И села за руль, ничего умнее мне не пришло в голову.
Через три минуты майор уже сидел рядом.
— В принципе вы правы, — сказал он. — Если наворочено столько, что больше человеку не выдержать, самое лучшее — относиться ко всему с юмором. Другого выхода нет.
— Значит, сержант его не догнал, — догадалась я.
— Угодил ногой в лисью нору, счастье ещё, что не сломал. С нас довольно и одного в гипсе. Ладно, раз есть надежда получить информацию у той женщины…
— А я уже получила, — похвасталась я. И процитировала:
— «Пан Станислав теперь будет иметь все основания отругать меня за то, что без спросу взяла медведя». А пан Станислав — это тот самый Бертель, который проживает в Доме художника. И вообще Выдра — женщина порядочная, с преступниками никак не связана, моё же отношение к ней продиктовано исключительно завистью, мне так хочется быть такой же тощей!
Машина моя стояла в тёмном месте, сюда уже не проникал свет уличных фонарей, но на лице майора отразилось такое удивление, недоверие и даже осуждение, что я и в темноте его разглядела.
— Мне не хотелось бы обижать пани, но вы, часом, не спятили?
И такой ужас прозвучал в его голосе, что я сразу все поняла.
— Ага, пан предпочитает полненьких. Ладно, чтобы не принимали меня за ненормальную, так и быть, поясню: будь я такой тощей, как Выдра, я могла бы есть, что мне захочется, и не ограничивать себя в выборе блюд. Сколько себя помню — все худею, а поесть я люблю и, как назло, в основном то, от чего толстеют. Всю жизнь у меня был прекрасный аппетит, чтоб ему… И я всю сознательную жизнь вынуждена худеть, живу впроголодь и завидую этой Выдре по-страшному, всеми фибрами или тканями или как их там… Но не думайте, я способна проявить объективность, потому и говорю — она честный человек, и сердце у неё доброе. Но второй раз такого признания от меня не услышите, мой организм протестует!
Майор долго молчал. Наверное, бедняга был основательно потрясён и требовалось время, чтобы прийти в себя.
— Мне очень нужен Роевский! — сказал он наконец. — То, чему мы только что были свидетелями, представляется совершенно однозначно. Получатель информировал, что ничего не получил, и это вызвало переполох в стане.., скажем так, прежних сообщников. Но вся верхушка находится в Варшаве, и Роевский знает большинство из них. И может узнать все, что ещё нам потребуется. Надо бы связаться с ним.
— Телефон! — напомнила я.
— Я человек непривычный к роскоши, вот и оставил его дома..
— Значит, едем домой.
Яцек оказался в «Пеликане» и сразу отозвался. Вчера Мажена работала в вечернюю смену, значит, сегодня с утра до шести. Видимо, он находился у неё, и тот факт, что к майору прибыл одновременно с сержантом, я сочла достойным удивления.
О битве под «Альбатросом» Яцеку доложили во всех подробностях. Кое-какие из них потребовалось прояснить.
— А с чего вдруг кузен пани выскочил на них? — наморщив брови, поинтересовался Яцек. — Насколько я понял, ему ведено было наблюдать из укрытия.
— Так ведь рыбак назвал пароль, — виновато Призналась я. — Тот самый, что я придумала: «Поднимается ветер».
— А почему именно такой?
— Первые пришедшие в голову слова. Откуда мне было знать, что в тот же день, в одиннадцать вечера двое мужчин заговорят о погоде точно в таких выражениях и к тому же под носом у Зигмуся? А вот почему Выдра выскочила с медведем — не знаю, но постараюсь хитростью разузнать.
Сержант пояснил:
— Отдыхающий действительно собирался для интереса выйти с рыбаками в море, они соглашались его взять, но ветер и в самом деле поднимался, пани Иоанна верно предсказала, а такой ветер волну нагоняет…
Яцек перебил несвоевременные разговоры о погода, спросив сержанта:
— Так это Вежховиикий оказался рядом с вами? Тоже искал мешочек?
Сержант сначала поглядел на майора и только потом кивнул:
— Да, он. В кустах шарил, но я заметил, куда упал мешочек, правда, не совсем точно, ведь темно было, и я успел раньше.
