Ирландия
1865
Глава 1
Экипаж резко накренился на одну сторону, когда колесо попало в рытвину, и багаж, сложенный на противоположном сиденье, повалился на человека, который спал в углу, надвинув на глаза шляпу.
Клей проснулся, когда повозка встала. Вот уже четыре часа они двигались по этому жалкому подобию дороги, и с тех пор, как проехали Голуэй, она неизменно ухудшалась.
Он выглянул в окно на дождь, впитывавшийся в землю. Колея тянулась по узкой лощине вдоль маленького ручейка, редкие деревья по другую сторону были окутаны туманом. Он открыл дверцу и сошел в грязь.
Джошуа сказал:
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, полковник, но, по-моему, вы всегда говорили, что Европа – это цивилизация.
Его тяжелая шинель была застегнута до подбородка, лошадиная попона покрывала колени. Дождь не переставая капал с полей фетровой шляпы, пока Джош сидел, держа поводья экипажа.
Клей медленно повернулся и хмыкнул.
– Это Ирландия, – сказал он. – Мой отец всегда говорил мне: здесь Господь устроил все чуточку иначе.
Джошуа рукавом попытался вытереть лицо:
– Я бы сказал, что милосердный Господь давным-давно забыл про это место, полковник. Я уже начинаю спрашивать себя: что мы здесь делаем?
– И я тоже, Джош, – ответил Клей. – И я тоже. – Дождь внезапно усилился, и он продолжил: – Вид у тебя – как у крысы-утопленницы. Ты уж лучше дай мне побыть за возничего, а сам поезжай в экипаже.
– Я все равно уже промок до нитки, так что это ничего не изменит, – возразил Джошуа.
Клей покачал головой:
– И не спорь. Слезай и забирайся внутрь. Это приказ.
Поскольку его тон не допускал никаких возражении, Джошуа вздохнул, откинул попону и стал сползать вниз. В этот момент двое всадников выехали из-за деревьев и переправились через ручей.
Тот, что ехал впереди, резко осадил свою лошадь, так что она встала на дыбы и шарахнулась в сторону, прижав Клея к стенке экипажа и обдав его грязью. Копна светлых волос выбивалась из-под полей поношенной шляпы, глаза человека над красной повязкой, закрывавшей нижнюю половину лица, были ярко-синими. Грубой выделки пальто застегнуто до шеи, в согнутой левой руке он держал дробовик.
Четыре года, которые он провел, участвуя в крайне неприятной войне на стороне проигравших, приучили Клея Фитцджеральда мириться с превратностями судьбы. Он достал свой кошелек и спокойно произнес:
– Вероятно, вам нужно это?
Прежде чем человек успел ответить, его спутник объехал экипаж вокруг и испуганно проговорил:
– Ты только посмотри, Дэннис! Черный человек! Ты когда-нибудь видел такое?
Человек, к которому он обратился как к Дэннису, расхохотался:
– Каждый раз, когда испанский корабль стоит на рейде в Голуэе. – Он выхватил кошелек из руки Клея и взвесил его в руке. – Что-то легковат для такого щеголя, как ты.
Клей пожал плечами:
– Только дурак станет возить с собой больше в такие времена.
Человек сунул кошелек в карман и наклонился вперед.
– Славная у тебя золотая цепочка, – сказал он, показывая на жилет Клея. – К ней, наверное, и часики имеются?
– Фамильная ценность, – ответил Клей. – Достались мне от отца. Вы немного за них выручите.
Человек схватил за цепочку и сорвал ее, вспарывая материю. Затем поднял и осмотрел часы.
– Вот это да – золотые часы с крышкой. Всю жизнь о таких мечтал. – Он укоризненно покачал головой. – Ты темнишь со мной, приятель, а это заставляет меня задуматься, что ты возишь с собой в экипаже. – Он повернулся к своему спутнику: – Вытащи его багаж и быстро пошарь в нем.
Парень спешился, грубо оттолкнул Клея и сунул голову в экипаж, вынырнув оттуда с черным кожаным саквояжем в руке.
– Вы не найдете там ничего ценного, – заметил Клей. – Только хирургические инструменты и лекарства.
Парень открыл саквояж и осмотрел его содержимое.
– Он говорит правду, Дэннис, – сказал он, приподнимая сумку так, чтобы было видно спутнику.
