Зачем прежде надобности раскалывать надвое силу Верховного короля? Ты ведь меня понимаешь.
– Да.
– В таком случае, не уезжай. Присмотри для себя здесь жилище и проживи еще немного вдали от своего чудесного валлийского грота.
– Хорошо, еще немного, – с улыбкой согласился я. – Но не в этих стенах, Артур. Я нуждаюсь в тишине и одиночестве, а этого не найдешь в городе, где устроил свою ставку Верховный король. Позволь мне подыскать для себя место и построить дом. И прежде чем ты будешь готов повесить свой меч на стене над державным троном, мой чудесный грот окажется здесь, поблизости, прямо вместе с отшельником, готовым принять участие в твоем совете. Если, конечно, ты к тому времени еще будешь нуждаться в его суждениях.
Он рассмеялся, довольный, и мы разошлись спать.
9
На следующий день Артур с товарищами поехал обратно на Инис Витрин, и я отправился вместе с ними. По приглашению короля Мельваса и королевы-матери мы должны были участвовать в церемонии благодарения за недавние победы короля.
Хотя на Инис Витрине имелась христианская церковь я монашеская обитель на холме близ святого колодца, верховным божеством этого древнего острова оставалась сама Богиня-Мать, ее алтарь находится здесь с незапамятных времен, и служат ей жрицы-анциллы. Этот культ, как я понимаю, подобен поклонению Весте в старом Риме, только еще более древний. Король Мельвас, как и большинство его подданных, был приверженцем старой религии, и, что еще важнее, его мать, устрашающего вида старуха, почитала Богиню и была щедра к ее служительницам. Тогдашняя Владычица алтаря – этот титул носила верховная жрица, которая считалась воплощением Богини, – приходилась ей родственницей.
Артур был воспитан в христианском доме, но я не удивился, когда он принял приглашение короля Мельваса. Однако были и такие, для кого это было небезразлично. Когда мы, готовые к отъезду, собрались у Королевских ворот, я заметил, что кое-кто из рыцарей посматривает на короля со смущением.
Артур перехватил мой взгляд – мы ждали перед воротами, пока Бедуир разговаривал с привратниками, – и ухмыльнулся. И тихо произнес:
– Тебе, я надеюсь, не надо объяснять?
– Разумеется, нет. Ты подумал о том, что Мельвас будет тут твоим ближайшим соседом и что он уже оказал тебе помощь при строительстве. К тому же ты сообразил, как важно расположить к себе старую королеву. Ну и, понятно, вспомнил о Росинке и Черничке и о том, что Богиню следует умилостивить.
– О Росинке и Черничке? Это еще кто?.. А-а, коровы старого пастуха! Ну конечно. Я знал, что ты сразу ухватишь главное. Кстати сказать, я получил приглашение еще и от Владычицы алтаря. Жители острова желают принести благодарность за победы минувшего года и призвать благословение на Каэр Кэмел. А я трепещу при мысли, как бы они не узнали от кого-нибудь, что в Каэр Гвиннионе у меня был при себе значок Игрейны.
Он говорил о фибуле с выгравированным по краю именем Мария. Так зовется богиня христиан. Я ответил ему:
– По-моему, об этом ты можешь не беспокоиться. Святилище на Инис Витрине такое же древнее, как и земля, на которой оно стоит. И через кого бы ты ни обращался там к божеству, услышит тебя одна и та же богиня. Потому что она всегда была и есть только одна. Так я по крайней мере полагаю. Но вот что скажут епископы?
– Я – Верховный король, – сказал Артур и больше ничего не прибавил. Подскакал Бедуир, и мы выехали через распахнутые ворота.