Яцек задумчиво произнёс:
— Ну вот, теперь сразу прояснилось чертовски много… Конечно же, Вежховицкий… Думаю, он осуществлял контроль над операцией и был здорово озадачен, увидев второго медведя. Об этом он не должен был знать, и если бы не эта знакомая вам выдра… А у неё есть фамилия?
— Зовут Нина, фамилии не помню, но, разумеется, есть. Мажена знает, она ведь из «Пеликана».
Что-то в лице Яцека дало мне основание полагать, что его личные контакты с Маженой складываются удачно. Однако сдержанный молодой человек не дал проявиться личным чувствам.
— Прекрасно, Нина, — равнодушным голосом заметил он — Лицо второстепенное, заправляет всем пара негодяев на высоких постах в разных учреждениях, они наняли исполнителей, в данном случае одного ответственного за операцию…
— Бертеля, — в свою очередь подсказал майор. Тут уж Яцека покинуло его хвалёное хладнокровие. Услышав фамилию, он лихорадочно вырвал из кармана записную книжку, из которой вытащил записку отца, ту самую, что я срисовывала на свет на лобовом стекле автомашины.
— Минутку… А где этот ваш злополучный Болек?
— В больнице при здешней станции «скорой помощи».
— Он должен быть под рукой! Зачем создавать нам дополнительные трудности? Немедленно забираем его сюда из больницы!
— Сюда? — холодно поинтересовался майор. — Позвольте обратить ваше внимание на тот маловажный факт, что тут пока проживаю я, и даже по местным критериям эта комната на одного.
И в самом деле, в комнате майора с трудом умещались софа, стол, три стула, узкий шкафчик и малюсенькая стенная полочка. При всем желании затолкать в эту комнату вторую кровать было немыслимо, хотя должна признать, пройти к столу можно было без особого труда. Если очень постараться, Болека можно было бы уложить на полу, под столом. Так, например, переспал ночь рыбак Неглойда, и ничего.
— Послушайте, — вмешалась я в разговор, — если Северин догадался, если они знают уже об обмане, так, может, плевать им на комнату Болека? Может, вовсе не станут делать в ней обыск?
— Уже сделали, — перебил меня сержант. — Первое, что они сделали после несчастного случая с нотой, — это перетряхнули все в его комнате.
— Вы уверены в этом? Откуда знаете?
— Вы что, совсем за дурака меня считаете? — обиделся сержант. — У дома Болека я попросил подежурить приятеля.
— А кто перетряхивал? Ведь не Бертелевы же гориллы, он-то прекрасно знал, что у Болека никаких бриллиантов нет и не было.
— Горилла Вежховицкого.
Обидно, почему я об этом не знаю? Что за неизвестная мне горилла?
— Да видели вы его, — пояснил сержант. — Такой блондинистый амбал, держится от Вежховицкого на расстоянии, они стараются на людях не показываться.
Яцек нетерпеливо барабанил пальцами по записке т столе.
— Отцепитесь от гориллы, мне срочно требуется Болек. А вот рядом с вами, пан майор, дверь… Там кто проживает?
— Мать с двумя детьми, — вежливо ответил майор.
Яцек молниеносно принял решение.
— Значит, так, в освободившуюся комнату Болека переселяем эту многодетную мать, а сюда переезжает из больницы Болек Через полчаса! Ну, ладно, через час.
И Яцек стремительно покинул комнату, предварительно прихватив записку Гавела. А мы только молча переглянулись.
Мне было интересно, как Яцек организует переезд, и я ненавязчиво пошла следом за ним. Яцек постучал к соседке майора и на вопрос «Кто там?» ответил: «Сосед». Майор, естественно, дышал мне в затылок. Интересно, как он к этому относится? Я бестактно обернулась. У майора было каменное лицо, но в глазах металось отчаяние. Наверное, проклинал день и час, когда решил связаться с любителями-профанами. Или просто не знал, смеяться или плакать. Ушёл от греха подальше к себе и выбрал третий вариант — откупорил бутылку пива.