– Так ты доктор, да? – спросил Дэннис.
Клей кивнул:
– В том числе.
– Я испытываю величайшее почтение к этой профессии, – сказал ему Дэннис. – В другой раз я бы отпустил тебя на все четыре стороны, да только времена сейчас тяжелые; но ты, по крайней мере, утешайся тем, что деньги твои пошли на благое дело. – Он кивнул парню. – Посмотри, нет ли там еще чего-нибудь.
Клей подумал о ста золотых соверенах, припрятанных в его запасных сапогах для верховой езды на дне кожаного дорожного сундука, и вздохнул. Он осторожно подвинул одну ногу вперед, готовясь схватить дробовик, как только представится возможность.
В этот момент где-то поблизости раздался крик, а сразу за ним – приглушенный дождем сухой щелчок ружейного выстрела. На земле возле экипажа появилась выбоина от пули. Дэннис выругался и, стараясь одной рукой сдержать испуганную лошадь, обернулся назад.
Несколько всадников мчались к ним по склону холма. Дэннис погрозил Клею дробовиком.
– Залезай в седло, Мартин, – крикнул он своему спутнику.
Парень перекинул ногу через широкую спину своей кобылы и всадил ей в бока каблуки. Дэннис, не проронив ни слова, последовал за ним. Они пересекли ручей и перешли на легкий галоп, растворившись в тумане подобно теням.
Джошуа слез на землю и привалился к экипажу, утирая платком мокрое лицо:
– Да что же это за страна такая, полковник?
Клей пожал плечами:
– Похоже, все, что рассказывал мне тот адвокат в Голуэе, – сущая правда. А я-то думал, что он сгущает краски. – Он ухмыльнулся. – Уж не хочешь ли ты сказать, что такой старый вояка, как ты, испугался?
– Я перестал бояться чего-либо после питтсбургской высадки, когда мы в темноте заехали в тот артиллерийский полк янки, а вы хитростью вывели нас оттуда, – ответил ему Джошуа. – Я только беспокоился – не выкинете ли вы какой-нибудь глупости.
– Должен признаться, что я подумывал об этом, – сказал Клей.
Джошуа фыркнул:
– Значит, этот выстрел раздался как раз вовремя и уберег вас от того, чтобы вам прострелили вашу глупую голову.
В этот момент всадники, спускавшиеся по склону холма, подъехали к экипажу. Трое из них не останавливаясь промчались через ручей и скрылись в тумане на другой стороне. Четвертый осадил лошадь и спешился.
Это был человек лет тридцати с небольшим, плотный и мускулистый, в залепленных грязью ботфортах и твидовой куртке для верховой езды, с жестким ртом на бледном лице. Клей с первого взгляда почувствовал к нему неприязнь.
Человек этот с любопытством взглянул на Джошуа и быстро дотронулся кнутовищем до полей шляпы:
– Полковник Фитцджеральд?
Клей кивнул, и он продолжил:
– Похоже, мы чуточку опоздали. Меня зовут Берк. Я управляющий сэра Джорджа Гамильтона. Он вчера узнал о том, что вы прибыли в Голуэй, и отправил меня вам навстречу. Вы получили его письмо?
Клей кивнул:
– Оно дожидалось меня вчера, когда я навестил адвоката своего дяди. – Он невесело усмехнулся. – Жалко, что вы не приехали на пять минут раньше. В этом случае я был бы богаче на пятнадцать соверенов и одни золотые часы. Вы не знаете, кто это был?
Берк пожал плечами:
– Страна кишит подобными негодяями. А поймаешь их, так они скажут судье, что они – истинные патриоты, собирающие средства для своей организации, и не переводя дыхания проклянут королеву.
– Понятно, – протянул Клей. – Уж не принадлежат ли эти люди к Фенианскому братству, о котором я так много слышал в Голуэе?
– Фении, мунлайтеры, риббонисты. – Берк пожал плечами. – Есть несколько таких тайных обществ, все они помешаны на том, чтобы сделать Ирландию свободной, как они это называют.
Дождь продолжал лить размеренно и монотонно, и он поспешно продолжил:
– Однако это не слишком подходящее место для разговора, полковник. Сэр Джордж надеется, что вы заночуете у него. Если вы снова сядете в свой экипаж, я покажу дорогу.
