулся, вместе со мной шевельнулась и тварь. Протянутая рука натолкнулась на металл. Я понял, что там шевелилось, – мое собственное отражение.
На стене висел кусок металла, отполированный до матового блеска. Он и являлся источником бледного света. Блестящая поверхность зеркала отражала проходивший через вход свет и распространяла его по всей пещере. Я видел себя, похожего на привидение. Отражение в зеркале попятилось, и моя рука бессильно упала с висевшего на поясе кинжала.
Мышиный поток иссяк, и в пещере стало тихо. Успокоившись, я стал с интересом изучать свое отражение в зеркале. Когда-то у моей матери было античное зеркало, привезенное из Египта. Но потом, посчитав это за роскошь, она убрала его. Конечно, я часто видел отражение своего лица в воде, но ни разу до сих пор мне не доводилось видеть себя полностью. Передо мной стоял темноволосый мальчик, настороженный, с любопытным взглядом. Само напряжение и переживание. В отраженном свете глаза и волосы казались черными. Волосы были густыми и чистыми, но неухоженными. В этом плане гораздо хуже, чем у пони. Туника и сандалии – настоящий срам. Я улыбнулся, и в зеркале появилось выражение, полностью изменившее мой вид. Угрюмое молодое животное, готовое сразиться или обратиться в бегство, превратилось в нечто быстрое и нежное. Уже тогда я понял, что это редкое зрелище.
Затем все исчезло, и настороженное животное вернулось на свое место. Я наклонился вперед, протянул к зеркалу руку. Гладкая, отполированная поверхность холодила. Кто бы ни являлся его хозяином, это наверняка был тот же человек, который использовал стоявшую у источника чашку из рога. Он или совсем недавно покинул пещеру, или же жил здесь и должен был вот-вот прийти и тогда застал бы меня.
Я не испугался, а лишь насторожился, когда увидел чашку. С самого раннего детства приходится учиться постоять за себя. Хотя обстановка в нашей долине достаточно спокойная, однако всегда найдутся злые люди, бродяги или преступники, о которых надо помнить. Мальчишке моего склада, любящему одиночество, надо уметь защищаться. Для своего возраста у меня хватало выносливости и силы, а кроме того, у меня был кинжал. Мне и в голову не приходило, что тогда мне шел всего лишь седьмой год. Я – Мерлин, побочный или какой там, но внук короля. Путешествие продолжалось.
Сделав шаг вдоль стены, я наткнулся на коробку. Сверху виднелись очертания каких-то вещей. Я безошибочно на ощупь определил, что это были кремень, огниво, трут и большая, грубо отлитая свеча, пахнувшая овечьим салом. Рядом лежал – я даже не поверил, ощупывая предмет сантиметр за сантиметром, – овечий череп с рожками. В крышку были забиты гвозди, закреплявшие кожу. Под сохранившейся кожей я обнаружил тонкие кости летучих мышей, растянутых и пришпиленных к дереву.
Поистине пещера являлась кладом. Найди я золото или оружие, я не заинтересовался бы больше. Переполняемый любопытством, я потянулся к трутнице.
И тут я услышал, что он возвращается.
Первым делом мне пришло в голову, что он увидел пони, но потом понял, что он спускается сверху. Было слышно, как у него из-под ног, шурша, вылетает галька. Он вышел на траву. Последние камушки плюхнулись в ручей. Он спрыгнул в густую траву у воды.
Снова пришел черед стать голубем-вяхирем. О соколе забыто. Я метнулся в глубину пещеры. Он отодвинул ветви над входом в пещеру, и на мгновение стало светло. Я увидел, куда бежать. В конце пещеры виднелся скат и торчащие камни, а за ними широкий уступ высотой в два моих роста. Вспышка света, отраженного от зеркала, указала, что пространство в скале над уступом осталось во мраке. Я бесшумно вскарабкался в своих изношенных сандалиях наверх и втиснулся между скалой и потолком. В действительности это была расщелина, которая вела в другую, маленькую пещеру. Я юркнул в нее, как выдра в свою речную нору.
Похоже, что он ничего не услышал. Ветви опустились, и снова стало темно. Он вошел в пещеру. Послышалась твердая и размеренная мужская поступь.
Если бы я поразмыслил над всем этим, я бы пришел к выводу, что пещера должна пустовать по меньшей мере до заката солнца, поскольку у небогатого хозяина охота и другие дела отнимают весь день. Тем более нет смысла тратить свечи, когда на улице светлым-светло. Возможно, он пришел только для того, чтобы оставить свою добычу, когда он уйдет, я смогу выбраться. Дай бог, чтобы он не заметил привязанного в боярышнике пони.
Уверенной походкой человека, который вслепую знает свою дорогу, он прошел к ящику со свечой и трутницей.