Яцеку открыла женщина средних лет в ночной рубашке, немного встревоженная. Яцек вежливо, но решительно попросил:
— Выйдите в коридор, пожалуйста, не надо будить детей, и постарайтесь сосредоточиться.
Соседка, как и всякая нормальная женщина, сначала спросила, что случилось, потом заявила, что не выйдет, потом стала сомневаться, посмотрела внимательней на ночного гостя и вышла.
Яцек умел внушать людям доверие. Он отвёл женщину к коридорному окну, присел на подоконник (женщина осталась стоять). Я бы на её месте тоже присела, сидеть на подоконниках в принципе безопасно, если, разумеется, окно не открыто и не находится на последнем этаже небоскрёба.
— Такое дело, — сказал Яцек. — Несчастный случай, мой друг сломал ногу и нуждается в моем Врисмотре. Надо, чтобы он был рядом, под рукой. Предлагаю пани поменяться с ним комнатами, он живёт в центре у почты. Компенсацией за хлопоты и моральный ущерб для вас будут сто миллионов старыми, плачу немедленно наличными. Пани согласна оказать мне такую любезность?
Женщина, похоже, была здорово ошарашена, потому как только глазами моргала, не отвечая. Яцек сделал над собой усилие и улыбнулся ей. И сразу преобразилось его суровое лицо, стали заметными редкие милые веснушки.
— Понимаю, это не так-то просто, революция, можно сказать. Вам одной трудно справиться. И я помогу. Вы забираете детей, сумочку и косметику, все остальное я беру на себя. Не беспокойтесь, аккуратно запакуем вещи, аккуратно перевезём, аккуратно внесём в новую квартиру. Все будет о'кей!
Женщина обрела способность говорить.
— Вы сказали — сто миллионов? — хрипло произнесла она.
— Да, они у меня при себе.
— Надо бы спросить мужа… — неуверенно начала она и сама себя перебила:
— Никаких мужей! Когда переезжать?
— Немедленно.
Женщину это смутило, она опять нерешительно взглянула на Яцека. Раздирающие её душу противоречивые чувства я читала так ясно, словно они были описаны на машинке. Деньги большие, а парень потрясный, а она ещё не старая и не урод, и выскочила как есть, Боже, всклокоченная, ненакрашенная, со сна, заела её жизнь — мать капризных детей и домашняя хозяйка, уже долгие годы все решает муж, её самостоятельность ограничивается областью приготовления обеда, а теперь надо решать самостоятельно, и как жаль себя… Жутко интересно, решится или нет?
Победил здравый смысл.
— Хорошо. Вы говорите, сейчас? Значит, я пошла будить детей?
— Не надо, это сделаем в последний момент, может, они сами проснутся, когда начнём паковаться. Одевать их не надо, перевезу как есть, в пижамках, вместе с вами. А вот, если хотите, задаток…
Женщина подозрительно разглядывала крупные купюры.
— Надеюсь, не фальшивые?
— Я как раз собирался сообщить пани, что у меня случайно оказался в гостях сержант местной полиции, он может быть свидетелем, что мы с вами заключаем честную, законную и вполне легальную сделку.
— Не нужен мне никакой сержант, — решительно заявила дама. Видимо, ей в голову пришла неприятная мысль о необходимости что-то отстегнуть государству в качестве налога за «легальную сделку».
Теперь я убедилась — Яцек полностью унаследовал блестящие организаторские способности отца. Ну вылитый Гавел: та же деловая хватка, уверенность в себе, физическая сила, быстрота в принятии решений и стопроцентная краткость выражений. Вон, совсем очаровал эту домашнюю гусыню, то и дело улыбается, поблёскивая великолепными зубами. Только улыбается, да и не нужны больше никакие слова, Разбуженные среди ночи хозяева Болека оторопело согласились на замену постояльцев и даже притащили раскладушки, заверив, что завтра поставят в альков дополнительную тахту. Правда, альков ещё ремонтировался, в нем не был настлан пол, а окно забито досками, но все равно дети уже успели подраться из-за права спать именно в алькове. Вообще, с детьми никаких проблем не было. Разбудили их, правда, с трудом, но уже разбуженные десятилетний мальчик и двенадцатилетняя девочка с восторгом восприняли ночное переселение, дети вообще обожают такие неожиданные приключения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Через три минуты майор уже сидел рядом.