Был теплый пасмурный день, небо обещало летний дождь. Скоро мы выехали из леса и поскакали по низкому займищу. По обе стороны от дороги блестела серая водная гладь, морщась под кошачьими шажками легкого прибрежного ветерка. Тополя вскидывали кверху серебристой изнанкой свежую листву, ивы полоскали плакучие ветви в мелкой воде. Островки, купы ив, окна разлившейся воды – все словно плыло и дробилось в серебристом мареве. Дорога, поросшая, как всегда бывает в таких топких местах, мхами и папоротниками, вилась через тростники, к невысокому гребню, который, словно рука, охватывал остров с одного бока. Вот под конскими копытами послышался камень, начался пологий подъем. Впереди блестело озеро, окружавшее остров, точно полноводный, разлившийся крепостной ров. Лишь в одном месте его пересекала насыпь, по которой пролегла дорога на остров, да там и сям на зеркале вод виднелись лодки и барки болотных жителей.
Прямо из воды огромным правильным конусом подымалась гора Тор, словно бы насыпанная человеческими руками. Рядом с ней – другая гора, пониже и округлее; а третьей в ряду лежала длинная невысокая гряда, протянутая по воде, будто большая рука, и у нее под мышкой пряталась пристань, из-за зеленого гребня, топорщась, как тростник, выглядывали мачты. А дальше, за этим трехвершинным островом, продолжались, блестя под небесами, затопленные низины, лишь кое-где на них зеленела осока, качались камыши да чернели среди ив тростниковые кровли, под которыми ютились болотные жители. Блестящее, переливающееся зеркало воды тянулось до самого моря. И было понятно, почему остров получил название Инис Витрин, Стеклянный остров. Теперь некоторые зовут его еще Авалон.
Инис Витрин был весь покрыт яблоневыми садами. Кроны плодовых деревьев непроницаемым облаком одели берега бухты и нижние склоны Тора, так что лишь по струйкам дыма, подымающимся к небу, угадывалось местоположение деревни (хоть в ней и жил король, но она никак не заслуживала звания города). Но выше по склону горы, где кончались деревья, виднелись жмущиеся одна к другой хижины, точно ульи, – обиталище христианских отшельников и святых женщин. Король Мельвас не стеснял их свободы, у них даже была своя церковка, построенная вблизи святилища Богини, – низенькое, убогое сооружение из соломы и глины под тростниковой крышей, кажется, дунет ветер – и улетит.
Совсем иным был храм Богини. Говорят, за многие столетия земля вокруг него постепенно поднялась и поглотила святилище, так что оно превратилось теперь в подземелье. Я его до той поры никогда не видел, мужчины, как правило, туда не допускаются. Но в тот день сама Владычица алтаря встречала Верховного короля у входа. За спиной у нее толпились с цветами в руках женщины и девочки в белых одеждах и под белыми покрывалами. А подле Владычицы стояла величественная старуха в богатой мантии и монаршем венце на седых волосах – как можно было понять, мать Мельваса, старая королева. Здесь ее место было впереди сына. Сам Мельвас в окружении своих военачальников и слуг стоял чуть поодаль. Это был широкоплечий румяный здоровяк с шапкой курчавых каштановых волос и шелковистой бородой. Он жил холостяком. Злые языки говорили, что на свете не нашлось женщины, которую его придирчивая матушка признала бы достойной парой своему сыну.
Владычица алтаря приветствовала Артура, и две самые юные девы, приблизившись, убрали ему шею цветами. Слышалось хоровое пение – одни женские голоса, высокие и сладкозвучные. В какой-то миг серые облака, обложившие небо, чуть раздвинулись, и на землю упал одинокий солнечный луч. Это было воспринято как доброе знамение, собравшиеся стали оживленнее переглядываться, улыбаться друг другу, радостнее зазвучал хор. Владычица – и все женщины с нею – направилась ко входу в храм и по ступеням, уходящим глубоко под землю, стала спускаться внутрь. За ней последовала старая королева, а за королевой Артур и все мы. Последним спустился Мельвас со своей свитой. Простой люд остался снаружи. И все время, пока свершался ритуал, наверху слышался разговор и переступанье ног – это люди толпились у входа, чтобы еще хоть одним глазком взглянуть на легендарного Артура, победителя в девяти битвах.