Даже сейчас у меня не было времени обдумать все толком. Я только чувствовал, что небольшая пещера, куда я заполз, чрезвычайно неудобна, по размерам не больше, чем крупный круглый бочонок, используемый красильщиками. Пол, стены и потолок обжимали меня со всех сторон. Все равно, что сидеть внутри большого шара, утыканного к тому же изнутри гвоздями, поскольку кругом торчали зазубренные камни. Каждый сантиметр поверхности покрывали осколки кремня. Я осторожно выбрал место где прилечь. От порезов меня спасал лишь легкий вес. Найдя, наконец, относительно гладкий участок, я облокотился на него, наблюдая за слабо освещенным входом, и тихо вытащил из ножен кинжал.
Послышался звон кремня об огниво, быстрое шипенье, и в темноте ярко вспыхнул трут. Он зажег свечу, и по пещере распространился плавный свет.
Может, он был таким только вначале, превратившись тут же во вспышку, отблеск пожара, будто загорелась разом вся свеча. Кругом заплясали блики, малиновые, золотые, белые, красные. Нестерпимо яркие, они проникли в мое убежище. И я испуганно отшатнулся назад. Забыв о боли и порезах, я распластался на колкой стене. Мой шар залило пламенем.
А шар был таковым на самом деле. Круглое углубление, пол, потолок – повсюду растущие кристаллы. Гладкие и тонкие как стекло, но прозрачнее его во много раз, сверкающие как бриллианты. Такими они предстали в моем детском воображении. Я находился внутри шара, полного бриллиантов, миллиона пылающих бриллиантов. Каждый самоцвет своими гранями отражал в разных направлениях свет, повторяемый другими камнями. Радуги и реки из света, сверкающие звезды и малиновый дракон, ползущий по стене. Свет будто проникал сквозь меня.
Я закрыл глаза. Открыв их вновь, я увидел, что золотое сияние сократилось и сконцентрировалось на участке стены, не превышающем по размеру мою голову. Лишенное видений и картин, пятно продолжало излучать преломляющиеся золотые лучи.
Снизу из пещеры не доносилось ни звука. Он не шевельнулся за это время. До меня не долетало даже шуршание его одежды.
Затем пятно света начало двигаться. Сияющий диск медленно скользил по хрустальной стене. Я задрожал и съежился, пытаясь спрятаться от него в острых камнях. Прятаться было негде. Пятно продолжало постепенно приближаться. Оно коснулось моего плеча, потом головы. Я весь сжался в комок. Тень, отбрасываемая мною, метнулась по пещере.
Поток света остановился и вернулся обратно, высвечивая мое убежище, затем исчез. Но пламя свечи, как ни странно, осталось. Обычное желтое пламя рядом с расщелиной, ведущей в мое убежище.
– Выходи, – негромкий мужской голос, не похожий на приказывающий тон деда, прозвучал ясно и коротко, непонятным образом побуждая к подчинению. Мне даже в голову не пришло ослушаться. Я выполз через острые кристаллы к расщелине и медленно выглянул из-за уступа, нависавшего над стеной. В правой руке я наготове держал нож.
6
Он стоял между моим убежищем и свечой. Передо мной возвышалась его исполинская, как мне показалось, фигура в домотканом коричневом хитоне. Пламя свечи образовало нимб вокруг его головы. Снизу лицо обрамляла борода. Выражения самого лица я не видел. Правую руку скрывали складки одежды.
Я выжидал, осторожно балансируя.
– Вынимай свой кинжал и спускайся, – добавил он тем же ровным голосом.
– После того, как покажешь свою правую руку.
Он показал мне пустую ладонь.
– Я безоружен, – серьезно сказал он.
– Тогда уйди с дороги, – приказал я и спрыгнул. Пещера была широкой. Он стоял в стороне. Я сделал по инерции еще несколько шагов и оказался у входа в пещеру, прежде чем он успел шевельнуться. Но он и не пытался тронуться с места. Шмыгнув в сводчатый проход и отодвинув нависавшие ветви, я услышал его смех.
Я остановился и обернулся.
Теперь на свету я мог четко разглядеть его. Это был старый человек с ниспадающими на уши и редеющими сверху седыми волосами. Аккуратно подстриженная седая борода. Мозолистые грязные руки с красивыми длинными пальцами. Кисти рук были покрыты старческими узловатыми венами. Мой взгляд задержался на его лице. Тонкое, со впалыми щеками. Кожа почти обтягивала череп. Высокий лоб и нависающие над глазами густые брови. По его глазам нельзя было определить, сколько ему лет. Ясные, большие и серые, они были близко поставлены. Нос походил на узкий клюв. Тонкие губы, растянувшиеся в улыбке, обнажили поразительно белые зубы.
– Вернись. Не стоит бояться.
– Я и не боюсь. – Опустив на место ветви, я не без бравады подошел к нему, остановился в нескольких шагах. – Почему я должен тебя бояться? Ты знаешь, кто я такой?
Он посмотрел на меня, потом сказал, будто бы размышляя вслух:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63