— В принципе вы правы, — сказал он. — Если наворочено столько, что больше человеку не выдержать, самое лучшее — относиться ко всему с юмором. Другого выхода нет.
— Значит, сержант его не догнал, — догадалась я.
— Угодил ногой в лисью нору, счастье ещё, что не сломал. С нас довольно и одного в гипсе. Ладно, раз есть надежда получить информацию у той женщины…
— А я уже получила, — похвасталась я. И процитировала:
— «Пан Станислав теперь будет иметь все основания отругать меня за то, что без спросу взяла медведя». А пан Станислав — это тот самый Бертель, который проживает в Доме художника. И вообще Выдра — женщина порядочная, с преступниками никак не связана, моё же отношение к ней продиктовано исключительно завистью, мне так хочется быть такой же тощей!
Машина моя стояла в тёмном месте, сюда уже не проникал свет уличных фонарей, но на лице майора отразилось такое удивление, недоверие и даже осуждение, что я и в темноте его разглядела.
— Мне не хотелось бы обижать пани, но вы, часом, не спятили?
И такой ужас прозвучал в его голосе, что я сразу все поняла.
— Ага, пан предпочитает полненьких. Ладно, чтобы не принимали меня за ненормальную, так и быть, поясню: будь я такой тощей, как Выдра, я могла бы есть, что мне захочется, и не ограничивать себя в выборе блюд. Сколько себя помню — все худею, а поесть я люблю и, как назло, в основном то, от чего толстеют. Всю жизнь у меня был прекрасный аппетит, чтоб ему… И я всю сознательную жизнь вынуждена худеть, живу впроголодь и завидую этой Выдре по-страшному, всеми фибрами или тканями или как их там… Но не думайте, я способна проявить объективность, потому и говорю — она честный человек, и сердце у неё доброе. Но второй раз такого признания от меня не услышите, мой организм протестует!
Майор долго молчал. Наверное, бедняга был основательно потрясён и требовалось время, чтобы прийти в себя.
— Мне очень нужен Роевский! — сказал он наконец. — То, чему мы только что были свидетелями, представляется совершенно однозначно. Получатель информировал, что ничего не получил, и это вызвало переполох в стане.., скажем так, прежних сообщников. Но вся верхушка находится в Варшаве, и Роевский знает большинство из них. И может узнать все, что ещё нам потребуется. Надо бы связаться с ним.
— Телефон! — напомнила я.
— Я человек непривычный к роскоши, вот и оставил его дома..
— Значит, едем домой.
Яцек оказался в «Пеликане» и сразу отозвался. Вчера Мажена работала в вечернюю смену, значит, сегодня с утра до шести. Видимо, он находился у неё, и тот факт, что к майору прибыл одновременно с сержантом, я сочла достойным удивления.
О битве под «Альбатросом» Яцеку доложили во всех подробностях. Кое-какие из них потребовалось прояснить.
— А с чего вдруг кузен пани выскочил на них? — наморщив брови, поинтересовался Яцек. — Насколько я понял, ему ведено было наблюдать из укрытия.
— Так ведь рыбак назвал пароль, — виновато Призналась я. — Тот самый, что я придумала: «Поднимается ветер».
— А почему именно такой?
— Первые пришедшие в голову слова. Откуда мне было знать, что в тот же день, в одиннадцать вечера двое мужчин заговорят о погоде точно в таких выражениях и к тому же под носом у Зигмуся? А вот почему Выдра выскочила с медведем — не знаю, но постараюсь хитростью разузнать.
Сержант пояснил:
— Отдыхающий действительно собирался для интереса выйти с рыбаками в море, они соглашались его взять, но ветер и в самом деле поднимался, пани Иоанна верно предсказала, а такой ветер волну нагоняет…
Яцек перебил несвоевременные разговоры о погода, спросив сержанта:
— Так это Вежховиикий оказался рядом с вами? Тоже искал мешочек?
Сержант сначала поглядел на майора и только потом кивнул:
— Да, он. В кустах шарил, но я заметил, куда упал мешочек, правда, не совсем точно, ведь темно было, и я успел раньше.