Подземное помещение было довольно тесное, мы набились в него до отказа. Справа и слева полдюжины ароматических светильников тускло освещали пространство под низкими сводами, уводящими к алтарю. В дымном полумраке призрачно белели одежды женщин. Белые покрывала, ниспадая до полу, окутывали их с головы до ног. Одна лишь Владычица алтаря была отчетливо видна: с открытым лицом она стояла в лучах светильников, серебристая ткань одевала ей плечи, а на голове туманно поблескивала драгоценная диадема – величественная фигура, нетрудно было поверить, что она королевского рода.
Алтарь тоже скрывала плотная ткань, никому, кроме посвященных – даже старой королеве, – не дозволялось заглянуть по ту сторону алтарной завесы. Ритуал, свидетелями которого мы оказались (описывать его здесь представляется мне неуместным), не был обычной службой, посвященной Богине. Он оказался довольно продолжителен, мы целых два часа простояли в тесноте под землей; я подозреваю, что Владычица нарочно старалась произвести впечатление на короля, да и можно ли ее за это упрекнуть, даже если она и рассчитывала таким образом снискать королевское покровительство? Но вот наконец служба завершилась. Владычица приняла из рук Артура дары, с молитвами поместила их к подножию алтаря, и мы, соблюдая прежний порядок, вышли на свет дня, где нас встретили клики простого народа.
Это посещение древнего храма могло бы не сохраниться у меня в памяти, если бы не последующие события. Но вышло так, что я хорошо запомнил мягкий, рассеянный свет дня, первые дождевые капли, брызнувшие в лицо под открытым небом, и песню дрозда в терновом кусте среди высокой травы, из которой здесь и там торчали бледные шишаки ятрышника, а между ними густо желтели мелкие цветки, называемые венериными башмачками. Путь ко дворцу Мельваса вел через сад, где под редкими старыми яблонями цвели цветы, занесенные сюда не по воле природы и употребляемые, как мне хорошо было известно, в магии и медицине. Это анциллы занимались врачеванием и разводили целебные травы (ядовитых я не заметил, здесь молились не той Богине, чей окровавленный нож был некогда выброшен из Зеленой часовни). Что ж, думал я, если мне придется поселиться в здешних местах, по крайней мере на этих лугах мои растения приживутся лучше, чем на ветреных холмах моего родного Уэльса.
Но тут мы пришли во дворец Мельваса, и хозяин гостеприимно пригласил нас в пиршественный зал.
Пир был как все пиры, не считая естественного для этих мест великолепия и разнообразия рыбных блюд. Старая королева восседала на почетном месте за столом, установленным на возвышении; по одну руку от нее сидел Артур, по другую Мельвас. Из служительниц Богини не присутствовала на пиру ни одна, не было даже Владычицы алтаря. А дамы, принимавшие участие в пиршестве, были, я заметил, все, как одна, отнюдь не красавицы и далеко не первой молодости. Похоже, что толки про королеву оказались справедливы. Я припомнил улыбку и взгляд, которыми украдкой обменялся Мельвас с какой-то девушкой в толпе: не могла же старуха денно и нощно держать сына под надзором. Прочие же его аппетиты удовлетворялись щедро: пища была изобильна и хорошо, хотя и без затей, состряпана и на пиру присутствовал певец, у которого был приятный голос. Рекой лилось отличное вино, как нам сказали, из виноградников, расположенных в сорока милях от дворца на меловых возвышенностях – недавно они были разорены во время одного из саксонских набегов, которые в то лето участились – саксы надвигались все ближе. А раз уж об этом заговорили, разговор неизбежно принял определенное направление. Так, обсуждая прошлое и сговариваясь о будущем, пировали Артур и Мельвас в дружеском согласии, что было добрым предзнаменованием.
К полуночи мы собрались восвояси. Полная луна изливала яркий свет. Она стояла невысоко над самой вершиной Тора, четко обрисовывая стены небольшой крепости, которую Мельвас возвел там на месте древнего разрушенного форта, чтобы укрываться в минуту опасности. А дворец, где мы только что пировали, находился внизу, у самой воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Да.