Клей покачал головой:
– Это весьма любезно со стороны сэра Джорджа, но я бы предпочел отправиться сегодня ночью в Клермонт. Это далеко отсюда?
– До Драмора – еще четыре мили по этой дороге. До Клермонта – около мили в другую сторону. – Он, казалось, колебался какое-то время, чуть нахмурившись, а потом продолжил: – Честное слово, сегодня вечером он станет для вас слабым утешением, полковник. Дом не годится ни для человека, ни для зверя.
– Но насколько я понимаю, мой дядя жил там до своей смерти, – сказал Клей. – Ведь не мог же он обветшать до такой степени?
– Но вы забываете про пожар, – возразил Берк.
Клей покачал головой:
– Нет, адвокаты подробно изложили мне эту историю. Я понимаю, что разрушения были очень велики.
Берк кивнул:
– Большая часть дома сгорела. Ваш дядя провел последние шесть месяцев в западном крыле. Это единственное место, где уцелела крыша.
Клей пожал плечами:
– За последние четыре года, мистер Берк, в моей жизни было много случаев, когда я не желал от жизни ничего большего, кроме крыши над головой – любой крыши. Если мой дядя мог жить там, я уверен, что выживу и я.
– Поступайте, как считаете нужным, полковник. – Берк вскочил в седло и взял поводья в левую руку. – И вот еще что. Будьте осторожнее, когда доберетесь до Драмора. Там не очень-то привечают чужаков.
– Даже тех, кто носит имя Фитцджеральд? – спросил Клей с улыбкой.
Лицо Берка было мрачным.
– Настали тяжелые времена, полковник, я думаю, вы и сами довольно скоро это уясните. – Он пришпорил лошадь и исчез за поворотом дороги.
Клей нахмурился, глядя ему вслед.
– А что ты думаешь? – спросил он, повернувшись к Джошуа.
Джошуа пожал плечами:
– Там не может быть хуже, чем в некоторых местах, в которых мы ночевали во время войны, полковник. Одно не вызывает сомнений: мне не нравится этот человек.
Клей ухмыльнулся:
– Как обычно, у нас с тобой полное единодушие. Есть в нем что-то неприятное, нечто такое, что я не могу точно определить, и все-таки это качество присутствует.
Вдалеке послышались приглушенные громовые раскаты, он сунул руку в карету и, достав тяжелое пальто, надел его.
– Похоже, погода и не думает улучшаться – скорее наоборот, да и этот специфический сельский пейзаж начинает наводить на меня тоску. Если ты залезешь внутрь, то мы двинемся дальше. – Какой-то момент Джошуа колебался, как будто хотел поспорить на сей счет, а потом тяжело вздохнул и забрался внутрь. Клей захлопнул за ним дверцу, потом взобрался на место кучера и потянулся за поводьями. В следующую минуту они уже ехали по залитой грязью дороге.
Дождь капал с края шляпы, но Клей не обращал на это внимания, уверенно держа поводья. Он размышлял над своим разговором с Берком и снова, уже не в первый раз, спрашивал себя, зачем он приехал в Ирландию.
Конечно, ничто не удерживало его в Джорджии. После четырех лет войны он желал только одного – покоя. Ирония заключалась в том, что в поисках такового его занесло не куда-нибудь, а в Ирландию. Если те истории, что ему рассказывали в Голуэе, – правда (а события прошедшего часа, похоже, стали тому подтверждением), то он въезжал в самое сердце края, истерзанного всеми мыслимыми видами разбоя и смертоубийства.
То, что элементарная справедливость требует предоставить Ирландии самоуправление, он усвоил на коленях у отца вместе с тяжелыми, полными горечи рассказами о том, как обращаются с несчастными крестьянами английские помещики. Впоследствии годы изучения медицины в Лондоне и Париже вкупе с войной вытеснили эти мысли в дальний угол сознания как нечто относительно маловажное, не затрагивающее его лично.
Каким бы правым не было дело коренных ирландцев, грабежи на дорогах – не тот способ, которым можно вызывать к себе сочувствие, подумал он, вспомнив о двух разбойниках. В первый раз ему пришло в голову, что, хотя их одежда и груба, их лошади – великолепные животные, и он нахмурился, спрашивая себя, кто это такие и что толкнуло их на такой поступок.
Может быть, они были членами этого Фенианского братства, о котором он так много слышал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29