Яцек задумчиво произнёс:
— Ну вот, теперь сразу прояснилось чертовски много… Конечно же, Вежховицкий… Думаю, он осуществлял контроль над операцией и был здорово озадачен, увидев второго медведя. Об этом он не должен был знать, и если бы не эта знакомая вам выдра… А у неё есть фамилия?
— Зовут Нина, фамилии не помню, но, разумеется, есть. Мажена знает, она ведь из «Пеликана».
Что-то в лице Яцека дало мне основание полагать, что его личные контакты с Маженой складываются удачно. Однако сдержанный молодой человек не дал проявиться личным чувствам.
— Прекрасно, Нина, — равнодушным голосом заметил он — Лицо второстепенное, заправляет всем пара негодяев на высоких постах в разных учреждениях, они наняли исполнителей, в данном случае одного ответственного за операцию…
— Бертеля, — в свою очередь подсказал майор. Тут уж Яцека покинуло его хвалёное хладнокровие. Услышав фамилию, он лихорадочно вырвал из кармана записную книжку, из которой вытащил записку отца, ту самую, что я срисовывала на свет на лобовом стекле автомашины.
— Минутку… А где этот ваш злополучный Болек?
— В больнице при здешней станции «скорой помощи».
— Он должен быть под рукой! Зачем создавать нам дополнительные трудности? Немедленно забираем его сюда из больницы!
— Сюда? — холодно поинтересовался майор. — Позвольте обратить ваше внимание на тот маловажный факт, что тут пока проживаю я, и даже по местным критериям эта комната на одного.
И в самом деле, в комнате майора с трудом умещались софа, стол, три стула, узкий шкафчик и малюсенькая стенная полочка. При всем желании затолкать в эту комнату вторую кровать было немыслимо, хотя должна признать, пройти к столу можно было без особого труда. Если очень постараться, Болека можно было бы уложить на полу, под столом. Так, например, переспал ночь рыбак Неглойда, и ничего.
— Послушайте, — вмешалась я в разговор, — если Северин догадался, если они знают уже об обмане, так, может, плевать им на комнату Болека? Может, вовсе не станут делать в ней обыск?
— Уже сделали, — перебил меня сержант. — Первое, что они сделали после несчастного случая с нотой, — это перетряхнули все в его комнате.
— Вы уверены в этом? Откуда знаете?
— Вы что, совсем за дурака меня считаете? — обиделся сержант. — У дома Болека я попросил подежурить приятеля.
— А кто перетряхивал? Ведь не Бертелевы же гориллы, он-то прекрасно знал, что у Болека никаких бриллиантов нет и не было.
— Горилла Вежховицкого.
Обидно, почему я об этом не знаю? Что за неизвестная мне горилла?
— Да видели вы его, — пояснил сержант. — Такой блондинистый амбал, держится от Вежховицкого на расстоянии, они стараются на людях не показываться.
Яцек нетерпеливо барабанил пальцами по записке т столе.
— Отцепитесь от гориллы, мне срочно требуется Болек. А вот рядом с вами, пан майор, дверь… Там кто проживает?
— Мать с двумя детьми, — вежливо ответил майор.
Яцек молниеносно принял решение.
— Значит, так, в освободившуюся комнату Болека переселяем эту многодетную мать, а сюда переезжает из больницы Болек Через полчаса! Ну, ладно, через час.
И Яцек стремительно покинул комнату, предварительно прихватив записку Гавела. А мы только молча переглянулись.
Мне было интересно, как Яцек организует переезд, и я ненавязчиво пошла следом за ним. Яцек постучал к соседке майора и на вопрос «Кто там?» ответил: «Сосед». Майор, естественно, дышал мне в затылок. Интересно, как он к этому относится? Я бестактно обернулась. У майора было каменное лицо, но в глазах металось отчаяние. Наверное, проклинал день и час, когда решил связаться с любителями-профанами. Или просто не знал, смеяться или плакать. Ушёл от греха подальше к себе и выбрал третий вариант — откупорил бутылку пива.
Яцеку открыла женщина средних лет в ночной рубашке, немного встревоженная. Яцек вежливо, но решительно попросил:
— Выйдите в коридор, пожалуйста, не надо будить детей, и постарайтесь сосредоточиться.