– В таком случае, не уезжай. Присмотри для себя здесь жилище и проживи еще немного вдали от своего чудесного валлийского грота.
– Хорошо, еще немного, – с улыбкой согласился я. – Но не в этих стенах, Артур. Я нуждаюсь в тишине и одиночестве, а этого не найдешь в городе, где устроил свою ставку Верховный король. Позволь мне подыскать для себя место и построить дом. И прежде чем ты будешь готов повесить свой меч на стене над державным троном, мой чудесный грот окажется здесь, поблизости, прямо вместе с отшельником, готовым принять участие в твоем совете. Если, конечно, ты к тому времени еще будешь нуждаться в его суждениях.
Он рассмеялся, довольный, и мы разошлись спать.
9
На следующий день Артур с товарищами поехал обратно на Инис Витрин, и я отправился вместе с ними. По приглашению короля Мельваса и королевы-матери мы должны были участвовать в церемонии благодарения за недавние победы короля.
Хотя на Инис Витрине имелась христианская церковь я монашеская обитель на холме близ святого колодца, верховным божеством этого древнего острова оставалась сама Богиня-Мать, ее алтарь находится здесь с незапамятных времен, и служат ей жрицы-анциллы. Этот культ, как я понимаю, подобен поклонению Весте в старом Риме, только еще более древний. Король Мельвас, как и большинство его подданных, был приверженцем старой религии, и, что еще важнее, его мать, устрашающего вида старуха, почитала Богиню и была щедра к ее служительницам. Тогдашняя Владычица алтаря – этот титул носила верховная жрица, которая считалась воплощением Богини, – приходилась ей родственницей.
Артур был воспитан в христианском доме, но я не удивился, когда он принял приглашение короля Мельваса. Однако были и такие, для кого это было небезразлично. Когда мы, готовые к отъезду, собрались у Королевских ворот, я заметил, что кое-кто из рыцарей посматривает на короля со смущением.
Артур перехватил мой взгляд – мы ждали перед воротами, пока Бедуир разговаривал с привратниками, – и ухмыльнулся. И тихо произнес:
– Тебе, я надеюсь, не надо объяснять?
– Разумеется, нет. Ты подумал о том, что Мельвас будет тут твоим ближайшим соседом и что он уже оказал тебе помощь при строительстве. К тому же ты сообразил, как важно расположить к себе старую королеву. Ну и, понятно, вспомнил о Росинке и Черничке и о том, что Богиню следует умилостивить.
– О Росинке и Черничке? Это еще кто?.. А-а, коровы старого пастуха! Ну конечно. Я знал, что ты сразу ухватишь главное. Кстати сказать, я получил приглашение еще и от Владычицы алтаря. Жители острова желают принести благодарность за победы минувшего года и призвать благословение на Каэр Кэмел. А я трепещу при мысли, как бы они не узнали от кого-нибудь, что в Каэр Гвиннионе у меня был при себе значок Игрейны.
Он говорил о фибуле с выгравированным по краю именем Мария. Так зовется богиня христиан. Я ответил ему:
– По-моему, об этом ты можешь не беспокоиться. Святилище на Инис Витрине такое же древнее, как и земля, на которой оно стоит. И через кого бы ты ни обращался там к божеству, услышит тебя одна и та же богиня. Потому что она всегда была и есть только одна. Так я по крайней мере полагаю. Но вот что скажут епископы?
– Я – Верховный король, – сказал Артур и больше ничего не прибавил. Подскакал Бедуир, и мы выехали через распахнутые ворота.