Соседка, как и всякая нормальная женщина, сначала спросила, что случилось, потом заявила, что не выйдет, потом стала сомневаться, посмотрела внимательней на ночного гостя и вышла.
Яцек умел внушать людям доверие. Он отвёл женщину к коридорному окну, присел на подоконник (женщина осталась стоять). Я бы на её месте тоже присела, сидеть на подоконниках в принципе безопасно, если, разумеется, окно не открыто и не находится на последнем этаже небоскрёба.
— Такое дело, — сказал Яцек. — Несчастный случай, мой друг сломал ногу и нуждается в моем Врисмотре. Надо, чтобы он был рядом, под рукой. Предлагаю пани поменяться с ним комнатами, он живёт в центре у почты. Компенсацией за хлопоты и моральный ущерб для вас будут сто миллионов старыми, плачу немедленно наличными. Пани согласна оказать мне такую любезность?
Женщина, похоже, была здорово ошарашена, потому как только глазами моргала, не отвечая. Яцек сделал над собой усилие и улыбнулся ей. И сразу преобразилось его суровое лицо, стали заметными редкие милые веснушки.
— Понимаю, это не так-то просто, революция, можно сказать. Вам одной трудно справиться. И я помогу. Вы забираете детей, сумочку и косметику, все остальное я беру на себя. Не беспокойтесь, аккуратно запакуем вещи, аккуратно перевезём, аккуратно внесём в новую квартиру. Все будет о'кей!
Женщина обрела способность говорить.
— Вы сказали — сто миллионов? — хрипло произнесла она.
— Да, они у меня при себе.
— Надо бы спросить мужа… — неуверенно начала она и сама себя перебила:
— Никаких мужей! Когда переезжать?
— Немедленно.
Женщину это смутило, она опять нерешительно взглянула на Яцека. Раздирающие её душу противоречивые чувства я читала так ясно, словно они были описаны на машинке. Деньги большие, а парень потрясный, а она ещё не старая и не урод, и выскочила как есть, Боже, всклокоченная, ненакрашенная, со сна, заела её жизнь — мать капризных детей и домашняя хозяйка, уже долгие годы все решает муж, её самостоятельность ограничивается областью приготовления обеда, а теперь надо решать самостоятельно, и как жаль себя… Жутко интересно, решится или нет?
Победил здравый смысл.
— Хорошо. Вы говорите, сейчас? Значит, я пошла будить детей?
— Не надо, это сделаем в последний момент, может, они сами проснутся, когда начнём паковаться. Одевать их не надо, перевезу как есть, в пижамках, вместе с вами. А вот, если хотите, задаток…
Женщина подозрительно разглядывала крупные купюры.
— Надеюсь, не фальшивые?
— Я как раз собирался сообщить пани, что у меня случайно оказался в гостях сержант местной полиции, он может быть свидетелем, что мы с вами заключаем честную, законную и вполне легальную сделку.
— Не нужен мне никакой сержант, — решительно заявила дама. Видимо, ей в голову пришла неприятная мысль о необходимости что-то отстегнуть государству в качестве налога за «легальную сделку».
Теперь я убедилась — Яцек полностью унаследовал блестящие организаторские способности отца. Ну вылитый Гавел: та же деловая хватка, уверенность в себе, физическая сила, быстрота в принятии решений и стопроцентная краткость выражений. Вон, совсем очаровал эту домашнюю гусыню, то и дело улыбается, поблёскивая великолепными зубами. Только улыбается, да и не нужны больше никакие слова, Разбуженные среди ночи хозяева Болека оторопело согласились на замену постояльцев и даже притащили раскладушки, заверив, что завтра поставят в альков дополнительную тахту. Правда, альков ещё ремонтировался, в нем не был настлан пол, а окно забито досками, но все равно дети уже успели подраться из-за права спать именно в алькове. Вообще, с детьми никаких проблем не было. Разбудили их, правда, с трудом, но уже разбуженные десятилетний мальчик и двенадцатилетняя девочка с восторгом восприняли ночное переселение, дети вообще обожают такие неожиданные приключения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48