Был теплый пасмурный день, небо обещало летний дождь. Скоро мы выехали из леса и поскакали по низкому займищу. По обе стороны от дороги блестела серая водная гладь, морщась под кошачьими шажками легкого прибрежного ветерка. Тополя вскидывали кверху серебристой изнанкой свежую листву, ивы полоскали плакучие ветви в мелкой воде. Островки, купы ив, окна разлившейся воды – все словно плыло и дробилось в серебристом мареве. Дорога, поросшая, как всегда бывает в таких топких местах, мхами и папоротниками, вилась через тростники, к невысокому гребню, который, словно рука, охватывал остров с одного бока. Вот под конскими копытами послышался камень, начался пологий подъем. Впереди блестело озеро, окружавшее остров, точно полноводный, разлившийся крепостной ров. Лишь в одном месте его пересекала насыпь, по которой пролегла дорога на остров, да там и сям на зеркале вод виднелись лодки и барки болотных жителей.
Прямо из воды огромным правильным конусом подымалась гора Тор, словно бы насыпанная человеческими руками. Рядом с ней – другая гора, пониже и округлее; а третьей в ряду лежала длинная невысокая гряда, протянутая по воде, будто большая рука, и у нее под мышкой пряталась пристань, из-за зеленого гребня, топорщась, как тростник, выглядывали мачты. А дальше, за этим трехвершинным островом, продолжались, блестя под небесами, затопленные низины, лишь кое-где на них зеленела осока, качались камыши да чернели среди ив тростниковые кровли, под которыми ютились болотные жители. Блестящее, переливающееся зеркало воды тянулось до самого моря. И было понятно, почему остров получил название Инис Витрин, Стеклянный остров. Теперь некоторые зовут его еще Авалон.
Инис Витрин был весь покрыт яблоневыми садами. Кроны плодовых деревьев непроницаемым облаком одели берега бухты и нижние склоны Тора, так что лишь по струйкам дыма, подымающимся к небу, угадывалось местоположение деревни (хоть в ней и жил король, но она никак не заслуживала звания города). Но выше по склону горы, где кончались деревья, виднелись жмущиеся одна к другой хижины, точно ульи, – обиталище христианских отшельников и святых женщин. Король Мельвас не стеснял их свободы, у них даже была своя церковка, построенная вблизи святилища Богини, – низенькое, убогое сооружение из соломы и глины под тростниковой крышей, кажется, дунет ветер – и улетит.
Совсем иным был храм Богини. Говорят, за многие столетия земля вокруг него постепенно поднялась и поглотила святилище, так что оно превратилось теперь в подземелье. Я его до той поры никогда не видел, мужчины, как правило, туда не допускаются. Но в тот день сама Владычица алтаря встречала Верховного короля у входа. За спиной у нее толпились с цветами в руках женщины и девочки в белых одеждах и под белыми покрывалами. А подле Владычицы стояла величественная старуха в богатой мантии и монаршем венце на седых волосах – как можно было понять, мать Мельваса, старая королева. Здесь ее место было впереди сына. Сам Мельвас в окружении своих военачальников и слуг стоял чуть поодаль. Это был широкоплечий румяный здоровяк с шапкой курчавых каштановых волос и шелковистой бородой. Он жил холостяком. Злые языки говорили, что на свете не нашлось женщины, которую его придирчивая матушка признала бы достойной парой своему сыну.
Владычица алтаря приветствовала Артура, и две самые юные девы, приблизившись, убрали ему шею цветами. Слышалось хоровое пение – одни женские голоса, высокие и сладкозвучные. В какой-то миг серые облака, обложившие небо, чуть раздвинулись, и на землю упал одинокий солнечный луч. Это было воспринято как доброе знамение, собравшиеся стали оживленнее переглядываться, улыбаться друг другу, радостнее зазвучал хор. Владычица – и все женщины с нею – направилась ко входу в храм и по ступеням, уходящим глубоко под землю, стала спускаться внутрь. За ней последовала старая королева, а за королевой Артур и все мы. Последним спустился Мельвас со своей свитой. Простой люд остался снаружи. И все время, пока свершался ритуал, наверху слышался разговор и переступанье ног – это люди толпились у входа, чтобы еще хоть одним глазком взглянуть на легендарного Артура, победителя в девяти битвах.
Подземное помещение было довольно тесное, мы набились в него до отказа. Справа и слева полдюжины ароматических светильников тускло освещали пространство под низкими сводами, уводящими к алтарю. В дымном полумраке призрачно белели одежды женщин. Белые покрывала, ниспадая до полу, окутывали их с головы до ног. Одна лишь Владычица алтаря была отчетливо видна: с открытым лицом она стояла в лучах светильников, серебристая ткань одевала ей плечи, а на голове туманно поблескивала драгоценная диадема – величественная фигура, нетрудно было поверить, что она королевского рода.
Алтарь тоже скрывала плотная ткань, никому, кроме посвященных – даже старой королеве, – не дозволялось заглянуть по ту сторону алтарной завесы. Ритуал, свидетелями которого мы оказались (описывать его здесь представляется мне неуместным), не был обычной службой, посвященной Богине. Он оказался довольно продолжителен, мы целых два часа простояли в тесноте под землей; я подозреваю, что Владычица нарочно старалась произвести впечатление на короля, да и можно ли ее за это упрекнуть, даже если она и рассчитывала таким образом снискать королевское покровительство? Но вот наконец служба завершилась. Владычица приняла из рук Артура дары, с молитвами поместила их к подножию алтаря, и мы, соблюдая прежний порядок, вышли на свет дня, где нас встретили клики простого народа.
Это посещение древнего храма могло бы не сохраниться у меня в памяти, если бы не последующие события. Но вышло так, что я хорошо запомнил мягкий, рассеянный свет дня, первые дождевые капли, брызнувшие в лицо под открытым небом, и песню дрозда в терновом кусте среди высокой травы, из которой здесь и там торчали бледные шишаки ятрышника, а между ними густо желтели мелкие цветки, называемые венериными башмачками. Путь ко дворцу Мельваса вел через сад, где под редкими старыми яблонями цвели цветы, занесенные сюда не по воле природы и употребляемые, как мне хорошо было известно, в магии и медицине. Это анциллы занимались врачеванием и разводили целебные травы (ядовитых я не заметил, здесь молились не той Богине, чей окровавленный нож был некогда выброшен из Зеленой часовни). Что ж, думал я, если мне придется поселиться в здешних местах, по крайней мере на этих лугах мои растения приживутся лучше, чем на ветреных холмах моего родного Уэльса.
Но тут мы пришли во дворец Мельваса, и хозяин гостеприимно пригласил нас в пиршественный зал.
Пир был как все пиры, не считая естественного для этих мест великолепия и разнообразия рыбных блюд. Старая королева восседала на почетном месте за столом, установленным на возвышении; по одну руку от нее сидел Артур, по другую Мельвас. Из служительниц Богини не присутствовала на пиру ни одна, не было даже Владычицы алтаря. А дамы, принимавшие участие в пиршестве, были, я заметил, все, как одна, отнюдь не красавицы и далеко не первой молодости. Похоже, что толки про королеву оказались справедливы. Я припомнил улыбку и взгляд, которыми украдкой обменялся Мельвас с какой-то девушкой в толпе: не могла же старуха денно и нощно держать сына под надзором. Прочие же его аппетиты удовлетворялись щедро: пища была изобильна и хорошо, хотя и без затей, состряпана и на пиру присутствовал певец, у которого был приятный голос. Рекой лилось отличное вино, как нам сказали, из виноградников, расположенных в сорока милях от дворца на меловых возвышенностях – недавно они были разорены во время одного из саксонских набегов, которые в то лето участились – саксы надвигались все ближе. А раз уж об этом заговорили, разговор неизбежно принял определенное направление. Так, обсуждая прошлое и сговариваясь о будущем, пировали Артур и Мельвас в дружеском согласии, что было добрым предзнаменованием.
К полуночи мы собрались восвояси. Полная луна изливала яркий свет. Она стояла невысоко над самой вершиной Тора, четко обрисовывая стены небольшой крепости, которую Мельвас возвел там на месте древнего разрушенного форта, чтобы укрываться в минуту опасности. А дворец, где мы только что пировали, находился внизу, у самой воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78